ВВЕДЕНИЕ 4 страница. Арни повернулся и сказал: ”Да! Ты ненавидишь то давление, которое испытывал все это время”.

Спустя некоторое время Арни спросил его, хотел бы он вернуться к тому моменту, когда его движения превратились в легкое отталкивание. Мужчина опять начал понемногу толкать Арни, а потом вдруг толкнул с такой силой, что Арни очутился в другом конце комнаты: “Прочь с моей дороги!!”

Арни повернулся и сказал: ”Да! Ты ненавидишь то давление, которое испытывал все это время”.

Молодой человек кивал головой и плакал. Некоторое время они стояли обнявшись.

После небольшой паузы Арни спросил, не хочет ли он еще раз поэкспериментировать с тем сильным толчком, чтобы лучше понять его. Немного поразмыслив, мужчина изо всех сил толкнул Арни. После нескольких попыток на его лице появилась улыбка. Ему нравилась обретенная сила. Арни сказал: ”Тебе не стоит пассивно стоять в стороне, иногда полезно расчистить себе дорогу!” И пояснил: ”Ты не можешь расслабиться, потому что тебе необходимо использовать эту энергию в повседневной жизни”.

Арни отобразил его толкательные движения, чтобы он мог понять, как же эту энергию применить в повседневной жизни. Мужчина присоединился к нему. В ритме этих совместных движений Арни говорил: ”Да, делать эти движения... и... вместе с тем... думать, как использовать их... в повседневной жизни”.

Вдруг молодой человек произнес: ”Я хочу направить эту энергию на то, чтобы стать политиком!”

Арни остановился как вкопанный. “Ух ты! — сказал он, — всякий, кто знает, что значит чувствовать и страдать и жить с физическими недостатками, — достойный политик. Всем нам нужен человек, который может говорить от чистого сердца!”

Мужчина согласился и сказал, что очень хочет говорить о своих страданиях и страданиях других людей, но он довольно застенчив. На что Арни отвечал: ”Мне нравится твоя застенчивость, но еще я люблю твою силу и политика в тебе. Нам всем это необходимо!”

Мужчина смотрел на Арни с пониманием и облегчением, молча размышляя над посланием своего симптома. Затем они слегка поклонились друг другу и он сел на место.

Сочувствие в процессуальной работе

Перед тем, как приступить к обсуждению этого случая, давайте определим сочувствие с точки зрения процессуальной работы, а именно как развитие заботы и внимания по отношению к тем частям самих себя, которые мы любим и с которыми отождествляемся, и в то же время равное внимание и достойную оценку аспектов нелюбимых, отрицаемых и далеких от нашей идентичности. Сочувствие подразумевает помощь всем этим частям в раскрытии и проявлении их сущности и значения. Следовательно, сочувствие означает внимание ко всем аспектам наших переживаний и сознательное участие в раскрытии каждого.

Это определение сочувствия исходит из теории процессуальной работы, которая утверждает, что лишь когда представлены все части нас самих, наших взаимоотношений или групп, тогда мудро работают наши индивидуальные, парные или групповые системы[49]. Эти убеждения открывают совершенно особые метанавыки в терапевте, который верит во внутреннюю мудрость человека и процесса, в каком бы облике ни предстал этот процесс — в виде “монстра”, хронического симптома, зависимости, экстремального состояния или "дикой" группы. Только когда застенчивость этого мужчины, как и его сила осознаются, тогда его процесс несет смысл и мудрость.

Технология сочувствия

Сочувствие в процессуально-ориентированной психологии — это не только особое чувственная способность открыться навстречу разным переживаниям. Это и научная подготовка, которая поможет открыть те переживания, о которых мы обычно и не подозреваем. Как правило, мы замечаем те аспекты наших переживаний, которые близки к нашей собственной идентификации (первичный процесс), и не обращаем внимания на переживания и сигналы, далекие от этой идентичности (вторичный процесс). Эти сигналы непреднамеренны и могут приводить нас в беспокойство. Вторичные переживания могут проявиться, например, в спонтанных, незавершенных движениях (таких, как лицевой тик, неуверенная походка), телесных симптомах, трудностях взаимоотношений, образах сна или происходящих рядом с нами синхронностях (например, пронзительный крик птицы в решающий момент). Вторичные явления по сути своей — неведомые тайны, ожидающие разгадки. Они несовместимы с нашими идентичностями. Если нам неизвестно различие между первичными и вторичными процессами, мы можем поддерживать только первичные процессы, свои и клиента, и упустить иные аспекты, которые пытаются обратить на себя внимание.

В приведенном примере Арни оценил первичный процесс мужчины. Он застенчив и очень хочет расслабиться. Арни обратил внимание также и на вторичный его процесс — беспокоящие телесные симптомы и движения. Позиция сочувствия позволяет нам раскрыться навстречу симптомам человека, вообразить, что они могут быть дверью в новый мир, к новым решениям и иным снам.

Почему процессуальная работа определяет сочувствие подобным образом? Нам гораздо проще любить те части себя, которые нам нравятся, но многие ли реально ценят те аспекты самих себя, которые бы не хотелось иметь вовсе? Истинная любовь всеобъемлюща: в круг ее забот попадают все части Я. Все мы иной раз испытываем пренебрежение. Несмотря на то, что оно отражает некую внешнюю реальность, часть его может относиться к нашей неспособности развить разные стороны собственного Я, а часть — к неприятию тех необычных или спонтанных аспектов наших переживаний, которые могли бы привести к невиданному творчеству и мудрости.

Поскольку здравый рассудок обычно блокирует и отрицает переживания, идущие вразрез с нашими идентичностями, “вторичные” элементы наших процессов редко удостаиваются должного внимания. Даже самые доброжелательные терапевты могут пропустить некоторые элементы процесса своего клиента. Медитация или терапевтическая практика, которая сконцентрирована на непрекращающемся осознании, может, например, перескочить через едва блеснувший вторичный процесс, если терапевт не поможет клиенту вернуться и обратить на него внимание. Терапевтическая система, которая сосредоточена на визуальном материале, может упустить слабый сигнал внутрителесных переживаний. Многие из нас день за днем используют визуальные или аудиальные переживания, блокируя непривычные двигательные сигналы или конфликтные взаимоотношения.

Одна из причин, по которой мы не обращаем внимание на вторичный процесс — существование “барьера”. В процессуальной теории барьер — это граница между известным нам миром и неизвестным. Он возникает в тот момент, когда появляется нечто новое и непознанное, и мы чувствуем нерешительность и желание вернуться к хорошо знакомой идентичности. Иногда люди хихикают, их одолевают сомнения или они становятся стеснительными перед барьером, когда предстоит новое переживание. В такой момент сочувствующий, сопереживающий терапевт следует за процессом клиента. Если тот хочет перешагнуть барьер и ступить на новую территорию — это призыв следовать за ним. Если клиент останавливается перед барьером, терапевт в состоянии больше узнать о том, что именно удерживает его. Возможно, человек просто нуждается в поддержке. В нашем примере барьер возник, когда мужчина вплотную приблизился к состоянию лихорадки. Арни заметил нерешительность, но затем сильное желание клиента исследовать это незнакомое переживание взяло верх.

Метанавык сочувствия помимо чувств требует еще и точного осознавания. Необходима технология сочувствия, которая позволит нам различать и оценивать все стороны природы. Это требует осознания барьера и внимательного, с любовью, принятия этого динамичного момента. Когда мы открываем эту чувственную позицию внутри себя, мы можем использовать ее сознательно, чтобы заметить и раскрыть всевозможные стороны жизни клиента. Так сочувствие становится метанавыком.

Глубокая демократия

Существует много способов описания сочувствия как метанавык. Термин “глубокая демократия”, предложенный Арни, возник при работе с большими группами[50]. Он описывает открытость фасилитатора и принятие им всех частей группы. Это означает, что терапевт не препятствует проявлению всех различных сторон группы и их взаимодействию между собой; властные, взбунтовавшиеся, трусливые и молчаливые части — все имеют возможность самовыразиться.

Глубоко демократичное отношение человека к самому себе означает поддержку всех сторон своего Я. Вместо того, чтобы придерживаться традиционного подхода — “права большинства” — которое благоволит только нашей идентичности или первичному процессу — мы открываемся вторичному, отвергаемому переживанию. Но кто из нас действительно демократичен по отношению к самому себе, особенно когда мы считаем, что наш внутренний мир часто поддаваясь напору тиранических сил отодвигает на задний план наши менее желанные части? Кто из нас действительно открыт для всех частей самих себя? Кто из нас обращает внимание на то, как часто он спотыкается на прогулке, или на хрипоту своего голоса, на беспокоящие телесные ощущения, болезненные телесные симптомы или неприятности в отношениях?[51]

В процессуально-ориентированной работе с комой сочувствие или глубокая демократия означают необходимость постоянно помнить о том, что говорил человек о жизни и смерти до того как впал в это состояние, а также следовать любым необычным телесным сигналам и звукам из этого коматозного состояния[52]. Процессуальная работа с хроническими симптомами подразумевает признание и понимание их медицинской подоплеки, равно как и оценку и изучение потенциального смысла, который кроется внутри этих соматических переживаний.

Традиции Востока.

Ранние даосы были "глубокими демократами" своего времени. Они принимали все проявления природы, не делая различий.

"Посвященный даос есть тот, кто стремится жить столь близко и в согласии сколь это возможно, с законами природы, признавая их соответствие и принимая то, что все они есть “добро”, будучи неотъемлемыми частями единого целого. Отступись от них — и окутают хаос и разрушение"[53].

Дзэнская философия учит, что наши качества могут превращать обычные или необычные части природы в красоту.

"... С дзэнской точки зрения, которую также можно считать и японским способом восприятия мира, предметы теряют очертания, будучи совершенными и художественными в своей неоформленности. Что нужно, чтобы превратить несовершенное в совершенство, так это духовная любовь художника к объекту творения — любовь, которая выше самомнения и берет начало в Божественном Духе"[54].

Другая концепция, тесно связанная с процессуально-ориентированным сочувствием, — это “самообладание” в буддистской медитации випассана. В этом контексте самообладание означает нейтральную точку зрения; способность принимать любой жизненный поворот спокойно и с чистым сердцем[55].

Вскачь на лошади задом наперед

Еще раньше мы с Арни использовали фразу “вскачь на лошади задом наперед” для описания сочувствия. Что это значит? Открытость тем сторонам Я, с которыми мы не идентифицируемся, следование иррациональным или загадочным элементам наших процессов подобно выворачиванию наизнанку. Наши нормальные инстинкты и опыт советуют нам облегчить телесный симптом, забыть о назойливых соседях, не отвлекаться по пустякам, игнорировать спонтанные двигательные сигналы, подавить бунт и не замечать крошечного ребенка внутри себя, который требует внимания. Кто, находясь в здравом уме, станет усиливать телесный симптом? Кто рискнет скакать на лошади, сидя задом наперед?

Герой историй американских индейцев, Хейок, в отличие от других людей, именно так и поступал. Специалист по процессуальной работе и любой, кто следует за спонтанными проявлениями природы, также движется задом наперед — замечая и оценивая необычные, отрицаемые аспекты, которые мы стремимся игнорировать, считая их возможным источником значимых переживаний. В этот момент мы выступаем в роли адвокатов для отвергаемых, чьи голоса в собственную защиту слишком слабы. На самом деле именно в неизвестных, вторичных переживаниях находим мы решение наших проблем[56].

Возвратимся к примеру с мужчиной. Следуя за его тремором, мы обнаружили боль и страдание, переплетенное с физическим недостатком и потрясающей силой рвущегося наружу желания стать политиком. Арни не считал, что лихорадка этого молодого человека есть результат исключительно его неврологической травмы и избегал интерпретировать эти сигналы. Он "сел на лошадь задом наперед" и управляя процессом с сочувствием, позволил дрожи раскрыться ее уникальным образом.

Я вспоминаю другой случай с женщиной, страдавшей от сильных головных болей на протяжении всей жизни. Хотя она и применяла медитацию, чтобы контролировать боль, та все же причиняла ей беспокойство. Отношение сочувствия предполагает вопрос, почему бы не исследовать послание, которое несут в себе эти симптомы, тем более, что она уже сделала все возможное с точки зрения медицины, чтобы облегчить боль? Может быть, эти настойчивые симптомы о чем-то таинственном, стремящемся выйти наружу.

Когда она усилила неясные очертания и звук, которые сопровождали мигрень, она почувствовала головокружение и начала слегка дрожать и подергиваться. Вдруг она сказала: ”Мне кажется, что я — старый, безумный проповедник, бредущий по улицам Иерусалима!”

Так вот кто пытался обнаружить себя при помощи ее симптомов! Кто мог это знать заранее?

Специалист по процессуальной работе не строит предположений на тот счет, откуда появляются сигналы, пока клиент не проявит их спонтанно, но вместо этого присоединяется к таинственному потоку событий и позволяет переживаниям объясниться самим.

Мужество и воин

Что еще необходимо, чтобы принять отвергаемые аспекты себя и других людей? Я считаю, что для этого требуется что-то вроде мужества воина, который может переместить акцент с сиюмоментной идентичности самих себя, клиента или группы на нечто, лежащее вне известного нам мира. Это мужественная попытка шагнуть в незнаемое. Даже очень сочувствующему терапевту может не хватить мужества или внутренней силы, чтобы преодолеть пропасть между этими двумя мирами.

Мужество предполагается, когда шаман индейского племени яки дон Хуан в описаниях Карлоса Кастанеды побуждает нас, оставив в стороне чувства, отмечать наши вторичные, загадочные процессы. Это неизменно приводит к разрыву с культурой, которая с трудом, но все же может принести облегчение нашей первичной идентичности.

Когда в нашем примере мужчина сразу же после сильного толчка начал рыдать, Арни отнесся с уважением к его чувствам, которые он переживал в этой ситуации. И еще Арни понял, что сможет принести облегчение этому человеку, если получит доступ к его силе и обнаружит, чему предназначался тот сильный удар. Требовалось мужество, чтобы не выходить из этого напряженного состояния и узнать как можно больше о непонятных толкательных движениях. Когда мужчина принял решение о дальнейшем исследовании своих действий, мы поняли — то, что казалось на первый взгляд унынием, в действительности обернулось ростком его желания быть политиком.

Сочувствие как метанавык еще раз напоминает нам о необходимости обращать внимание на те стороны наших переживаний, с которыми мы отождествляемся, также как и на те, которые отвергаем, чтобы помочь раскрыться последним, в той же мере, что и первым — нужно плыть по течению реки, быть открытым навстречу жизненным загадкам и присоединяться к раскрытию непредсказуемых и потенциально значимых событий.

6. ПЕРЕРАБОТКА

Сочувствие как метанавык требует, чтобы мы обращали внимание на необычный и нежелательный опыт, а не просто отправляли его "на свалку". Более того, мы замечаем его, подбираем и, подобно средневековому алхимику, священнодействуем над ним, пока не превратим его в золото или не раскроем его секреты. Сочувствие делает из нас современных экологов[57], чтобы перерабатывать не только пластик и бумагу, но и переживания, которые мы обыкновенно отбрасываем за ненадобностью!

Как экологи мы открываем духовное в мирском. Мы находим настоящие жемчужины в сигналах, на первый взгляд незначительных, слабых. Любое беспокойство, резкое изменение позы или случайная оговорка возможно полны смысла и мудрости. Работая с человеком, супружеской парой или группой, терапевт ничего не принимает на веру. Он становится "переработчиком" тех сторон индивидуальной или коллективной жизни, которые мы обычно игнорируем.

При чтении следующих примеров, проверьте, сможете ли вы обнаружить те детали, которые мы, как правило, не замечаем, отбрасываем или считаем само собой разумеющимися. После примера мы рассмотрим переработку как метанавык, а также приемы, необходимые для того, чтобы помочь этим переживаниям раскрыться.

Сила орхидей!

90-летняя женщина по имени Маргарет говорит, что хотела бы поработать с собой. Она сидит в кресле лицом к Арни.

М (решительным голосом): Я дала обещание прожить еще десять лет, (пауза) все так удивительно.

А: Обещание жить, потому что...?

М: У меня есть работа, которая доставляет мне огромное удовольствие.

А: Что за работа?

М: Обслуживать, воспитывать, заботиться.

А: Первым Вы упомянули "обслуживать".

М: Я чувствую, что нужна, и мне это нравится, от этого зависит, буду я жить или нет... (пауза).

А: Для кого?

М: Для меня. (Она опускает глаза и замолкает)

А: И для других?

М: Да. (Пауза) Я с радостью ощущаю, что мы познаем и растем вместе, и так я провожу все свое время.

А: А еще что?

М: Это почти все (она замолкает и на какой-то момент опускает глаза).

Вы что-нибудь заметили? Если вы не принимаете все подряд на веру, на что бы вы обратили внимание? Да, тот крошечный сигнал, на который мы могли бы закрыть глаза, — пауза, в ответах Маргарет. В этом то и есть загадка, поскольку все это не слишком соответствует ее намеренному, первичному процессу — разговору о жизни. Мы еще не готовы понять этот сигнал; он так призрачен, так легко принять его за само собой разумеющееся. Давайте, однако, посмотрим, что произошло, когда сигнал оценили и позволили ему раскрыться.

А: Я обратил внимание на паузы в разговоре сейчас и до этого.

М: Почему? Они Вам понравились? Что они Вам говорят? Я не могу реагировать так быстро. Раньше бывало я всех опережала...

А: Как раз сейчас Вы могли бы приостановиться и посмотреть, что же происходит в этих паузах.

М: (многозначительно) Что происходит в этих паузах... (Она на минутку замолчала, и вместе с Арни они сидели молча, глядя вниз. Вот она глубоко вздохнула и тихо произнесла) Осознание... Сущность... Что бы ни случилось... (и затем возбужденно) Пришло время нюхать цветы!

А: О! Давайте нюхать цветы вместе.

М: (На какой-то миг она замолчала, посидела с закрытыми глазами, потом посмотрела вверх и сказала почти мечтательно) Орхидеи.

А: Можете ли Вы понюхать их?

М: (улыбаясь) Да, я могу понюхать их и представить, как они распускаются.

А: Вы видите их, нюхаете их, они распускаются, как наяву... на что похожи их движения?

М: Они очень несмело протягивают свои бутоны, нежные и яркие. (Одной рукой она начала делать плавные движения)

А: Могли бы Вы показать это обеими руками? Могли бы привстать ненадолго?

М: (Они встали, и Маргарет начала двигать руками очень мягко и медленно) Они очень нежные.

А: Продолжайте, будьте нежной орхидеей. (Она двигается прекрасно, мягко, как будто исполняя очень медленный и грациозный Тай-Чи.)

М: Дыхание заставляет их колыхаться. (Маргарет помолчала в нерешительности и сказала) Но я не всегда хочу быть нежной орхидеей!

А: Вы можете быть кем угодно.

М: (В раздумье) Пожалуй, я пока побуду орхидеей. (Она опять начала делать свои движения) Раньше я всегда избегала делать такие веши. Сейчас это неважно. (посмеиваясь и повторяя в раздумье) Совсем неважно!

А: Вы настоящая орхидея! (Вся группа засмеялась, восхищаясь ее искренностью и очаровательными движениями.)

М: (Поворачиваясь к Арни) Эй, как это нам удалось отколоть такую штуку с орхидеями? Вы знаете, я ходила на свадьбу и там была масса, масса орхидей. Так красиво!

А: Да, очень много.

М: (Опять садясь) Что мы будем с ними делать? Я, пожалуй, нарисую все те, которые видела сегодня утром. Я прожила очень длинную и интересную жизнь. Я верна своему обещанию и очень хочу жить, и у меня есть для Вас новость — я еще поживу!

А: Существует много способов жить. Сейчас говорила орхидея или какая-то другая Ваша часть?

М: (Застенчиво посмеиваясь) Это была сильная часть меня. Вы знаете, хотя орхидеи на вид очень хрупкие, в действительности они крепкие. Они не похожи на тощие старые растения, засыхающие на стебле.

А: Вы обладаете силой орхидеи!

М: Сила орхидеи! Мне это нравится!

Цветущие орхидеи "выросли" из незаметных пауз в разговоре с Маргарет — буквально из воздуха, из незначительных сигналов и жестов, где обретаются божественные, сновидящие процессы!

Дзэн: одухотворение земного

Терапевт, использующий метанавык переработки, похож на настоящего Дзэна, который по достоинству оценивает самое мимолетное дыхание природы.

"... У людей Дзэн нет ничего тривиального, обыденного, включая даже самые мельчайшие инциденты наших повседневных переживаний, все имеет серьезное значение; даже поднятый палец, открытый рот, приподнятая бровь или пение пастуха — все исполнено Дзэн"[58].

Иногда я называю этот метанавык любителем абсурдов. Имеется в виду заинтересованный подход и раскрытие тех сторон нашего опыта, которые первоначально кажутся абсурдными или не имеют очевидного смысла. Арни описывает это чувство так:

"Подобно алхимику, я верю в природу и одухотворенную личность. Сотни людей, с которыми я сталкивался в экстремальных состояниях, показывали мне, что в самых невероятных и абсурдных вещах скрыто нечто удивительное. Я рассматриваю человеческую сущность как божество, способное в самом жутком хаосе отыскать семена созидания"[59].

Разум новичка

Чтобы заметить те стороны переживаний, которые кажутся незначительными, нам пригодится дзэнская позиция, названная разум новичка. Это разум — или, возможно, сердце — открытости и беспристрастности. Он не затуманен знаниями, но свободен и непосредствен настолько, чтобы следовать за тем, что обычно мы забываем или на что не обращаем внимания. Судзуки напоминает:

“Если твоя голова пуста, это означает готовность к чему угодно, открытость ко всему. В голове новичка кроется много возможностей; в опытной голове — несколько”[60].

Разум новичка позволяет нам заметить и оценить нелогичные на первый взгляд события. Судзуки приравнивает эту позицию к сопереживанию. “Когда ваша душа сопереживает, вы не ограничены в возможностях.” Естественно, мы не можем запрограммировать себя на обладание разумом новичка, однако любой, кто верит в Дао, обнаружит это чувство, спонтанно возникающее в различные моменты времени, как любопытство к абсурдному. Мы свободны исследовать многочисленные и загадочные проявления жизни. В этот момент мы открыты навстречу самым “несущественным” событиям — мы укрепляем наше желание переработать и разгадать собственные сокровенные переживания и сны.

Первичные процессы описывают вторичные явления

Одна из ловушек, путающая неискушенный разум новичка, — привычка нашего первичного процесса, или идентичности, навешивать ярлыки на необычные и неизвестные переживания. Такие названия, как “тремор” (глава 5), “застенчивость”, “злость”, “плохое настроение”, “мигрень” или “паузы” — все это способы нашего обычного сознания определить, организовать и кристаллизовать вторичные явления, сковать их прочной формой. Это стремление довольно естественно, да к тому же сами названия — просто этикетки сигналов, которые находятся в процессе преобразования. Такое именование переживания похоже на фотографирование движущейся машины. Фотография никогда не даст объяснения и не покажет, где сейчас находится эта машина[61].

Лао Цзы выразил это по-другому. “Дао, о котором можно рассказать, не является неизменным Дао”[62]. Однажды обозначив, мы пытаемся закрепить это Дао. Но мы не должны ошибиться, давая имя самому Дао. Дао — есть беспрерывное течение процесса. Даосские предсказания, Ай-чин[63], описывают направление течения Дао в данный момент в форме гексаграмм или картинок с “движущимися линиями”. Эти линии указывают на изменение, присущее любой картинке или переживанию. Процессуальная работа заостряет внимание в большей степени на этой “движущейся линии”, динамичной, изменчивой природе, чем на статичной гексаграмме.

Поэтому специалист по процессуальной работе сконцентрирован на возможном процессе, промелькнувшем в один миг, который мы не можем понять и который расстраивает и разрушает наши идентичности. В нашем примере это были паузы, которые, раскрывшись, превратились в переживание слитности с орхидеями. Специалист по процессуальной работе улавливает движение внутри, казалось бы, статичного состояния и помогает ему естественным образом раскрыться. Поэтому мы делаем акцент на движении и изменении, присущих нашему сновидящему процессу.

Сочувствие и опыт переживания

Вот мы заметили нечто такое, что обычно бы посчитали само собой разумеющимся, и что дальше? Что значит понять эти события? Это подводит нас к другому буддистскому учению. Мы не сможем понять происходящего, оставаясь в стороне и присваивая ему всякого рода названия и интерпретации. Вместо этого, говорит Д.Т.Судзуки, мы должны окунуться в происходящее и, придерживаясь динамичной точки зрения, позволить событиям объяснить самих себя[64]. Мы ничего не сможем сказать по поводу пауз в речи Маргарет, если будем взирать на них с расстояния. Они сами расскажут нам о себе, если мы поможем им раскрыться.

Работая с телесными симптомами, с вредными привычками, трудностями взаимоотношений либо с групповыми конфликтами, специалист по процессуальной работе не остается со своими первоначальными знаниями об этих состояниях, но пытается войти "в реку переживаний" и понять их изнутри. Он знает: стоит только начать распутывать процессы, как они обнаружат новые миры, истории, решения и творческие возможности, которые нельзя предсказать наперед. Он дифференцирует элементы опыта, а затем скромно отходит в сторону, позволяя процессу самому быть своим учителем и проводником.

Приемы переработки

Метанавык переработки отражает открытость и любопытство к природе, особенно к тем ее сторонам, которые остаются незамеченными или вовсе отброшенными. Терапевт, занимающий эту позицию, использует весь свой интерес к жизни, чтобы заметить неявные, почти неуловимые, вторичные переживания, такие как нерешительность в разговоре, незавершенный жест, немыслимые позы, странные звуки, внезапные видения, необычные телесные ощущения или случайные движения. Всем нам хорошо известно, что нелогично бесконечно накапливать непереработанный мусор. Теперь мы применим эту концепцию к нашей внутренней жизни, к нашим взаимоотношениям и опыту общения в группе.

Но что же делать, если мы заметили вторичное переживание? Отметить эти сигналы — это только первый шаг, но Дао становится значимым, только когда мы направляем наше сознание на раскрытие их, сигналов, содержания. Для того, чтобы обнаружить божественное в реальности, терапевту необходимы как собственное чувственное отношение к событию, так и приемы, которые помогут структурировать и раскрыть переживание. Основные приемы для раскрытия элементов любого процесса — амплификация (усиление) и переключение каналов.

Усиление

Алхимики брали некоторые вещества, клали их в горшок и нагревали на огне, пытаясь превратить в золото. Они использовали для этого разные процессы, но неизменным оставалось их особое внимание и благоговение, которые и создавали атмосферу, единственно возможную для свершения превращений[65].

Специалист по процессуальной работе, как алхимик, окружает заботой и “готовит” спонтанные события, акцентируя их и усиливая их сигналы. Усиление — это внимательное наблюдение за сигналом и его интенсификация в особом сенсорно-ориентированном канале, в котором он обнаружился, чтобы его послание могло проявиться полностью.

Идея усиления была известна достаточно давно и получила должную оценку в странах Востока. Во время нашей первой поездки в Японию мы получили потрясающий урок, наблюдая за аранжировкой цветов. Художник пытался распознать природный дух и порыв к движению цветов и листьев. И затем, незаметно и искусно, он, как бы ассистируя природе, следовал этому движению в его естественном направлении. Камни и скульптуры японских садов — прекрасный пример следования художника по пути, указанному самой природой. Так же и специалист по процессуальной работе стремится открыть природные тенденции неизвестных и загадочных сигналов и придерживаться их уникального курса.

Усиливая спонтанные события и позволяя им раскрыться естественным образом, мы обнаруживаем, что наши переживания — это не случайные и редкие явления, но отблеск больших сноподобных процессов, из которых они появляются. Мы можем начать с малого, будто бы незначительного сигнала и, по мере его раскрытия, обнаружить свой сон прошлой ночи, мифическую историю или душевное смятение, которые пытались обратить на себя наше внимание. Спонтанные события не хаотичны, но имеют свою собственную, только им присущую логику.