Лекция 8. ческой и даже ипохондрической, принадлежит А

ческой и даже ипохондрической, принадлежит А. Камю. Это утверждение абсурдности и бессмысленности жиз­ни, лишенной Бога, запредельности, иномирности, ин­дивидуального бессмертия. Литературно-философский герой А. Камю в сущности страстно желает и высших сил, и загробного бытия, но его сциентистское «рацио» обливает эту страстность холодной водой нигилизма. «Хотел бы поверить, но не могу себе позволить». А зна­чит, ничто не свято. Пусть зыбится и течет морок лету­чих ощущений, пусть подвиги сменяются преступления­ми, а благородство братается с подлостью, ибо все еди­но. Как насмешливо заметил А. Вознесенский: ««В ящик рано или поздно, жизнь была, а на фига?»

Именно эта идея единства и тесной взаимосвязи меж­ду смертностью и аморальностью, прозвучавшая впервые задолго до А. Камю, еще в древности, стала основанием для обвинения в безнравственности абсолютно всех, кто признает земную жизнь единственной и конечной. Отож­дествлять безрелигиозность (а тем более атеизм) с под­лостью, бессердечием и порочностью стало общим мес­том и хорошим тоном. Даже интеллигентные, высоко куль­турные христианские авторы XX в. (например, Б. Выше­славцев) не могут удержаться от того, чтобы не пнуть побольнее стихийных и нестихийных атеистов за их ори­ентацию лишь на прижизненные ценности. И любить-то они, бедные безбожники, не умеют, и сердца у них нет, и ничто святое им неведомо. Обличения весьма далекие и от христианского великодушия к грешникам, и от ли­беральной терпимости.

Между тем, я бы сказала, что людям, не верящим в бессмертие, святое ведомо. Хотя, возможно, им ведомо не все святое, а лишь земные, чисто человеческие его выражения. Мы просто по опыту, из обычной жизни зна­ем, что далеко не все неверующие — циники, а многих из них нигилистические и тоскливые пассажи А. Камю просто бросают в дрожь, ибо они вполне искренне стре-

9* 259