Юлиус Эвола

Барон Юлиус Эвола[3] – итальянский мыслитель XIX–XX веков, которому удалось изложить диалектику природы, выйдя из дуализма пола в метафизическое измерение. Он считал, что пол ограничивает бытие, делая его половинчатым, что пол – это судьба и главная магическая сила природы.

Четверичная структура протомифа, выражающего предельные качества бытия, в его изложении[4] отличается от структуры протомифа нашего современника Ларса фон Триера, хотя он также включает, кроме диады «мужчина–женщина», еще одну пару – «высший дух–низший дух» – и постулирует, что всякое «падение» трансцендентно и может привести к пробуждению высших сил, так как низшее пробуждает высшее. Хотя, как известно, любовницы мистера А. Кроули заканчивали жизнь либо самоубийством, либо в психиатрической клинике. Известно, что хаос может привести или к сумасшествию, или к новой интеграции. На этом лезвии бритвы Эвола предлагает жить, не ведая, в какую сторону ведет тропинка из ада.

Эвола вслед за Гермесом Трисмегистом пишет, что грубо-брутальное (низшее) есть отражение в низком верхнего абсолютного бытия, и обращает внимание, что под высшим духовным часто понимается нечто вялое и бестелесное. Он подчеркивает, что метафизика пола имеет высший и низший полюса: черный конь телесной любви и белый конь небесного эроса и эрос двойственен, он несет избыток и недостаток духа одновременно.

Естественный отбор Эвола рассматривает как подмену высшего (Бога) низшим (природой). С его точки зрения, есть и то, и другое. Духовное не может заменить физиологическое, они сосуществуют одновременно, и данный постулат отчасти примиряет подходы З. Фрейда и К. Юнга.

Архетипическими идеальными первообразами мужчины и женщины он считает Абсолютного мужчину – носителя принципа динамической воли и логики, героя или аскета, которого одушевляет Универсальный наблюдатель и Мировое духовное начало, и Абсолютную женщину – носительницу принципа восприятия и любви, любовницу или мать, которую одушевляет Танцующая актриса и Энергия основания мира.

Союз между Абсолютной женщиной и Абсолютным мужчиной – высшая мистерия, иерогамия, производящая Единого Андрогина. До тех пор пока это не осуществлено, человек будет переживать томление и стремление к чему-то, что не вписывается в существующие рамки отношений полов. В паре Эвола отдает доминирующую роль мужчине и опасается доминирования женского начала в его низшем аспекте. Демоническая женская сила – сверхприродная любовница и пожирающая мать. Миф – это ключ к пониманию двойственности. Теория любви, вложенная Платоном в его Пире в уста Диотиме – любовная мания Афродиты и Эроса, профетическая – Аполлона, инициальная – Диониса, поэтическая – с музами. Павсаний говорит там же о двух Афродитах – Афродите Пандемии (пошлой, низшей) и Афродите Урании (божественной, высшей).

Метафизическая диада – мужчина-форма, Логос, огонь, Небо, Царь, а женщина – материя, космос, вода, Земля, Царица. Три природы женщины – афродическая (ей комплементарна природа гефесто-дионисийская, примитивно-инстинктивная), дургическая (ее демонизму противостоит аполлоническое разумное начало) и деметро-материнская (двойственные девственницы).

Эвола рассматривает также метафизику секса, который является инструментом преображения на пути к Богу, так как предполагает участие двоих. Сексуальная энергия не прощает небрежного или гипертрофированного к себе отношения, полагает Эвола и обозначает три способа отношения к сексуальной энергии в человеческой культуре – подавление (низшая аскеза), нормирование (брак) и преображение (высшая аскеза, тантра). Сексуальное влечение и инстинкт продолжения рода, по убеждению Эволы, находятся между собой в обратном соотношении: чем выше одно, тем ниже другое. Чем выше животное по эволюционной лестнице, тем слабее инстинкт продолжения рода и сильнее половое влечение.

Любовь, союз боли и смерти в сердечном эросе, капля каплющая личного бытия, есть условие онтологической интеграции индивида, считает Эвола, а не способ примитивного удовлетворения потребностей. Метафизическая характеристика любви – превышение индивидуального бытия, благополучия и даже самой физической жизни, а вот профанная любовь (брак) превращает ее в текучку, морок и тоскливые миражи.

Вот так, «на реках вавилонских седохом и плакахом»[5], взирая на «воду мимотекущую»[6] и смахивая пепел с головы, Эвола вступает в дискуссию с общепринятой доктриной пола, чем и заслуживает популярность в конце прошлого столетия у просвещенной публики.

Нельзя не отметить, что предмет исследования Ларса фон Триера и Юлиана Эволы один и тот же, и подход с привлечением духовной вертикали делает их близкими друг другу. Различие в том, что Эвола оказывается не готов к проникновению в низший дух женственности, хотя и провозглашает двойственность эроса.