Ii солнце Аристопала 3 страница

— Работа, Наташ, работа…

— Ох, Кролик, смотри, допрыгаешься… — пышные груди колыхнул вздох. — Окрутит меня еврейчик с лесопилки, будешь потом локти кусать… — Коровьи глаза Натахи мечтательно закатились.

— Так ты точно не видела, куда она пошла? — на всякий случай спросил Костя уже из дверей.

— У винного посмотрите, — подал голос стажер. — Она бутылки собирала, а там принимают…

«Парню плюс, тебе — минус… Лапоть! — обругал себя Костя. — Мог бы и сам догадаться!» Бутылки в Мгле принимали с черного хода универмага, в обитой жестью двери проделали для этой цели маленькое окошко. Обычно компания страждущих личностей переминалась возле него с ноги на ногу, вяло позвякивая тарой и обмениваясь короткими и по преимуществу матерными репликами… Еще не успев завернуть за угол, Костя услыхал чей-то страстный монолог с характерными кликушескими интонациями.

— Истинно, истинно мое слово — слушайте да запоминайте… Змия нет больше, но живы змееныши его! Под личиной невинности скрывается нелюдь! Вьет кольца, точит яд из клыков… Туман на город ползет; непростой туман, ох, непростой! Истинно!

— А! Товарищ милиция! Наше вам с кисточкой! — поприветствовал Костю один из зрителей, смутно знакомый — плюгавый мужичонка с сизой физиономией.

— Эвона, глянь: цирк у нас тута бесплатный…

— Отставить цирк! — строго нахмурился лейтенант.

Алкаши раздались в стороны, и Костиному взгляду предстала говорившая — классическая сумасшедшая бабка. Растрепанные седые волосы, черная юбка до пят, из-под которой выглядывают серые, подшитые кожей валенки, ярко-зеленый китайский пуховик со следами яичного желтка на рукаве — результат посещения ближайшей помойки…

— Змия во жемчужну бутыль закупорили, бутыль в озере притопили; не выползти ему на свет божий… Змеенышей евонных слуга верный спас, пригрел за пазухой да и утек в дальние земли… Ан не ведает, что след его злыдни паукатые вытропили! — Теперь безумная старуха обращалась непосредственно к лейтенанту.

— Вы будете Антонина Дурко, гражданка? — строго спросил Костя, хотя и сам уже знал ответ: характерный для этой семейки шалый взгляд, похоже, передавался по женской линии…

— Ась? Чего? — Бабка сбилась и замолчала, озадаченно таращась на милиционера.

— Антонина Дурко — это вы?

— Ась? Антонина… — Старуха глубоко задумалась. — Антонина… Дык это я.

— Так что ж вы тут делаете? Вас дома ждут… — Костя деликатно взял старуху под локоток и увлек за собой.

— Двое ушло, а пришло трое; того не ведают, что и другие скоро явятся — близко уже, близко… — вновь принялась вещать бабка.

Костик поддакивал, время от времени задавая ей направление. Уже возле самой двери Антонина вдруг остановилась, встряхнулась, тревожно поглядела на лейтенанта.

— Куды это ты меня ташшишь, милок?!

— Домой, куды ж еще…

— Нетути у меня дома!

— Ну как же нет! Вот он, дом ваш, и дочка ваша, Авдотья, там. Дочка, помните? Дуня. Дуняша…

Повисло молчание: старуха переваривала информацию.

— Валенки у меня промокли — несчастным голосом сообщила Антонина. — Хорошие были валенки…

«Вольно ж тебе в валенках по лужам шляться, карга!»

— А вы поставьте около печки, они и высохнут… — Костя ласково улыбнулся, постучал — и тихонько подтолкнул старушенцию к открывшей двери Авдотье.

— Ах ты ж, кикимора ты болотная!!! Где тя леший носит?! — ни словом не поблагодарив лейтенанта, начала та склочным голосом.

Костя потихоньку ретировался.

* * *

Длинная изящная лодка, похожая одновременно на итальянскую гондолу и китайскую джонку, скользила по речной глади. Уквылькот потушил фонарь. Звезды, крупные и яркие, каких никогда не увидишь на севере, отражались в воде. Спустя короткое время Кван бросил весло.

— Похоже, я потерял направление…

— Ну, вот те здрасьте! — хмыкнул Гаргулов.

— Скоро Лунах взойти есть, мала-мала дорога пойми…

— Луна, что ли?

— Лунах! — поправил Уквылькот. — Моя правильно говори.

Где-то неподалеку плеснула хвостом крупная рыба.

— Аристопал — не такое уж плохое место, — вновь заговорил Кван. — Многие в конце концов находят здесь то, чего искали всю жизнь.

— Что, например?

— Стабильность, покой, достаток… В этих краях никогда не бывает голода. Земля под нашим жгучим солнцем родит так, как нигде больше; плодами своего сада можно питаться круглый год, можно прокормить семью…

— Люди хорошо живи, голод бывай нету! — подтвердил Уквылькот. — Твоя мала-мала привыкни — хорошо есть! Кван твоя помогай, Адара помогай…

— Что еще за Адара?

— Адорабль, — лукаво усмехнулся Кван. — Наш мозговой центр, если угодно… Вы с ним скоро познакомитесь.

В тишине снова плеснула рыба. Капитан глубоко вздохнул. «Что я тут делаю? Найти Дурко, за шкирятник его — и прочь, прочь! Ишь, выдумали — плотоядные птицы, лунахи какие-то, солнце это убийственное… Да еще и на кактус сажают! Не, ребят, чудеса всякие не по мне. Вернуться в Мглу и забыть все, словно страшный сон! Хм… Только вот как вернуться-то?»

— Так ты говоришь, здесь много пришлого люду?

— Порядочно… А добрая половина местных уроженцев — потомки таковых в том или ином поколении. Аристопал иногда сравнивают с дном суповой кастрюли: все, что не может удержаться в толще воды, оседает здесь. Впрочем, это сложная материя. Некоторые (таких меньшинство) попадают в город при содействии владеющих силой «эго», другие — по вине неких малоизученных флуктуаций реальности… Подозреваю, что и вы оказались здесь подобным образом.

— Не совсем… — задумчиво обронил Сан Саныч и погрузился в молчание.

Кван тактично воздерживался от вопросов.

— Лунах взойди есть! — обрадовал всех Уквылькот спустя некоторое время. Гаргулов поднял взгляд — и в который раз за сегодня потерял дар речи: то, что неторопливо поднималось над верхушками деревьев, уж точно не было знакомым (и таким уютным!) ночным светилом родной Земли…

С темных небес скалился в зловещей ухмылке каменный череп. Кольца исполинских кратеров образовывали глубокие ямы глазниц, горные цепи очерчивали треугольный провал носа. Трещины базальтовой коры складывались в линию челюстей…

— Это кто же так… постарался? — севшим голосом вопросил Сан Саныч.

— Впечатляет, правда? — снисходительно откликнулся Кван. — Все новички поначалу глаз оторвать не могут… Потом привыкают, конечно. Это Лунах, Цан-Цан. Я мог бы долго рассказывать красивые легенды о создании мира, о великих мудрецах, сотворивших помощника-великана… О том, как их создание оказалось угрозой всему сущему, какими хитростями и ухищрениями удалось одолеть его… Так вот, в конце концов голову Лунаха мудрецы подвесили на одной из небесных сфер. Это фольклор, конечно… Однако чудесное и обыденное столь тесно переплелось в нашей жизни, что отличить легенду от истины порой совершенно невозможно. Таков уж Аристопал… Кстати, я сориентировался. Мы свернули чуть раньше необходимого, сейчас двинем немного вперед и окажемся в нужной протоке…

Осторожно работая веслом, Кван вел лодку меж высоких камышей. Сухие стебли негромко шуршали, огибая борта. Темные кроны деревьев то смыкались над головой, заслоняя яркие звезды и кошмарный Лунах, то вновь расходились. Болотистая дельта реки состояла из сотен маленьких островков. Далеко не все из них стояли на одном месте: многие купы растительности чуть заметно перемещались, подгоняемые легчайшим ночным бризом…

— Да, они плавают, — кивнул Кван, отвечая на вопрос Гаргулова. — Это просто слой мхов, торфа и водорослей. На них укореняются крупные растения — даже гуардо; правда, более низкорослая, болотная разновидность…

В неторопливом движении прошло полчаса. Но вот среди тьмы замаячил одинокий огонек — масляный светильник, подвешенный прямо на дереве. Он скорее сгущал, чем разгонял ночную мглу за пределами крохотного освещенного пятачка.

— Адриадакис, это мы! — негромко окликнул Кван. — Привезли новичка… Кто-нибудь из наших уже появлялся?

— Как вы удачно! — прозвучал из темноты мелодичный женский голос. — Можете сделать еще один рейс? Хорхе и Збышек бежали из города и прячутся в камышовых плавнях, я обещала послать за ними кого-нибудь… Кван, а что с типографией?

— Мы прихватили оборудование, — откликнулся Кван. — Но запас бумаги подошел к концу, я даже не знаю, что теперь делать…

— Развернуть печатный цех среди болот все равно не получится, — грустно вздохнула темнота. — Переждем тяжелое время, а там подыщем в городе какую-нибудь площадку… Ладно, давайте сплаваем за ребятами, время все обсудить у нас еще будет!

С той стороны, откуда раздавался голос, послышался тихий всплеск: гибкий темный силуэт скользнул в воду.

— Цан-Цан, твоя отдыхай, мала-мала рожа лечи! — Уквылькот протянул Гаргулову полотняный мешочек.

Сан Саныч осторожно ступил на берег. Земля еле ощутимо колыхнулась под ногами — похоже, этот клочок суши тоже держался на плаву. Лодка тут же отчалила от островка. Гаргулов кое-как дохромал до дерева, уселся под фонарем и развязал тесемки. Внутри оказалась баночка мази: прохладная, пахнущая мятой и незнакомыми травами лекарственная субстанция быстро сняла неприятные ощущения.

Неподалеку, на границе освещенного пространства, возвышалось бамбуковое сооружение, похожее на клетку без верха — или, скажем, на детский манеж. Спустя мгновение Сан Саныч понял, что это, собственно, и есть детский манеж, причем отнюдь не пустой. На груде мятых одеял восседал розовый пухлощекий младенец. Дитя задумчиво грызло соску и рассматривало нежданного гостя большими темными глазами. Капитан улыбнулся и подмигнул.

— Привет! Тебя как звать-то?

Ребенок явно заинтересовался новым человеком: он перекатил пустышку в угол рта и прижался розовым личиком к прутьям.

— Что, ушла мамка твоя? Не горюй, скоро вернется… — Странное дело: пристальный взгляд младенца не давал Гаргулову покоя; он казался капитану каким-то очень уж осмысленным и не по-детски ироничным.

— Скучаешь тут, поди? Хочешь, сказку расскажу? Э-э… — Сан Саныч честно попытался припомнить хоть одну: что-то ведь было про Царевну-лягушку… Или это, «мимо острову Буяну, к славному царю Салтану…» — как же там дальше-то? В голову лезли дурацкие обрывки детских стишков.

— Э-э… Уронили мишку на пол, оторвали мишке лапу…

Младенец смачно выплюнул соску.

— С корнем выдрали язык, наступили на кадык… — издевательским тоном продолжило дитя.

Гаргулов выпучил глаза.

— Пообкусывали пальцы! Раздавили ему яйца! Ножичком глаза проткнули! Штопор в уши завернули! — Младенец разошелся, он достал откуда-то погремушку и дубасил ею бамбуковые жерди барьерчика в такт стихам.

— Попу кипятком облили! По кишкам кувалдой били! Ноги поломали дверью… Больше нет ментам доверья!

И тут нервы капитана не выдержали: то ли контузия сказалась, то ли подспудное напряжение последних часов, а верней всего — и то, и другое вместе. Сан Саныч Гаргулов, прожженный оперативник, прошедший огонь, воду и лихие девяностые, самым позорным образом потерял сознание — второй раз за эти сутки.

…Раздвинем толстые, упругие, цвета йода ветви, украшенные бахромой нежных отростков; скользнем в хитросплетения пузырчатых, кожистых, изумрудно-зеленых лент. Раздвинем и их. Отсюда, с невысокого обрыва, открывается превосходный вид: белые, розоватые и красные кораллы сплетаются в чудесной гармонии, рождая высокие стрельчатые арки, мощные контрфорсы и витые колонны. Шпили и купола играют жемчужными переливами — они покрыты перламутром; он не меркнет и не тускнеет. Стайки разноцветных рыбешек денно и нощно вьются над этим великолепием, наводя чистоту, не давая зарастать водорослями роскошному ансамблю.

Это Донный Замок, сердце Джеппы. Окна его — словно живое серебро: внутри здания воздух. В этом замок сродни жилищу паука-серебрянки; но отнюдь не паутина удерживает живительный газ на глубине в несколько десятков метров, а воля Господина Хрустальное Озеро. Подобно раковине, скрывающей мягкое тело моллюска, замок является его частью, зримым продолжением «эго». Но и сам он является частью замка, этого сложного, хитроумного организма, конгломерата живой материи и солей кальция…

* * *

Неуловимый Джо толкнул дверь и с некоторой опаской заглянул внутрь. Взгляду его открылся большой зал — почти пустой, если не считать толстых колонн, поддерживающих потолок, и письменного стола в центре помещения. Между стенами и потолком оставался небольшой зазор. Оттуда проникал неяркий свет. Пол устилали соломенные циновки. За столом сидел мужчина в широкополой шляпе с откинутой вуалью и что-то писал, не обращая никакого внимания на вошедшего. В тишине слышалось негромкое поскрипывание пера. Джо растерянно сделал несколько шагов по направлению к нему — и тут из-за колонны совершенно бесшумно выступил еще один человек. Этот тип прямо-таки излучал угрозу: не столько лицом (оно как раз было на редкость невыразительно), сколько звериной пластикой движений и перекатывающейся под одеждой мускулатурой. Не успел юнец понять, что происходит, как содержимое его карманов было изъято и перекочевало на стол, после чего жуткий тип все так же бесшумно отступил на пару шагов и застыл, скрестив руки на широченной груди. Джо хотел было высказать свое возмущение — но встретившись глазами с мускулистым, прикусил язык. Что там обыск; этот мужик способен в два счета свернуть ему шею! С такой же легкостью он прихлопнул бы муху…

Сидящий за столом, наконец, оторвался от своей писанины, поднял голову и улыбнулся. У него было породистое, хотя и несколько лошадиное лицо, обрамленное прямыми светлыми волосами. На кончике носа сидели круглые очки, в уголке рта расплывалось чернильное пятно — должно быть, он имел привычку в задумчивости покусывать кончик пера.

— Чертахи передали, ты хочешь меня видеть, юноша. Итак?

— Чертахи? Какие чертахи? — не понял Джо.

— Птицы, — терпеливо пояснил собеседник. — В Аристопале их называют герцоговыми воронами, что с орнитологической точки зрения совершенно неправильно, хотя в определенной мере лестно для меня… Но ты не местный, конечно: здесь даже самый последний дурачок не решится выйти на открытое солнце… Кто ты и откуда?

Джо задумался: объяснить произошедшее было не так-то просто — даже себе самому.

— Впрочем, «откуда» не столь существенно. — Собеседник уловил колебания молодого человека. — Для меня куда важнее, что ты собой представляешь — и что умеешь делать.

Мозги Дурко очередной раз переклинило. Костя Кролик как-то раз поделился с Гаргуловым теорией, согласно которой многочисленным отпрыскам Илдерберри не хватало в башке некой маленькой, но важной детальки, из-за чего представители этой «славной» династии то и дело шли вразнос…

— Я — Неуловимый Джо! — гордо сообщил Джо. — Случилось страшное: мне на хвост сел шериф, тот еще волкодав… Но я стряхнул его со следа — и очутился здесь.

Человек за столом сцепил тонкие пальцы под подбородком и задумчиво хмыкнул.

— Я не все понял из твоей речи, юноша, но думаю, уловил главное: там, откуда ты прибыл, у тебя возникли небольшие проблемы.

— Типа того, — небрежно ухмыльнулся Джо. — Но я же Неуловимый!

— Стало быть, ты ловок уходить от засад и погонь, и наверняка знаешь всякие маленькие хитрости?

— Ага…

— Замечательно! — сидящий за столом улыбнулся и снял очки.

Глаза у него были серо-зеленые, водянистые, чуть навыкате.

— Тебе будет интересно узнать, юноша, что как раз такой человек мне и нужен. Сколько ты хочешь за свои услуги?

Джо почесал затылок.

— А че делать-то надо?

— О, ничего особенного! — улыбка стала шире. — Просто небольшая разведка. Прогуляешься до соседнего города — и сразу обратно, расскажешь мне, что там и как… Мы поступим следующим образом: Танто проводит тебя в отдельные покои. Ты сможешь отдохнуть и слегка подлечить солнечные ожоги — полагаю, они уже досаждают тебе, а будут досаждать еще сильнее…

Тут Джо вновь обратил внимание на саднящую кожу. Она словно дожидалась этой реплики — и теперь решила заявить о себе, да так, чтобы хозяин больше не забывал ни на миг о своих проблемах…

— Вещи можешь забрать… Кроме этой. — Человек за столиком взял в руки выкидуху, повертел ее и щелкнул клинком. — Здесь она тебе не понадобится, а позже мы подыщем что-нибудь более эффективное, чем твой складной стилет…

Как-то само собой получалось, будто Джо согласился работать на странного очкарика, при этом не оговорив толком ни своих обязанностей, ни размера вознаграждения… Спорить, по понятным причинам, желания не было — но и уйти, не показав норов, Джо не мог.

— Кстати, как тебе замок? — окликнул его возле самых дверей работодатель. — Мне, знаешь ли, любопытно узнать впечатление свежего человека…

Юнец придурковато ухмыльнулся.

— Архитектурка, конечно, уебищная… Но своя нора — это своя нора, как ни крути.

Герцог вдруг расхохотался.

— Наконец хоть чье-то мнение совпало с моим собственным! Ладно, простодушный юноша, ступай себе…

Сопровождаемый Танто — тем самым жутковатым телохранителем, он вышел из комнаты и двинулся по сумрачным коридорам Термитника. Провожатый за всю дорогу не издал ни звука. Он молча довел Джо до небольшого помещения и лишь тогда разомкнул губы.

— Здесь, — Танто ткнул толстым пальцем в небольшую скляницу на столе, — бальзам от ожогов. Здесь — палец указал под низенький топчан — судно. Все понял?

Вопрос явно был риторическим. Телохранитель развернулся и шагнул за порог.

— Э, как тебя, тормозни! — спохватился Джо. — А кто это был? Ну, перец этот в очках, с которым я разговаривал…

— Его светлость герцог, — буркнул здоровяк. — Альбэр Фигассэ!

Дверь захлопнулась, скрежетнул в замке ключ.

— Фигассэ! — вздохнул Джо и, тихонько рассмеявшись, присел на лежанку.

Вернувшись, Танто вновь занял свое место за колонной. Альбэр Фигассэ продолжал делать записи, время от времени сверяясь с лежащими на столе документами. Наконец он поднял глаза.

— Твое молчание, любезный друг, выразительней всяких слов! — улыбнулся герцог. — Надеюсь, ты запер нашего юного гостя? Большого доверия он не внушает; не хотелось бы, чтобы такие типы свободно разгуливали по моему замку…

Вместо ответа Танто продемонстрировал ключ.

— Великолепно. Итак, я отвечу на твой невысказанный вопрос, но вначале скажи мне — ты уже в курсе относительно последних известий от наших, хм-м, друзей?

— Я слыхал только, что «люди-пауки» заслали еще одного агента в Джеппу.

— Он тоже исчез, как и двое предыдущих. Я даже не знаю, что думать: либо контрразведка Господина Хрустальное Озеро выше всяких похвал, либо… Либо наши партнеры беззастенчиво водят меня за нос. Как полагаешь, они осмелились бы?

Танто коротко пожал плечами.

— По здравом размышлении — нет.

— Но ты же знаешь, куда приходится запихивать все так называемые здравые размышления, имея дело с подобной публикой… — протянул герцог. — Короче говоря, у меня есть план.

Альбэр Фигассэ умолк. Танто склонил голову.

— Я весь внимание…

— Представь, что будет, если в Джеппу заявится совершеннейший дилетант. Глупый мальчишка, авантюрист без прошлого, к тому же — новичок, ни черта не соображающий в здешней жизни…

— Парень смахивает на дебила. Недолго он там продержится! — изрек Танто.

— Верно. Недолго. Но если он попадется — вернее, когда попадется, то окажет нам по меньшей мере одну крупную услугу: мы поймем, кто и как нейтрализует наших агентов, какова процедура ареста… Ну, и прочие, столь важные иногда, мелочи. А если вдруг произойдет невероятное и он вернется назад — что ж… Это тоже кое о чем скажет нам, верно?

— Но как…

— Полагаю, придется сопроводить его туда… И проследить, как все сложится, — герцог на секунду замялся, постукивая кончиками пальцев по столу. — Ты единственный, кому я могу доверить эту миссию.

— Сделаю! — кивнул Танто.

— Будь предельно осторожен: строго говоря, покуда мне нужен лишь ответ на вопрос — что же все-таки происходит с лазутчиками…

— Когда выступаем?

— Думаю, тянуть с этим не следует. Чем скорее мы узнаем истину, тем лучше…

Оставшись один, Неуловимый Джо первым делом обследовал свое узилище. Комната, вернее сказать, келья, была весьма небольшой, но впечатления тесноты не возникало — должно быть, из-за скудности обстановки. Стол да низкий топчан, вот и вся мебель. Из вещей помельче лишь склянка с бальзамом от ожогов, ночной горшок и лампадка на стене: небольшая колбочка с фитилем в железном кольце. Свет проникал сверху — здесь, как и в других помещениях замка, стены не доставали до потолка. Джо взгромоздился на стол и попытался заглянуть в щель, однако в тот же миг по глазам резануло ослепительное оранжевое сияние: лучи заходящего солнца, собранные и отраженные системой зеркал. Очевидно, таким образом здесь обеспечивалось освещение.

— Вот зараза! — яростно моргая, Джо спрыгнул вниз. Перед глазами плясали цветные пятна. Ожоги вновь напомнили о себе. Джо взял скляницу, недоверчиво понюхал, зачерпнул пальцем жидкую бурую субстанцию и растер по тыльной стороне кисти. Прохладный бальзам подействовал быстро и благотворно; тогда юноша решился и осторожно намазал лицо и шею. Дискомфорт исчез почти сразу, приятный мятный холодок расползался по коже. Слегка закружилась голова, стало весело — как после дозы спиртного. Должно быть, чудодейственное средство обладало легким наркотическим эффектом. Делать было абсолютно нечего. Джо завалился на топчан. Понемногу темнело. Жизнь в замке становилась активнее: из-за стен доносились шаги, голоса людей и другие: резкие, клекочущие, должно быть — птиц. Как их там называл этот герцог, чертахи, что ли? Мерзкие создания… Джо сам не заметил, как провалился в сон.

Проснулся он от скрежета поворачиваемого в замке ключа.

— Пошли! — Танто коротко кивнул в сумрак коридора.

— Куда?

Телохранитель проигнорировал вопрос. Он отвел Джо в большой пустынный зал. Здесь, в отличие от других помещений, были окна: высокие и узкие прорези в толще стен. Длинные полосы лунного света ложились на плетеные циновки пола. В руки Джо сунули некий предмет — при ближайшем рассмотрении оказавшийся палкой, обернутой в несколько слоев мягким войлоком и замотанной кожаными ремнями.

— Тебе придется научиться кое-чему, — буркнул телохранитель, снимая через голову рубаху.

Голый торс Танто был свит будто из тугих канатов: узловатые, в веревках вен мышцы перекатывались под кожей, словно у леопарда.

— Значит, так… — лениво процедил телохранитель. — То, что ты сейчас держишь в руках — имитация боевого посоха. Считай, это у тебя короткое копье. Та сторона, что потолще — лезвие. Можно рубить, можно колоть. Колоть лучше. Готов?

— А? — Джо случайно бросил взгляд за окно и вытаращился: в небе плыл кошмарный череп-Лунах.

В следующий миг дикая боль заставила его согнуться пополам: палка Танто с размаху врезалась в солнечное сплетение.

— Не отвлекайся. Все внимание на меня.

Немного придя в себя и отдышавшись, Джо поудобнее перехватил свое оружие. «Ну ладно, гад… Подожди чуток…» Танто неторопливо прохаживался из стороны в сторону, он вроде бы даже не смотрел на противника, но стоило тому замахнуться, как посох инструктора пришел в движение. Джо отскочил, ругаясь и моргая: на глазах выступили слезы. На этот раз войлок только мазнул его, но удар пришелся по лицу, и обожженная кожа отозвалась огнем.

— Слишком медленно. Не замахивайся, разгоняй оружие по круговой траектории. Запомни: попадешь по глазам — ослепишь врага, попадешь по лбу — кровь помешает ему видеть, тоже неплохо. Ну-ка, повтори.

Завопив нечто нечленораздельное, Неуловимый Джо раскрутил палку над головой и бросился вперед, однако Танто легко ушел от удара. Его палка свистнула в воздухе и обрушилась на запястье Джо. Юнец взвыл. Ослабевшая рука выпустила оружие.

— В боевом посохе будет не войлок, а клинок. Острый! — предупредил Танто.

— Конечно, ты-то приемчики всякие знаешь! — огрызнулся Джо. — А я нет…

— Приемы — это потом. Сейчас ты должен научиться другому. Дистанции. Ты ее не чувствуешь.

— Это как?

— Смотри. — Танто сделал шаг назад. — На каком расстоянии я могу тебя достать? Так могу?

— Ну, э-э… Нет…

— Неверно! — Телохранитель вдруг перехватил посох у самого конца, толстая часть описала дугу и врезалась Джо в шею. — Моя дистанция — это длина руки плюс длина оружия плюс наклон корпуса. Еще раз повторяю: здесь будет не войлок, а острая сталь! Сделай-ка два шага назад.

Джо подчинился, поглаживая больное место. В следующий миг наставник провел резкий выпад, оттолкнувшись ногой от пола и посылая тело вперед. Тычок в грудь был таким, что ученик не удержался на ногах.

— И на этом расстоянии я тебя тоже достаю, — невозмутимо заметил Танто, поигрывая палкой. — Чтобы чувствовать себя в безопасности, ты должен быть еще на шаг дальше, понятно?

Избиение продолжилось. С бедолаги Дурко сошло семь потов, легкие его хрипели и сипели. Удары сыпались, казалось, со всех сторон; и если Танто промахивался, тут же следовал еще один удар, как правило — с неожиданного направления. Блокировать удавалось лишь немногие. В конце концов самой действенной тактикой оказалось убегать от наставника, не подпуская его близко. Так, по крайней мере, Джо получал реже, чем когда пытался сделать что-то в ответ.

— Хватит, пожалуй, — решил Танто спустя час. — Вроде что-то начал усваивать. Скорей всего, тебе это не пригодится, но если возьмут в оборот — будешь знать, чего ожидать.

Неуловимый Джо только морщился: синяков непрошеный педагог наставил ему немало. После занятий оба приняли душ, после чего Джо получил просторные штаны с кожаными нашлепками на коленях и заду и нечто вроде рубахи из плотной ткани с длинными широкими рукавами. Завершила наряд плетеная из прутьев и обтянутая тканью шляпа с непременной вуалью. Одежда была слегка поношенной, но чистой. Теперь он сделался неотличим от любого из местных — если, конечно, не вглядываться пристально.

— Слышь, Танто… Мне этот ваш герцог оружие обещал, — обратился к неразговорчивому спутнику слегка обнаглевший юнец. — Может, типа, волыну подгоните? Мало ли что…

Телохранитель даже не повернул головы.

В уже знакомом помещении с деревянными колоннами Джо удостоился короткого инструктажа Фигассэ.

— Меня в первую очередь интересует все, что творится вокруг правителя Джеппы — Господина Хрустальное Озеро. Вообще все: слухи, сплетни, легенды… Также подмечай то, что покажется тебе необычным.

Джо хмыкнул, и герцог бледно улыбнулся.

— Да, я понимаю, необычных вещей тебе встретится множество… Но попытайся разобраться: присматривайся, чему местные жители удивляются, чему нет. Жду твой подробный доклад дней через… — Фигассэ на мгновение задумался. — Дней через десять-двенадцать. Танто проведет тебя через Дебри и обратно, время и место встречи обговорите уже с ним… Ну вот, вроде бы все…

— Деньги, оружие! — напомнил Джо.

Герцог хохотнул.

— А ты малый не промах, я сразу это сказал… Награду получишь по возвращении. Монеты Аристопала не имеют хождения в Джеппе. Так что с наличностью тебе придется подсуетиться на месте, но ты парень ушлый, что-нибудь сообразишь… Теперь оружие.

Танто принес две тяжелые, отполированные от долгого употребления палки.

— Выстрел сразу привлекает внимание, — пояснил он. — А это действует бесшумно.

— Боевые посохи — старинная традиция Аристопала, — кивнул герцог. — В опытных руках — страшное оружие; есть настоящие мастера… Танто, покажи.

Телохранитель обнажил лезвие: верхняя часть посоха просто снималась, словно колпачок с авторучки. Оружие походило на короткое копье: метровой длины палка, из которой торчало тридцатисантиметровое стальное жало, заточенное с двух сторон. Танто взял со стола чистую бумагу, отошел на несколько шагов, слегка подбросил ее — и неуловимо крутанул посох. Половинки листа закружились в воздухе. Прежде чем они коснулись камышовых циновок пола, телохранитель рассек каждую еще раз.

— Его можно использовать как копье и как шпагу, можно даже метать — правда, тогда ты останешься с пустыми руками… Но все это на самый крайний случай.

— Круто, конечно… Только слышь, герцог, ножик мой верни, а?

— Да забирай! — усмехнулся герцог, но возвращать выкидуху не спешил — любовался, вертел между пальцами. — Забавная штуковина… Есть в ней некая харизма — простенькая, но тем не менее… Скажи, ты не хотел бы уступить ее мне?

— Неа… Эт батина. Память, и все такое…

— Ладно, держи… Только учти: посох гораздо эффективнее.

* * *

— Значит, говоришь, вундеркинд? — Сан Саныч осторожно погладил забинтованную голову. — Ну, дела…

— В доступных тебе терминах — вундеркинд, — важно подтвердил Адорабль. — Хотя это не совсем точное определение. Видишь ли, существуют цивилизации куда более высокоразвитые, чем ты можешь себе представить. Поэтому то, что для тебя будет «вундер», для них самое обычное дело, нормальный уровень интеллекта… Хотя, признаю, я в любом случае уникум. Слушай, Цан-Цан, или как там тебя… Курево какое-нибудь имеется? Соска эта, понимаешь, достала уже…

— Не курю, — покачал головой Гаргулов. — Да и нельзя тебе, наверное, вредно…

— Мало ли что вредно… Жить вообще вредно, ты не замечал? Умирают от этого в конце концов… — ворчливо отозвался младенец. — А никотин, к твоему сведению, стимулирует умственную деятельность. Ты прямо как Адриадакис…

— Как кто?