Глава 6. Я убежден: только синтез человеческих и инопланетных технологий по-настоящему откроет нам просторы Вселенной

Я убежден: только синтез человеческих и инопланетных технологий по-настоящему откроет нам просторы Вселенной, но, зная истинное положение дел, не уповаю на добрую волю братьев по разуму. Вряд ли они пойдут на сотрудничество, согласятся поделиться своими достижениями.

Вселенная, по мнению большинства, равнодушна, подчинена законам физики, безразлична, не одухотворена.

Но в ней выживает сильнейший. Это аксиома.

Я считаю, что каждый человек, рискнувший покинуть границы Солнечной системы, должен быть морально готов к новому витку эволюционной борьбы.

Борьбы за технологии, которые в условиях Дальнего Космоса – единственный гарант выживания.

Андрей Игоревич Русанов. Проект «Прометей»

Пандора. Пятьдесят второй год колонизации…

Моросил дождь.

Корпус хондийского крейсера покатой горбиной возвышался на фоне иззубренных скал.

Шипя пневматикой, открылся шлюз, пять человек, экипированные в легкие сервокостюмы, показались на пороге корабля.

Все волновались, понимая, что сегодняшний день станет поворотным, решающим.

– Не спеши, Роман Степанович, – Павел Стременков порывался идти первым, он переживал больше других.

Вслед за людьми крейсер покинули странного вида существа. Низкорослые, передвигающиеся на шести конечностях, они лишь отдаленно напоминали колониальных сервов.

Киборги. Гибридная модель. Острая нехватка техники и запасных частей не оставила людям выбора. Эндоостовы – самая прочная, наименее уязвимая часть машин, имелись в избытке, а вот с кибернетическими компонентами, броней и многими другими важными деталями дела обстояли плохо.

Кибернетические организмы, выращенные в лабораториях крейсера, вели себя, как преданные людям животные. Влажно поблескивал хитин. Вживленные датчики, соединенные с нервными тканями, настороженно изучали обстановку.

Десять киборгов устремились к обрыву. Наполовину хонди, наполовину колониальные механизмы. Сильные, выносливые, верные, исполнительные, они составляли костяк сил безопасности, в любую погоду патрулировали подступы к крейсеру, ходили на разведку, выполняли многие опасные поручения.

– Ждем, – Родион Бутов жестом остановил продвижение группы.

Киборги добрались до края плато, установили связь с немногочисленными стационарными устройствами слежения.

Не лишняя предосторожность. В последнее время в небе все чаще замечали корабли хонди и эшрангов, проявляющие повышенный интерес к системе из трех горных плато. С десяток сбитых фаттахов и эмширов обгорелыми грудами металла и органики высились среди руин колониального поселения.

– Чисто! – Родион принял доклад, знаком разрешил возобновить движение.

Сгусток холодно-зеленого, непрозрачного света озарял скалы. Вход в старую шахту окружали эмиттеры стасис-поля.

– Внимание на борту! – Малехов остановился подле герметичной капсулы. – Мы начинаем. Техническим группам приготовиться!

Сегодня решалась дальнейшая судьба людей. Два года напряженной работы, успехи, неудачи, все осталось в прошлом, но наступит ли будущее, на которое в душе надеялся каждый?

– Паша, давай, – Роман Степанович вскрыл капсулу. Гибридный пульт управления установками стасиса объединял элементы человеческих и хондийских технологий.

– Егор, ты мне нужен! – Стременков коснулся сочетания сенсоров, открылась заслонка, защищающая бионический элемент управления.

Бестужев подошел, стянул перчатки, обнажая железы, обрамленные тонкими, похожими на волоски усиками.

Он ни словом не обмолвился со Стременковым, даже не взглянул на него. Прикосновение к клонированным нервным тканям невольно отразилось на его лице. Не эмоции, а их блеклый отголосок исказили черты Егора.

Дела в последнее время шли все хуже. Системы крейсера отказывали одна за другой. Хондийские рабочие погибали, завершив свой жизненный цикл. Заменить их некем. Пытались использовать киборгов, но тщетно. Первыми отключились боевые палубы. Затем сенсоры, главный пост управления, планетарные двигатели. Только жизнеобеспечение еще функционировало, корни корабля по-прежнему извлекали из недр все необходимое, но долго ли еще протянет старая, медленно умирающая, так и не изученная до конца бионическая конструкция?

Егор отогнал стылые мысли, воздействовал на свой сегмент пульта управления.

– Готово, – сухо произнес он.

Стременков ввел код доступа к кибернетической части гибридного устройства.

Зеленоватое сияние мигнуло, начало угасать, затем по непонятной причине вновь вернуло былую яркость. Все невольно затаили дыхание.

Сбой?

Никто не мог ответить на этот вопрос. Все происходило впервые.

Полтора года прошло с тех пор, как рудодобывающие, промышленные и управляющие комплексы отправились в недра полузатопленной шахты. С момента включения установок стасиса связь с ними прервалась.

По внешним признакам невозможно определить, удался ли дерзкий эксперимент. Сквозь толщу зеленоватого сияния ничего не видно. Нет приборов, способных ответить: ускорилось ли время внутри периметра установок, подключенных и реконфигурированных особым образом?

– Почему так долго?! – взволнованно спросил Малехов.

– Не понимаю! Подача энергии отключена! – Стременков заметно нервничал. – Такого эффекта мы не предвидели!

Сияние вновь начало терять насыщенность, оно гасло, но очень медленно, словно эмиттеры все еще получали питание.

Но откуда?! – Стременков сверился с показаниями приборов, не нашел причин сбоя, вышел на связь с техническими группами.

– Механически отсоединить кабели! – приказал он.

Ничего не изменилось. Сияние то угасало, то вспыхивало, по периметру экспериментальной зоны пробегали сполохи искажений.

Стременков обернулся, молча развел руками.

– Ждем, – ответил Малехов.

Внезапно сверкнула вспышка, раздался взрыв, один из эмиттеров задымил, структура поля нарушилась, все визуальные эффекты мгновенно исчезли, сияние погасло!

– Ну, ничего себе!!! – Дима Щедрин потрясенно вскинул руку, указывая на вход в шахту.

Там, где раньше располагался наклонный, уводящий в недра скал тоннель, теперь возвышалось сложное инженерное сооружение, состоящее из надземных горловин антигравитационных грузовых лифтов, энергостанции, ангаров, сети подъездных дорог! На обособленных площадках высились отвалы выработанной породы, два мощных вездехода стояли под разгрузкой, кузов одного был поднят.

– Сбой, – Стременков переживал бурю эмоций, но времени не терял, тут же попытался установить прямой контакт с кибернетическими системами машин, снова развел руками. – Нет отклика! Вероятно, произошел сбой в результате отключения стасиса! – подавленно пояснил он.

– Техника цела?! У нас получилось?! – Малехов не находил себе места.

– Терпение!

«Внешняя, наземная, видимая часть выстроенного машинами комплекса говорила об успехе, прорыве, но… – мысль тут же осеклась, – но что произошло в момент отключения устройств? Как повлияло на сложные кибернетические системы искажение времени?»

– Есть связь! – вдруг торжествующе воскликнул Стременков. – Глобальная система комплекса в режиме перезагрузки!

* * *

Одинокий атлак скользил в небе Пандоры.

Эшор – бывший адмирал флота – мрачно наблюдал за поверхностью. Он понимал: этот мир навсегда останется его последним пристанищем.

Между эшрангами постепенно нарастала жестокая междоусобная борьба. Жалкие остатки древнего экспедиционного флота, когда-то прибывшего сюда для захвата верфи армахонтов, утратили единство. Климатическая катастрофа не объединила выживших эшрангов, а еще больше разобщила их, обострив старые противоречия между издревле соперничающими группировками.

Эшор пристально наблюдал за показаниями датчиков.

Старый эшранг понимал: планета обречена. Он знал причину, но пока не мог ее устранить. Чтобы спасти этот мир, требовались скоординированные усилия всех населяющих его существ!

Бывший адмирал экспедиционного флота не терял надежды.

Многое уже сделано. Сотни кораблей подняты из глубин вновь образовывавшихся океанов. Их опасные нагромождения в основном ликвидированы. Еще есть призрачный шанс остановить новую катастрофу, в сравнении с которой климатические потрясения выглядели как слабый предвестник настоящего бедствия!

Тревожный сигнал нарушил течение его мыслей.

Датчики зафиксировали работу установок стасиса! Необычная конфигурация! Нестабильная! Энергетическая матрица то появляется, то исчезает! Это крайне опасно!

«Проклятые хомо! – Эшор сориентировался по карте, понял, где именно происходит встревожившее его явление. – Они не понимают, с чем экспериментируют! Давно пора остановить их!»

Сигнатура стасиса внезапно исчезла с экранов.

Эшранг приподнял перепончатые крылья, издал гневный шипящий звук.

Подчиняясь его приказу, атлак плавно изменили курс.

Облачность над горами вела себя странно. Она медленно закручивалась, принимая вид исполинской воронки!

«Хомо! Они сведут на нет все мои усилия! – гневно подумал эшранг. – Ударить по ним? Остановить? Нет. Только не сейчас… – Он страстно желал уничтожить поселение людей, но грозное, набирающее силу атмосферное явление отрезвило его. – Слишком опасно. Да и экипаж на борту неполный. Я не могу так рисковать».

Старый эшранг повел себя осторожно. «Поселением хомо займутся другие корабли…» – подумал он, но судьба распорядилась по-своему.

Внезапный шквалистый ветер налетел порывом, за считаные секунды набрал силу урагана. Планетарные двигатели атлака, работающие на принципе антигравитационной тяги, не смогли противостоять внезапному, сокрушительному удару стихии – корабль сбило с курса, подхватило, будто щепку, понесло по сужающейся спирали к эпицентру необъяснимого катаклизма.

* * *

Контролировать время – не дерзновенная ли задача?

Стременков напряженно работал. Его рассудок находился сейчас на прямой связи с главной системой комплекса, созданного внутри скал, в границах измененного темпорального потока.

– Перезагрузка идет успешно! – Его голос выдавал уже не волнение, а нечто гораздо более сильное. Все трепетало внутри.

Родион Бутов отошел в сторону. Он вел себя настороженно, постоянно опрашивал стационарные устройства слежения, расположенные среди окрестных скал.

Эшранги и хонди не дремлют. Их, как магнитом, тянет сюда, и лишь яростная мощь непогоды до сих пор сдерживала чужих, не позволяя предпринять широкомасштабные боевые действия.

Вроде бы все спокойно.

– Егор? – Он подошел к другу.

Тот безучастно смотрел вдаль.

Его душа и разум окончательно окаменели. Он ненавидел хондийский крейсер, ненавидел людей, живущих на борту, уже не нес, а надрывно тащил свое бремя, понимал, что погибает, но ничего не мог изменить. Успехи в имплантации минимальные, добровольцев больше нет, участь погибших в лабораториях Метелина отрезвила остальных.

Единственная надежда, что еще тлела в душе – сегодняшний день.

Машины.

Техносфера.

Егор иногда украдкой позволял себе мечтать.

– Что хотел? – Он повернул голову, окатил Родиона ледяным взглядом.

– Метелин тебя искал накануне. Он вроде бы синтезировал антитоксин.

– Испытания провел?

– Не знаю, – Родион пожал плечами. – Но выглядел радостным.

– Зайду, – пообещал Егор и вновь отвернулся.

* * *

Глухо взвыли механизмы.

Ощутимая вибрация прокатилась по скалам. Два вездехода внезапно возобновили работу: один начал опускать кузов, второй вырулил на площадку.

– Система в действии. – Павел теперь говорил монотонно, его разум полностью погрузился в пучину прямого нейросенсорного контакта с управляющими модулями внутрискального комплекса.

– Паша, ответь по-человечески: все успешно?! – Малехов неотрывно смотрел на огромные, слегка покачивающиеся в поле антигравитации платформы.

– Данные еще поступают. Коэффициент ускорения времени составил девять целых и семь десятых!

– То есть там, в шахтах, прошло почти пятнадцать лет?!

– Да!

У Малехова перехватило дыхание.

Пять грузовых платформ внезапно пошли вниз, над зевами гравилифтов морось дождя закрутило небольшими смерчами.

Среди скал, до этого находившихся в поле измененного времени, вдруг началось движение. Открывались десятки закамуфлированных люков – машины, скрывающиеся в недрах комплекса, успешно приступили к отработке программ, начали испытание одной из созданных ими установок!

Пламя реактивных двигателей озарило верхнее плоскогорье. Сотни метеорологических ракет ушли в клубящиеся небеса, разорвались среди густой облачности и вдруг… лохматые, низкие, свинцово-серые тучи на глазах у людей начали видоизменяться!

Небеса стремительно потемнели, внезапно начался ливень, но он продолжался всего минуту, затем облачность расступилась, солнечные лучи брызнули сквозь образовавшиеся прорехи!

Залп. Еще один. И еще…

Облака таяли, а над плоскогорьем стремительно формировался участок чистого неба!

Система внутрискального комплекса приступила к серии экспериментов по управлению климатом!

* * *

Ярко светило солнце.

Над горами висела туманная дымка, но клокастые тучи теперь кружили в отдалении, не в силах прорваться к плато. Исполинская воронка образовалась в небесах, вокруг били молнии, хлестал ливень, из глубин ущелий слышался рев воды, а здесь, в эпицентре искусственно сформированного атмосферного явления, ласковые солнечные лучи озарили скалы, заставляя пар клубиться над ними!

Павел Стременков отключился от сети.

– Какая красота!.. – он осмотрелся, запрокинул голову, испытывая чувство потрясения, эйфории. Лазурные небеса казались бездонными, резко кружилась голова, глаза, привычные к искусственному освещению, слепли.

Грузовые лифты подняли на поверхность первую партию тяжелых планетопреобразующих машин.

Огромные роботизированные комплексы один за другим съезжали по аппарелям и тут же приступали к исполнению программ, начиная работы по расчистке. Мощные бульдозерные ножи снимали слой песка, щебня и камней, скопившийся на улицах, подле руин обветшавших зданий. Машины двигались ровным строем, оставляя за собой очищенное пространство. В воздухе маневрировали остроугольные сегменты. Беззвучно и точно они стыковались друг с другом, формируя грузовую платформу, оснащенную генераторами антигравитационной тяги.

– Мы победили?! – Малехов хлопнул Павла по плечу. – Мы победили!

– Спешишь, Роман Степанович, – Стременков, несмотря на душевный подъем, мыслил трезво. – Мы получили передышку, возможность выйти на поверхность и закрепиться тут. Жизнь еще не вернулась. Температура по-прежнему растет, а никто из планетологов так и не смог объяснить, откуда Пандора получает дополнительную энергию? Я бы не назвал перспективы радужными.

– Паша, ты, как всегда, пессимистичен! – упрекнул его Малехов. – Такая победа, настоящий прорыв, а ты…

– Я реалист, Роман Степанович. Рост температуры неуклонен. Планета его не выдержит.

– Вот, умеешь ты настроение испортить! – с досадой ответил Малехов. – Порадуйся хоть сегодня! Наш замысел удался! Ты хоть осознаешь, что мы изменили время?!

Павел снова осмотрелся, кивнул.

Мир действительно выглядел светлым, радостным.

В движении роботизированных планетопреобразующих комплексов ощущалась мощь, невольно возникало чувство гордости. Гравитационные лифты работали без остановки, поднимая на поверхность все новые и новые машины. Прошло всего каких-то полчаса с момента отключения генераторов стасиса, а вслед за тяжелой техникой уже двигались сервы. Одни размечали расчищенную территорию, другие бурили отверстия в горной породе, третьи уже тащили армирующий материал и пластиковые щиты для опалубки фундаментов домов.

Лишь зловещая облачная воронка портила картину, вызывала чувство настороженности.

РКПП^[7] завершили расчистку верхнего плато и, тихо урча водородными двигателями, начали спуск по серпантину, когда на аппарели показалась первая боевая планетарная машина нового поколения.

Каплевидный корпус, защищенный мощной двухкомпонентной броней, способной противостоять не только механическому, но и энергетическому воздействию, отливал глянцем, выглядел монолитным. Ни одна из систем не выступала в виде надстроек, оружие, убранное в походное положение, находилось под защитой диафрагменных люков.

МБПМ^[8] одна за другой поднимались из недр внутрискального комплекса, выруливали на размеченную сервами дорогу, занимали позиции для обороны.

Полностью собранная антигравитационная платформа парила в воздухе. По ее краю выделялись покатые надстройки зенитных комплексов, в центре, под лепестками полусферического вздутия, располагались механизмы, предназначенные для захвата и транспортировки крупных объектов.

Взгляд невольно вернулся к сервам. Они уже разметили жилой квартал и теперь вслед за планетопреобразующими машинами спускались по расчищенному от камней серпантину к срединному плато.

Пауза. Передышка.

Два слова крутились в голове, не давали покоя.

Грозное атмосферное явление тем временем набирало силу.

Павел задержал взгляд на небе и вдруг увидел, как из воронки клубящихся облаков вырвался атлак! Боевой корабль эшрангов отчаянно маневрировал, пытаясь стабилизировать полет!

– Тревога! – крик Родиона Бутова заглушил грохот.

Мир мгновенно изменился. Чужой корабль затмил солнечный свет, отбросил глубокую черную тень, по бортам исполина открылись стартовые доки, и воздух над верхним плато задрожал от оглушительного рева эмширов.

Эшранги, видимо, сами не понимали, что происходит. Их корабль, вовлеченный в огромную воронку, просто вышвырнуло в центр циклона!

– В укрытие! – заорал Бутов.

Мир ломался, дробился на фрагменты восприятия.

Антигравитационная платформа открыла огонь. Ее зенитные комплексы заработали автоматически, сбивая стартовавшие истребители. Яростные всплески пламени, вой, взрывы мгновенно изуродовали ощущения, трансформировали их.

Гулко ударили импульсные орудия боевых машин.

Атлак ответил лазерными залпами. Он постепенно выровнялся, пронесся над верхним плато и тут же начал разворот, – настоящий ужас эшрангам внушал не зенитный огонь, а пронизанная разрядами молний воронка свинцовых облаков.

* * *

Внезапная, яростная схватка разыгралась над горами.

Роботизированные комплексы мгновенно остановили работы по расчистке. Машины двойного предназначения несли на борту системы вооружений. Они вступили в бой немедленно, однако это не уравняло силы.

Корабль эшрангов казался несокрушимым. Ему было тесно в относительно небольшом пространстве, он маневрировал, медленно разворачиваясь, опасаясь вновь оказаться во власти стихии.

Гравилифты работали не останавливаясь.

Павел кубарем скатился в укрытие, тут же привстал, озираясь по сторонам.

– Все живы?!

Над головами с ревом пронесся эмшир. Метрах в десяти от КП зияла остекленевшая воронка, валялись оплавленные обломки МБПМ.

Малехов отчаянно выругался.

– Паша, сколько машин внизу?!

– Не знаю! Я не успел получить полный отчет!

«Неужели все закончится сейчас, в этот, казавшийся счастливым, день? – Егор сжал виски. – Неужели все надежды превратит в прах один чужой корабль?!»

Батареи хондийского крейсера молчали.

– Почему не стреляют?! – Щедрин прекрасно знал, что рабочие особи погибли, но ведь в боевых отсеках удалось создать кибернетическую систему управления огнем! Почему же она бездействует?!

– Нельзя! – в ответ заорал Малехов. – Нельзя сбивать атлак над плато! Все погубим! Ты представляешь, какой будет взрыв?!

– Но что же делать?! – Родион, вопреки обыкновению, растерялся.

Егор Бестужев холодно смотрел на чужой корабль, который развернулся над нижним плато и теперь вновь медленно приближался, затмевая солнечный свет.

– Стасис, – вдруг коротко обронил он.

– Что?! – все обернулись к нему.

– Генераторы стасиса! – в голосе Бестужева звучала холодная ярость.

– Но мы еще не спланировали периметр! – Стременков сглотнул, он не был готов к такому внезапному, гибельному обороту событий.

– На складах крейсера полно демонтированных генераторов! – Родион мгновенно подхватил идею Егора.

– Откуда взять энергию? Как ударить? Кто доставит эмиттеры в нужные точки и запустит?! – Щедрин сыпал вопросами, инстинктивно пригибаясь при каждом новом взрыве.

– Планетопреобразующие машины! – Взгляд Малехова пылал надеждой и злобой. – Мощности их реакторов достаточно!

Земля дрожала. Скалы крошились. БПМ сдерживали атлак, заставляя его маневрировать, не подпуская к хондийскому крейсеру. Гравилифты продолжали работать, поднимая на поверхность все новые и новые машины. Всплески пламени стирали только что созданную сервами разметку домов и улиц.

– Паша, ты сможешь включить стасис дистанционно?!

– Да!

* * *

Край пропасти.

«В который уже раз?!» – разум Стременкова погружался в сеть, а взгляд еще ловил ужасающие проявления реальности.

Они уничтожат все! Все, что мы создали!

Ненависть затопила разум. Черная, вязкая, придающая сил, стирающая страх.

«Я не позволю! Не позволю!» – Эмоции мешали сконцентрироваться, он терял секунду за секундой.

– Паша, соберись!

– Я работаю! – яростно огрызнулся он.

РКПП наконец получили команду, развернулись и на максимальной скорости устремились к хондийскому крейсеру.

Атлак неумолимо надвигался. «Если он прорвется к верхнему плато, все пропало! Мы сами попадаем в стасис!» – мысли вихрем проносились в голове Родиона.

Скалы дыбились разрывами, кормовая часть хондийского крейсера озарилась вспышками попаданий.

Шлюз открылся. Сотни сервов сплошной лавиной устремились к нему.

– Этого мало! – Малехов соединился с техническими группами, отдал приказ.

Сегменты органической брони крейсера пришли в движение. Десятки грузовых портов открывались в обшивке, люди, оставшиеся на борту, понимали – минуты решают все!

Стременков дистанционно программировал планетопреобразующие машины. Их потеря сейчас казалась самой малой ценой, которую придется заплатить.

Роботизированные комплексы прорвались к крейсеру, образовали цепь, встали под загрузку.

Сервы, тащившие генераторы стасиса, облепили их, словно механические муравьи, быстро устанавливали устройства, подключали эмиттеры к бортовой сети планетопреобразующих машин.

Солнечный полдень превратился в сумерки.

С воем падали сбитые истребители, прямые попадания лазерных разрядов оставляли от сервов лужицы расплавленного металла, дым, пламя, грохот разрывов, рев двигателей, частые вспышки – все сливалось воедино.

Только Бестужев не принимал участия в управлении боем. Егор неотрывно следил за чужим кораблем, а в его измученном, воспаленном сознании копилась холодная ярость, нерв пылал – впервые два мироощущения слились в одном ненавидящем взгляде.

Усовершенствованные БПМ устремились в самоубийственную атаку. Родион Бутов намеренно жертвовал техникой, понимая: ни в коем случае нельзя допустить, чтобы атлак пересек границу срединного плато!

Эшранги растерялись. Их истребители пылали на земле. Корабль получал все больше повреждений. Хомо отчаянно сопротивлялись, техника людей оказалась намного опаснее, чем предполагалось!

БПМ, используя антигравы, прорвались к нижнему плато. Не прекращая ураганного огня, они пересекли плоскогорье, устремились к границе пронизанной молниями стены облаков.

* * *

Отчаянный маневр Бутова удался. Боевые машины, неся потери, завершили прорыв, заняли позиции за кормой чужого корабля.

Атлак начал разворачиваться. Несколько залпов, произведенных по его двигательным секциям, убедили эшрангов – нельзя развивать атаку на хондийский крейсер, оставляя за кормой столь опасного противника!

Стена облаков, образующих воронку, начала рассеиваться. Стременков дистанционной командой прервал климатический эксперимент, и эшранги тут же поддались на очередную уловку. Завершив разворот, атлак устремился к краю нижнего плато, намереваясь одним ударом разделаться с опасными, подвижными целями.

Загрузка и переоснащение РКПП уже завершились. Сервы начали разбегаться в разные стороны, ища укрытия.

– Можем начинать! – Малехов рубанул рукой воздух. Гибельные эмоции били через край.

Мощные роботизированные комплексы на максимальной скорости ринулись в самое пекло схватки, используя антигравы, быстро достигли нижнего плато.

Корабль эшрангов уже едва держался в воздухе. Ему удалось подавить сопротивление БПМ, и теперь атлак медленно разворачивался, чтобы возобновить атаку, раз и навсегда покончить с людьми.

Изуродованный, лишившийся надстроек, зияющий пробоинами корабль все еще представлял огромную опасность, его нужно было остановить любой ценой, невзирая на последствия!

Егор мрачно наблюдал за развитием событий.

Эшранги не понимали, какая участь их ждет. Сканеры атлака проанализировали энергоматрицы планетопреобразующих машин и сочли их неопасными – все оружие РКПП преднамеренно отключили.

– Паша, пора! – надломленный голос Малехова глох в реве двигателей чужого корабля.

Стременков ничего не ответил. Его взгляд выцвел, лицо исказила гримаса.

Сеть сервов помогла рассудку соединиться с системами роботизированных комплексов. Единственное, что сейчас требовалось, – это подать энергию на генераторы стасиса.

– Ну давай же!

Столб призрачного света ударил в небеса Пандоры.

Оглушительный грохот пронесся над горами. На миг все вокруг помутилось, отключились модули имплантов, остановились машины, люди испытали чудовищную боль.

Временно́й сдвиг!

Край нижнего плато испарился. Исчезли разбитые укрепления, часть древней дороги как будто растворилась в зеленоватом сиянии.

Через пару секунд раздался еще один сокрушительный удар, прокатилась тугая воздушная волна, и вдруг наступила оглушительная тишина…

Зеленоватое сияние приобрело вид мутного стекла. Корабль эшрангов застыл в воздухе.

Родион Бутов приподнял голову, взглянул на атлак.

Замершее пламя в пробоинах. Навек застывшие шлейфы дыма. Фрагменты обшивки, так и не упавшие на землю. Росчерки лазерных разрядов, законсервированные стасисом.

Он судорожно сглотнул, сел, прислонился спиной к стене укрепления, шумно выдохнул.

Пальцы рук мелко дрожали.

Вокруг стлался дым, жадный огонь пожирал обломки уничтоженной техники.

– Нам нужны еще генераторы стасиса! – хриплый, надорванный голос Малехова прозвучал в неестественной тишине. – Мы создадим защитный периметр, остановим время, чтобы никто больше не прорвался сюда!

Ему ответила глухая тишина, в которой вдруг раздался визгливый звук сервоприводов.

Люди еще находились в состоянии шока, а созданный машинами внутрискальный комплекс вновь возобновил работу, словно ничего и не произошло.

Пришли в движение антигравитационные лифты. Новая партия сервов поднялась из недр и тут же приступила к повторной разметке кварталов и улиц будущего города.

Егор Бестужев выбрался из укрытия, взглянул на атлак, законсервированный полем стасиса, и побрел к хондийскому крейсеру, мимо дымящихся обломков сервомеханизмов, сбитых эмширов, воронок, обломков, подпалин.

Мимо едва не уничтоженной мечты.

Его ненависть по-прежнему искала выход, но она больше не проецировалась на людей.