I. Общая характеристика работы 1 страница

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Научная актуальность темы исследования. Современная эпоха, характеризующаяся ускоренным развёртыванием процессов объединения человечества во всемирном масштабе, вторгается в теорию и историю философии с требованиями решительного поворота от традиционных тем и проблем к инновационным вопросам, порождаемым глобальными процессами. В этих условиях философия уже не ограничивается прояснением новой духовной ситуации, сложившейся в мире накануне ХХI века, она все более тяготеет к предложению обществу разумных вариантов новых жизненных смыслов и ценностей. Объясняя историю, культуру и цивилизацию на разных этапах истории, извлекая из них уроки на настоящее и будущее, “генерируя теоретическое ядро нового мировоззрения, философия тем самым вводит новые представления о желательном образе жизни, который предлагает человечеству”[1]. В этом процессе модернизируются содержательные, парадигмальные идеи философии. “Она воплощает именно новый тип теории, раскрывающей условия, при которых только и становится возможной саморефлексия человеческой истории, а значит, и она сама... Размышляя о своём возникновении и своём возможном применении, теория определяет себя как необходимый катализирующий момент той самой общественной жизни, которую она анализирует”[2]. В этом процессе социальная философия преодолевает свою предметную “автономность”, размываются её предметные границы. Современный североамериканский философ Р.Рорти в указанном смысле вспоминает Джона Дьюи, который считал, что следует отказаться от понимания философии как мудрости в пользу мысли, что философия “вырастает из конфликта между унаследованными инстинктами и несовместимыми с ними современными тенденциями”[3]. В свою очередь Р.Рорти предлагает “отказаться от попыток сделать философию такой же автономной деятельностью, какой она, как считалось, была до того, как философия стала рассматривать время всерьез... Мы должны перестать заботиться о чистоте нашей дисциплины и не преувеличивать своего значения...[4] Современного философа не удовлетворяет ни “шовинизм” прежней философии из-за её высокомерного отношения к другим способам духовного освоения ситуации времени; ни её “профессионализм”, понимаемый как сосредоточение ею внимания на узком круге “проблем философии”; ни прежняя установка на то, когда философия выполняет функции “агента изменения”; между тем, считает Р.Рорти, философия скорее должна выступать в качестве “агента примирения”[5]. Касаясь “союза” философии и науки в исследованиях современных процессов, К.Ясперс высказал сходную мысль, но несколько иначе: “В том случае, если эмпирические науки и философия будет служить опорой друг другу, перед мыслящим человеком откроется сфера возможностей и тем самым свобода”[6].

Разумеется, в философии не только сохраняется, но и обретает ещё большее значение классическая тенденция, дифференцирующая философию от науки, искусства и других способов духовного освоения человеком мира. Она идёт от Гегеля к Марксу и от Маркса к Хайдеггеру. Эта тенденция выражается, в частности Хайдеггером в работе “Основные понятия метафизики”. “В конечном счёте истолкование философии как мировоззренческой проповеди — ничуть не меньшее заблуждение, чем её характеристика как науки. Философия — не наука, не мировоззренческая проповедь... Тем более не собираемся мы и определять философию как искусство или как религию”[7].

Философия изучает категориальные структуры, обеспечивающие рубрикацию и систематизацию человеческого опыта. Социальная же философия, с одной стороны, очеловечивает общеуниверсальные философские категории, конкретизируя их атрибутивные характеристики применительно к социальным качествам человека, а с другой, вырабатывает, обосновывает и определяет специфический для своей предметной области тип категорий, “посредством которых выражаются определения человека как субъекта деятельности, структуры его общения, его отношения к другим людям и обществу в целом, к целям и ценностям социальной жизни”[8]. В.С.Стёпин обоснованно считает, что “в своём сцеплении и взаимодействии эти два класса категорий определяют видение и способ осмысления человеком мира, выступают как мировоззренческие универсалии, составляющие основания данной культуры”[9].

В связи с этим современная философия требует решительного обновления и обогащения логико-методологического арсенала социальной философии, нацеленного на анализ современного социально-исторического опыта, в частности, конкретных ситуаций и процессов, которые оказывают существенное воздействие на общемировые процессы. Уже в начале 90-х годов ХХ века Ф.Фукуяма фиксирует, что несмотря на глобализацию мирового развития в истории наблюдается не ослабление, а усиление насилия и агрессии. Преодоление межформационного противостояния не приводит к предполагаемому миру на планете. Если кризис социализма одновременно означает расширение “общего рынка” в международных делах и снижение вероятности серьезного межгосударственного конфликта”[10], то “и в это время мир будет разделенным на две части: одна будет принадлежать истории, другая — постистории. Конфликт между государствами, принадлежащими к вышеуказанным частям мира, будет по-прежнему возможен. Сохранится высокий и даже всевозрастающий уровень насилия на этнической и националистической почве, поскольку эти импульсы не исчерпают себя и в постисторическом мире”[11].

Современный цивилизованный человек преодолевает локально-национальную ограниченность и существует как “всемирно-исторический индивид”, поскольку живёт за счёт продуктов материального и духовного производства, науки, культуры, информации всего мира. Тенденция к мировому объединению человечества все более обозначается в социально-историческом цивилизационном процессе, охватывая широкие круги населения разных частей мира.

В этих условиях философия не может занимать позицию “стороннего наблюдателя”. Марксова формула “изменения мира” философией обретает новый смысл: вместо насильственного изменения способствовать его естественному обновлению на основе прогрессивных внутренних потенциалов. “Для мирового объединения нужна мировая философия, разрабатывающая принципы этого объединения, решающая — по мере своих возможностей и специфически-глобальные мировые проблемы”[12].

В системе современных культурно-мировоззренческих принципов и универсалий всё большее место начинает занимать наряду с ненасилием и согласие. Феномен “согласие” в его взаимодействии со своей противоположностью — несогласием, более того — конфликтом, как его высшей ступенью, включение их в категориальную систему как общей философии, так и социальной философии, рассмотрение согласия как многосторонней проблемы теории и практики актуализируются вступлением человеческой истории в переломный этап, связанный с социально-экономическими и духовными преобразованиями, переоценкой старых ценностей и сотворением новых ценностей. Мировоззренческая ставка социальной философии на власть, борьбу и войну, как движущих сил истории, сменяется установкой на сознательное перемирие враждовавших прежде социальных сил, поиск искусства взаимной лояльности и мирного сотрудничества.

Согласие (и несогласие) выступает таким мировоззренческим и нравственным универсалием, который прежде явно не осознавался в таком качестве, хотя он неявно функционировал во всём социальном опыте человека и общества, в их деятельности, взаимодействии и поведении. В новых исторических условиях переходного периода он всё более обретает статус достаточно осмысливаемой предельно общей культурной формы, на совершенствование и активное использование которой направлено мыслящее сознание. Именно такого рода рефлексия над согласием, как атрибутом человеческой культуры вообще, культуры человека конца ХХ века в особенности, составляет предназначение настоящего исследования. При этом согласие нами понимается не в узкосоциологическом смысле как “существование между двумя и более личностями сходных ориентации по отношению к чему-нибудь” (Т.Ньюком)[13], а как такое общее свойство универсума, которое является объективным атрибутом всех сфер природы, социума и человека, проявляющемся в единстве и противоположности с конфликтом, противостоянием и столкновением противодействующих сил.

Скудность теоретических знаний о сущности, содержании, объеме, смысле и функциональном предназначении согласия-несогласия в природе, социуме и сознании делает необходимым собирать и по возможности систематизиовать сведения о нём во всяком теоретическом знании. Дефицит этих сведений актуализирует также поиск всевозможных представлений о согласии и его альтернативах в публицистике, искусстве и даже в религиозной литературе. Как отмечал В.С. Горский, когда в профессиональной философии обнаруживается дефицит соответствующих знаний, а реальная потребность в них наличествует, “самостоятельное значение могут приобрести те идеи философского характера, которые содержатся в нефилософском знании...”[14].

Исследование согласия в таком аспекте — средство, используемое для теоретической рефлексии над согласием и его альтернативами, которая призвана построить контуры общей теории согласия как ценностно-регулятивного механизма целеполагающе организуемых интегративных процессов в микро-и макрообществах. Ещё Гегель отмечал, что философия занимается идеями, а не одними лишь понятиями. Но это, конечно, не означает игнорирования понятий, как общих принципов. “Философия, — утверждал он, — не занимается тем, что обычно называют только понятиями, более того, она показывает их односторонность и неистинность, а также и то, что лишь понятие... обладает действительностью и обладает ею таким образом, что само сообщает её себе”[15]. В гегелевском контексте идея есть “понятие и его осуществление”[16]. Применительно к настоящему исследованию это значит, что согласие должно рассматриваться как свойство не только теории, но и практики, как идея практического осуществления. Пока согласие не поднимается на уровень праксиологической идеи, оно не выходит за рамки абстрактно-теоретических, хотя и необходимых, рассудочных определений. Идея согласия призвана стать не только понятием согласия, но и мыслью, причем не всякой мыслью, а лишь такой, которая характеризуется социально-культурной значимостью, критичностью и действенностью. “Философские идеи — те из мыслей философов, которые можно считать наиболее существенными, великими, уже оказавшими мощное воздействие на человеческий дух, на философию и всю культуру и продолжающими сегодня это влияние оказывать”[17].

Таким образом, выбор темы диссертационного исследования обусловлен всё более актуализирующимися потребностями современной научной теории и социальной практики человечества. Проведение исследования согласия как проблемы социальной философии предполагает рассмотрение широкого круга вопросов, затрагивающих по существу всю предметную область социофилософии, так как практически со всеми с ними сопрягается согласие. Вместе с тем, благодаря тому, что согласие в социуме, рассматриваемое в тождестве и противоречии с несогласием, конфликтом, выступает своего рода масштабом и прообразом естественно-природных явлений, предметов и процессов, создается возможность подвести широкую научно-методологическую основу под доказательное изучение консенсусных взаимодействий между обществом и природной средой.

Степень разработки темы. Разработка теоретических проблем согласия в философии не соответствует возросшим потребностям общества и социализации современного человека. Считая согласие благотворной перспективой для общества, философ И.К.Пантин подчёркивает: “Россия сейчас на перепутье: в ее общественной и политической жизни либо утвердится культура соглашения и позиций, компромисса и поиска согласия, либо возобладает традиция прошлого, в соответствии с которой оппонента обязательно надо победить, разгромить, навсегда вывести из игры. Первое, пусть не сразу, но способно поставить нас на уровень проблем начала XXI века, вторая – может лишь отбросить назад…”[18].

Если обратиться к истории философского познания мира, то можно обнаружить констатацию философами разных эпох множества эмпирических фактов и тенденций проявления согласия-несогласия, согласованности-несогласованности в природе, социуме, истории, культуре, родовой и индивидуальной жизни человека, его духовности и поведении. Выявление, систематизация и осмысление их крайне необходимо, ибо философия есть совокупность мнений философию разных эпох и школ о бытии, об отношении человека своего времени к миру и самому себе, своему “Я” и предназначению.

Однако разрозненные идеи, мысли, суждения о согласии, содержащиеся в трудах философов Древности, Средневековья и Нового времени, в частности Антифонта, Сюн-Цзы, Цицерона, Платона, Аристотеля, Гераклита, Фараби, Ибн Сины, Шеллинга, Роттердамского, Гегеля, Фрейда, Юнга, Шопенгауэра, Бердяева, Чичерина, Бонхеффера, Лоренца и многих других, остались без выявления, систематизации и заинтересованного философского объяснения. Кажется, что философия отвергает согласие как объект своего рассмотрения. Но это не так. В системе философского сознания в разные периоды истории складывались, бытовали и в настоящее время бытуют специальные теории, изучающие феномен согласия под тем или иным углом зрения. В философской онтологии согласие осмысливается в контексте всеобщих начал универсума. Еще Аристотель отмечал определенную ступень упорядоченности, соотносительности, соизмеримости и организованности в мире. “Мы должны исследовать, — утверждал Аристотель, — каким образом природа целого имеет внутри себя слабое и лучшее, имеет ли их в себе, как нечто отдельное и само по себе существующее, или как порядок, или она имеет их в себе существующее, или как порядок, или она имеет их в себе двояким образом… Все координировано известным образом, но не все координировано одинаково… Каждая система характеризуется взаимодействием единого и многообразного. К единому относится тождественное, сходное и равное, к множеству разное, несходное и неравное”[19].

Аристотелевская трактовка координации-упорядоченности, соответственности как согласованности стала ключом для философского и социально-исторического понимания телеологической концепции в философии. Это подтвердилось всем ходом последующего развития философской телеологии. Позже значительную роль в её разработке сыграл Гегель. Рассматривая целесообразность в смысле “относительной приспособленности видов к внешней среде”, Гегель распространил это положение на взаимоотношение бытия и мышления. На этой основе он вывел принцип тождества бытия и мышления, т.е. их совпадения и согласованности.

Идея согласия занимает значительное место в трудах социальных философов, разрабатывающих натуралистическую и антинатуралистическую концепции антропосоциогенеза, раскрывающих сложную взаимосвязь природного и социального в человеке, связь между его телом и душой, чувствами и разумом. Т.Гоббс в работах “О гражданине” и “Левиафан”[20], Ф.Вольтер в работе “Метафизический трактат”[21], Ж.-Ж.Руссо в “Общественном договоре”[22], Р.Вормс в “Общественном организме”[23], П.Гольбах в работе “Об обществе”[24], И.Кант в работе “Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане”[25] высказывают значимые в философско-теоретическом смысле, но разрозненные идеи о роли согласия во всемирной общественной истории.

В ХIХ веке идее согласия дан новый поворот, начиная с Конта[26], в трудах группы философов и социологов, изучающих межличностные отношения в малых группах. Р.Парк, Е.Бёрджес, Л.Вирт, Г.Лебон, Э.Дюркгейм, А.Миид, Ф.Гейтер — таков круг англо-американских исследователей, которые на протяжении ХХ века, издали множество монографий и научных докладов, посвященных анализу согласия в межличностном общении. Многие труды их на русский язык ещё не переведены, пока недоступны и автору настоящей работы. Они названы в работе североамериканского социолога Т.Ньюкома “Исследование согласия”, в которой обобщаются достижения и ещё нерешенные проблемы изучения согласия.

Идея согласия легла в основу западной литературы по философской интерпретации истины, как соглашения ученых относительно отбора и использования понятий, дефиниций и принципов, а не объективных законов и открытий науки (конвенциализм). В середине ХХ века сложилась теория когеренции как “внутренней согласованности” научного знания. Её философские основы изложены в книгах североамериканского философа Б.Бланшарда “Природа мышления”, английского философа Ф.Брэдли “Appearence and Realitg”, немецкого физика-философа Н.Бора “Атомная физика и человеческое познание”. В этих и в других монографиях, статьях, докладах основателей и разработчиков теории когеренции отмечается, что каждая научная система, выражающая конкретный исторический результат в развитии познания, представляет собой определенное единство идей, принципов и понятий. Они должны удовлетворять требованиям связности, координированности или, что одно и то же, “внутренней согласованности”.

В советской, российской философии следует отметить статью Г.А.Курсанова “К оценке теории когеренции”, которая претендует на мировоззренческую характеристику теории когеренции. “Как и другие теории истины, разрабатываемые в современной идеалистической гносеологии, теория когеренции непосредственно связана с определенными сторонами реального познавательного процесса... Её сущность заключается в том, что истинными признаются положения, входящие в единую систему познания, элементы которой находятся во взаимной связи... Три пункта — логическая непротиворечивость, соответствие научных идей в развитии познания и единство знания - и выражают в общей форме рациональный смысл положения о внутренней согласованности”[27].

Идея согласия проникает и в философскую литературу современного периода, в которой разрабатываются национальные и глобальные проблемы нынешнего этапа всемирной истории. В ней активно исследуются социально-философские и политико-философские проблемы сочетания различных форм хозяйствования, взаимодействия индивидуализма и коллективизма, общества и личности, общества и государства, социально-экономических, этнических, религиозных общностей. Как отмечает Т.Майер в работе “Либерализм и социализм”, “определенная минимальная форма синтеза социалистических и либеральных представлений о взаимоотношениях индивида, государства и общества и социальных основах индивидуальной свободы, — эта форма синтеза стала своего рода базовым консенсусом (согласием) западных демократий. Этот консенсус образует рамки, в которых либерально-неоконсервативные и социалистические течения и партии борются сегодня за влияние на общественное мнение и за овладение политической властью для реализации своих собственных представлений и интересов”[28]. В исследованиях по политике, технологии и практике согласия преобладает конфликтологический аспект согласия, его связь с социальными конфликтами. В этом плане оно рассматривается как приоритетное средство разрешения конфликтов и преодоления противоречий[29].

В отечественной социально-философской литературе последних лет ставится множество проблем современного мирового развития, взаимопроникновения формаций и цивилизаций, диалога Востока и Запада, конфликтности и согласованности в прошлой истории и современной модернизации российского общества и др.[30]. В частности делаются выводы о том, что будущее — за диалогами культур, цивилизационными компромиссами, что возрастает значение “славяно-тюркского консенсуса, который является несущей конструкцией отечественной цивилизации[31].

К числу редких социально-философских работ собственно теоретического характера, в которых разрабатываются проблемы философии согласия, относится книга североамериканского философа Дж.Роулса “Теория справедливости”[32], развёрнутая критическая рецензия на неё Ю.Хабермаса[33] и рекомендательная статья Т.А.Алексеевой, анализирующая ее концептуальное содержание[34]. Основная идея теории справедливости, как полагает Дж.Роулс, состоит в том, что путём сознательного применения разума к своим действиям, “свободные и рациональные люди, заинтересованные в защите собственных интересов, могут договориться в исходной позиции равенства и определить фундаментальные основы своего сотрудничества. На основе этих принципов заключаются и все последующие соглашения; они определяют тип их будущего сотрудничества и формы правления”. Считая, что его теория справедливости рассчитана на случай, когда “каждый индивид действует по справедливости и вносит свой вклад в поддержку справедливых институтов”, философ характеризует “теорию справедливости”, как теорию “полного согласия”[35].

Американский философ имел основания для выдвижения идеи “полного”, хотя и относительного, согласия в современном западном, преимущественно в североамериканском обществе. Как отмечает Т.А.Алексеева, с 60-х годов ХХ века в США “началась эпоха борьбы за гражданские права, равенство рас, равную плату за труд, равный доступ к образованию и профессиям, эпоха массовых молодёжных,негритянских активных движений, идеологии бунтовства, “большого отказа”, “контркультур”[36]. Оригинальный анализ концепции Роулса-Хабермаса нашла отражение и в монографии В.Г.Федотовой[37].

В России одной из первых попыток постановки отдельных теоретических проблем согласия является статья В.И.Бакштановского и Ю.В.Согомонова “Политическая этика: дух соперничества и сотрудничества” в “Философских науках”[38]. Здесь последний раздел под названием “консенсология” определяет отдельные вопросы теории согласия, в частности ставится вопрос об изучении “роли компромисса в достижении согласия”, о задачах “институтов согласия”, “технологии взаимодополнения и взаимоограничения либеральных и демократических ценностей”, процедурах организации “круглого стола” и т. д. Однако, согласие статусируется только как “принцип политической этики” и “праксиологическая идея”. Начав рассмотрение проблем консенсологии в философском ракурсе, авторы придали ей преимущественно политико-этический характер. В таком специально-технологическом срезе рассматривается проблема “консенсус-конфликт” во всей конфликтологической литературе.

Цели и задачи исследования. Диссертация нацелена на исследование согласия на разных когнитивных уровнях. В первую очередь, на общефилософском, который связан с осмыслением согласия по его родовой сущности, возможно максимально широкому объёму и глубокому содержанию. Важно исследовать согласие, ставя вопрос о нём как одном из важных универсальных свойств сущего. В частности напрашивается необходимость уяснения того, в какой степени согласие и несогласие характеризуют универсум и его всеобщие свойства, природные явления, социум, историю, человека, его родовую и видовую сущность, как и взаимодействие биологического и социального в жизнедеятельности индивида, народа и общества в целом. Эта проблема включает и вопрос об “антропологической катастрофе”, который связан с возникновением самого человека в природе. Трагизм его состоит в том, что природа, создав человека, предоставила ему всё для развития и совершенствования, возложив на него самого производство преобладающего большинства средств к существованию, в то время, как каждому иному живому существу предоставила их в готовом виде.

Во-вторых, на социально-философском уровне, где осуществляется теоретический анализ общественного согласия, взятого во всемирно-историческом измерении или же согласия как социально-культурного феномена, характеризующегося своими особыми свойствами.

В-третьих, на уровне конкретики, когда исследуется какая-либо особенная и единичная форма согласия, в частности между телом и душой человека, между его чувством и разумом, между мужским и женским началами. Ни одно состояние столь не сложно, уникально и неповторимо, как согласие биосоциального существа, социализирующего себя на самых различных основах в самом человеческом бытии. Неверно относить к философии только общие принципы, свойства, связи и отношения сущего, их исследование в сугубо абстрактно-общих понятиях. “Степень общности не может служить основанием для отнесения проблемы или к области специальных наук, или к области философии, философскому исследованию может быть подвергнут любой объект, любой научный феномен, если только при этом ставится задача воспроизведения, реконструкции на основе общих принципов, принятых в философии”[39].

Согласие по своей природе относится к классу сложных объектов познания, к которому применимы как общенаучные, так и собственно философские методы, идеи и принципы. Для адекватного действительности понимания согласия недостаточны специализированные методы познания, необходимо ещё возвыситься на уровень философской рефлексии. В этой связи продуктивную мысль высказал В.М.Межуев относительно одной из идей И.Канта о различиях исторической науки и философии. Определяя отношение своей философии истории к историографии, Кант утверждал, что “философский ум (который, впрочем, должен быть весьма сведущ в истории) мог бы еще попытаться сделать, стоя на другой точке зрения”[40]. Комментируя это положение Канта, В.М.Межуев резонно указывает на право философии возвыситься над исторической эмпирикой и строить свои суждения об истории в виде идей историков об истории. Данное положение, вероятно, верно и по отношению к философии вообще, в частности и к социальной философии, политологии, социологии или психологии в их интерпретации объекта нашего рассмотрения — согласия. “Дело философа мыслить о самой мысли в её отношении к действительности”[41], — резюмирует В.М.Межуев.

При характеристике философского анализа согласия важно было исходить ещё из того положения, что для него согласие представляет интерес, преимущественно, когда оно изучается во взаимодействии с противоположностью. В отечественной социально-философской, политологической и в социологической литературе таковым признается “конфликт”. С 1991 года в Москве началось издание периодического журнала под названием “Консенсусы и конфликты”, в 1992 году вышла в свет монография, в которой разрабатываются проблемы “этнополитологии консенсуса-конфликта”[42]. Наша точка зрения состоит не в отрицании связи согласия с конфликтом, а в другом. Согласие взаимодействует с множеством “партнёров”, “оппозиций”, “альтернатив”, одним из которых, хотя и вершинным является конфликт. “Диалектическая противоположность” согласия находится в более широкой системе взаимодействий.

И наконец, в философском рассмотрении согласие берётся как междисциплинарный объект. Философия интерпретирует свою точку зрения на согласие, интегрируя как свои онтологические, гносеологические, логические воззрения на него, так и политологические, социологические, этические и психологические знания и идеи о нём. Но и этого, пожалуй, недостаточно, ибо многие свойства согласия по своему объясняют искусство, религия и обыденное сознание, как и здравый рассудок. Невозможно пренебрегать и их достижениями и заблуждениями в восприятии согласия, рассматриваемого в широком контексте истории, информации и культуры.

Самым главным в работе является исследование вопросов сущности, содержания и многообразия форм согласия вообще и общественного согласия в особенности, соотношения согласия и несогласия, согласия и разногласия, согласия и противогласия, самосогласия и самонесогласия в социуме. Компетенцией социальной философии является также круг проблем, связанных с исследованием содержания и формообразований межцивилизационного согласия, как и согласия общества с окружающей природой, эволюции его состояний, в том числе и состояний его культуры, этики, психологии, общего и народного духа.

Философский анализ природного и общественного согласия представляет ценность сам по себе, ибо вне философский рефлексии согласие, тем более в универсуме может быть теоретически постигнуто лишь с какой-то конкретной, единичной стороны, признака, связи или свойства. Философия способна создать системный образ согласия, взятого во взаимодействии со всеми сущностными свойствами и законами социума. В целом цель настоящей работы заключается в разработке общей научно-философской картины согласия в обществе, постановке и раскрытии ряда актуальных проблем философской теории согласия как культурно-исторического универсалия.

Цель нашего исследования и очевидная неразработанность многих философско-теоретических проблем согласия и, наконец, авторское видение проблемы определяют совокупность исследовательских задач, в решении которых реализуется выдвинутая цель. Наиболее важными являются следующие:

- определение общеметодологических и мировоззренческих проблем со циально-философской рефлексии над согласием в природе и обществе;

- изучение специфического места согласия среди всеобщих способов взаимодействия и отношений предметов и их систем в Универсуме;

- анализ опыта дефиниционного объяснения в философской мысли смысла и содержания понятия “согласия”, определение его реального категориального статуса;

- раскрытие уникальности человека в мироздании, с одной стороны, как носителя одновременно бесконечно различных свойств согласия, разногласия и противогласия (конфликта), а с другой стороны, как природного агента в обществе, придающего его бытию внутренне-двойственный, самопротиворечивый характер;