Христианский нравственный идеал

Христианское нравоучение было ориентировано в целом на монастырский идеал нравственности. Характерно, что при всей практичности и конкретности нравоучения оно выступало по отношению к мирскому благочестию не в качестве нормы, а в качестве образца и идеала. "Невыгодной стороной такого монастырского понимания христианской нравственности, - пишет А.В. Карташев, - явилось то, что мирская христианская жизнь у русских осталась без своего нравственного идеала. Не было такого готового идеала и в русском светском обществе, который бы служил дополнением идеалу монастырскому, наподобие западноевропейского рыцарства, с его культом личной чести, уважения достоинства в другом человеке и поклонения женщине" [2]. Проповедь аскетизма и отсутствие учения о мирской христианской морали создавали "у чутких людей разлад в их совести и порывы к тому, чтобы, хотя перед смертью формально принять монашеское пострижение" [3]. Это было тем более необходимо, что состояние мирской нравственности весьма отклонялось от христианского идеала. По данным историков [4], в средневековой Руси процветали такие пороки, как 1) грубость нравов, проявляющаяся в грубых развлечениях, жестоких наказаниях и пытках, разбоях и грабежах, кулачном праве и частых драках и т.д.; 2) семейная распущенность (разврат, сводничество, наложничество, отсутствие половой стыдливости и т.д.); 3) пьянство. При этом в русском обществе уживались рядом внешняя набожность и нравственная распущенность. Религиозно-нравственное состояние его было как бы фарисейским, раздвоенным: внутри циркулировали всевозможные пороки, а снаружи - удивлявшее иностранцев благочестие. В целом историки констатируют отсутствие заметного прогресса в нравах русского общества в период с XI по XVII вв.

Наряду с монастырским идеалом христианской нравственности в народе создается свой духовно-нравственный идеал, который можно было бы назвать идеалом "мирского благочестия" и который оказался запечатленным в таком жанре народного творчества, как "духовные стихи". Как показал Г.П. Федотов, в духовных стихах в малейших подробностях представлен "моральный кодекс" народа, нравственный закон, предписывающий правила должного поведения и обличающий человеческие грехи и пороки. Этот кодекс "народной этики" состоял из трех частей: 1) теллурической (от лат. tellus - земля, почва), предписывающей правила "родового" поведения и порицающей грехи против матери-земли и законов рода (оскорбление родителей, кровосмешение, детоубийство, нерадивое отношение к природе И т.п.); 2) ритуальной, связанной с соблюдением ритуальных норм и церковных обрядов (религиозных праздников, постов, молитвенных чтений, земных поклонов и т.д.) и 3) каритативной, относящейся к христианскому закону любви (милосердно-деятельное отношение к ближнему, особенно отверженному обществом). Наиболее характерным выражением последнего являлся долг милостыни, представляющий собой необходимую ступень на пути к спасению. Оценивая соотношение трех частей христианской "народной этики", Г.П. Федотов приходит к выводу о существовании некоей "средней формулы христианского благочестия", синтезирующей в себе три части нравственного закона. "Потаенная милостыня и ночная молитва убивают все возможности показного, фарисейского благочестия на основе "иосифлянского" ритуализма. Таков средний, очень смиренный и очень русский идеал мирского благочестия".

Таким образом, нравственная реальность средневековой Руси включала в себя несколько уровней этического: 1) монастырский христианский идеал, получающий свое выражение в "этосе" религиозного подвижничества; 2) христианский идеал "народной этики" или мирского благочестия, запечатленный в духовных стихах; и 3) мирскую нравственность, явно отклоняющуюся от христианских заповедей. Однако, несмотря на эти явные отклонения, мирская жизнь находилась здесь под таким сильным влиянием христианского нравственного идеала, которого она уже не сможет иметь в будущем. Идеальные образцы монастырских добродетелей пользовались в русском народе исключительным почитанием и служили конкретными нравственно-воспитательными примерами. В дальнейшем, в ходе секуляризации связь между идеалом и жизнью ослабевает, и этическая мысль имеет все меньше возможностей непосредственно влиять на нравственное состояние общества.

6. В чем величие и ограниченность заповедей Моисея?

Первая заповедь призывает нас поставить Бога в фокусе наших мыслей и стремлений; вторая — запрещает преклоняться перед чем-либо или служить чему-либо, вместо Бога и учит не порабощаться страстями; третья — учит благоговеть перед Богом и Его именем; четвертая — посвящать Ему седьмой день недели и вообще часть своей жизни; пятая — учит почитать родителей и вообще старших. Следующие четыре заповеди внушают уважение к ближнему и запрещают причинять ему какое-либо зло: лишать его жизни или вредить его здоровью, посягать на его семейную жизнь, его имущество и ронять его честь. Наконец, последняя заповедь запрещает завидовать и призывает к сердечной чистоте. Таким образом, величие Десяти Заповедей заключается в том, что они дают людям то основное нравственное руководство, которое необходимо для созидания, как частной, так и семейной и общественной жизни. Жизнь показывает, что, пока государство в своем законодательстве руководится этими моральными принципами и заботится о соблюдении их, жизнь в стране течет нормально. Когда же оно отступает от этих принципов и начинает попирать их, будь это тоталитарное или демократическое государство, жизнь в стране приходит в расстройство и катастрофа надвигается. Глубокий смысл всех заповедей, объяснив, что по сути они сводятся к учению о любви к Богу и ближним: “Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею и всем разумом твоим, а ближнего своего (возлюби), как самого себя… На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки” (Мт. 22:37-40). В свете такого глубокого их понимания значение Десяти Заповедей заключается в том, что они ясно и точно определяют, в чем должна выражаться наша любовь, и что любви противоречит – в этом состоит ограниченность заповедений Моися.

7. Как соотносятся принцип удовольствия и идея счастья?

На примере философии Аристотеля, Декарта и Канта принцип удовольствия является главным стимулом человеческого познания и основой систематической целостности философии. Принцип удовольствия рассматривается как определяющий принцип мыслительных рефлексивных процедур, обеспечивающий возможность осуществления подлинного критического философского проекта. Место удовольствия в метафизике определялось в аспекте глубинной структуры отношения разума к самому себе. Идея счастья рассматривается в философии как верховное начало жизни. Удовольствие является составляющей счастья. Не каждое удовольствие приносит счастье – для этого оно должно быть во благо, то есть полезным.

8. Какие добродетели выделяет Аристотель в качестве необходимогодля счастья?

По Аристотелю, высшее благо в жизни человека - счастье, блаженство, которых можно достичь совершением правильных поступков. Следовательно, деятельность человека должна быть разумна и направлена на благо, откуда следует, что назначение человека - в разумной деятельности, сообразной с добродетелью. Таким образом, человеческое благо представляет собой деятельность души сообразно добродетели. Высшее благо, совпадающее с высшей формой деятельности и разумной добродетелью, есть счастье, блаженство. Аристотель различает дианоэтические (мыслительные) добродетели, связанные с деятельностью разума, и этические, представляющие собой добродетели душевного склада, характера. К мыслительным добродетелям относятся две - мудрость и рассудительность, приобретаемые путем обучения. К этическим относятся мужество, умеренность, щедрость, правдивость и т. п., вырабатываемые путем воспитания привычек. И те, и другие добродетели даны нам от природы, нам дается лишь возможность приобрести их. Добродетель склада души, согласно Аристотелю, означает нахождение надлежащей середины в поведении и чувствах, выбор середины между их избытком и недостатком. Аристотель различает дианоэтические (мыслительные) добродетели, связанные с деятельностью разума, и этические, представляющие собой добродетели душевного склада, характера. К мыслительным добродетелям относятся две - мудрость и рассудительность, приобретаемые путем обучения. К этическим относятся мужество, умеренность, щедрость, правдивость и т. п., вырабатываемые путем воспитания привычек. И те, и другие добродетели даны нам от природы, нам дается лишь возможность приобрести их. Добродетель склада души, согласно Аристотелю, означает нахождение надлежащей середины в поведении и чувствах, выбор середины между их избытком и недостатком.

9. Каковы типы счастья у Аристотеля?

Счастье как цель человеческой жизни самодостаточно; оно представляет собой деятельность, избираемую саму по себе. Существует три вида деятельности (счастья), избираемых сами по себе: развлечения, добродетельные поступки и созерцательная деятельность. Следовательно, счастливая жизнь - это жизнь по добродетели, а такая жизнь сопряжена с добропорядочным усердием и состоит не в развлечениях. Аристотель настаивает на том, что человек должен стремиться к высшей форме жизни и деятельности, каковой является созерцательная жизнь. На этом пути человек развивает свои лучшие способности - интеллект (ум), мудрость.

10. Был ли Эпикур гедонистом? Обоснуйте свое мнение.

Гедонизм (греч. hedone — удовольствие) — тип этических учений и нравственных воззрений, в которых все моральные определения выводятся из удовольствия и страдания. Гедонизм берет начало в школе киренаиков и складывается как разновидность мировоззрения, отстаивающего приоритет потребностей индивида перед социальными установлениями как условностями, ограничивающими его свободу, подавляющими его самобытность. Киренаики считали, что удовольствие является высшим благом и добиваться его следует любыми средствами. По моему мнение Эпикур не был гедонистом исходя из данного понимания понятия гедонизм, хотя он и придерживался точки зрения о том, что «наслаждение в какой-то степени является составной частью жизни». Однако же этическая философия Эпикура, главным образом, состоит в рекомендации жить скромно, но с удовольствием. Эпикур смотрит на удовольствия как на благо, но он также осознает, что, если некто начинает им предаваться чрезмерно усердно, за удовольствиями последуют страдания. Если человек слишком много выпьет, на следующий день у него будут болеть голова и желудок. Адекватным способом жизни является такой, чтобы жить с удовольствием, но не страдать от нежелательных последствий этого образа жизни. Фактически философию Эпикура можно рассматривать как набор рекомендаций, предназначенных не только для того, чтобы обрести радость, но и чтобы избежать боли. Ежели кто-либо вовлечен в такую жизнь, в которой удовольствия сопровождаются по­следующими страданиями, такой человек, по Эпикуру, ведет неправильную жизнь. Поскольку некоторые удовольствия необходимо сопровождаются болью, Эпикур проводит разграничение между теми наслаждениями, которые влекут страдания, и теми, которые их не влекут; и только эти, последние, считает благом. Первые радости он называет динамическими, вторые — пассивными. Сексуальная любовь, например, не является благом, поскольку сопровождается усталостью, раскаянием и депрессией. Другими динамическими наслаждениями могут быть: обжорство, ведущее к несварению желудка; слава (известность), связанная с разного рода огорчениями; пьянство, сопровождающееся головной болью, нездоровьем и т.д. В результате всего этого Эпикур защищает (и сам ведет) такую жизнь, которая в наши времена могла бы показаться весьма аскетичной. Таким образом, Эпикур не являетя гедонистом.

11. Как соотносятся внутренние внешние факторы счастья?

Факторы счастья распадаются на две другие группы; одни находятся в самом человеке (внутренние), другие – вне его (внешние). Вне его – дом, семья, имущество, профессия, которой он посвятил себя, искусство или наука, которые заполняют его жизнь и делают ее приятной. Но чтобы семья или работа могли быть для него действительно фактором счастья, нужно, чтобы он любил семейную жизнь, любил свою профессию. И точно так же обстоит дело со всем остальным: если в самом человеке оно не опирается на некоторые психические качества, то не станет и фак­тором счастья. Эти психические качества являются факторами счастья, но, в общем, не его «источниками». Человек рауется своей семье и работе, но не своей любви к семейной жизни и не пригодности к своей профессии. Психические качества, будучи факторами его счастья, обычно не являются сами предметом его удовольствия: он доволен благодаря им, но не ими. Они для него не источники, а условия счастья. Сказанное относится ко всем психиче­ским качествам человека. Легче радуешься жизни, когда имеешь чистую совесть или скромные требования, но не радуешься самой чистой совести или скромным требова­ниям. Обычный человек занимает в этих вопросах крайнюю позицию: недооценивает внутренние факторы и ставит счастье в зависимость исключительно от внешних.