Ожидание встречи 8 страница

30 Равны да будут ширина с длиною,

31 Как Океан,^[303] покрой его кровлей!»

32 Я понял и вещаю Эа, владыке:

33 «То слово, владыка, что ты мне молвил,

34 Почтить я должен, все так и исполню.

35 Что ж ответить мне граду – народу и старцам?»

36 Эа уста открыл и молвит,

37 Мне, рабу своему, он вещает:

38 А ты такую им речь промолви:

39 «Я знаю, Эллиль меня ненавидит, –

40 Не буду я больше жить в вашем граде,

41 От почвы Эллиля стопы отвращу я.

42 Спущусь к Океану, к владыке Эа!

43 А над вами дождь прольет он обильно.

44 Тайну птиц узнаете, убежища рыбы.

45 На земле будет всюду богатая жатва,

46 Утром хлынет ливень, а ночью

47 Хлебный дождь вы узрите воочью».

_______

48 Едва занялось сияние утра,

49 По зову моему весь край собрался,

50 […………]………[…………]

51 […………..]…………..[……..]

52 Всех мужей я призвал на повинность –

53 Дома скос или, разрушали ограду.

54 Ребенок смолу таскает,

55 Сильный в корзинах снаряженье носит.

56 В пятеро суток заложил я кузов:

57 Треть десятины площадь, борт сто двадцать локтей высотою,^[304]

58 По сто двадцать локтей края его верха.

59 Заложил я обводы, чертеж начертил я:

60 Шесть в корабле положил я палуб,

61 На семь частей его разделивши ими,

62 Его дно разделил на девять отсеков,

63 Забил в него колки водяные,^[305]

64 Выбрал я руль, уложил снаряженье.

65 Три меры кира в печи расплавил;

66 Три меры смолы туда налил я,

67 Три меры носильщики натаскали елея:

68 Кроме меры елея, что пошла на промазку,

69 Две меры елея спрятал кормчий.

70 Для жителей града быков колол я,

71 Резал овец я ежедневно,

72 Соком ягод, маслом, сикерой, вином и красным и белым

73 Народ поил, как водой речною,

74 И они пировали, как в день новогодний.

75 Открыл я благовонья, умастил свои руки.

76 Был готов корабль в час захода Солнца.

77 Сдвигать его стали – он был тяжелым,

78 Подпирали кольями сверху и снизу,

79 Погрузился он в воду на две трети.

_______

80 Нагрузил его всем, что имел я,

81 Нагрузил его всем, что имел серебра я,

82 Нагрузил его всем, что имел я злата,

83 Нагрузил его всем, что имел живой я твари,

84 Поднял на корабль всю семью и род мой,

85 Скот степной и зверье, всех мастеров я поднял.

86 Время назначил мне Шамаш:

87 «Утром хлынет ливень, а ночью

87а Хлебный дождь ты узришь воочью, –

88 Войди на корабль, засмоли его двери».

89 Настало назначенное время:

90 Утром хлыаул ливень, а ночью

90а Хлебный дождь я увидел воочью.

91 Я взглянул на лицо погоды –

92 Страшно глядеть на погоду было.

93 Я вошел на корабль, засмолил его двери –

94 За смоление судна корабельщику Пузур-Аму́рри

95 Чертог я отдал и его богатства.

_______

96 Едва занялось сияние утра,

97 С основанья небес встала черная туча.

98 А́дду гремит в ее середине,

99 Шу́ллат и Ха́ниш^[306] идут перед нею,

100 Идут, гонцы, горой и равниной.

101 Э́рагаль^[307] вырывает жерди плотины,

102 Идет Нину́рта, гать прорывает,

103 Зажгли маяки Ануннаки,^[308]

104 Их сияньем они тревожат землю.

105 Из-за А́дду цепенеет небо,

106 Что было светлым, – во тьму обратилось,

107 Вся земля раскололась, как чаша.

108 Первый день бушует Южный ветер,

109 Быстро налетел, затопляя горы,

110 Словно войною, настигая землю.

111 Не видит один другого,

112 И с небес не видать людей.

113 Боги потопа устрашились,

114 Поднялись, удалились на небо Ану,^[309]

115 Прижались, как псы, растянулись снаружи.

116 Иштар^[310] кричит, как в муках родов,

117 Госпожа богов, чей прекрасен голос:

118 «Пусть бы тот день обратился в глину,

119 Раз в совете богов я решила злое,

120 Ка́к в совете богов я решила злое,

121 На гибель людей моих войну объявила?

122 Для того ли рожаю я сама человеков,

123 Чтоб, как рыбий народ, наполняли море!»

124 Ануннакийские боги с нею плачут,

125 Боги смирились, пребывают в плаче,

128 Теснятся друг к другу, пересохли их губы.

127–128 Ходит ветер шесть дней, семь ночей,

128 Потопом буря покрывает землю.

129 При наступлении дня седьмого

129а Буря с потопом войну прекратили,

130 Те, что сражались подобно войску.

131 Успокоилось море, утих ураган – потоп прекратился.

132 Я открыл отдушину – свет упал на лицо мне,

133 Я взглянул на море – тишь настала,

134 И все человечество стало глиной!

135 Плоской, как крыша, сделалась равнина.

136 Я пал на колени, сел и плачу,

137 По лицу моему побежали слезы.

138 Стал высматривать берег в открытом море –

139 В двенадцати поприщах поднялся остров.

140 У горы Ни́цир корабль остановился.

141 Гора Ницир корабль удержала, не дает качаться.

142 Один день, два дня гора Ницир держит корабль, не дает качаться.

143 Три дня, четыре дня гора Ницир держит корабль, не дает качаться.

144 Пять и шесть гора Ницир держит корабль, не дает качаться.

_______

145 При наступлении дня седьмого

146 Вынес голубя и отпустил я;

147 Отправившись, голубь назад вернулся:

148 Места не нашел, прилетел обратно.

149 Вынес ласточку и отпустил я;

150 Отправившись, ласточка назад вернулась:

151 Места не нашла, прилетела обратно.

152 Вынес во́рона и отпустил я;

153 Ворон же, отправившись, спад воды увидел,

154 Не вернулся; каркает, ест и гадит.

155 Я вышел, на четыре стороны принес я жертву,

156 На башне горы совершил воскуренье:

157 Семь и семь поставил курильниц,

158 В их чашки наломал я мирта, тростника и кедра.

159 Боги почуяли запах,

160 Боги почуяли добрый запах,

161 Боги, как мухи, собрались к приносящему жертву.

162 Как только прибыла богиня-матерь,^[311]

163 Подняла она большое ожерелье,

163а Что Ану изготовил ей на радость:

164 «О боги! У меня на шее лазурный камень –

164а Как его воистину я не забуду,

165 Так эти дни я воистину помню,

165а Во веки веков я их не забуду!

166 К жертве все боги пусть подходят,

167 Эллиль к этой жертве пусть не подходит,

168 Ибо он, не размыслив, потоп устроил

169 И моих человеков обрек истребленью!»

170 Эллиль, как только туда он прибыл,

171 Увидев корабль, разъярился Эллиль,

172 Исполнился гневом на богов Игигов:

173 «Какая это душа спаслася?

173а Ни один человек не должен был выжить!»

174 Нинурта уста открыл и молвит,

174а Ему вещает, Эллилю, герою:

175 «Кто, как не Эа, замыслы строит,

176 И Эа ведает всякое дело!»

177 Эа уста открыл и молвит,

177а Ему вещает, Эллилю, герою:

178 «Ты – герой, мудрец меж богами!

179 Как же, как, не размыслив, потоп ты устроил?

180 На согрешившего грех возложи ты,

180а На виноватого вину возложи ты, –

181 Удержись, да не будет погублен, утерпи, да не будет повержен!

182 Чем бы потоп тебе делать,

182а Лучше лев бы явился, людей поубавил!

183 Чем бы потоп тебе делать,

183а Лучше волк бы явился, людей поубавил!

184 Чем бы потоп тебе делать,

184а Лучше голод настал бы, разорил бы землю!

185 Чем бы потоп тебе делать,

185а Лучше мор настал бы, людей поразил бы!

186 Я ж не выдал тайны богов великих –

187 Многомудрому^[312] сон я послал, и тайну богов постиг он.

188 А теперь ему совет посоветуй!»

189 Поднялся Эллиль, взошел на корабль,

190 Взял меня за руку, вывел наружу,

191 На колени поставил жену мою рядом,

192 К нашим лбам прикоснулся, встал между нами, благословлял нас:

193 «Доселе Утнапишти был человеком,

194 Отныне ж Утнапишти нам, богам, подобен,

195 Пусть живет Утнапишти при устье рек, в отдаленье!»

196 Увели меня вдаль, при устье рек поселили.

197 Кто же ныне для тебя богов собрал бы,

198 Чтоб нашел ты жизнь, которую ищешь?

199 Вот, шесть дней и семь ночей не поспи-ка!»

200 Только он сел, раскинув ноги, –

201 Сон дохнул на него, как мгла пустыни.

202 Утнапишти ей вещает, своей подруге:

203 «Посмотри на героя, что хочет жизни!

204 Сон дохнул на него, как мгла пустыни».

205 Подруга его ему вещает, дальнему Утнапишти:

206 «Прикоснись к нему, человек да проснется!

207 Тем же путем да вернется спокойно,

208 Через те же ворота да вернется в свою землю!»

209 Утнапишти ей вещает, своей подруге:

210 «Лжив человек! Тебя он обманет:

211 Вот, пеки ему хлеба, клади у изголовья,

212 И дни, что он спит, на стене помечай-ка».

213 Пекла она хлеба, клала у изголовья,

214 И дни, что он спит, на стене отмечала.

215 Первый хлеб его развалился,

216 Треснул второй, заплесневел третий,

216а Четвертый – его побелела корка,

217 Пятый был черствым, шестой был свежим,

218 Седьмой – в это время его он коснулся, и тот пробудился.

_______

219 Гильгамеш ему вещает, дальнему Утнапишти:

220 «Одолел меня сон на одно мгновенье –

221 Ты меня коснулся, пробудил сейчас же».

222 Утнапишти ему вещает, Гильгамешу:

223 «Встань, Гильгамеш, хлеба́ сосчитай-ка,

224 И дни, что ты спал, тебе будут известны:

225 Первый твой хлеб развалился,

226 Треснул второй, заплесневел третий,

226а Четвертый – его побелела корка,

227 Пятый был черствым, шестой был свежим,

228 Седьмой – в это время ты пробудился».

229 Гильгамеш ему вещает, дальнему Утнапишти:

230 «Что же делать, Утнапишти, куда пойду я?

231 Плотью моей овладел Похититель,^[313]

232 В моих покоях смерть обитает,

233 И куда взор я ни брошу – смерть повсюду!»

_______

234 Утнапишти ему вещает, корабельщику Уршанаби:

235 «Не тебя пусть ждет пристань, перевоз тебя пусть забудет,

236 Кто на берег пришел, тот к нему и стремися!^[314]

237 Человек, которого привел ты, – рубище связало его тело,

238 Погубили шкуры красоту его членов.

239 Возьми, Уршанаби, отведи его умыться,

240 Пусть свое платье он добела моет,

241 Пусть сбросит шкуры – унесет их море.

241а Прекрасным пусть станет его тело,

242 Новой повязкой главу пусть повяжет,

243 Облаченье наденет, наготу прикроет.

244 Пока идти он в свой город будет,

245 Пока не дойдет по своей дороге,

246 Облаченье не сносится, все будет новым!»

247 Взял его Уршанаби, отвел его умыться,

248 Добела вымыл он свое платье,

249 Сбросил шкуры – унесло их море

250 Прекрасным стало его тело,

251 Новой повязкой главу повязал он,

252 Облаченье надел, наготу прикрыл он.

253 Пока идти он в свой город будет,

254 Пока не дойдет по своей дороге,

255 Облаченье не сносится, все будет новым.

256 Гильгамеш с Уршанаби шагнули в лодку,

257 Столкнули лодку на волны и на ней поплыли.

_______

258 Подруга его ему вещает, дальнему Утнапишти:

259 «Гильгамеш ходил, уставал и трудился, –

260 Что ж ты дашь ему, в свою страну да вернется?»

261 А Гильгамеш багор уже поднял,

262 Лодку к берегу он направил.

263 Утнапишти ему вещает, Гильгамешу:

264 «Гильгамеш, ты ходил, уставал и трудился, –

265 Что ж мне дать тебе, в свою страну да вернешься?

266 Я открою, Гильгамеш, сокровенное слово,

267 И тайну цветка тебе расскажу я:

268 Этот цветок – как тёрн на дне моря,

269 Шипы его, как у розы, твою руку уколют.

270 Если этот цветок твоя рука достанет, –

270а Будешь всегда ты молод».

271 Когда Гильгамеш услышал это,

271а Открыл он крышку колодца,

272 Привязал к ногам тяжелые камни,

273 Утянули они его в глубь Океана.^[315]

274 Он схватил цветок, уколов свою руку;

275 От ног отрезал тяжелые камни,

276 Вынесло море его на берег.

_______

277 Гильгамеш ему вещает, корабельщику Уршанаби:

278 «Уршанаби, цветок тот – цветок знаменитый,

279 Ибо им человек достигает жизни.

280 Принесу его я в Урук огражденный,

280а Накормлю народ мой, цветок испытаю:

281 Если старый от него человек молодеет,

282 Я поем от него – возвратится моя юность».

283 Через двадцать поприщ отломили ломтик,

284 Через тридцать поприщ на привал остановились.

285 Увидал Гильгамеш водоем, чьи холодны воды,

286 Спустился в него, окунулся в воду.

287 Змея цветочный учуяла запах,

288 Из норы поднялась, цветок утащила,

289 Назад возвращаясь, сбросила кожу.

290 Между тем Гильгамеш сидит и плачет,

291 По щекам его побежали слезы;

292 Обращается к кормчему Уршанаби:

293 «Для кого же, Уршанаби, трудились руки?

294 Для кого же кровью истекает сердце?

295 Себе самому не принес я блага,

296 Доставил благо льву земляному!

297 За двадцать поприщ теперь уж качает цветок пучина,

298 Открывая колодец, потерял я орудья, –

299 Нечто нашел я, что мне знаменьем стало: да отступлю я!

300 И на берегу я ладью оставил!»

300а Через двадцать поприщ отломили ломтик,

301 Через тридцать поприщ на привал остановились,

301а И прибыли они в Урук огражденный.

_______

302 Гильгамеш ему вещает, корабельщику Уршанаби:

303 «Поднимись, Уршанаби, пройди по стенам Урука,

304 Обозри основанье, кирпичи ощупай –

304а Его кирпичи не обожжены ли

305 И заложены стены не семью ль мудрецами?»^[316]

Таблица XI. «О все видавшем» – история Гильгамеша. Согласно древнему подлиннику списано и сверено.

(Позже была прибавлена таблица XII, являющаяся переводом шумерской былины и сюжетно не связанная с остальными.)

Молитва к ночным богам ^[317]

Перевод В. К. Шилейко

1,2 Уснули князья, простерты мужи, день завершен;

3,4 Шумливые люди утихли, раскрытые замкнуты двери,

5 Боги мира, богини мира,

6 Шамаш, Син, Адад и Иштар,^[318] –

7 Ушли они почивать в небесах;

8 И не судят больше суда, не решают больше раздоров,

9,10 Созидается ночь, дворец опустел, затихли чертоги,

11 Город улегся, Нергал кричит, И просящий суда исполняется сном;

12 Защитник правых, отец бездомных,

13 Шамаш вошел в свой спальный покой.

14 Великие боги ночные,

15,16 Пламенный Ги́биль, могучий Орра,^[319]

17,18 Лук и Ярмо, Крестовина, Дракон,

19,20 Колесница, Коза, Овен и Змея,^[320] –

21 Ныне восходят.

22,23 В учрежденном гаданье, в приносимом ягненке

24 Правду мне объявите!

_______

Двадцать четыре строки: посвящение ночи.

Колыбельная песенка из Ашшура ^[321]

Перевод В. К. Шилейко

Заговор.

Житель потемок прочь из по[темок]

Ушел поглядеть на солнечный свет.

Что ж оно^[322] осерчало так, что мать его плачет,

В небесах у богини струятся слезы?

5 Это кто же такой, – тот, кто на земле заводит рев?

Если это – собака, пусть отломят ей ломтик,

Если это – птица, пусть ей выбросят крошек,

Если ж это – строптивец, дитя людское,

Пусть споют ему заговор А́ну и А́нту,^[323]

10 Чтоб отец его спал, свой сон довершая,

Чтобы мать-рукодельница довершила урок свой.

Не мой это заговор, – заговор Эа и Асаллухи заговор Даму и Гулы,^[324]

Заговор Нинаккукуттум, госпожи чародейства:

15 Они мне сказали, а я повторяю.

_______

Заговор, чтобы успокоить младенца.

Обряд таков: ты положишь в головах у младенца

хлеб, трижды прочтешь этот заговор, проведешь от

20 головы до ног и бросишь этот хлеб собаке: оный младенец утихнет.

Таблетка Кицир-Набу́, заклинателя.

Заклинание Солнца ^[325]

Перевод В. К. Шилейко

Ша́маш, когда ты восходишь над Великой Горой,^[326]

Когда ты восходишь над горою Смерти, над Великой Горой,

Когда ты выходишь из Дуль-куга,^[327] дома судьбы,

Когда ты восходишь над фундаментом неба,

Там, где небо с землею слиты в одно,–

Великие боги спешат услышать твой суд,

Ануннаки бегут услыхать твои повеленья,

Люди, сколько их есть на земле, все тебя ожидают,

Всякий скот на земле с четырьмя ногами

Навстречу твоим лучам открывает глаза.

Шамаш, мудрый и сильный, сам с собой ты в смете,

Шамаш, мощный воитель, суд небес и земли!

Все, чем полнится сердце, пусть оно тебе скажет, –

Жизнь всех человеков возвратится к гебо.

Жизнь того, о владыка, кто захвачен врагами,

От кого удалились правда и прямота,

Кто выносит немилость, кто живёт в униженье,

На кого нападают, – а ему невдомек,

На кого нападают, так, что он и не видит,

Кто охвачен заразой, кто охвачен тоской,

На кого злые духи поднимают свой голос,

К кому злые демоны проникают в постель,

Кого призраки злые в ночи одолели,

Кому злые черти сокрушают главу,

У кого злые боги измучили тело,

У кого бес недобрый дыбом поднял власы,

Кем могучей рукою обладает Лама́шту^[328]

И кого лаба́су^[329] ударяет рукой,

На кого нападает демон всяческой скверны,

Кого оком наметил полуночный Лилу́.

Чью могучую грудь сжимает Лили́ту,

На котором отмечен отверженный знак,

Тот, кто очарован враждебным проклятьем,

Тот, кого обозначили злые уста,

На кого клевещет язык злоречивый,

На кого поднял недруг недобрый глаз,

Кто проклятой слюной^[330] не к добру зачарован,

Кого волшебник словами связал, –

Шамаш! Его жизнь лежит пред тобою,–

Все народы ведешь ты, как единый язык.

Я сюда прихожу глашатаем Эа,^[331] –

Ради жизни больного послал он меня.

То, что Эа сказал мне, я тебе повторяю:

Моему государю, сыну своего бога,–

Рассуди его суд, прикажи повеленья,

От болезни и скорби исцели его тело,

Воду света и силы пролей на него,

И его изваянье окропи ты водою,

И омой его тело дождевою водой.

Злобный дух, злобный демон, злоумышленный призрак,

Злобный черт, злобный бог, злоумышленный бес,

Ламашту, лабасу, приносящие злое,

Лилу и Лили́ту, помрачившие день,

И тоска и зараза, и болезни и скорби –

С моего государя, сына своего бога,

Как вода да стекут, от него да уйдут.

Шамаш, чье повеленье нерушимо вовеки,

В этот день да отпустит, да простит его грех;

Злоречивые козни от него да отступят,

Царский бог^[332] да прославит твою вышнюю мощь.

Этот царь исцеленный да поет твою славу,–

Я, твой раб, заклинатель, прославляю тебя!

Из «Заклинаний»
«Скорбь, как воды речные…»

Перевод В. К. Шилейко

Скорбь, как воды речные, устремляется долу,

Как трава полевая, вырастает тоска,

Посреди океана, на широком просторе,

Скорбь, подобно одежде, покрывает живых;

Прогоняет китов в глубину океана,

В ней пылает огонь, поражающий рыб;

В небесах ее сеть высоко распростерта,

Птиц небесных она угоняет, как вихрь,

Ухватила газелей за рога и за уши

И козлов на горах взяла за руно,

У быков на равнине пригнула выи,

Четвероногих Шаккана убила в степи;

Над больным человеком в его собственном доме

Протянула она неуклонную сеть.

Ма́рдук увидел его, к Эа, отцу, в его дом вошел он и молвит:

«Отче, скорбь, как воды речные, устремляется долу,

Как трава полевая, вырастает тоска,

Посреди океана, на широком просторе,

Скорбь, подобно одежде, покрывает живых;

Прогоняет китов в глубину океана,

В ней пылает огонь, поражающий рыб;

В небесах ее сеть высоко распростерта,

Птиц небесных она угоняет, как вихрь,

Ухватила газелей за рога и за уши

И козлов на горах взяла за руно,

У быков на равнине пригнула выи,

Четвероногих Шаккана убила в степи;

Над больным человеком в его собственном доме

Протянула она неуклонную сеть».

Эа ответил Мардуку-сыну:

«Сын мой, чего ты не знаешь, чему я тебя научу?

Мардук, чего ты не знаешь, чему я тебя научу?

Все, что я знаю, знаешь и ты.

Сын мой, Мардук, ступай к больному,

Его образ рукою нарисуй на земле;

Государь заболевший на свой образ да встанет,

К господину Шамашу да прострет свою длань.

Прочитай заклинанье, священное слово,

Над его головою воду пролей,

На него покропи ты заклятой водою,

Свою руку простри, свою руку простри:

Пусть проклятая скорбь, как вода, расточится,–

Как исчез его образ, пусть исчезнет с земли.

Царь сен пусть будет чист, пусть, как день, просияет,

В руки бога благого передай ты его».

Так называемый штандарт из Ура с изображением битвы, пригона добычи и пиршества по случаю победы. Фрагмент. Ок. 2600 г. до н. э.

Британский музей. Лондон.

Заклинание
«Могучий, пресветлый муж…» ^[333]

Перевод В. Афанасьевой

1 Могучий, пресветлый муж Эре[ду,]

Верховный владыка, первородный сын Нудиммуда,^[334]

Мардук, ярый кулан Ээнгуры!^[335]

Господин Эсагилы,^[336] мощь Вавилона, покровитель Эзиды,^[337]

5 Хранитель душ, Эмахтилы^[338] избранник, созидатель жизней,

Сень страны, защитник рода людского!

Дракон всех капищ,

Благодатно имя твое в устах человечьих!

Мардук, великий владыка!

10 Всевышней волей твоей да буду жив я, да буду здрав я,

Твою божественность да увижу,

Так называемый штандарт из Ура с изображением битвы,

пригона добычи и пиршества по случаю победы.

Желаний моих достигну!

В уста мои вложи истину,

В сердце мое – слова благие!

15 Да будут милостивы ко мне знатные мира!

Мой бог да пребудет со мною справа,

Богиня моя да пребудет слева,

Бог-хранитель мой да пребывает со мною вечно!

Одари наставленьем, вниманьем и лаской!

20 И что сказал я, так как сказал я, пусть и свершится!

Мардук, всемогущий владыка, прибавь мне жизни!

Душе моей дай жизни!

Долгой дай жизни – тебе молиться!

Тебе да возрадуется Эллиль, с тобою да возликует Эа!

25 Благословен будь богами вселенной!

Великие боги сердце твое да успокоят!

_______

Молитва поднятия рук перед Мардуком.

Заклинание
«Хорошо молиться тебе…»

Перевод В. Афанасьевой

Хорошо молиться тебе, как легко ты слышишь!

Видеть тебя – благо, воля твоя – светоч!

Помилуй меня, Иштар, надели долей!

Ласково взгляни, прими молитвы!

5 Выбери путь, укажи дорогу!

Лики твои я познал – одари благода[тью!]

Ярмо твое я влачил – заслужу ли отдых?

Велений твоих жду – будь милосердна!

Блеск твой охранял – обласкай и помилуй!

10 Сиянья искал твоего – жду для себя просветленья!

Всесилью молюсь твоему – да пребуду я в мире!

Да будет со мною Ше́ду благой, что стоит пред тобою!

Милость Лама́ссу, что за тобою, да будет со мною!^[339]

Да прибавится мне богатства, что хранишь ты справа,

Добро, что держишь ты слева, да получу от тебя я!

Прикажи лишь – и меня услышат!

15 И что сказал я, так как сказал я, пусть и свершится!

В здоровье плоти и веселье сердца веди меня ежедневно!

Продли мои дни, прибавь мне жизни!

Да буду жив я, да буду здрав я, твою божественность да восславлю!

Да достигну я моих желаний!

18а Тебе да возрадуются небеса, с тобою да возликует Бездна!^[340]

Благословенна будь богами вселенной!

Великие боги сердце твое да успокоят!

_______

Молитва поднятия рук перед Иштар.

Установить перед ликом Иштар курильницу с благовонным кипарисом, излить жертвенное пиво и трижды совершить поднятие рук.

Хеттская литература

Вступительная статья, составление и перевод Вяч. Вс. Иванова.

После того как чехословацкий ученый Б. Грозный в 1915–1917 гг. нашел ключ к пониманию клинописных текстов на хеттском языке, обнаруженных в начале XX века в архиве хеттских царей в Богазкео (центр Малой Азии), ученым открылась культура Хеттского царства (XVIII–XIII вв. до н. э.) бывшего соперником других великих держав Ближнего Востока. В ранних образцах хеттской литературы, представленных в настоящем собрании древнехеттской погребальной песней XVII в. до н. э., можно видеть следы древней обрядовой поэзии, имеющей общие истоки с ритуальными текстами на других индоевропейских языках, родственных хеттскому (в том числе на древнеиндийском языке). В частности, характерный для этой песни размер, видимо, восходит к метрам, встречающимся и в других индоевропейских поэтических традициях. Вместе с тем в ранних хеттских мифологических текстах сказывается и воздействие культуры древнего населения Анатолии, говорившего на языке хатти. Дальнейшее развитие хеттской литературы осуществлялось под воздействием месопотамских литературных образцов, влияние которых заметно и в таких ранних хеттских памятниках, как надпись царя Аниттаса (ок. XVIII в. до н. э.), написанная в духе надписей месопотамских царей, описывавших свои охоты и строительные достижения, и полулегендарный рассказ о Саргоне Аккадском. Несомненное влияние вавилонских гимнов богу Солнца Шамашу как царю и судье обнаруживается в приводимых ниже хеттских гимнах богу Солнца, содержащих, однако, и ряд особенностей, специфических для хеттской культуры (в частности, значение бога Солнца не только для людей, но и для животных). Интенсивное развитие хеттской повествовательной прозаической и поэтической литературы было связано с влиянием обитавших в Северной Сирии и Северной Месопотамии хурритов. Это влияние началось еще в эпоху Древнего царства (XVIII–XVI вв. до н. э.), но усилилось особенно во время Среднехеттского царства (XV в. до н. э.) и Нового царства (XIV–XIII вв. до н. э.). В это время на хеттский язык переводится большое число хурритских литературных сочинений (легенды, сказки, назидательные истории), из которых для истории всемирной литературы наибольшее значение имеют поэтические тексты о боге Кумарби – главном боге одного из нескольких поколений богов, сменявших друг друга на небесах. Этот хурритский мифологический цикл оказал несомненное воздействие и на древнегреческую литературу (или на ее мифологические основы): несомненно сходство хурритских мифов, известных нам в хеттских поэтических переложениях (немногочисленные фрагменты хурритских подлинников пока еще не поддаются окончательному истолкованию), с сюжетами, отраженными у Гесиода. Весьма вероятно, что именно хетты, столкнувшиеся с греческим (ахейским) царством Аххиява, о котором много рассказывается в хеттских текстах, были проводниками этого хурритского влияния (характерно, например, что особое название «крови богов» у Гомера, видимо, было заимствовано из хеттского языка). Поэтому хеттскую литературу можно считать промежуточным звеном между литературами древней Месопотамии и древнегреческой (а тем самым и всей последующей европейской) литературой. Из хеттских поэтических переводов хурритского цикла поэм о боге Кумарби лучше всего дошла «Песнь об Улликумми», где в основную канву повествования о смене поколений хурритских богов на небесах вплетены в качестве персонажей и вавилонские боги. В свою очередь, хеттский переводчик поэмы, несомненно, обладавший поэтическим даром, использовал в переводе некоторые собственно хеттские древние мифологические формулы и названия. Из непереводной литературы времени Нового царства особенно широко представлен жанр царских анналов, первые образцы которого представлены и в Древнем царстве. Этот жанр хеттской исторической литературы, позднее повлиявший и на ассирийскую, получил развитие в ряде обширных хроник, написанных от имени царя Мурсилиса II (XIII в. до н. э.). Автор этих хроник проявил себя как выдающийся писатель-историк, сумевший представить исторические события двух царствований с единой точки зрения. От имени Мурсилиса II написан и ряд текстов религиозно-философского характера, из которых наибольший интерес представляют его «Молитвы во время чумы», которые не только некоторыми идеями (мысль о переходе греха от отца к сыну, идея искупления), но и особенностями формы (образные уподобления целых ситуаций, как в притчах) обнаруживают разительное сходство с ветхозаветной литературой и с ее более поздними продолжениями. В этих молитвах можно видеть отдаленный прообраз не только соответствующих мест Ветхого завета, но и их реминисценций в таких образцах новой литературы, как «Чума» Камю (в проповедях Панлу). Но в то же время в этих молитвах сохраняются и следы наивных антропоморфных представлений о богах, заметные и в хеттской поэтической литературе времени Нового царства.