Ложный идол естественного отбора

"Естественный отбор не действует на что-либо, не выбирает (за или против), не заставляет, не увеличивает, не создаёт, не модифицирует, не формирует, не действует, не управляет, не предпочитает, не поддерживает, не толкает или регулирует. Естественный отбор не делает ничего".-

Вильям Б. Провайн (1. William B. Provine, The Origins of Theoretical Population Genetics (Chicago: University of Chicago Press, 2001), 199 (after-word)

В средней школе я так стремился узнать больше об эволюции, что обратился за работой волонтёра в

Музей Естественной Истории Округа Лос-Анджелес. У меня не было опыта музейной работы и мои одноклассники не идентефицировали меня как перспективного молодого учёного. Но палеонтологический отдел музея всегда имел больше материалов, чем тот, с которым мог работать персонал. Они приняли мою заявку и отправили меня работать в лабораторию подготовки ископаемых.

Мне нужно было ездить полтора часа на автобусе в один конец, чтобы добраться из дома матери в музей, но я не имел ничего против этих хлопот. Персонал музея собрал большое количества скал из областей, которые были полны ископаемого материала. Лаборатория подготовки ископаемых имела двух техников с полноценным рабочим днём, каждый со сложным набором инструментальных средств и чужеродно выглядищими ископаемыми; пару студентов с меньшими столами; и скромный участок для волонтёров. Моей работой было аккуратно откалывать камни и выбрасывать песчанник, окружающий ископаемое, используя зубоврачебные инструменты, зубные щётки и пневматическое устройство. Как только я заканчивал, кость мчалась для анализа в другаю часть здания.

Большая часть этой работы была крайне скучной. Могло потребоваться два часа, чтобы вскрыть квадратный дюйм кости или извлечь зуб из зернистой матрицы песчанника. Моя техника быстро улучшилась, но я также хотел узнать больше о животных, чьи ископаемые я подготавливал. Я знал, что должен быть больший контекст в котором эти ископаемые были значимыми. Я хотел знать, что означали эти ископаемые, а не просто, чем они были.

Размещение организмов по категориям известна как таксономия. (2.A recent popular introduction to taxonomy is by Carol Kaesuk Yoon, Naming Nature: The Clash Between Instinct and Science (New York: W. W. Norton, 2009). Много профессий имеют такой вид экспертизы. Опытный каменщик знает больше о характеристиках кирпичей, чем кто-либо из нас может представить. Он, вероятно, способен сказать из какого карьера добыт песок, насколько высокой была температура изготовления и какая прессформа использовалась. Наименование различных видов кирпича, немного напоминает практику таксономии.

Моя работа в Музее Естественной Истории была необходима для начинающего натуралиста, потому что мне надо было узнать о наименовании и распределении организмов. Также огромное удовольствие доставляло изучение формальных научных имён растений и животных, это было своего рода секретное знание, которое было у меня и не было у большинства людей. Но присваивание имён, маркирование и распределение принимает жёсткий порядок вещей и действительно важные и интересные вещи в жизни не статичны; они непрерывно изменяются. В чём я был заинтересован - в

систематичности - в отношении между ископаемыми и современными организмами.

Вы когда-нибудь встречали кого-либо с энцеклопедическими знаниями о малоизвестных рок группах? Я знал группу людей в Лос-Анжелесе, которые проводили время просматривая лотки с подержаными записями в магазинах звукозаписи ещё тогда, когда музыка записывалась на виниловые пластинки (что возвращается сегодня, даже несмотря на то, что большинство детей никогда не слушали ничего другого, кроме как сжатая 128-ми килобитная цифровая запись). Некоторые из этих людей были так одержимы этими малоизвестными группами, что они заслужили прозвище "виниловый паразит". Они собирали списки названий групп и знали раритетнейшие доступные альбомы. Там могла быть малоизвестная гаражная группа из Англии, которая выпустила всего пятьсот копий единственного альбома. Никто бы из нас никогда не услышал об этой группе, но виниловый паразит мог рассказать о них больше, чем бы вы хотели знать.

Проблема с большинством виниловых паразитов, которую я обнаружил это то, что они позволяют своему знанию мелочей подавлять их суждение. Несмотря на энцеклопедическое знание, я не могу вспомнить хотя бы одну дискуссию с ними о том, были ли хорошими эти группы. Возможно группа, которая выпустила всего пятьсот копий альбома была нераскрытым сокровищем или может быть их музыка была настолько плохой, что ни одна звукозаписывающая компания не взяла бы на себя выпуск очередного их альбома. Я никогда не узнал, что большинство виниловых паразитов думали о качествах музыкальных групп или жанрах, потому что они никогда не говорили ни о чём, кроме незначительных фактах или статистике.

Урок, который я усвоил от виниловых паразитов, что самая важная вещь в сборе информации это то, что ты с ней делаешь. "Секретный язык" таксономии мог заставить меня чувствовать себя особым, но слова приложенные к ископаемым видам (или малоизвестным записям групп) не удовлетворяли меня. Таксономия это прекрасное искусство. Но без теории за ней, таксономия приравнивается к словам на музейном ярлыке. Даже сегодня открывают новые виды и описывают их заметными темпами и каждый новый открытый вид получает уникальное официальное имя. Но что говорит присваивание имён и упорядочивание видов об их отношениях к другим видам и к нам? Я хотел мудрости, а не просто знания. (3. Я люблю различать мудрость от знания, хотя я не знал как это делать, как студент средней школы. Различие основано на моём прочтении Бертрана Рассела " Научная точка зрения". Мудрость помогает мне формовать мою физическую и общественную среду во что-либо, что я считаю полезным, поскольку виды знаний, которые не помогают мне делать это, я считаю мелочными.)

Я не понимал в то время, но мой опыт в Музее Естественной Истории имел интересные параллели с историей сбора ископаемых ещё во времена перед Дарвином. В начале шестнадцатого века натуралисты в Европе, и в известной мере, в других частях мира, начали собирать ископаемые, экзотические растения и животных и другие естественные объекты. (4.Martin J. S. Rudwick, The Meaning of Fossils, 2nd ed. (Chicago: University of Chicago Press, 1985). Они собирали эти объекты в коллекции, которые часто показывали в "кабинетах любопытства", где публика могла видеть их бесплатною Подобно старомодным магазинам грамзаписи, эти места были хранилищем малоизвестных артефактов. Некоторые из самых обширных коллекций стали основой сегодняшних самых популярных музеев естественной истории.

Эти ранние натуралисты были дуалистами. Они верили в упорядоченную, разумно сотворённую природу, которая не менялась постоянно, а скорее томилась в ожидании, когда её откроют любопятные божьи дети. Все виды, как предполагалось, были специально созданы Богом. Очевидные сходства в организмах были, следовательно, частью божьего плана. Но так как эти сходства были созданы скорее богом, чем неотъемлемой частью природы, ранние натуралисты чувствовали свободу в использовании собственных схем для организации и присваивания имён животным и растениям в их коллекциях. Это вызвало крайнее замешательство. Это было как если бы все виниловые паразиты создали свои собственные схемы для групп и мызыкальных жанров без консультации друг с другом или не пытаясь придерживаться общей классификации. Без правильной таксономии, божий вклад в природу не мог быть понят.

Проблема именования и организации организмов была решена к семнадцатому веку шведским ботаником Карлом Линнейем. Он разработал систему, которая использовала два имени для каждого вида, в том же смысле, как люди обычно имеют имя и отчество. Первое имя означает организм в роде широко аналогичных организмов. Это аналогично вашему имени. Вы наверно знаете много людей с таким же именем, как и у вас. Но первое имя не делает вас уникальными. В той же манере, целью Линнэя было получить первое название группы близких видов, называемое "род" - определяет тип организма. Например, род Canis включает в себя собак, койотов, волков и шакалов. Второе имя (иногда называемое "тривиальное") определяет уникальное подмножество организмов в пределах большего рода. Это подмножество называется видом. Так койоты, которые бродят в лесах недалеко от моего дома в северной части штата Нью-Йорк называются Canis latrans. По системе Линнэя люди называются Homo sapiens. В настоящий момент мы единственный вид в нашем роде, Homo, хотя в прошлом различные другие виды в нашем роде существовали иногда одновременно.

Линнэй имел энцеклопедические знания о видах, которые были открыты и он знал, что они показывали переменные уровни анатомического сходства друг с другом. Но он действовал под дуалистическим предположением, что природа была тщательно спланирована Создателем. Его целью было вычислить схему бога, не ставя под вопрос сверхъестественную мудрость Создания. Например, в разных частях мира, разные виды живут в очень одинаковых условиях и служат одинаковым биологическим функциям. Но это не требовало объяснений во времена Линнэя. Это всё было частью Божьего плана. Социально приемлемая форма интеллектуального поиска заключалась в том, чтобы показать как различные виды растений и животных соответствовали интеллектуально спроектированному миру. С семнадцатого по девятнадцатый век была крайне малая вероятность получения мудрости от изучения организмов.

Объяснение эволюции представленное Дарвином и Уолессом пошатнуло комфортабельную интеллектуальную уверенность естественной теологии. Они показали, что незначительные изменения в организмах делают индивидуумов более или менее способными к выживанию в данной среде. Если эти особенности наследуемы, то они могли быть переданы потомкам и могли стать более общими в будущих поколениях. Дарвин назвал этот процесс "естественным отбором", потому что природа выбирала среди особенностей представленных в популяции, таким же образом, как и растеневод или коневод выбирает организмы с выгодными особенностями, чтобы создать потомков в которых эти особенности заметны. Естественный отбор предложил чисто механическое объяснение невероятных разнообразий, которое предыдущие биологи приписывали ручной работе Бога: маскировка насекомых, которая имеет сходство с палками или листьями, красота цветов, свирепость хищников, наша собственная безволосая кожа, прямая поза и большие мозги.

Дарвин знал, что ему нужно было привести веские доводы в пользу естественного отбора. Многие биологи, включая его деда, Эрасмуса Дарвина, прежде размышляли, что эволюция происходила из-за очевидного сходства среди живых и вымерших организмов. Но идея не приобрела широкое принятие, потому что никто не мог понять как одинаковые виды могли отличаться от общих предков. Естественный отбор предоставил механизм. Он показал как популяции единственного вида могли постепенно приобретать чёткие признаки через многие поколения без вмешательства мудрого божества, просто через воспроизводительную деятельность успехов или неудач. Естественный отбор был так важен для аргумента Дарвина, что полное название его книги 1859 года, описывающей его идеи, было "Происхождение видов путём естественного отбора, или Сохранение благоприятных рас в борьбе за жизнь". (под "расами" Дарвин имел в виду группы организмов, которые имеют конкретные особенности, а не группы людей, который мы могли бы назвать "расы".) Естественный отбор сыграл поляризующую роль в мировоззрении Дарвина. Он укоренил его веру, что естественная теология была ошибочна и что нет "мудрости" в творении природы. (5. В своей автобиографии Дарвин написал: "Я, на самом деле, с трудом вижу как кто-либо хотел бы, чтобы христианство было истиной; как если бы простой текст кажется показывает, что те, кто не верит, а это включает моего Отца, Брата и почти всех моих лучших друзей, будут вечно наказаны.... Я дам здесь неопределённые выводы к которым пришёл. Старый аргумент сотворения природы, как он дан Пейли, который казался мне таким убедительным, терпит неудачу теперь, когда закон естественного отбора был открыт... И кажется, что в изменчивости органических существ и в действии естественного отбора не больше творения, чем в курсе, которым дует ветер. Все в природе является результатом фиксированных законов." Nora Barlow, ed., Charles Darwin’s Autobiography (New York: W. W. Norton, 1958), 87.) Человек, к которому он обращается это Вильям Пейли, один из ведущих естественных теологов конца восемнадцатого и начала девятнадцатого века, который доказывал, что часы не могут быть созданы без ручной интеллектуальной работы часовщика. Он использовал это как метафору, с Богом как мастером, чтобы объяснить сложные "изобретения", то, что современные натуралисты могли бы назвать адаптациями в природе. Для последней критики, смотрите John O. Reiss, Not by Design: Retiring Darwin’s Watchmaker (Los Angeles: University of California Press, 2009).

Происхождение видов по существу полноценный книжный аргумент естественного отбора. Дарвин предположил, что новые особенности возникают более или менее случайным образом в организмах, хотя он также предположил, что некоторые особенности могли бы возникнуть в результате повторного использования или неиспользования каких-то биологических частей. Эти особенности производят то, что Дарвин назвал "дифференциальное выживание и воспроизводство" - организмы живут и умирают из-за их особенностей. Те организмы с более благоприятным комплектом особенностей, как правило, имеют больше потомков, чем те у которых менее выгодные особенности. Кроме того, Дарвин узнал, что организмы производят больше потомства, чем может поддержать окружающая среда в течении длительного времени. Следовательно, индивидуумы участвуют в "борьбе за жизнь", в том смысле, что все организмы должны конкурировать за скудные ресурсы. Результат этого - постепенное, поколение за поколением увеличение набора благоприятных особенностей. Таким образом население потомков начинает отличаться от их предков. Дарвин назвал этот процесс "изменение наследственных свойств организмов в ряду поколений" и предположил, что этот процесс может вести к образованию новых видов, так как популяции организмов постепенно разнообразятся.

Дарвин в своей формулировке естественного отбора обратился к викторианцам девятнадцатого века. В Викторианской Англии идея "борьбы за жизнь" хорошо вписывалась в условия повседневной жизни. Детская смертность была значительно выше, чем сегодня. Двое из десяти детей Дарвина умерли в раннем детстве, а дочь Дарвина, Энни, умерла, когда ей было десять лет, трагедия, которая заставила Дарвина отказаться от последних остатков религиозных убеждений. (6. Для краткого обзора жизней детей Дарвина смотри http://www.aboutdarwin.com/darwin/Children.html.) Для промышленных рабочих того времени долгие часы ручного труда в мучительных и опасных условиях за мизерную зарплату были банальностью. Борьба за существование, казалось, описывала жизни многих людей того времени.

Естественный отбор перекликался с Европейцами девятнадцатого века по другим причинам. Он поражал многих людей как процесс, который объяснял и оправдывал огромные неравенства в обществе. Более слабые члены общества постепенно ослабевали и устранялись беднотой, голодом и болезнями, в то время как сильные члены процветали и воспроизводились. Дарвиновское "борьба за жизнь" было захвачено во фразе, придуманной его современником, философом Гербертом Спенсером - "выживание наиболее приспособленных". Даже сам Дарвин принял эту фразу как отличное описание естественного отбора.

Естественный отбор также обращался ко многим учёным того времени, потому что, как казалось, вносил порядок в дикую анархию биологического мира. Он обеспечивал механизм, который имел логику и был неизбежно сравним с законами природы, возникающими из других наук. Служа в качестве основного механизма "изменения наследственных свойств организмов в ряду поколений", ветвление дерева жизни казалось неизбежным и доходчивым, объединяющим существующие виды (живущие сегодня) с вымершими видами известными как ископаемые. (7. Дарвин подозревал, что все "животные произошли от четырёх или пяти прародителей, а растения от такого же или меньшего числа.... По принципу естественного отбора с расхождением характера, не кажется невероятным, что

из такой низкой и промежуточной формы (водоросли), как растения так и животные могли развиться; и если мы принимаем это, мы также должны допустить, что все органические существа, которые когда-либо жили на этой земле могли произойти от какой-то первичной формы.")

Естественный отбор даже имел тёмную, теологическую привлекательность. Казалось, что он даёт направление и цель жизни. По прошествию времени живое становится более сложным. Когда новые организмы приобретают новые особенности, они становятся более адаптированы к их окружающей среде. Какое может быть лучшее доказательство мудрости в природе, предопределённое в разуме Бога? Даже для не-теистов порядок, созданный естественным отбором, мог бы показаться по крайней мере частично компенсирующим потерю божьего надзора.

Многие из объяснений эволюции по существу заканчиваются описанием естественного отбора и его роли в разнообразии видов. Эти отчёты обеспечивают механизм эволюции и принимают, что предложенное объяснение покрывает это всё. Но с течением лет я стал все больше неудовлетворён естественным отбором как объяснением эволюционных изменений. И поскольку я верю, что догмам надо бросать вызов, где бы они не появлялись, в религии, науке или в музыке, я провёл много времени изучая идеи иконоборцев, которые критически исследовали естественный отбор. Результат этого - картина эволюции, значительно отличающаяся от стандартных текстовых отчётностей. (8. В дополнение к бесчисленным беседам на ведомственных факультативах, с коллегами и студентами, во времена аспирантуры, мои взгляды стимулировались и продолжают стимулироваться многочисленными материалами, имеющими дело с проблемой естественного отбора. Это не "лёгкое" чтение. Иногда я проводил месяцы за чтением одного материала, переваривая небольшое содержание каждую ночь перед обедом (или в турне, читая во время полёта по два часа). Для тех, кого интересует более техническая литература - Eva Jablonka and Marion Lamb, Evolution in Four Dimensions, Genetic, Epigenetic, Behavioral, and Symbolic Variation in the History of Life (Cambridge, Massachusetts: MIT Press, 2005); Mary Jane West- Eberhard, Developmental Plasticity and Evolution (Oxford: Oxford University Press,

2003); John A. Endler, Natural Selection in the Wild (Prince ton, New Jersey: Prince ton University Press, 1986); and Reiss, Not by Design: Retiring Darwin’s Watchmaker.)

Но перед тем, как присмотрется более тщательно к естественному отбору, мне нужно дать комплексное предупреждение. Всякий раз, когда эволюционный биолог выявляет проблему со стандартными отчётностями эволюционной теории, креационисты пытаются использовать это как доказательство того, что эволюция фатально ошибочна или "теория в кризисе". Это нелепо. Как я уже указал, явление эволюции бесспорно. Идея того, что Бог мог установить всю палеонтологическую летопись на земле как способ проверить веру верующих просто абсурдна. Я вовсе не заинтересован в том, чтобы оставлять место для дискуссии с защитниками современного движения сторонников "разумного замысла".

И всё же, все биологи знают, что изучение эволюции далеко от завершения и никогда не может быть завершено полностью. Много занимательных вопросов возникает о способах, которыми развиваются организмы, темпе эволюционных изменений на протяжении времени, влиянии окружающей среды на эволюцию, отношением между развитием организмов и эволюционными изменениями и о многих других темах. Эволюционная биология остаётся развивающейся областью науки, которая означает, что учёные продолжают исследования по безответным вопросам.

Тенденция креационистов ложно характеризовать утверждения эволюционных биологов показывает их фундаментальное интеллектуальное бесчестие. Они тратят время на атаку идей и слов биологов вместо того, чтобы предлагать поддающиеся проверке свои собственные идеи. В частности, группа известная как "креационисты разумного замысла" объявляет, что их критика эволюции основана на научных исследованиях. Они говорят, например, что некоторые биологические структуры и функции слишком сложны, чтобы развиваться естественным путём и должны быть отражением замысла, вложенного божеством. Но креационисты не представили ни одного научного изыскания, чтобы подкрепить эти утверждения. Их исследования, в основном, состоят из выдавания желаемого за действительное. Если они и имели какое-то влияние, это было противоположностью того, что они предполагали: когда новую биологическую структуру или механизм открывают, эволюционные биологи, как правило, занимаются поиском доказательств в соответствии с эволюционной теорией. (9. Чаще всего, даже если эволюционисты редко утверждают это, новое доказательство включено в повествование, которое проливает свет на теорию эволюции. Интерпретация основана на "актуалистической модели". Этот термин один из компонентов основного принципа эволюции, называемого "униформизм", который имеет два фактора: 1) на геологические процессы в прошлом действовали те же силы, что и в современную эпоху (актуализм), 2) Эти процессы происходили с тем же темпом и интенсивностью, как и сегодня (градуализм). Большинство учёных отвергают второй элемент униформизма, потому что доказательства не поддерживают его. Но почти все открытия соответствуют актуализму как основному принципу. В эволюции, для примера, мы можем использовать актуалистическую модель - изучая этапы роста юных животных, живущих сегодня, для того, чтобы осмыслить ископаемые, которым миллионы лет - чтобы придти к заключению, что наше ископаемое это челюсть юного млекопитающего, даже если у нас нет другого доказательства личности ископаемого, кроме его челюсти и единственного непрорезавшегося зуба. Смотри Donald R. Prothero and Fred Schwab, Sedimentary Geology, An Introduction to Sedimentary Rocks and Stratigraphy, 2nd ed. (New York: W. H. Freeman and Co., 2004), 454.) Креационисты опираются на метод "Бог пробелов", где области научной неопределённости приравнены к тайнам божьих дествий. Но такой подход может принести им немалый вред, потому что общий курс науки призван заполнять пробелы с течением времени. Парадокс приходит от осознания того, что большее количество открытий даёт больше пробелов. Когда новое обнаружение возникает в пробеле, два новых пробела получаются на другой стороне обнаружения, создавая новые дыры в континууме фактов.Таким образом, чем больше данных, тем больше тайн. Креационисты разумного замысла настаивают, что Бог существует в этих пробелах, в нашем знании, узнаём меньше и меньше о божьих действиях и намерениях, когда больше и больше открытий делаем. Защитникам разумного замысла следует остановится сейчас, поскольку с каждым новым открытием они оказываются всё дальше позади.

Реальная повестка креационистов не научна. Они намерены заменить откровенно теистическим мировоззрением натуралистическое и монистическое мировоззрение эволюции. Их нападки на теорию эволюции - последнее средство. Например, основным сторонником креационистов разумного замысла был Центр Науки и Культуры, спонсируемый институтом Дискавери, консервативный аналитический центр в Сиэттле. Цель этого центра описана во внутреннем документе, просочившемся на публику в 1999 году, "победить научный материализм, его разрушительную мораль, культурные и политические наследства" (10. Barbara Forrest and Paul R. Gross,

Creationism’s Trojan Horse: The Wedge of Intelligent Design (New York: Oxford University Press, 2004). Идея заключается в том, чтобы использовать разумный замысел креационизма как "клин", чтобы разделить науку в её зависимости от "атеистического натурализма". И хотя центр не произвёл ни капли данных для поддержки разумного замысла, он спонсировал конференции, поддерживал популярные книги и статьи, организовывал лекции и работал с консервативными политиками по предложениям учить религию в научных классах. Эти меры встречены большим успехом. Предложения заставлять учителей обсуждать креационизм в общественных школах регулярно вводятся на местных школьных советах и законодательных собраниях штатов, хотя большинство предложений отклонены. Но компания идёт без послаблений.

Иногда креационисты доказывают, что педагогов нужно заставлять "учить дискуссии". (11. John Angus Campbell and Stephen C. Me ye r, Darwinism, Design, and Public Education (East Lansing: Michigan State

University Press, 2003). Но нет никакой научной дискуссии, только социальная дискуссия. Мой консультант по диссертации, Уилл Провайн, признаёт эту социальную дискуссию, приглашая креационистов поговорить со студентами в его курсах по эволюции. Для многих его студентов диалог, который Уилл ведёт с креационистами очень освежающий. Уилл позволяет своим студентам включать креационистское мышление в их курсовые работы. Многие из его студентов креационистов признают огромное сходство в своём мышлении с пре-Дарвинскими естественными теологами. Они по-прежнему могут получать высокие оценки в его классе, даже если они не могут оторвать себя от креационистского мышления. Довольно значительное меньшинство его студентов, тем не менее, изменило свои взгляды на креационизм после его курсов. Впервые они были способны подумать тщательно о том, насколько Дарвин изменил научное мировоззрение. Они поняли, что креационизм разумного замысла это не наука и не должен рассматриваться как наука.

Но вернёмся к естественному отбору. Дарвин не знал биологические механизмы, ответственные за наследование особенностей между поколениями. Затем, в течение первого десятилетия двадцатого столетия, учёные начали разрабатывать дисциплину генетики, которая обеспечивала отсутствующий компонент в теории Дарвина. Генетики приписывали наследство биологических особенностей тому, что они называли генами, которые передавались от родителей к потомству через сперматозойды и яйцеклетку. В течение десятилетий они не знали что представляли из себя эти гены или где именно они находились в клетках. Но они определили, путём эксперементальных исследований, что особенности передаются от поколения к поколению определёнными способами, даже если точная природа "генов" остаётся загадочной.

Развитие генетики вызвало одну из наиболее важных научных разработок двадцатого века. В конце 1930-х и начале 1940-х несколько генетиков в США и Европе комбинировали идеи из генетики, эволюции и математики, чтобы создать то, что называется современным синтезом (или современная синтетическая теория эволюции). (12. Ernst Mayr and William B. Provine, eds., The Evolutionary Synthesis: Perspectives on the Unification of Biology (Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press, 1980).

Современный синтез это прекрасная теория. Она объединяет понимание многих областей науки, чтобы создать измеримый и предсказуемый отчёт эволюционных изменений. Через строгость математики и масштабы своей объяснительной силы, она быстро стала царствующей парадигмой в эволюционной биологии.

Частично, современный синтез это естественный отбор на стеройдах. Современный синтез видит естественный отбор как активную силу, которая постоянно отслеживает особенности организмов в популяции. Принято считать, что эти особенности находятся во взаимно-однозначном соответствии с генами в этих организмах. Произвольные изменения в генах обеспечивают различные особенности на которые действует естественный отбор. Естественный отбор, таким образом, эволюционный смотритель. Он выбирает среди различных особенностей, представленных членами популяции.

Современный синтез сильно опирается на понятие "приспособленности" организмов. Приспособленность это теоретическая мера того, как хорошо организм приспособлен к своей окружающей среде. Она может быть измерена, приблизительно, подсчётом числа жизнеспособных потомков, которые имеет индивидуум. Если другой член той же популяции имеет большее число потомков, чем другие, тогда говорят, что этот индивидуум имеет более высокую приспособленность. Приспособленность (фитнес) в местном спортзале или спа зависит от того, сколько индивидуум упражняется; Приспособленность в природе зависит от того, насколько хорошо индивидуум размножается.

Согласно математическому формализму, принятому современным синтезом, вид занимает вершину своего рода горы приспособленности, где высшие точки (пик) представляют регионы большей приспособленности. Когда гены и, следовательно, особенности популяции изменяются, популяция отодвигается от пика вниз на теоретической горе. Если получается, что популяция пересекает низину и растёт до другой горы, популяция сохраняется. Но если генетические изменения или изменения окружающей среды толкают популяцию в низину приспособленности, она будет безжалостно устранена естественным отбором, вместе со всеми особенностями и генами. (13. для развития идеи "поверхностей приспособленность" и ее изобретателя, Sewall Wright, see William B. Provine, Sewall Wright and Evolutionary Biology (Chicago: University of Chicago Press, 1986).

До того как я подойду к проблемам этой точки зрения, важно заметить, что современный синтез имел некоторые неприятные последствия. Во-первых, он сделал огромный акцент на гены и ДНК как на источник биологических особенностей. Мы говорим, что живём в век генома, как будто всё в биологии может быть сведено к утверждениям о генах. Но ДНК всего лишь одна часть нашего биологического механизма и не в состоянии делать что-либо самостоятельно. Будет одинаково близоруко, если дать центральную роль в панк-роке тексту песен, игнорируя музыкантов и фанатов, кто формирует коллективную среду субкультуры панка.

Чрезмерный акцент на ДНК произвёл некоторые серьёзные искажения в понятиях генетики и в том, что думают люди о биологии в целом. Старшекурсникам регулярно говорят, что надо сосредоточиться больше на курсах генетики и лабораториях, чем на полевых исследованиях. Как результат, студенты никогда не получают хорошего чувства разновидности среди диких популяций. Возможно их профессора думают, что они скорее всего найдут работу в лабораториях, чем в полевых исследованиях. Но также есть ошибочное представление, в большинстве отделов биологии, что генетика просто более важна, чем другие типы биологических исследований. Например, большинство медицинских школ требуют по-крайней мере один год изучения генетики для своих поступающих студентов. Но при этом не требуют хотя бы один семестр сравнительной анатомии, вскрытия или биологических полевых работ.

Восприятие публикой важности ДНК также искажено. Многие люди думают, что изучение ДНК произведёт вакцины для многих человеческих болезней. Но эти обещания были в основном лишь шумихой, несмотря на некоторые заметные успехи (такие как производство человеческого инсулина у бактерий). Упорядочивание человеческого генома, например, должно было дать толчок золотой эре персонализированной медицине и биомедицинским прорывам. Этого не случилось, по крайней мере пока (и есть причины подозревать, что это не случится в том виде, в каком этого ожидают люди). Генетические исследования должны были показать простоту, лежащую в основе биологии, так же как и естественный отбор должен был показать простоту эволюции. Вместо этого, чем больше мы узнаём о генетике, тем более сложной она становится. БОльшая часть ДНК в людях не имеет известного эффекта на наши тела. Другие большИе части ДНК это регионы "контроля", которые включаются, либо выключаются, или модулируют действие генов, в зависимости от факторов окружающей среды. Секции ДНК, которые считаются "генами" сравнительно редкие, но при этом эти секции ДНК взаимодествуют друг с другом и с окружающей средой бесчисленными и малопонятными способами. Люди могут отсылать образцы ДНК, чтобы их протестировали на риск возникновения заболевания. Но результаты, которые они получают сложно интерпретировать в лучшем случае и часто они являются бесполезной тревогой. Так что пока геномный век был в основном провалом.

Справедливости ради надо отметить, что современный синтез был важным шагом вперёд в понимании эволюции и я многое узнал, изучая его. Но многие биологи наблюдали вещи, которые не вписываются в концепцию современного синтеза. Некоторые пытались сворачивать свои наблюдения, чтобы вписаться в установленную парадигму, вместо того чтобы оспаривать широко принятые взгляды. Но делая так, они скрыли истинное богатство и разнообразие биологии. Современный синтез создал карикатуру биологии, которая отняла у эволюции многие из её способностей выступать в качестве основания мировоззрения натуралиста.

Один из первый серьёзных провалов в современном синтезе случился в 1960 году, когда молекулярные биологи стали изучать составные части белков в организмах. Оказалось, что эти белки гораздо более разнообразны, чем ожидалось. Белки одинаковых видов показывали большие суммы изменений, хотя они функционировали примерно одинаково. И ни одно из разнообразий белков не показывало какого-либо выборочного преимущества над другим. (14. See R. C. Lewontin, The Genetic Basis of Evolutionary Change (New York: Columbia University Press, 1974).

Это не имело смысла. Согласно современному синтезу, естественный отбор должен был убрать все, кроме наиболее "приспособленных" вариаций белков у особей. Если белки были настолько изменчивы, естественный отбор не мог поддерживать железную хватку в эволюционном изменении.

Вообще, это обнаружение не было сюрпризом для полевых биологов. Любой, кто проводил много времени, наблюдая организмы в их естественных средах обитания, знает, что организмы зачастую имеют контрпродуктивное поведение, которое никогда бы не сохранилось, если бы естественный отбор был сильным. Когда я был первокурсником в университете в Лос-Анжелесе, я взял профильный класс от кампуса, чтобы изучать маравьёв-листорезов в тропических листопадных лесах центральной Мексики. Вид, который я изучал (из рода Atta) строит маршруты на лесной почве. Вы можете подумать, что муравьи недостаточно большие, чтобы оставлять следы в почве, но если присмотреться, то можно увидеть поверхностные впадины, образующие оживлённые улицы от трёх до десяти дюймов шириной. Следы остаются на основаниях деревьев, где муравьи забираются вверх по дереву, в сень, и на листьях, где они начинают жатву крошечных фрагментов листьев. Их большие нижние челюсти срезуют восковое покрытие тропических листьев. Каждый муравей затем поднимает растительный фрагмент в виде диска над головой и возвращается через систему следов в муравейник, который может быть на расстоянии триста или четыреста футов. В их подземных гнёздах находятся хранилища, где рабочие размещают и разделяют фрагменты листа. По сути, эти хранилища являются садами подземного гриба. Грибок растёт на разлагающихся листьях и колония существует, питаясь ими.

Всё это похоже на хорошо продуманную операцию, которая вполне могла бы конкурировать с наиболее эффективной человеческой фабрикой производства. Но когда я начал изучать процесс, я немедленно столкнулся с огромным объёмом неэффективности. Во многих примерах рабочие возвращались домой с пустыми руками, а многие загруженные рабочие шли по следам неправильного пути или вовсе отклонялись далеко от маршрута. Кроме того, "муравьиное шоссе" отклонялось значительно дальше от муравейника, чем необходимо. Из чертырёх видов растений, которые они собирают, три находились в изобилии всего пятнадцати футах от муравейника, пока их ночные экскурсии требовали от них прохождения расстояния в сотни футов, чтобы собрать урожай других растений. Какая же трата энергии!

Такой тип хаотического феномена является обычным делом в природе. Верные приверженцы современного синтеза пытаются объяснить такой хаос с точки зрения естественного отбора, но их аргументы быстро становятся запутанными. Они могли бы сказать вам, что неэффективность и хаос лишь иллюзорны. Возможно, очевидный хаос в поведении муравьёв-листорезов позволяет колонии изучать шире территорию и использовать новые ресурсы. "В долгосрочной перспективе", они могли бы сказать: "всем колониям придётся конкурировать за ограниченные ресурсы, при этом естественный отбор будет безжалостно устранять менее эффективных."

Но я подозреваю, что муравьи рода Atta показывают нечто иное и что-то очень важное о жизни. Здесь и сейчас существует множество вещей в природе, которые не имеют ничего общего с естественным отбором. Большая часть того, что мы видим в природе на самом деле представляет собой расточительность изобилия, где естественный отбор, как он описан в книгах, имеет очень низкую эффективность в уменьшении естественного анархического буйства жизни.

Ещё один живой пример недостатка объяснительной силы естественного отбора происходит каждую осень недалеко от моего дома в пригороде Нью-Йорка. Октябрь приносит изобилие осенних красок, когда листья на листопадных деревьях становятся красными, жёлтыми и оранжевыми. Когда ночью температура понижается и солнечное воздействие уменьшается, биохимические изменения происходят на листьях деревьев. Стандартное нео-Дарвинистское объяснение этому то, что естественный отбор благоприятствует сбрасыванию листвы, чтобы предотвратить повреждение деликатной лиственной ткани, поскольку прутья и ветки достаточно твёрдые для противостояния суровости зимы. Это отличное объяснение, но оно ничего не говорит о наиболее заметной особенности осенних листьев - их цвете!

Фактическое объяснение подразумевает под собой биохимию деревьев. Когда солнце попадает на листья, оно создаёт автоматический биохимическую ответную реакцию в крошечных специализированных органеллах внутри их клеток. Они производят фотосинтетический пигмент хлорофилл, который ярко зелёный для наших глаз. Хлорофил позволяет дереву производить сахар для потребления растением. Когда фотопериод уменьшается осенью, производится меньше хлорофилла и другие фотосинтетические пигменты начинают показывать себя. Большинство растений производят бесчисленные типы пигментов, но когда солнце превалирует, хлорофилл доминирует над другими пигментами и закрывает их эффект. Фактически, некоторые из пигментов, такие как красные пигменты, усиливаются короткими, тёплыми днями осени.

Важно признать, что наиболее заметная и блестящая особенность листопадных деревьев имеет мало общего с естественным отбором. А вырабатывается просто как побочный продукт обилия солнечного света и осенних температур. Это напоминает мне, что некоторые из самых приятных аспектов жизни в основном случайны.

Неадекватность естественного отбора как объяснительного принципа особенно очевидна, когда мы посмотрим на вид, наиболее знакомый нам: мы сами. Многие биологи используют нео-Дарвинистский подход для объяснения наших особенностей. Они утверждают, что естественный отбор отвечает за наши самые заветные характеристики - нашу вертикальную позу, наши физические черты, наш большой мозг, наш язык. Но внимательное изучение этих особенностей вызвало гораздо больше вопросов, чем ответов.

Бесспорное доказательство естественного отбора в людях существует лишь в некоторых особенностях. Например, на естественный отбор часто ссылаются в качестве основной причины цвета кожи людей в разных частях мира. Грубо говоря, люди с предками, которые жили ближе к экватору имеют более тёмную кожу, чем люди с предками, жившими в более высоких широтах. Это обусловлено меланином, белковый пигмент, который содержится во многих позвоночных животных. Клетки человеческой кожи производят меланин, как реакцию на солнечный свет и некоторые индивидуумы производят его больше, чем другие. Я, например, покрываюсь веснушками, когда светит солнце, но мои меланиновые пятна ничего не делают, чтобы защитить меня от солнца и я ужасно обгораю очень быстро.

Два эволюционных фактора могут быть ответственными за цвет моей кожи и цвет кожы других людей.(15. Nina G. Jablonski and George Chaplin, “The Evolution of Human Skin Coloration,” Journal of Human Evolution 39 (2000), 57–106.) В местах с интенсивным солнечным светом, темная окраска защищает кожу от повреждений. Африканцы, живущие в экваториальных регионах, которые являются альбиносами и не имеют меланина в коже, находится в зоне риска развития рака кожи, тогда как светлая кожа (без значительного количества меланина) у тех, кто проживает в Норвегии, представляет значительно меньшую опасность. Фактически, недостаток меланина, если солнечное свечение менее интенсивно, может быть преимуществом, потому что это позволяет телу поглощать больше солнечного света. Солнечный свет помогает производить видамин D, который необходим, чтобы избежать множества болезней. И ДНК северных Европейцев и Азиатов имеет варианты цвета кожи, которые были избраны в течение эволюционного времени, поддерживая идею, что естественный отбор вызвал осветление кожи популяций в северных районах.

И всё же даже с цветом кожи, который многие учебные книги используют как классический образец естественного отбора у людей, встречаются все виды аномалий. Коренные жители Тасмании жили много тысяч лет на своём изолированном острове. И всё же, когда Европейцы впервые высадились на Тасмании в 1772 году, кожа Тасманцев была такой же тёмной, как и у их Африканских предков, даже несмотря на то, что Тасмания так же далеко от экватора, как и Италия. Аналогично, люди сначала мигрировали из Азии вверх и вниз по континенту Северной и Южной Америки более десяти тысяч лет назад, что должно было дать их коже довольно длительно время для приспособления к различиям инсоляции. Но когда Колумб приплыл в Америку в 1492 году, он обнаружил темнокожих людей в тропических широтах и тона их кожи не имели значительных отличий от коренных людей в северных широтах, таких как, например, эскимосы или "индийские" племена Канады. Инсоляция, следовательно, не такой хороший пример естественного отбора в конце концов. И какая польза от веснушек, во всяком случае?

Я подозреваю, что цвет кожи, как и многие другие человеческие особенности, больше продукт полового отбора, чем естественного отбора, как это традиционно определялось. (16. Kenichi Aoki, “Sexual Selection as aCause of Human Skin Colour Variation: Darwin’s Hypothesis Revisited,” Annals of Human Biology 29 (2002), 589–608.) Если люди преимущественно выбирают партнёров с определённым цветом кожи, естественный отбор не является фактором вовсе. Вместо этого, черты остаются неизменными, просто потому, что их считают привлекательными. Такой же процесс можно отнести к росту, размеру тела, форме тела и другим человеческим характеристикам. Всевозможные культурные факторы влияют на восприятие человеческих особенностей, что означает, что культура может оказывать большое влияние на эволюцию человека. Вполне может быть, что у культуры свои правила, а гены просто следуют за ними. Более того, подобный процесс мог происходить у многих других видов. Птицы, например, постоянно занимаются показами своего оперения и пения, чтобы превлекать самок с лучшей приспособленностью к производству потомства. Если выбор присутствует, то есть много факторов, которые могли бы сыграть роль в привлечении самки определёнными физическими особенностями и поведением. Иногда, казалось бы, самые приспособленные самцы просто не привлекают привередливых самок. А без успешного воспроизводства приспособленность организма равняется нулю.

Многие годы антропологи пытались приписывать другие физические характеристики человеческих групп естественному отбору. Например, они предполагали, что эпикантальные складки глаз у восточных Азиатов развились для защиты их предков из Ледникового Периода от ослепляющего света солнца, отражающегося от снежных покровов. Или они говорили, что короткий, приземистый рост пигмеев был адаптацией к экваториальной жаре Африки (игнорируя факт, что высокие, худые Африканцы жили в нескольких сотнях миль от них). В действительности, почти все эти предположения оказались неоправданными и непроверенными сказками. Недавние исследования показали, что большинство наших физических характеристик изменялись более-менее произвольно, когда современные люди распространялись от нашей Восточно-Африканской родины в остальные части мира. (17. Timothy D. Weaver, Charles C. Roseman, and Chris B. Stringer, “Were Neanderthal and Modern Human Cranial Differences Produced by Natural Selection or Genetic Drift?” Journal of Human Evolution 53 (2007), 135–145.)

Я хочу сказать, что использование естественного отбора, чтобы учесть всё, может быстро стать сложным и утомительным. В предыдущей главе я дал достоверное объяснение эволюционных изменений в высокоразвитых передних конечностях Тиктаалика. Но кто знает на самом деле, почему Тиктаалик развил боле сильные и длинные конечности, для того, чтобы проводить больше времени на суше или для поиска добычи? Что если у этих дальних предков были самки, которые просто предпочитали самцов у которых более крепкие конечности? Это естественный отбор в дикой природе? Фактический эволюционный механизм мог бы быть значительно отличным от стандартных точек зрения естественного отбора.

Важно помнить, что аргументы по эволюционным механизмам часто зависят от признанных убеждений эволюционных биологов - в конце концов биологи тоже люди! Почти всем сложно избавиться от глубоко признанных убеждений. Многих биологов, в частности, всё ещё привлекает телеологическая сторона эволюции. Телеология это идея, что вся деятельность направлена на достижение какой-то цели, "Всё согласно цели" - это подтекст телеологии, филосовское мировоззрение, основанное древними Греками. С этой перспективы, цель всех видов - достичь вершины приспособленности. Если вид не достигает этого идеала, тогда он должен быть исправлен естественным отбором или устранён, чтобы не переносить страдания неоптимальной жизни. Многие биологи допускают, что большинство изменений, увиденных в данном виде, неадаптивны и небольшое подмножество из популяции достигает оптимальности. Но это противоположно тому, что мы видим в природе. Изменение доминирует во всех видах. Если бы все особенности были оптимизированны всевидящим естественным отбором, то они бы быстро исчезли в природе. Например, селекционеры растений убрали почти все изменения в большинстве фруктов и овощей, которые мы едим, что закончилось предсказуемой, готовой к рынку (и часто безвкусной) едой. Но естественные популяции не имеют никакой однородности стандартных продуктов.

Момент, когда биолог начинает дискуссию об оптимальности, все, по-видимому, неадаптивные, анархичные и случайные характеристики жизни встают как разительные контрпримеры. Биологи, преданные превосходству естественного отбора, кажется хотят заменить Бога-творца Природой-творцом. И в этом случае, почему природа, при всей своей мудрости, не может быть проявлением Бога? В этом отношении, телеология (и её прислужница оптимальность) играет нужную роль как раз в руках креационистов разумного замысла. Оптимум это идеал, абстракция, прямо как теологическое объяснение Божьей цели для всего во вселенной. Если мы не выполняем своих потенциальных возможностей, мы совершаем грех против Бога или грех против естественного отбора.

Меньшинство биологов изучало другие механизмы эволюции, помимо естественного отбора, которые могут работать в эволюции и они обнаружили множество кандидатов.

Первое, как и было упомянуто в предыдущей главе, ДНК не только носитель информации в сперматозойде и яйцеклетке, которая формирует связь между поколениями. Яйцеклетка и сперматозойд содержат множество других молекул, включая белки, структурные составы и фрагменты ДНК-подобных молекул называемых РНК, которые могут изменять особенности потомка. В дополнение, молекулы ДНК украшены другими молекулами, которые контролируют активность отдельных секций ДНК. Опыт, который человек приобретает во время своей жизни может изменять эти молекулы ДНК в яйцеклетке или сперматозойде, вызывая изменения в потомке, которые не будут последствием изменений в последовательности ДНК, что является анафемой для истинно верующих в современный синтез. Например, мыши, которые сидели на диете из продуктов с высоким содержанием метила, имеют высокий уровень метиловых молекул в их ДНК и эти изменения могут быть переданы потомкам. Поэтому не вся наследуемая информация протекает через молекулы ДНК и опыт организма может влиять на её наследование. (18. для информации о метилировании и негенетическом наследовании, смотри Jablonka and Lamb, Evolution in Four Dimensions.)

Биологи давно знали, что организмы с более-менее одинаковой последовательностью ДНК могут развивать довольно разные особенности, в зависимости от окружающей среды, в которой они растут. (19.M. J. West-Eberhard, Developmental Plasticity and Evolution (New York: Oxford University Press, 2003). Вы можете видеть это сами, наблюдая деревья и лозы в лесу. Некоторый деревья, особенно в тропических лесах, имеют заметное отличие в форме листьев от самых нижних до самых верхних веток. Даже несмотря на идентичную ДНК, они показывают значительно отличающиеся друг от друга образцы или формы, в зависимости от окружающей среды в которой они развивались. В дополнение, другие факторы окружающей среды важны для деревьев, такие как температура, изобилие воды, вредители, все они изменяются по вертикали в лесу и эти факторы также могут влиять на развитие листьев.

Ещё один пример требует поездки в зоопарк. Фламинго розовые из-за их питания. В дикой природе они едят ряд ракообразных, от которых они производят пигменты (называемые каротинойды). Если они найдут другую еду в диких условиях с низким содержанием каротинойдов, они выработают белое оперение. На самом деле, большинство ярких окрасок птиц это производные от пигментов в их питании. Самые яркоокрашенные индивидуумы имеют самые успешные спаривания. На языке эволюционной биологии, у них самая высокая приспособленность. Таким образом, оперение птиц может изменяться в зависимости от местного избытка или недостатка пищи. В этом смысле окружающая среда может играть решительно важную роль в определении птичьего репродуктивного успеха, независимо от переносимых генов.

Эти примеры заставляют сделать неудобное признание: у меня уродливые ноги. Ещё с тех пор когда я был ребёнком я играл во множество спортивных игр и мои ноги были покороблены, искривлены и ушиблены очень сильно. Результат: мозоли толстые как у слона, костные шпоры и ассиметрия. Клетки кожи по всему телу все переносят одинаковые гены. Но если вы подвергаете определённые участки своей кожи изнашиванию, то у вас появляются мозоли в этих местах. Кость и мышца аналогично пластичны. Они высокочувствительны к физическому напряжению. Даже если небольшая сила применяется на длительные периоды, фенотип может резко измениться. Просто посмотрите на "до" и "после" того человека, который носил скобы. Челюсть и зубы могут восстановить форму с обязательным изменением в жевательных мускулах. Но при этом гены не были преображены.

Короче говоря, люди делают выбор и эти выборы, не естественный отбор, могут определять особенности и черты, которые будут выражены. Человеческие дети не просто наследуют ДНК от родителей. Они наследуют окружающую среду в которой человеческие существа говорят друг с другом, живут в домах, используют компьютеры и иногда ходят в церковь.Это социальная окружающая среда вызывает увековечивание некоторого ряда особенностей в гораздо большем изобилии, чем другие. (20.F. J. Odling-Smee, K. N. Lalaud, and M. W. Feldman, Niche Construction: The

Neglected Process in Evolution (Princeton, New Jersey: Prince ton University Press, 2003).

В общих чертах, многие наблюдения показывают, что эволюция не выглядит как хорошо смазанная машина, сконструированная и контролируемая естественным отбором. Я предпочитаю думать об эволюции больше как о водопаде. Мы можем понять свойства воды при различных условиях и показатели, которые могли взаимодействовать с силой тяжести, чтобы изменять направление воды. Мы может изучить топографию потока и идентифицировать такие характеристики как водная глубина, максимальный расход, нагрузка осадка или органические остатки, которые влияют на другие свойства водопада. Но водопад постоянно меняется. Иногда его части заморожены, иногда он едва сочится. Весной он несётся с абразивными осадками, которые меняют форму канала потока и разрушают точку перегиба (точка, где вода начинает падать). Любая последовательность кадров, которую мы возьмём для изучения сложностей водопада, покажет небольшие изменения со временем. Но все изображения вместе, подобно этапам взросления человека в жизни, ссылаются на один единственный объект, который постоянно меняется вместе с окружающими условиями, которые вокруг него. Организмы с их особенностями подобны воде, текущей над кромкой каскада. Некоторые молекулы падают прямо вниз, в то время как другие будут отвлечены камнями и молекулами вокруг них. Иногда молекулы воздуха будут фактором. Сильными ветрами части падающего потока будут превращены в туман. Вся система является постоянным движением и очень трудно объяснить её тщательно.

Каждая биологическая сущность состоит из огромной популяции молекул, клеток, тканей, органов, индивидуумов и видов, которые все взаимодействуют одновременно в каждый момент жизни. Ничто во вселенной не может быть более сложно для описания. Индивидуумы, существующие в любой произвольный момент времени это результат непонятного количества причин, исторических и непосредственных. Мы можем идентифицировать некоторые из этих причин, но очень сложно быть уверенным, что один тип причин более важен, чем другой в установлении схемы эволюции. Эволюция это результат всех причин, действующих в согласии.

Я ещё даже не упомянул один из наиболее фажных факторов, влияющих на курс и результат эволюции: чистый, слепой шанс. Многие организмы живут или умирают не из-за естественного отбора, а из-за случайного, труднопредсказуемого набора событий. Возможно метеорит врежется в Землю и сметёт долю видов на планете. Или яйцеклетка располагается в пустынном месте и не может развиваться. Или косяк китов-убийц наталкивается на рыбу и некоторых съедают. Или крысы, переносящие чуму, попадают на корабли и путешествуют с ближнего Востока в средневековую Европу. Кто знает сколько капризов были вовлечены в историю жизни? Эволюция создаёт огромное количество возможностей посредством своей бесконечной, расточительной творческой силы. Какие из этих возможностей реализованы, а какие трагедии нейтрализуют возможности - всё это может быть лишь вопросом шанса.

Шанс настолько причудлив, что сложно его проанализировать или привести аналогию. Но кто-угодно, кто ставит под вопрос важность шанса в биологии, должен провести некоторое время над размышлениями о роли шанса в своей собственной жизни.

Я всегда чувствовал, что я был необычайно удачливым во времена своей юности. Всё могло сложиться совсем иначе для меня, если бы я влип в неприятности с законом или пристрастился бы к алкоголю или наркотикам. Почти каждую ночь, вместо учёбы, мои друзья и я направлялись в Голливуд, чтобы быть там в центре событий. Наркотики, секс и неприятности можно было встретить в любую ночь, а полиция и панки постоянно вели борьбу за контроль над улицами. Мне повезло, что я прошёл через этот период своей жизни без особого вреда для себя или для других. Многие из моих ровесников-подростков не были так удачливы.

В Лос-Анджелесе столичная область занимает около пяти тысяч квадратных миль и во времена ранних 1980-х городские панки были рассеяны в этом регионе. Но постоянное место сборищ, которое олицетрворяло цельность Лос-Анджелесской панк-сцены называлось Оки Дог, захудалый ход-договый ларёк на углу бульвара Санта-Моники и Висты. Вообще-то, "хот-догом" нельзя описать Оки Дог. Это куча копчёных сосисок, Американский "начо" сыр, чили и перцы, завёрнутые в огромную лепёшку. Я съел сотни таких, пока проводил в безделье бесконечные часы со своим панковким окружением. Оки Дог был крайне привлекательным, потому что мог предоставить всё, что мог хотеть шестнадцатилетний приверженец панка: жирную пищу и лёгких девиц.

Это часть Санты-Моники была известна своими проститутками, ошалевшими наркоманами, гуляющими геями и всеми разновидностями панков. В любую ночь недели от десяти до сотни ночных сов в кожанных куртках, с заострёнными волосами могли собраться рядом с Оки Дог, как и для того, чтобы поесть что-то и для общения между собой. Панк-знаменитости типа Darby Crash, Axel G. Reese (певца группы Gears), Belinda Carlisle часто посещали это место, стреляя сигареты и подкалывая других людей. Это место было полно изгоев, которые пришли чтобы покритиковать твоё чувство стиля или георгафическую принадлежность: " О, значит ты с Долины? Чего ж ты за лох?" или "Я видел такие напульсники, как у тебя, на позёрской распродаже на бульваре Сансэт."

Наша группа, как правило, была беззаботной и веселой. Кроме меня, она обычно состояла из Джея Бентли, Грэга Хэтсона (кто был на пути становления королевской особой панк-рока с группой Circle Jerks), Арнэл лодочник, Алекс, медбрат Роджер, Питер Файнстон (кто заменил нашего барабанщика Джея Зискраута в предыдущем году), Кенни "безбородый", смешливый Кевин и его "жена" Бекка, а также троица пьянчуг подростков - Лиза, Лорри и Шэннон. Большинство вечеров мы просто сидели и шутили, смеялись над другими людьми и обсуждали предстоящие концерты. Мы обычно сидели на бордюрах у восточной стороны здания, а не на более видных столах для пикника, которые находилсь под яркими фонарями и представляли собой своего рода витрины для светских людей более высокого статуса. Даже неполовозрелым приверженцам панка нравилось общение с нами.Члены группы называемой Сумасшедшее Общество выбрали себе такое название как раз в то время из-за своего одинадцатилетнего вокалиста Стиви Метца, который пел песню об их Азиатском наследии: "Когда я был мальчиком, во Вьетнаме, нас жгли напалмом, напалмом, напалмом, нас жгли напалмом."

Каждая часть собственности использовалась. Голливудские панки собирались за столами для пикника и на углу тратуара. Панки с округа Оранж обычно располагались рядом с нами на восточной стороне парковки. Пляжные панки наводняли тротуары с обоих сторон здания, часто катаясь на скейтборде и насмехаясь над прохожими. Девушки были, в основном, свободными агентами. Никто из них не был лоялен к какой-то определённой группе. Они любили наш юмор и чувствовали себя комфортно с нами. Но они, по большей части, хотели быть с ребятами старше, которые имели больше опыта, чем мы и жили отдельно и самостоятельно в клоповниках неподалёку. То, что мы были из Долины не играло нам на руку в Голливуде. Героинозависимые лица и состоявшиеся музыканты всегда имели большую силу, чем наше злорадство и добродушные виляния.

В то время я больше всего был ослеплён желанием секса, но общение в Оки Дог оказалось также важной деятельностью. Статус был достигнут в течение тех дней тем, что сегодня мы назвали бы связями. Bad Religion имели некоторый успех с LP-пластинкой 1981 года, которую мы выпустили на нашем лэйбле, Epitaph Records. (21. В то время Epitaph был лэйблом только по имени, мы сами придумали его как формальность, чтобы выпустить две наших первые записи. С тех пор Epitaph вырос и стал одним из важнейших независимых рекорд лэйблов в мире, благодаря работе его владельца, моего друга и собрата в написании песен, Бретта, который бросил среднюю школу, сдал эквивалентные экзамены и пошёл дальше, чтобы стать музыкантом, инженером звукозаписи и звукозаписывающим магнатом.) В 1982 году мы выпустили наш первый альбом, How Could Hell Be Any Worse? (Как ад может быть хуже?) и он получил много внимания, множество людей узнало о нашей группе. Но некоторые из наших лучших контактов состоялись на стоянке у Оки Дог, что вылилось в важные концерты, которые шли от приглашений друзей из более известных групп. В особенности, связь Bad Religion с группой Circle Jerks, одной из самых популярных и влиятельных в то время, была укреплена дружелюбностью и готовностью Грэга Хэтсона участвовать в наших весёлых медитациях у Оки Дог. Члены его группы говорили о нас и проиграли одну из наших демо кассет во время своего гостевого появления на радио шоу Rodney on the Roq, субботнее шоу на радио KROQ, с ведущим Родни Бингермайером, что было важной точкой для новых групп в то время. Это был первый раз, когда я услышал свой голос по радио. После этого Родни добавил нас в свою недельную ротацию, а Грэг Хэтсон начал появляться с нами как гость на каждом концерте Bad Religion.

The Adolescents были одними из самых популярных групп из округа Оранж в то время. Наша дружба проросла в Оки Дог после концертов, когда у них были шоу в Лос-Анджелесе. В конечном счёте они попросили нас играть с ними концерты. Я помню как однажды они песетили дом моей матери во время одной из наших репетиций. Я чувствовал себя так, как будто мы принимали у себя королевских особ. Я исполнил серенады на пианино из их самых популярных песен и мы все хорошо посмеялись. Мы по-прежнему великолепные друзья.

Смесь людей, которые собирались у Оки Дог также создавала потенциал для неприятностей. В частности, в одну из ночей в 1982, когда я был старшеклассником, мы сидели у Оки Дог, когда услышали какие-то крики со сторону бульвара. "Да, я гей. Ну и что дальше?" Какие-то скейтеры-панки насмехались над гей парой, которая направлялась домой из клуба. В одну секунду они были окружены панками. Скейтеры гнали пару на стоянку и там избили их. Один из них упал спиной назад и ударился головой о бордюрный камень. Я все ещё помню ужасный звук, который получился, когда голова ударилась о цемент и затем другие скейтеры начали нападать на его друга, когда тот попытался убежать. Когда другие люди у Оки Дог собрались чтобы посмотреть и затем помочь раненому человеку, Джей и я сошлись на том, что мы видели достаточно и быстро прыгнули в его грузовичок, чтобы направиться домой. Позднее, в новостях сказали, что гей умер от ранений после драки с панками на бульваре Санта Моники.

Это был поворотный момент в истории Лос-Анджелесского панк рока. Это укрепило репутацию в поддержку насилия, которая росла крайне быстро в обществе панка. Скинхеды и другие группы со склонностями к насилию стали приходить на множество концертов. Полиция обостряла ситуацию путём принятия суровых мер в отношении групп и их фанатов, которые, в свою очередь, набрасывались на полицейских.

Ужасная смерть у Оки Дог затмила многие другие жестокие события, которые по-прежнему выделяются в моей памяти. Ранним вечером, девушка из моей школы устраивала вечеринку, чтобы отпраздновать отъезд родителей на отдых и я слышал, что панк группа должна была играть там. Это было странно для меня, потому что я знал, что не было других местных групп у нас в Долине. Фактически, единственная акустическая система в нашем районе принадлежала Бретту и постоянно находилась в гараже в доме моей матери, где мы репетировали каждый день. Вскоре этим вечером Джей и я показлись на вечеринке. Мы обнаружили, что вечеринка собрала много новых панков, многие из которых только побрили свои головы или покрасили волосы только сегодня вечером. Музыка, которая играла из динамиков соответствовала стандартам панка тех дней, но мы и понятия не имели, что за группа устанавливала своё оборудование на заднем дворе. "Какая-то новая группа, я полагаю. Они появляются постоянно сегодня", сказал я Джею.

Но Джей имел больше знаний о скейт и сёрф сцене и быстро узнал некоторых людей, которые собирались на заднем дворе. Они были членами легендарного клуба скейтеров Dogtown из района Венеция. Это всё было совершенно незнакомо. В то время, когда они изобретали культуру современного скейтбординга, я был просто обычным старшеклассником в Висконсине. И теперь я был с ними лицом к лицу на этой вечеринке, в своём собственном районе, в этой редко посещаемой глуши под Лос-Анджелесом. Один из них сказал Джею и мне, что мы прибыли как раз вовремя, чтобы услышать как поёт брат Джима Мюира. Джим Мюир был изобретательным скейтбордистом и сёрфером, он основал Dogtown Skates в 1976 году, когда ему было восемнадцать. Его брат, Майк, стал вокалистом группы Suicidal Tendencies, которые играли один из своих первых концертов в эту ночь. (22. Статья в журнале Spin даёт некоторое представление о скейтбордерах Dogtown и об их принятии панк музыки 1980-х: