О смысле жизни человека. Счастье — чувство полноты жизни, переполняющее сердце

Счастье — чувство полноты жизни, переполняющее сердце. Оно бы­вает и прочным, и непрочным, чаще временным, преходящим, неже­ли постоянным, случайным даром обстоятельств и отнюдь не всегда венчающим труды человека, недаром говорят как о заслуженном, так и незаслуженном счастье. Напротив, смысл жизни как обнаружение ее значения — плод мысли и деятельности, результат, итог. И этот итог всегда осмыслен, хотя иногда человек слишком поздно спохваты­вается и с горечью констатирует, что прожил свои годы бессмысленно.

Впервые задумывается о жизни и смерти подросток. С. Л. Франк подчеркивал, что основной вопрос философии складывается из трех: «Кто я?», «Откуда пришел?» «Куда изыду?» И заключает: «Зачем — я?» Но прежде, чем перед юношей или де­вушкой возникает вопрос о смысле жизни, ими уже обретен некий жизненный опыт.

Психологи подчеркивают, что к пяти годам ребенок усваивает та­кой объем информации, который превосходит все то, что ему пред­стоит узнать в последующей жизни. В том числе — и опыт общения с окружающими. Педагоги и психологи считают семью первой и ни­чем не заменимой школой нравственного формирования личности. Ребенок на практике познает и переживает ответы на три главных для него вопроса: «Кому я нужен?», «Кто мне нужен?» и «Что мне нужно?»

Коль скоро каждый человек — неповторимая индивидуальность, очевидно, что именно в самые первые годы жизни возникает уникальное взаимодействие трех факторов, формирующих личность: биологического (генотип, природные задатки), социального (семья, социальная среда) и личностно-индивидуального.

Правы и Демокрит, утверждавший, что человек — малый диакосмос, и поэт Евгений Евтушенко (1932), сказавший: «Умирают не лю­ди — миры». Человек — целый и неповторимый мир, вмещающий вселенную, находящуюся в непрерывных изменениях и восприни­маемую субъективно, личностно, индивидуально.

С самых первых моментов жизни человек оказывается в сложной и противоречивой системе многообразных отношений. Общение и обособление. Симпатия и антипатия. Полная зависимость и само­стоятельность.

Итак, «зачем — я?» — это и есть вопрос о Смысле жизни: не аб­страктно-теоретический, а личностный, обращенный к каждому чело­веку. Именно поэтому философия нужна каждому человеку независимо оттого, кем он собирается быть: физиком, историком, инженером, менеджером, военным или политиком.

Особенность человека, как сказал Паскаль, в то, что человек — «мыслящий тростник». Только человек способен помыслить о буду­щем, «проиграть» в сознании разные варианты, а затем реализовать какой-нибудь из них.

Генрих Шлиман (1822-1890), прочитав в юности «Илиаду» Гомера, загорелся мечтой открыть легендарную Трою. Современники Шлимана, в том числе и археологи, считали, что троянская война не более чем миф; никто из них не верил в реальное существование Трои. Шлиман стал купцом и, разбогатев, на свой страх и риск предпринял раскопки в Малой Азии и нашел легендарную Трою... Раскопки Шлимана доказали, что ранний греческий период (второе тысячелетие до н. э.), который специалисты-классики считали легендарным, явля­ется фактом истории. Тем самым Шлиман стал основателем ми­кенской археологии. Мечта юношеская стала смыслом жизни и была реализована.

Или, например, желание вырастить и воспитать хотя бы одного хорошего человека — отнюдь не «мелкий, эгоистичный, мещанский» интерес. Это достойная настоящего человека мечта, это тоже выбор цели и понимание смысла своей жизни. О таком смысле жизни гово­рит и восточная мудрость: «Воспитай сына, построй дом, посади де­рево, и ты достойно проживешь свою жизнь».

Мечты детские, планы юношеские, неизбежно-наивные, даже ес­ли «житье обдумывается» по формуле «делать жизнь с кого», — все это не более чем поверхностно-упрощенные рекомендации. Верны слова Франка, что научить философии нельзя. А помочь в размыш­лении — можно. И первым советом должно быть категорическое от­рицание любого «иждивенчества»: невозможно списать как со шпаргалки смысл своей жизни с чьей-то другой. Прав был Николай Островский, сказавший, что «жизнь дается только раз и прожить ее надо так, чтобы... не жег позор за... бесцельно прожитые годы». Это, пожалуй, единственный универсальный ориентир. Все остальное — предмет личных, индивидуальных поисков, ошибок, страданий, вы­боров и решений.

Стоит вдуматься в то, что сказано в книге И. Л. Зеленковой и Е. В. Беляевой «Этика»: «...суть бытия надо постигать не умозри­тельно, а реально живя, то есть практически. Знание это нигде не ле­жит, нигде не записано, чтобы можно было, как говорится, "найти" смысл жизни. Смысл надо пережить, то есть создать своей жизнью, добиться его, изобрести, на деле освоить осмысленную жизнь. И на деле утвердить свой способ жизни как имеющий смысл. Это значит, что вне реализации высшая моральная ценность как бы и не сущест­вует. Своей судьбой надо подтвердить правильность жизненного пу­ти, то есть опять-таки не "найти", а проложить путь. Свой и в то же время истинный, за правильность которого вся ответственность ло­жится на нас. В этом-то, наверное, и состоит главный смысл челове­ческого бытия: это путь созидания смысла, осмысливания того, что без нашего усилия осталось бы слепой необходимостью, бессмыслицей. Смысл жизни не дан, не задан, его надо утвердить и доказать, если хочешь, чтобы он был. Этим самым мы утверждаем самих себя как людей, заслуживающих бессмертия».

Главный итог заключен в том, что при всех сложностях и преврат­ностях жизни надо обрести мужество жить, как достойно человеку.

То, что человек рождается, ни в коей мере не зависит от него са­мого. Но от него в первую очередь зависит, каким человеком он ста­нет. Со всею полнотой осознать свою свободу в выборе и свою ответ­ственность за сделанный выбор доступно каждому: это приходит с фразы, которую произносит малыш: «Я сам!» Но важно, в каком направлении будет развиваться это «само»: к самосозиданию или саморазрушению. Поиск смысла жизни способствует первому — через самоограничение, самообладание и самоуправление к самодос­таточности и самореализации. И с развитием этих качеств — от само­дисциплины, от первоначальных моральных чувств к внутренним, неразрывно связанным, своим моральным ценностям. Именно в та­ком развитии человека добро отличается бескорыстием, оно связано с любовью и уважением достоинства другого и с самоотверженно­стью, но без жертвенности и «само собой».

Путь действительно трудный! Однако свободный от вериг «долга во имя долга» именно в силу свободного выбора самого человека.

На этом пути совершается то, что в виде шуточного императива сформулировал Станислав Ежи Лец: «Ничего не поделаешь: рано или поздно человеку придется стать человеком!»

Чести и уважения достоин тот, кто при любых обстоятельствах и, более того, в согласии с Кантом, вопреки обстоятельствам, стано­вится человеком.