Маскарад

Евгений Алек­сан­дрович Арбенин, человек не первой моло­дости, игрок по натуре и по профессии, разбо­гатев на картах, решает пере­ме­нить судьбу: заклю­чить «союз с добро­де­телью», жениться и зажить барином. Заду­мано — сделано. Жизнь, однако, вносит суще­ственную поправку в прекрас­нейший сей план. Посва­тав­шись не то чтобы по прямому расчету, скорее «по размыш­леньи зрелом», Евгений, неожи­данно для себя, влюб­ля­ется, и не на шутку, в юную свою жену. А это при его-то угрюм­стве и с его темпе­ра­ментом — как лава, «кипучем» — душев­ного комфорта не обещает. Вроде бы «утих», причалил к семейной пристани, а чувствует себя «изло­манным челноком», брошенным снова в открытое, бурное море. Жена его, спору нет, ангел, но она — дитя, и душой, и годами, и по-детски обожает все, что блестит, а пуще всего «и блеск, и шум, и говор балов». Вот и сегодня: празд­ники, Петер­бург развле­ка­ется, танцует, развле­ка­ется где-то и Настасья Павловна Арбе­нина (по-домаш­нему — Нина). Обеща­лась быть до полу­ночи, сейчас уж час второй... Наконец явля­ется. Подкра­ды­ва­ется на цыпочках и целует, как доброго дядюшку, в лоб. Арбенин делает ей сцену, да милые бранятся — только тешатся! К тому же Евгений Алек­сан­дрович и сам нынче не без греха: нарушил зарок — «за карты больше не садиться». Сел! И крупно выиграл. Правда, и предлог благо­видный: надо же выру­чить из беды проиг­рав­ше­гося князя Звез­дича! Со Звез­дичем же из игор­ного дома едет он в дом маска­радный — к Энгель­гардту. Чтобы рассе­яться. Рассе­яться не полу­ча­ется: в праздной толпе Арбенин всем чужой, зато Звездич, молодой и очень красивый гвар­деец, в своей стихии и, конечно же, мечтает об амурном приклю­чении. Мечта сбыва­ется. Таин­ственная дама в маске, интригуя, призна­ется ему в невольной страсти. Князь просит на память о маска­радной встрече какой-нибудь симво­ли­че­ский «предмет». Маска, не рискуя отдать свое кольцо, дарит красав­чику поте­рянный кем-то браслет: золотой, с эмалью, преми­ленький (ищи, мол, ветра в поле!). Князь пока­зы­вает маска­радный «трофей» Арбе­нину. Тот где-то видел похожий, но где, не помнит. Да и не до Звез­дича ему, некто Неиз­вестный, наго­ворив дерзо­стей, только что пред­сказал Евгению несча­стье, и не вообще, а именно в эту празд­ничную зимнюю ночь!.. Согла­си­тесь, что после такого бурного дня у госпо­дина Арбе­нина есть осно­вания нерв­ни­чать, ожидая припозд­нив­шуюся жену! Но вот гроза, так и не превра­тив­шись в бурю, умча­лась. Ну что с того, что Нина любит иначе, чем он, — безот­четно, чувствами играя, так ведь любит же! Растро­ганный, в порыве нежности Евгений целует женины пальцы и невольно обра­щает внимание на её браслет: несколько часов назад точно таким же, золотым и с эмалью, хвастал Звездич! И вот тебе на! На правом запястье брас­лета нет, а они — парные, и Нина, следуя моде, носит их на обеих руках! Да нет, не может быть! «Где, Нина, твой второй браслет?» — «Потерян». Потерян? Потерю, по распо­ря­жению Арбе­нина, ищут всем домом, есте­ственно, не находят, в процессе же поисков выяс­ня­ется: Нина задер­жа­лась до двух часов ночи не на домашнем балу в почтенном семей­стве, а на публичном маска­раде у Энгель­гардта, куда поря­дочной женщине, одной, без спут­ников, ездить зазорно. Пора­женный странным, необъ­яс­нимым (неужели всего лишь детское любо­пыт­ство?) поступком жены, Арбенин начи­нает подо­зре­вать, что у Нины — роман с князем. Подо­зрение, правда, еще не уверен­ность. Не может же ангел-Нина пред­по­честь ему, зрелому мужу, пустого смаз­ли­вого маль­чишку! Куда больше (пока) возму­щает Арбе­нина князь — до амурных ли шало­стей было бы этому «купи­дону», если бы он, Арбенин, не отыграл вели­ко­душно его карточный проигрыш! Устав до полу­смерти от выяс­нения отно­шений, супруги Арбе­нины, в самом дурном распо­ло­жении духа, расхо­дятся по своим комнатам.

На другой день Нина отправ­ля­ется в ювелирный магазин; она наивно наде­ется, что муж сменит гнев на милость, если удастся подо­брать взамен утра­ченной безде­лушки точно такую же. Ничего не купив (брас­леты — штучной работы), мадам Арбе­нина заез­жает к свет­ской прия­тель­нице молодой вдове баро­нессе Штраль и, встретив в гостиной Звез­дича, просто­душно расска­зы­вает ему о своей непри­ят­ности. Решив, что таин­ственная дама в маске и Нина Арбе­нина — одно и то же лицо, а «сказочка» про якобы поте­рянный браслет — с намеком, Звездич в миг преоб­ра­жа­ется из скуча­ю­щего бонви­вана в пламен­ного любов­ника. Остудив его пыл «крещен­ским холодом», Нина поспешно удаля­ется, а раздо­са­до­ванный князь выкла­ды­вает «всю историю» баро­нессе. Вдова в ужасе, ведь это именно она, не узнанная под маска­радной маской, нашла и пода­рила Нинин браслет!

Спасая свою репу­тацию, она остав­ляет Звез­дича в заблуж­дении, а тот, в надежде запу­тать Нину и тем самым добиться своего, отправ­ляет ей, по домаш­нему адресу, предерзкое письмо: дескать, скорей умру, чем отка­жусь от вас, пред­ва­ри­тельно опове­стив о его содер­жании поло­вину свет­ского Петер­бурга. В резуль­тате много­сту­пен­чатой интриги скан­дальное послание попа­дает в руки Арбе­нина. Теперь Евгений не только убежден, что жестоко обманут. Теперь он видит в случив­шемся еще и некий вещий знак: дескать, не тому, кто испытал «все сладости порока и злодей­ства» — мечтать о покое и беспеч­ности! Ну, какой из него, игрока, муж? И тем более добро­де­тельный отец семей­ства! Однако отомстить ковар­ному «соблаз­ни­телю» так, как это сделал бы «гений злодей­ства» и порока, то есть заду­шить Звез­дича словно кутенка, — спящим, Арбенин не может: «союз с добро­де­телью», пусть краткий, видимо, все-таки что-то изменил в самом его суще­стве.

Между тем баро­несса Штраль, испу­гав­шись за жизнь князя, кото­рого, несмотря ни на что, любит, за что — не зная, «быть может, так, от скуки, от досады, от ревности», реша­ется открыть Арбе­нину истину и тем самым предот­вра­тить неиз­бежную, по её пред­став­лению, дуэль. Арбенин, прокру­чивая в голове вари­анты отмщенья, не слушает её, точнее, слушая, не слышит. Госпожа Штраль в отча­яньи, хотя волну­ется она напрасно: поединок не входит в планы Евгения; он хочет отнять у счаст­лив­чика и баловня судьбы не жизнь — зачем ему жизнь «площад­ного воло­киты», а нечто большее: честь и уважение обще­ства. Хитро­умное пред­при­ятие удается вполне. Втянув бесха­рак­тер­ного князька в карточное сраженье, приди­ра­ется к пустякам, публично обви­няет в мошен­ни­че­стве: «Вы шулер и подлец», дает поще­чину.

Итак, Звездич наказан. Очередь за Ниной. Но Нина — это не безнрав­ственный и безбожный князек; Нина это Нина, и Арбенин, суеверный, как все игроки, медлит, ожидая, что скажет, что подскажет судьба ему, её старин­ному и верному рабу. Судьба же «ведет себя» крайне коварно: распу­тывая интригу, тут же и запу­ты­вает ее! Госпожа Штраль, после неудачной попытки объяс­ниться начи­стоту с мужем подруги и понимая, что при любом пово­роте событий свет­ская её карьера безна­дежно погуб­лена, решает удалиться в свое дере­вен­ское именье, а перед отъездом разъ­яс­няет Звез­дичу «разгадку сей шарады». Князь, уже пере­ве­денный, по собственной его просьбе, на Кавказ, задер­жи­ва­ется в Петер­бурге, чтобы вернуть злопо­лучную безде­лушку её насто­ящей владе­лице, а главное, чтобы осте­речь Нину, которая симпа­тична ему: бере­ги­тесь, мол, ваш муж — злодей! Не придумав иного способа пого­во­рить с госпожой Арбе­ниной наедине, он весьма неосто­рожно подходит к ней на очередном вели­ко­свет­ском балу. Назы­вать вещи своими именами князь не реша­ется, а Нина реши­тельно не пони­мает его намеков. Ее Евгений — злодей? Муж соби­ра­ется ей отомстить? Какая чепуха? Не дога­ды­ва­ется она и о том, к какому решению приходит изда­лека наблю­да­ющий эту сцену Арбенин («Я казнь ей отыщу... Она умрет, жить вместе с нею доле я не могу»). Разго­ря­ченная танцами, давно позабыв о смешном офице­рике, Нина просит мужа принести ей моро­женое. Евгений послушно плетется в буфетную и перед тем, как подать блюдечко с моро­женым жене, подсы­пает туда яд. Яд — быст­ро­дей­ству­ющий, верный, в ту же ночь, в страшных муче­ниях, Нина умирает. Проститься с телом покойной приходят друзья и знакомые. Предо­ставив визи­теров скорби слугам, Арбенин в мрачном одино­че­стве бродит по опустев­шему дому. В одной из дальних комнат его и находят Звездич и тот самый неиз­вестный господин, который несколько дней назад, на маска­раде у Энгель­гардта, пред­сказал Арбе­нину «несча­стье». Это его давний знакомый, кото­рого Евгений Алек­сан­дрович когда-то обыграл и пустил, что назы­ва­ется, по миру. Изведав, на своем горьком опыте, на что способен этот человек, Неиз­вестный, уверенный, что мадам Арбе­нина умерла не своей смертью, заяв­ляет открыто, при Звез­диче: «Ты убил свою жену». Арбенин — в ужасе, на неко­торое время потря­сение отни­мает у него дар речи. Восполь­зо­вав­шись возникшей паузой, Звездич, в подроб­но­стях, изла­гает истинную историю роко­вого брас­лета и в каче­стве дока­за­тель­ства пере­дает Евгению пись­менное свиде­тель­ство баро­нессы. Арбенин сходит с ума. Но перед тем как навеки погру­зиться в спаси­тельный мрак безумия, этот «гордый» ум успе­вает бросить обви­нение самому Богу: «Я говорил Тебе, что ты жесток!»

Неиз­вестный торже­ствует: он отмщен вполне. А вот Звездич безутешен: дуэль при нынешнем состо­янии Арбе­нина невоз­можна, и, значит, он, молодой, полный сил и надежд красавец, навек лишен и спокой­ствия, и чести.