Глава 20. Невозможно домчаться от 63‑й Ист Стрит в Манхэттене до Бостона в штате Массачусетс меньше, чем за три часа двадцать минут

Невозможно домчаться от 63‑й Ист Стрит в Манхэттене до Бостона в штате Массачусетс меньше, чем за три часа двадцать минут. Поверьте мне, я проверял предельную скорость на этой дороге и уверен, что никакая машина, иностранная или американская, даже если за рулем сидит сам Грэм Хилл, не проделает этот путь быстрее. Я гнал свой «эм‑джи» по Массачусетскому шоссе со скоростью сто пять миль в час.

У меня есть такая электрическая бритва – ну знаете, на батарейках, – и будьте уверены, что я тщательно выбрился и сменил рубашку в машине, прежде чем вступить под священные своды офиса на Стейт Стрит. Даже в восемь часов утра здесь уже сидели несколько респектабельных бостонцев, ожидавших встречи с Оливером Бэрреттом III. Его секретарша меня знала и тут же сообщила о моем приходе по селектору.

Нет, мой отец не сказал:

– Проводите его ко мне в кабинет. Вместо этого дверь распахнулась, и, появившись на пороге собственной персоной, он произнес:

– Оливер.

Научившись теперь по‑другому вглядываться в лица людей, я сразу заметил, что он немного бледен, что волосы его чуть поседели (а может быть и поредели) за эти три года.

– Заходи, сын, – произнес он каким‑то непонятным тоном, но я не стал вдумываться – мне было не до этого. Я просто вошел в его кабинет и сел на стул для клиентов. – Ну, как живешь, сын? – спросил он.

– Хорошо, сэр, – ответил я.

– А как Дженнифер?

Я не стал лгать ему и сделал вид, что не услышал самый главный вопрос. Я просто выпалил причину моего неожиданного появления.

– Отец, одолжи мне пять тысяч долларов. Мне очень нужно.

Он посмотрел на меня и, кажется, кивнул.

– Ну и… – сказал он.

– Простите, сэр? – переспросил я.

– Хотелось бы знать – для каких целей?

– Я не могу сказать этого, отец. Просто мне нужны «бабки». Пожалуйста.

У меня появилось предощущение, что он намеревается дать мне эти деньги, – если, конечно, допустить, что кто‑то может предощутить намерения Оливера Бэрретта III. Терзать меня он, видимо, тоже не собирался. Но он хотел… поговорить.

– А разве у Джонаса и Марша тебе не платят? – спросил он.

– Платят, сэр.

Сначала у меня возникло искушение сообщить ему, сколько я там получаю, – чтобы до него просто дошло, какой у меня уровень. Но потом я сообразил, что если он знает, где я служу, то, разумеется, знает, сколько мне платят.

– А разве она больше не преподает? – поинтересовался он.

Значит, он знает не все.

– Не называй ее «она», – предупредил я.

– Разве Дженнифер больше не преподает? – вежливо повторил он свой вопрос.

– Пожалуйста, оставь ее в покое, отец. Это мое личное дело. Очень важное дело.

– Какая‑то девушка попала из‑за тебя в затруднительное положение? – спросил он без тени осуждения в голосе.

– Да, – подтвердил я, – именно так, сэр. И мне нужны бабки. Пожалуйста.

Я и не надеялся, что он мне поверит. Да и он тоже не хотел знать правду, а задавал мне вопросы только для того, чтобы мы могли… поговорить.

Он выдвинул ящик стола и достал оттуда чековую книжку, медленно раскрыл ее – но не затем, чтобы помучить меня, а просто чтобы иметь возможность подыскать подобающие для такого случая слова. Не задевающие слова.

Наконец он выписал чек, вырвал его из книжки и протянул мне. Какое‑то мгновение я не мог понять, что тоже должен протянуть руку и взять чек из его пальцев. И, несколько смутившись, он положил чек на край письменного стола, потом посмотрел на меня и кивнул. Все это, видимо, означало: «Бери, сын». Но он только кивнул.

Мне тоже не хотелось так уходить. Я подыскивал какие‑нибудь обычные, нейтральные слова, но их не было. Это было мучительно: нам обоим хотелось поговорить, и в то же время мы не решались даже смотреть друг другу в глаза.

Я подался вперед и взял чек. Да, это был чек на пять тысяч долларов, подписанный Оливером Бэрреттом III. Чернила уже высохли. Я аккуратно сложил чек и, спрятав его в карман рубашки, встал и поплелся к двери. Конечно, нужно было сказать хоть что‑нибудь вроде: «Я знаю, по моей вине весьма важные люди из Бостона (а может быть, даже из Вашингтона) прохлаждаются в твоей приемной, и все же, если бы у нас было что сказать друг другу, то я бы мог поболтаться по офису, дождаться тебя, отец, а ты отменил бы тогда какой‑нибудь официальный обед…» Ну и так далее.

Только остановившись в дверях, я сумел, наконец, глянуть ему в лицо и выговорить:

– Спасибо, отец.