 |
Главная Случайная страница Контакты | Мы поможем в написании вашей работы! | |
Всякая ограниченность, согласно созерцанию ее и согласно ее понятию, есть ограниченность всецело определенная, а не просто ограниченность вообще. 2 страница
|
|
Нужны ли дальнейшие доказательства тому, что философия, которая построена на том самом, что философия Канта решительно отвергает, есть полная противоположность системе Канта и есть именно та пагубная и бессмысленная система, о которой говорит Кант в названной статье? Прежде, чем строить на этом аргументе, следует разобрать, не обозначены ли одним и тем же словом два совершенно различных понятия в обеих системах?
По терминологии Канта, всякое созерцание относится к бытию (к чему-то положенному, к пребыванию ); согласно этому интеллектуальное созерцание было бы непосредственным сознанием нечувственного бытия, непосредственным сознанием вещи в себе, и притом через одно лишь мышление; следовательно, созиданием вещи в себе через понятие (приблизительно так, как те, кто доказывает бытие Божие с помощью одних только понятий, должны считать бытие Божие простым выводом из их мышления). Пусть система Канта, согласно принятому ею порядку, вынуждена была отклонить от себя вещь в себе указанным способом; наукоучение устранило ее другим способом: оно знает, что это полнейшее извращение разума, что это совершенно неразумное понятие;
==498
всякое бытие для него необходимо есть чувственное бытие, ибо оно выводит понятие целиком впервые из формы чувственности; и оно решительно предостерегает против утверждения какого-бы то ни было средства сношения с нею. Интеллектуальное созерцание в смысле Канта для него - нелепость (Unding), которая ускользает из наших рук, как только мы захотим ее продумать, и которая вообще не заслуживает никакого наименования. То интеллектуальное созерцание, о котором ведет речь наукоучение, относится вовсе не к бытию, а к действованию (творению), и у Канта оно совсем не обозначено (пожалуй, разве только в выражении чистая апперцепция).
И тем не менее и в системе Канта можно указать совершенно точно то место, в котором ему следовало бы говорить о ней. Ведь сознаем же мы, что такое категорический императив по Канту! Что ж это за сознание? Кант забыл поставить себе этот вопрос, потому что он нигде не излагал основания всей философии, но в "Критике чистого разума" излагал только теоретическую, в которой не мог встретиться категорический императив; в "Критике практического разума" - только практическую, в которой дело шло лишь о содержании и не мог возникнуть вопрос о форме сознания.
- Это сознание есть, без сомнения, непосредственное, хотя и не чувственное сознание, т. е. именно то, что я называю интеллектуальным созерцанием, и так как в философии нет классических авторов, то называю с таким же правом, с каким Кант называет так нечто другое, что есть ничто; с тем же правом я требую, чтобы прежде, чем судить мою систему, ознакомились бы со значением моих обозначений.
Моему достопочтенному другу г-ну придворному проповеднику Шульцу 5, которого я познакомил с моей еще не определенной идеей - построить всю философию на чистом Я - много раньше, чем я выяснил ее себе окончательно, и которого я нашел более близким и менее враждебным к этой идее, чем кого бы то ни было другого, принадлежит замечательное место по этому вопросу.
==499
В его исследовании о "Критике чистого разума" Канта (2-я часть, с. 159) значится: "Не следует смешивать чистое деятельное самосознание, в котором, собственно, состоит чье бы то ни было Я, со способностью созерцания только потому, что оно может и должно поучать нас непосредственно, и заключать отсюда, что мы обладаем какоюто нечувственною интеллектуальною способностью созерцания" (совсем так, как это впоследствии утверждало наукоучение). " Ибо созерцанием называется представление, которое непосредственно относится к предмету. Чистое же самосознание - не представление, а скорее то, благодаря чему всякое представление впервые собственно становится представлением. (т.е.а.)
- Когда я говорю, что я представляю себе нечто, это означает то же, как если бы я сказал: я сознаю, что я имею представление об этом предмете" и т. д. Таким образом, по господину Шульцу, представление есть то, о чем возможно сознание. Но вот господин Шульц только что говорил о чистом самосознании. Без сомнения, он знает то, о чем он говорит; и поэтому он, как философ, разумеется, имеет представление о чистом самосознании.
- Но господин Шульц говорит и не об этом сознании философа, а о первоначальном, и поэтому смысл его утверждения таков: первоначально, т. е. в обыденном сознании без философской рефлексии, простое самосознание не составляет законченного сознания, а служит лишь необходимой составной частью, благодаря которой впервые становится возможным сознание. Но если чувственное созерцание образует сознание, то разве оно не есть также нечто такое, благодаря чему представление впервые становится представлением? Но ведь созерцание без понятия слепо. В каком же смысле господин Шульц думает назвать (чувственное) созерцание за выключением самосознания представлением? С точки зрения философа, как мы видели, самосознание есть представление в той же мере, что и созерцание; с точки зрения первоначального представления, созерцание столь же мало есть представление, как и самосознание. Или, может быть, понятие образует представление?
==500
Но ведь понятие без созерцания пусто. И самосознание, и чувственное созерцание, и понятие - все они, взятые в их отдельности суть не представления, а только то, благодаря чему представления становятся возможными.
По Канту, по Шульцу, по-моему, для полного представления требуются три условия:
ü то, благодаря чему представление относится к объекту и становится представлением о чем-нибудь и что мы единогласно называем чувственным созерцанием (дело обстоит так же и в том случае, если я сам - объект представления; я делаюсь сам для себя устойчивым во времени);
ü то, благодаря чему оно относится к субъекту и становится моим представлением и что у Канта и у Шульца не должно называться созерцанием (самосознание), мною же названо так, ибо оно стоит в том же отношении к законченному представлению, что и чувственное созерцание;
ü и, наконец, то, благодаря чему и то, и другое соединяются вместе и лишь в этом соединении становятся представлением, и что мы опятьтаки единогласно называем понятием.
И вообще, каково же, в двух словах, содержание наукоучения? Оно таково: разум абсолютно самостоятелен; он есть только для себя; но для себя он есть также только он. Поэтому все, что он есть, должно быть обосновано в нем же самом и объяснено из него самого, а не из чего-либо вне его, до чего он не может дойти как внешнего себе, не отказываясь от самого себя. Короче говоря, наукоучение есть трансцендентальный идеализм. Каково же, в двух словах, содержание философии Канта? Как можно охарактеризовать систему Канта? Я сознаюсь, что не могу себе представить, как можно в Канте понять хоть одно положение и привести его в согласие с другими положениями без той же самой предпосылки; я полагаю, что она проглядывает отовсюду, со всех сторон: я сознаюсь, что между прочим - и потому я уклонялся от требуемого доказательства - что мне казалось немного смешным и скучным показывать лес, перечисляя отдельные деревья.
==501
Я хочу привести здесь лишь одно существенное место из Канта. Он говорит ("Критика чистого разума", новое издание, с. 136): "В отношении к рассудку высшее основоположение возможности всех созерцаний состоит в том, что все многообразие их подчинено условиям первоначального единства апперцепции". Другими словами, это значит: чтобы созерцаемое мыслилось - это возможно лишь при том условии, чтобы при этом могла сохраняться возможность первоначального единства апперцепции, и, продолжаю умозаключать я, - так как, по Канту, созерцание также возможно лишь благодаря тому, что оно мыслится и постигается в понятиях, ибо, согласно ему, созерцание без понятия слепо, т. е. вовсе не есть что-либо, следовательно, само созерцание подчинено условиям возможности мышления, - то таким образом, по Канту, не только непосредственно мышление, но через посредство мышления и обусловленное им созерцание, следовательно, все сознание подчинено условиям первоначального единства апперцепции.
Каково же это условие? - Правда, Кант говорит здесь об условиях (пространство и время), но ведь он указывает в качестве основного лишь на одно условие - каковым является условие первоначального единства апперцепции. Согласно § 16 оно таково: "чтобы все мои представления могли сопровождаться представлением "я мыслю" (на с. 132, строка 14, подчеркнуто курсивом, конечно, только слово "я"); т. е. это значит: Я есмь мыслящий в этом мышлении.
О каком Я идет здесь речь? Не о том ли, которое кантианцы составляют, выщипывая из многообразия представлений, из коих ни в одном в отдельности его нет, а во всех вместе оно имеется - так что приведенные слова Канта получали бы такое значение: Я, который мыслю D, есмь тот же Я, который мыслил и С, и В, и А, и благодаря мышлению о моем многообразном мышлении я становлюсь впервые для себя Я, именно тождественным в многообразии? Но тогда Кант был бы как раз таким же жалким пустомелей, как и этого рода кантианцы; ибо тогда возможность всякого мышления была бы, согласно ему, обусловлена неким другим мышлением и мышлением этого мышления, и я хотел бы знать, как смогли бы мы дойти когда-либо до какого-нибудь мышления*.
* Если бы даже мы вздумали уступить им в этом, как ни худо обстоит здесь дело, то все-таки через соединение этих нескольких представлений получилось бы лишь многообразное мышление как некоторое мышление вообще, но отнюдь не мыслящее в этом многообразном мышлении.
==502
Мы, однако, намерены здесь не только умозаключать, но и привести подлинные слова Канта. На с. 132 он говорит: "Это представление "я мыслю" есть акт самопроизвольности, т. е. оно не может рассматриваться как принадлежащее чувственности". (Следовательно, и не к внутреннему чувству, прибавлю я, к которому, конечно, относится только что описанное тождество сознания.) "Я называю его чистою апперцепцией, чтобы отличить его от эмпирической (только что приведенной), потому что оно есть самосознание, которое, производя представление "я мыслю", должно иметь возможность сопровождать все остальные представления и быть тождествен ным во всяком сознании и не может сопровождаться ни каким дальнейшим представлением". Здесь ясно описана природа чистого самосознания.
ü Оно тождественно во всяком сознании; следовательно, неопределимо через что-либо случайное в сознании: Я в нем определено исключительно через самого себя, и определено абсолютно. - Не может также Кант подразумевать под этой чистой апперцепцией сознание нашей индивидуальности, равным образом смешивать последнее с первым;
ü ибо сознание индивидуальности необходимо сопровождается другим сознанием, сознанием Ты, и возможно лишь под этим условием.
Таким образом, мы находим и у Канта совершенно определенное понятие чистого Я, именно такое, каким его выставляет наукоучение. - И в каком отношении ко всему сознанию мыслит Кант это чистое Я в приведенных словах? Как его обусловливающее. Следовательно, и по Канту возможность всякого сознания обусловлена возможностью Я или чистого самосознания точно так же, как и в наукоучении. Обусловливающее предпосылается в мышлении обусловленному, ибо именно это означает указанное отношение: следовательно, уже по Канту из чистого Я должно бы возникнуть систематическое выведение всего сознания, или, что то же, система философии, точно так же как это делает наукоучение, и сам Кант, таким образом, указал на идею подобной науки.
==503
Но, быть может, вздумают лишить этот аргумент силы, сделав следующее различение: одно дело - обусловлено, другое дело - определено.
Ø По Канту, всякое сознание лишь обусловлено самосознанием, т. е. содержание его может быть обосновано чем-нибудь вне самосознания (находящимся); результаты этого обоснования не должны лишь противоречить условиям самосознания; они только не должны уничтожать его возможности - но они отнюдь не должны проистекать из него.
Ø Согласно наукоучению, всякое сознание определено самосознанием, т. е. все, что происходит в сознании, обосновано, дано, создано условиями самосознания; и вне самосознания для него нет никакого другого основания.
– Я должен доказать, что в нашем случае определенность непосредственно вытекает из обусловленности, что поэтому указанное различие в данном случае не имеет места и ничего не выражает. Тот, кто говорит: все сознание обусловлено возможностью самосознания, и я хочу в настоящее время рассматривать его с этой стороны, - тот в этом исследовании и не знает о сознании ничего более, и отвлекается от всего, что, как он полагает, он знает о нем. Он выводит требуемое из выставленного принципа; и лишь то, что он таким образом вывел как сознание, есть для него сознание, все же остальное было и остается ничем. Таким образом, выводимость из самосознания для него определяет объем того, что имеет для него значение сознания, потому, что он исходит из того предположения, что всякое сознание обусловлено возможностью самосознания.
==504
Я знаю очень хорошо, что Кант отнюдь не выставил подобной системы, ибо тогда автор наукоучения был бы избавлен от труда и избрал бы для обработки какую-нибудь другую ветвь человеческого знания. Я знаю, что он отнюдь не доказал категорий как условий самосознания, а лишь сказал, что они суть таковые; что пространство и время и все неотделимое от них в первоначальном сознании, что наполняет и то, и другое, еще менее того выведены как таковые условия, потому что о них даже не прямо сказано как о категориях, что они суть таковые а лишь через посредство сделанного выше умозаключения. Но я думаю, что знаю так же достоверно и то, что Кант помышлял о подобной системе; что все, что он в действительности излагает, суть обрывки и результаты этой системы и что его утверждения имеют смысл и взаимную связь лишь при этом предположении. Представлял ли он себе эту систему не в той степени определенности и ясности, которая дает возможность изложить ее и другим, или он, правда, представлял ее себе так, да только не хотел излагать ее, на что, по-видимому, указывают некоторые намеки*, это может, как мне кажется, оставаться совершенно неисследованным, или если это должно быть исследовано, то пусть это делает кто-либо другой; ибо об этом обстоятельстве я никогда ничего не утверждал. Каковы бы ни были результаты этого исследования, за великим человеком остается та особая заслуга, что он впервые отвлек философию вместе с сознанием от внешних предметов и обратил ее на нас самих; в этом - смысл** и сокровенная сущность всей его философии, в этом же – смысл и суть наукоучения.
* Например, "Критика чистого разума": "От определения вышеперечисленных категорий я намеренно воздерживаюсь в настоящем исследовании, хотя и мог бы сделать это". Каждая из категорий может быть определена только через ее особое отношение к возможности самосознания, и кто обладает этими определениями, тот обладает наукоучением: "В системе чистого разума было бы справедливо потребовать от меня его" (это определение), "но здесь оно только отвлекло бы от главного пункта исследования". Ведь в этом месте противополагаются друг другу система чистого разума и то, что здесь (критика чистого разума), и последнее не выдается за первую. Трудно понять, как это с того времени, как особенно Рейнгольд поднял вопрос о фундаменте и полноте исследований Канта и Кантом не было издано никакой системы чистого разума, как это в силу одной лишь своей давности критика должна была превратиться в систему и почему это дальнейшие вопросы, допустимые по поводу этого места, несколько грубо отклоняются, как только они ставятся в действительности. По моему мнению, у "Критики чистого разума" вовсе нет недостатка в фундаменте; фундамент весьма отчетливо лежит перед нами, только на нем ничего не построено, и строительные материалы - хоть и тщательно уже заготовленные - лежат друг подле друга в самом произвольном порядке?
** Толковать по смыслу, конечно, необходимо, если с истолкованием по букве дело не идет на лад. Кант сам не придает большой цены своему буквальному тексту, делая решительное признание в том, что он не чувствует за собою дара ясного изложения, и сам рекомендует в предисловии ко второму изданию "Критики чистого разума" (с. XLIV), объяснять его сочинения, следуя связи и идее целого, т. е. согласно духу и намерению, которые могут иметь отдельные места. Он сам дает ("Об одном открытии", с. 119 и ел.) замечательный образчик истолкования по духу в таком объяснении Лейбница, в котором все положения исходят из предположения: вероятно ли, чтобы Лейбниц хотел сказать это? или то-то, или то-то? На с. 122 он говорит: "не следует смущаться (даваемым Лейбницем в ясных выражениях) объяснением чувственности как некоторого рода смутного представления, а скорее должно выставить взамен его объяснение, соответствующее его намерению, потому что иначе его система не согласовалась бы сама с собой. Точно так же и утверждаемая им врожденность некоторых понятий понимается неправильно, если ее берут в буквальном значении". Это подлинные слова Канта. Значит, нужно хорошо следить за тем, чтобы всякого оригинального философского писателя (здесь не может быть речи об истолкователях: этих сравнивают с толкуемым ими автором, если он еще не потерян) толковали, следуя действительно находящемуся в нем, а не какому-нибудь мнимо предполагаемому в нем смыслу.
==505
Но мне ставят на вид главное различие, которое должно существовать между системой Канта и наукоучением; на это различие совсем еще недавно было опять указано человеком, который, как не всякому это легко дается, давно имеет за себя обоснованное мнение, что он понял Канта, и который теперь доказал, что он усвоил также и наукоучение.
А именно, Рейнгольд, желая доказать (с. 341 "Собрания смешанных сочинений" 2 части, Иена, 1797), что автор наукоучения тем утверждением, которое я только что повторил и обосновал, причиняет несправедливость самому себе и - что, разумеется, следует отсюда - также и другим знатокам сочинений Канта, говорит : "Основание для нашего утверждения, будто нашим представлениям соответствует нечто вне нас, конечно, и по "Критике чистого разума" заключается в Я; но лишь постольку, поскольку в нем в качестве факта находит место эмпирическое познание (опыт) и поскольку это познание должно быть обосновано со стороны своего трансцендентального содержания (которое образует лишь его форму) исключительно в чистом Я - а со стороны своего эмпирического содержания, благодаря которому ему принадлежит объективная реальность, в Я через нечто отличное от Я. До тех пор, пока это отличное от Я, как основание объективной реальности трансцендентального, отыскивалось исключительно вне Я, невозможна была научная форма философии".
==506
Я бы не убедил своих читателей и не сделал бы своего доказательства основательным, если бы не устранил этого возражения.
Вопрос (исключительно исторический) таков: действительно ли Кант обосновывал опыт со стороны его эмпирического содержания через нечто отличное от Я?
Я знаю очень хорошо, что так понимали Канта все кантианцы за исключением одного только г-на Бека, сочинение которого, относящееся сюда, "Точка зрения", вышло в свет позже наукоучения *. Так понимает его сам признанный им недавно истолкователь его г-н Шульц, на которого я ссылаюсь здесь из внимания к этому обстоятельству. Как часто он соглашается с г-ном Эбергардом в том, что объективное основание явлений заключается в чем-то, что есть вещь в себе (например, с. 99 "Исследования etc." 2-я ч.); что вследствие этого феномены суть bene fundata 6 и т. п. Как толкует Канта еще и поныне Рейнгольд, мы видели только что.
* Господина Шеллинга я не отношу к истолкователям Канта, так же как и сам я никогда не притязал на эту честь иначе, как в сделанном утверждении и в том, что я здесь говорю.
==507
Может показаться притязательным и умаляющим значение других, если кто-либо выступает совершенно один и говорит: "До настоящей минуты среди множества достойных ученых, посвятивших свое время и силы истолкованию одной известной книги, нет ни одного, кто понимал бы эту книгу иначе, как совершенно превратно; они нашли в ней систему как раз противоположную той, которая в ней изложена, догматизм вместо трансцендентального идеализма; я же один только и понимаю ее правильно". Но на самом деле эта притязательность может оказаться мнимой; ибо можно надеяться, что вслед за ним и другие будут понимать эту книгу так, и этот единственный не останется единственным. Я не хочу здесь приводить других оснований, почему именно не должно считать дерзким возражать всем кантианцам сразу.
Но - что удивительнее всего в этом деле - то открытие, что Кант ничего не ведает о чем-либо отличном от Я, менее всего - новость. Вот уже десять лет, как каждый может прочесть в печати основательнейшее и исчерпывающее доказательство тому. Оно находится в сочинении Якоби 7 "Идеализм и реализм, беседа" (Бреславль, 1787), в приложении "О трансцендентальном идеализме", с. 207 и ел. Тут Якоби привел и сопоставил решительнейшие и наиболее бросающиеся в глаза суждения самого Канта поэтому вопросу его собственными словами. Я не намерен проделывать вторично то, что уже сделано и чего нельзя сделать лучше и успешнее, и тем охотнее отсылаю читателей к указанной книге, что вся книга целиком, как и все философские сочинения Якоби, может еще и теперь составлять полезное для нашего века чтение.
==508
Пусть эти истолкователи Канта позволят мне обратиться к ним всего лишь с несколькими вопросами. Как далеко простирается, по Канту, применимость категорий, и особенно категории причинности? Только на область явлений; следовательно, только на то, что уже есть для нас и в нас самих. В таком случае каким образом можно было бы прийти к допущению чего-то отличного от Я как основания эмпирического содержания познания? Я думаю - только через заключение от обоснованного к основанию, т. е. через применение понятия причинности. Так представляется дело самому Канту (с. 211 сочинения Якоби); и уже на этом основании он отвергает допущение находящихся вне нас вещей в себе. Эти же истолкователи заставляют его забыть на сей раз основное положение его системы относительно значимости категорий вообще и распространить его при помощи смелого вывода за пределы мира явлений на вне нас находящиеся вещи в себе. Энезидем, который лично понимает Канта, конечно, также в этом смысле и скептицизм коего точно так же, как и те кантианцы, полагает истинность нашего познания в его согласии с вещами в себе, достаточно выразительно осудил эту резкую непоследовательность. Что же ответили ему на это эти истолкователи? - Что Кант говорит о вещи в себе? Но что такое для него эта вещь? Ноумен (Noumen), как мы можем прочесть во многих местах его сочинений. То же самое она и у Рейнгольда, и у Шульца, а именно только ноумен. Но что же такое ноумен? По Канту, по Рейнгольду, по Шульцу, это нечто такое, что только примысливается нами к явлению, согласно доказуемым и Кантом доказанным законам мышления, и что должно примысливаться, согласно этим законам *; что возникает, таким образом, только через наше мышление; однако не через наше свободное, но необходимое под предположением яйности (der Ichheit) мышление - и поэтому находится налицо лишь для нашего мышления, для нас как мыслящих существ. К чему еще может послужить этим истолкователям этот ноумен или вещь в себе? Эта мысль о вещи в себе обоснована ощущением, а ощущение они хотят опять-таки обосновать через мысль о вещи в себе. У них земной шар покоится на большом слоне, а большой слон покоится на земном шаре. У них вещь в себе, которая есть только мысль, должна воздействовать на Я! (отослать от Понтия к Пилату) Что же, неужели они забыли свои прежние речи, и разве теперь уже вещь в себе, которая еще только что была чистою мыслью, для них - нечто другое, чем чистая мысль? Или они хотят совершенно серьезно приписать чистой мысли исключительный предикат реальности, предикат деятельности? И в этом заключались бы те удивительные открытия великого гения, который освещает своим факелом находящийся на пути к падению философский век?
*Здесь лежит краеугольный камень реализма Канта. С точки зрения жизни, где я - только нечто эмпирическое, я должен мыслить себе нечто как вещь в себе, т. е. как наличное независимо от меня, эмпирического; и именно потому я ничего не знаю о своей деятельности в этом мышлении, что она не свободна. Только с философской точки зрения я могу умозаключать к этой деятельности в моем мышлении. Поэтому-то и могло случиться, что самый светлый мыслитель своего века, на сочинение коего я ссылался выше, не согласился со столь правильно понятым трансцендентальным идеализмом и даже полагал уничтожить его одним только его изложением, потому что он не давал себе ясного отчета в указанном различии двух точек зрения и предполагал, что идеалистический образ мышления требуется в жизни, - требование, которое, разумеется, достаточно изложить, чтобы уничтожить. Так же как отсюда же, по моему мнению, проистекает и то, что другие, исповедуя этот идеализм, хотят допустить кроме идеалистической еще и реалистическую систему, к которой им никогда не найти доступа.
==509
Мне слишком хорошо известно, что кантианство кантианцев есть действительно только что описанная система, что оно действительно есть это чудовищное соединение грубейшего догматизма, предполагающего воздействие вещей в себе на нас, и самого решительного идеализма выводящего всякое бытие из одного только мышления интеллигенции и ничего не знающего ни о каком другом бытии. В том, что я собираюсь сказать на этот счет, я делаю исключение для тех двух достоуважаемых людей, которых я назвал до этого: для Рейнгольда, потому что он с такою силою духа и любовью к истине, которые делают великую честь и его уму, и его сердцу, отверг эту систему (которую, однако, он все еще считает системой Канта, и только в этом историческом вопросе я с ним не согласен), и для Шульца, потому что он давно уже и особенно после новых исследований не подает голоса в философии и этим заставляет справедливо предполагать, что он усомнился в своей прежней системе.
==510
В общем же каждый, кто лишь настолько владеет своими умственными способностями, что может различать мышление и бытие и не смешивает их друг с другом, должен понимать, что такой системе, в которой оба действительно подчинены друг другу, слишком много оказывают чести, когда говорят о ней серьезно. Разумеется, от очень немногих людей можно ждать, что они преодолеют естественную склонность к догматизму и отдадутся свободному полету умозрения: можно ли ждать того, что оказалось невозможным для человека таких выдающихся духовных способностей, как Якоби, от некоторых других, коих я, по чести, не назову здесь? Ну и пусть бы себе навсегда были и оставались догматиками! Но то, что эти неисправимые догматики нашли возможным вообразить, будто "Критика" Канта может послужить им в пользу, то, что они ввиду того, что критические сочинения Канта - Бог весть по какому случаю - удостоились похвалы в одном известном журнале, - сочли для себя возможным также следовать моде и стать кантианцами; то, что они вот уже целые годы с того времени в своем безумии исписали не одну стопу дорогой бумаги, ни разу за это долгое время не обратившись на самих себя и не понимая ни одного периода из того, что они написали; то, что они поныне, уже после того, как их довольно чувствительно по растолкали, не могут протереть глаза ото сна и предпочитают отбиваться ногами и руками от неприятных нарушителей покоя; то, что жаждущая поучения немецкая публика нарасхват покупала эту измаранную бумагу и старалась вобрать в себя ее смысл, и что она переписывала ее, и в третий раз переписывала переписанное, не особенно-то отдавая себе отчет в том, что в ней нет никакого смысла, - это навсегда останется в летописях философии позором для нашего века, и наши потомки не смогут себе объяснить событий этого года иначе, как предположив какую-то духовную эпидемию, которая распространилась в это время.
==511
Но, скажут мне, если мы отвлечемся от цитированного сочинения Якоби, которое, конечно, бьет по нас жестоко подлинными словами Канта, то твой аргумент, в сущности, сводится к следующему: это нелепо, а потому Кант этого не говорил. Если мы даже и согласимся с первым, - как мы это и должны, к сожалению, сделать, - то почему же Кант не мог бы сказать этой нелепости совершенно так же, как и мы прочие, среди которых находятся некоторые, коих заслуги ты сам признаешь и у коих ты, вероятно, не будешь отрицать присутствия всякого здравого рассудка? (начиная с обращения Канта сознания на себя, человек начинает сознавать внутреннюю логику развития самого сознания – отсюда и чувство абсурдности, вызываемое некоторыми словами Канта в его же собственной системе)
Дата публикования: 2015-01-10; Прочитано: 200 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!
