Глава 4. В условиях дальнего космоса решающее значение имеют две составляющие успеха: надежность техники и человеческий фактор

В условиях дальнего космоса решающее значение имеют две составляющие успеха: надежность техники и человеческий фактор. Они неразрывны. В проекте «Прометей» мы пошли дальше, используя все, в том числе и запрещенные, непризнанные на Земле технологии.

Знания цивилизации – основа эффективного выживания. Знания, имплантированные в мозг человека, хранящиеся там, всегда под рукой. Мы сузили постоянно растущую пропасть между человеком и машиной. Мнемонический интерфейс, разработанный для управления кибернетическими механизмами, интуитивен, удобен и прост. При крайнем стечении обстоятельств любой из жителей колонии может использовать свой разум, волю, опыт для мгновенного формирования мысленных команд. Они будут распознаны исполнительными системами – таким образом, даже ребенок сможет управлять сложнейшей колониальной техникой, использовать не только исправные, но и поврежденные механизмы, востребовать их сохранившиеся функции.

Андрей Русанов. Проект «Прометей»

Колониальное убежище. Затопленные уровни…

По темной глади воды перекатывались ленивые волны.

Егор присел на корточки. Препарат, синтезированный Метелиным, действовал. Нерв заткнулся. В мыслях ничего лишнего, лишь схема составленного Стременковым маршрута. Нырнуть, проплыть пятнадцать метров, всплыть в воздушном кармане, отдышаться и снова под воду. Начало простое.

Родион часто дышал, насыщая кровь кислородом. На бледном лице друга появились пунцовые пятна – верный признак волнения.

– Готов?

Родька кивнул.

Егор соскользнул в воду. Холод обжег, темные глубины казались бездонными, возможности ориентироваться нет, на миг пришла паника, он сделал несколько судорожных движений, но тут же опомнился, нащупал рукой стену, поплыл вдоль нее.

Родион двигался следом. На его спине ремнями закрепили нехитрое устройство, с которого разматывался трос. Когда они достигнут цели, подадут условный сигнал, пространство затопленного уровня должны преодолеть еще пятнадцать человек.

В груди Егора появилась резь. Он сжал зубы, но пузырьки воздуха все равно вырывались изо рта, устремлялись вверх.

Скоба! Над ней еще одна!

Он всплыл слишком резко, ударился головой о низкий потолок.

Судорожный вдох. Шум в ушах. По телу, несмотря на холод, пробежала испарина.

Рядом раздался плеск. Родион вынырнул!

– Хоть бы один фонарь на двоих! – Он отдышался, ослабил трос, протянул Егору скользящий карабин: – Закрепи за скобу!

Есть. Первый отрезок пройден. От холода покалывало кожу, мурашки пробегали ознобом.

– Оставайся тут. – Егор набрал воздуха, нырнул, стараясь погружаться вертикально. В чернильной тьме нет ориентиров. Он постоянно ощупывал рукой шероховатый бетон, пока пальцы не наткнулись на решетчатую крышку воздуховода.

Найти фиксаторы. Отщелкнуть. Не поддается! Сколько же их? Не четыре, а шесть? Точно.

Крышка отскочила, канула в глубину.

Наверх. Только не сбиться с пути, иначе захлебнусь.

Скоба. На ней карабин, туго натянутый отрезок троса уходит вверх.

Дышать… Легкие разрывались. Холод немного притупился.

– Родька, ныряй. Там есть проушина. Попробуй защелкнуть карабин.

Тихий всплеск сменила напряженная тишина ожидания. Темно. Зубы лязгают. Дрожь не унять.

Что-то холодное коснулось ноги.

Всплеск.

– Закрепил… – Частое, прерывистое дыхание друга придало сил. – Теперь прорвемся. Затопленный воздуховод длинный, но прямой, а вот за ним – неизвестность. Пашка особо предупредил: на воздушный карман не надейтесь.

Холод быстро отнимал силы. Нельзя задерживаться.

– Родька, ты сразу за мной. Только не тормози!

Внутри затопленной системы вентиляции ощущалось слабое встречное течение. Пространства не хватало, движения получались неловкими.

Егора вновь охватил приступ паники. Нет! Только не останавливаться и не суетиться!

Он вытянул руки, коснулся дна трубы, перебирая ладонями, поплыл вперед.

Встречный напор воды внезапно исчез. Руки провалились в пустоту. Технический бокс!

Нырять или попробовать всплыть?

Егора неодолимо тянуло вверх. Казалось, что под потолком затопленного помещения обязательно должен быть воздух.

Он не смог удержаться, начал всплывать.

Есть!

Ноги свело судорогой. Мышцы онемели. Рядом раздался шумный всплеск.

Егор пошарил рукой по изгибающемуся аркой рифленому своду. Осветительная панель! Болтается на одном креплении. Долой ее. Пусть тонет.

– Родька, тут кронштейн! Карабин зацепи!

Родион ничего не ответил. Тонет?!

Точно! Ушел под воду! Егор набрал воздуха, нырнул, успел схватить его за волосы, потащил вверх.

– Дыши!

Родька не отвечал. Потерял сознание?! Что делать? Егор боялся отпустить его. Трос! Зацепить за кронштейн. Получилось. Теперь рука свободна. Он врезал Родиону пару пощечин.

Зашевелился. Закашлялся. Молодец! Живой!

Онемение мышц все сильнее. Нужно нырять. Сейчас. Сразу!

– Ты как?

– Нормально…

– Ремни расстегни. Катушку отдай. Как только подергаю за трос – ныряй следом! У меня воздуха останется мало, ты понял?

– Угу…

И снова – чернильная тьма. Вода сопротивляется, выталкивает тело. Груз бы какой-нибудь! Высота бокса метров шесть, не меньше. Но и планетарная машина не игрушечная!

Уши заложило. Егор тщетно пытался что-то разглядеть в кромешной тьме. Ну, еще немного!

Рука коснулась осклизлой брони. Воздуха нет… Не справлюсь…

Он доплыл до кормы БПМ, нашел буксировочный крюк, судорожными движениями обмотал вокруг него трос.

Снова вверх. Сознание гасло. На фоне тьмы мельтешили разноцветные искры.

Родька сообразил, что к чему, нырять не стал. На этот раз ему пришлось вытаскивать Егора, приводить его в чувство.

Дышали молча, взахлеб. Сил на разговоры не осталось.

Ничего. Прорвемся…

– Ну? Готов?

Родька коснулся его плеча: поплыли!

Погрузились почти одновременно. Перебирая руками по тросу, быстро добрались до кормы планетарной машины, затем вдоль борта к шлюзу.

Паша молодец, все предусмотрел. Понимал: времени у них будет очень мало. Умудрился отключить коды доступа – это при такой скверной связи! Наверняка последние сутки не спал, опять использовал свой рассудок на всю катушку.

Внешний люк открылся, как только Егор сдвинул предохранительную заслонку и коснулся ладонью сенсорной пластины.

Пузырь воздуха вырвался наружу, вода с гулом ворвалась в тесный шлюз.

Нормально. Удержались. Теперь внутрь!

Люк скользнул на место, с легкой вибрацией заработали насосы. Воздух! Теплый воздух и тусклый свет!

Мышцы не слушались. Они вползли в десантный отсек, некоторое время лежали без сил.

Родион первым пришел в себя, привстал, цепляясь за поручни, выпрямился в полный рост, коснулся сенсора на выступе ребра жесткости. Сегмент облицовки скользнул в сторону, открывая нишу с бронескафандром. Он даже не смог улыбнуться. Посиневшие от холода губы лишь исказились в подобии усмешки.

Живем!

* * *

Трос, протянутый через затопленный уровень, был изготовлен из оптического волокна в толстой прочной оплетке и одновременно служил кабелем связи.

Егор занял кресло водителя. Из спинки и подлокотников выдвинулись механические приспособления, надежно зафиксировали скафандр, тонкие оснащенные сервоприводами шлейфы изогнулись, нашли ответные гнезда в экипировке, защелкнулись.

Включение боевого кибернетического комплекса похоже на вспышку света. Границы восприятия мгновенно расширились, сканирующее излучение пробилось сквозь толщу воды, очертило в глубинах затопленного ангара контуры остроугольных сегментов грузовой антигравитационной платформы.

Еще две БПМ стояли неподалеку, к одной из них медленно продвигалась фигура в бронескафандре.

– Родька? Как слышишь меня?

– Отчетливо. Только голова кружится. И никак не согреться.

– Ты не кисни. СиМБ^[5] справится! Жду телеметрию, понял?

– Угу… – Родион так и не признал сухих лаконичных, полных технических терминов фраз, принятых у военных специалистов. Ничто не повлияло на него, даже имплантация.

– БПМ-1, вызываю убежище, – Егор приступил к проверке подсистем.

– Рад слышать тебя, сынок! – ответ Малехова немного согрел душу. – Докладывай!

«Сейчас все население бункера собралось подле тактического комплекса. Ловят каждое мое слово».

Егор испытал острое, не поддающееся описанию чувство.

Все офицеры корпоративных сил безопасности, входившие в штатный экипаж колониального транспорта «Прометей», либо погибли, либо пропали без вести. Среди инженеров и ученых нашлось бы немало специалистов, способных управлять планетарными машинами, но справиться с боевой задачей, вырвать победу можем только мы…

Мысли путались. Сознание вновь раздваивалось, но теперь уже не под влиянием хондийского нерва.

Сколько ударов способна выдержать человеческая психика?

Егор закрыл глаза, переживая момент перерождения, чувствуя, как мысли смешиваются с отчетами подсистем. Кибернетическое ядро боевой планетарной машины установило постоянную связь с пилотом на уровне прямого нейросенсорного контакта, и теперь информационный пресс грозил смять рассудок…

Прошлый опыт, связанный с ремонтом и эксплуатацией простейших аграрных механизмов, не помогал. Навыки ручного управления сервами не шли ни в какое сравнение с невероятными возможностями интерфейса мысленных команд!..

Малехов терпеливо ждал, пока Бестужев адаптируется, не пытался вмешаться, ободрить или подстегнуть его.

Первая информационная волна схлынула. Егор сосредоточился на восприятии окружающего пространства. Нагрузка на разум стала значительно меньше.

Он осторожно открыл глаза.

– Бестужев на связи. Докладываю, реактивация БПМ-1 успешна! Завершен тест ядра кибернетической системы и силовой установки! БСК^[6] включился без сбоев, антиграв работает!

– Молодец! Опиши, что видишь?

– Уровень ангаров полностью затоплен. Установлена связь с сегментами антигравитационной грузовой платформы, – ощущения по-прежнему смешивались, на вопрос «что видишь?» Егор не смог бы дать однозначного, исчерпывающего ответа. Мрак истаял, вода больше не служила помехой, он воспринимал не только детали интерьеров огромного помещения, но и его техническое наполнение: медленно разгорались энергоматрицы механизмов, БПМ-2 источала неяркое сияние, водородный двигатель планетарной машины уже заработал, а через мгновенье тонкая визуализированная сознанием нить соединила две кибернетические системы, два рассудка.

– Егор, я на борту! Принимаешь телеметрию?

– Да!

– Бестужев, я задал вопрос. Не отвлекайся! Что с сегментами грузовой платформы? – вновь напомнил о себе Малехов.

– Отклик получен от четырех устройств из пяти.

– Плохо! Стыковка четырех сегментов не даст нужной мощности и аэродинамики! Приготовься, я направляю к тебе группу техников!

– Принял, – Егор мысленно разделил каналы связи, вызвал Родиона:

– У?

– Осваиваешься?

– Понемногу. Я же тренировался на симуляторах, помнишь?

– Нет, но не важно. Справишься с управлением?

– Угу. Егор, у меня сомнения насчет Юргена.

– Ты же говорил: хороший пилот!

– Все так. Но он шарахается от своей тени! Может, все же потребуем, чтобы Пашка пошел с нами?

– Нет.

– Егор, этот Юрген в обморок упадет, как только увидит хонди! Отвечаю!

– У тебя было время на решение всех вопросов! Теперь менять состав групп некогда!

– Ладно, не злись! Я же не о себе беспокоюсь! Нам платформу прикрывать, не забыл? Второй попытки не будет!

– Если Юрген сдрейфит, перехвачу управление его машиной! – запальчиво отрезал Бестужев. – Все, мне некогда! – он заметил силуэт человека, медленно плывущего вдоль троса, включил прожектор, движением луча указал направление на шлюз третьей БПМ.

* * *

Время текло медленно. Десантные группы уже разместились в отсеках планетарных машин. Для участия в операции Малехов отобрал пятнадцать лучших специалистов, знакомых с технологиями хонди. В их число, к удивлению Егора, попал и Щедрин.

«Я бы его оставил в бункере», – он наблюдал, как четверо техников, облаченных в бронескафандры, медленно перемещают неисправный сегмент антигравитационной платформы к боксу БПМ-3.

– Юрген?

– На связи, – без особого энтузиазма откликнулся тот.

– Докладывай!

– Все системы в норме, – вялый, апатичный ответ только разозлил Егора.

– Вооружение проверил?

– Я же сказал: все работает! Только не пойму зачем? Наверху – всемирный потоп. Наш враг – погода.

– Много болтаешь!

– Слушай, я в добровольцы не рвался! – не выдержав, огрызнулся Юрген. – БПМ водить умею, что тебе еще от меня надо?

Егор побагровел от злости.

Вот урод! Прав Родька, в бою от него толка не будет.

– Ты должен выполнять мои приказы!

– Понял. Командуй, не стесняйся. Наверху посмотрим, кто выживет, а кто нет.

Егор скрипнул зубами. Хотелось ответить резко, наорать, вспылить, но толку, если этот долговязый технарь ни разу не видел крови?

– Думаешь, будет бой? – вдруг бесцветно поинтересовался Юрген. Коммуникатор передал не только слова, но и его частое, прерывистое дыхание.

«Трусит».

Злоба мгновенно схлынула. Егор вдруг остро вспомнил себя. Мальчишку, мечтавшего о путешествиях, приключениях, исследовании бескрайних ледников Пандоры. Вспомнил, как мутант стоял на крыльце школы, на улице стая тварей рвала серва, а он оцепенел, впал в ступор, обвешанный оружием, но беспомощный, раздавленный, ни на что не годный.

Нужно что-то ответить, как-то ободрить парня, но слов Егор не нашел. Свою ненависть через коммуникатор не передашь. А без нее лицом к лицу с чужими не выжить.

Неловкую паузу нарушил вызов на общем канале связи:

– Отремонтировать сегмент не смогли. Под водой нельзя нарушать герметизацию. Крепим его к корме БПМ-3. Разберемся наверху.

– В десантном отсеке – приготовиться! Начинаем движение! – Егор не узнал своего голоса. Он вдруг отчетливо понял: за чертой шлюзовых ворот они останутся одни. А пятьсот человек будут ждать. Надеяться и ждать до последнего.

* * *

Уровень воды постепенно понижался. Огромные литые колеса планетарных машин держали сцепление с бетонной поверхностью, вариаторы силы тяготения автоматически компенсировали плавучесть, они же помогут преодолеть сложные формы рельефа.

По воздуху БПМ, конечно, не полетит, но антиграв – бесценное дополнение к мощному водородному двигателю. Регулируемый клиренс и изменяемая нагрузка позволяли уверенно управлять машиной на зыбкой напитанной влагой почве, форсировать водные преграды, преодолевать крутые склоны.

Тоннель вел к главным шлюзовым воротам колониального убежища.

Вода плескалась подле самых створов. Егор остановил БПМ, включил прожектор.

– Техники – вперед!

Четыре фигуры появились в поле зрения. Сервоусилители мускулатуры позволяли истощенным людям двигаться быстро.

Двое несли герметичный кофр с энергоблоком. Хотят подключить питание?

Нет – Егор разглядел детали механического приспособления. Дима Щедрин – мастер на все руки. Он командует техническим отделением.

Пока техники возились подле ворот, он попробовал выйти на связь с убежищем, но тщетно. Коммуникатор ответил лишь треском помех.

Снаружи раздался гул, затем скрежет. Лобовой скат брони окатило излучением, пискнули датчики.

– Бестужев, сдай на пару метров назад! Не дай бог, ворота рухнут!

Правый створ дрогнул, начал поддаваться. Сверху вдруг посыпался угловатый бетонный щебень, лязгнул металл, по стенам тоннеля прокатилась вибрация, в паре мест с треском образовались вертикальные разломы, сквозь них тут же хлынула вода.

Шлюзовые ворота смещались медленно, по сантиметру.

– Достаточно!

– Еще немного! – ответил Щедрин. – Терпение!

Наконец гул стих. Внешние микрофоны теперь транслировали лишь плеск воды.

Техническое отделение скрылось в шлюзе.

Внешние ворота поддались значительно быстрее. Вода в наклонном тоннеле прибывала. Мрак подземелья разрезала узкая полоска блеклого дневного света.

– Щедрин, что у тебя? – не выдержал Егор.

– Путь свободен. Дождь хлещет. Города считай что нет!

– Начинаю движение!

* * *

По улицам города неслись бурные потоки воды.

Дождь хлестал по броне планетарных машин, мгла смыкалась, видимость не превышала одного метра, в стремнине потока катились угловатые камни, глухо били в борта.

Из кабины управления реальность воспринималась иначе.

– Егор, ты как? – планетарную машину Бутова медленно смещало мощным течением в сторону пропасти, постепенно разворачивая поперек дороги.

Бестужев молчал. Образы, возникшие в его сознании, парализовали рассудок. Он слышал голос Родиона, но не мог выдавить ни звука в ответ, лишь железы на тыльной стороне запястий вдруг испустили смрад.

Действие принятого препарата завершилось внезапно и, как казалось, в самый неподходящий момент. Принимать еще нельзя. Метелин так и не сумел точно рассчитать время действия. А вдруг организм отреагирует иначе, и, когда понадобятся мои способности, я не смогу ими воспользоваться?!

Нет. Больше никакой химии. Справлюсь сам.

Нерв тем временем резко проявил себя. Приборные панели расплывались перед глазами, казались чужими, незнакомыми. Метаболический корректор сжигал остатки сил. Дыхание замедлилось. Мышцы лица свело судорогой, все человеческое гасло, на смену приходили неуместные желания. Хотелось разорвать страховочные ремни, вырваться из кресла – он зажмурился, представив, как будет удобно бежать на четвереньках, как быстро он доберется до кормового отсека, окунется в блаженный жар, истекающий от работающего двигателя, и замрет, наслаждаясь теплом.

На экранах мгла сменилась четким изображением. Взгляд Бестужева зацепился за согнутую решетчатую конструкцию радиовышки, обрывки тросов, раскачивающиеся на ветру. Сполохи человеческих воспоминаний разорвали сумерки сознания.

Техники уже закончили осмотр и мелкий ремонт пятого сегмента антигравитационной платформы. Сбой в сознании, показавшийся коротким, едва ли не секундным, на самом деле длился достаточно долго.

Датчик вызова настойчиво мигал на коммуникационной панели.

– На связи… – выдавил Егор и тут же стиснул зубы. Язык казался разбухшим, нерв пытался им управлять, воспроизвести резкие скрежещущие фонемы чужой речи.

– Перестраиваемся! – Родион догадался, какого рода проблемы возникли у Бестужева, переключился на закрытый коммуникационный канал. – Егор, я приму командование, поведу колонну. Ты, главное, держись, повторяй мои маневры! Юрген замыкающий, он тебя подстрахует! Ответь, если понял!

– Да… ш… – выцедил Егор сквозь сжатые зубы. Ответ больше походил на шипение. – Сшпрафлюшьсь… – он больно прикусил язык.

– Давай тебя сменит Щедрин?

– Нетфс… Сам… – всплеск злобы парализовал хондийский нерв, ненадолго вернул нормальное человеческое восприятие. Егор едва не задохнулся от сконцентрировавшегося в рубке смрада.

Рот наполняла кровь. Язык действительно разбух. Фантомные ощущения стремительно таяли, он больше не чувствовал несуществующей пары конечностей, лишь в области живота остался зуд, такой сильный, что хотелось рвать кожу…

– Я в порядке… Следом за тобой… – фразы дались тяжело, но прозвучали без искажений. Родион облегченно вздохнул.

Машина Бутова отработала антигравом, кибернетическая система увеличила нагрузку на оси, две другие БПМ повторили действия ведущего в автоматическом режиме.

Дышать стало легче. Запахи постепенно улетучивались, лишь датчик контроля воздушной смеси тревожно сигналил, докладывая о наличии токсинов, но Егор не обольщался по поводу одержанной «победы». Неизвестно, как поведет себя нерв в бою.

Бестужев никогда не задавался вопросом, едина ли цивилизация хонди? Есть ли у них деление на соперничающие группировки, как, например, у эшрангов?

Скудость, неполнота знаний о существах, с которыми жил бок о бок, вызывала запоздалое, да и неуместное сейчас чувство досады.

Головная БПМ медленно двинулась вперед, придерживаясь центральной улицы разрушенного, фактически стертого с лица Пандоры города, и Егор полностью сосредоточился на управлении. Расширитель сознания снова включился в бортовую сеть, но теперь он сузил границы восприятия, отсек все источники тепла, опасаясь спровоцировать реакцию нерва.

Беречь силы.

Машина рывком увеличила скорость, едва не врезалась в головную БПМ.

Спокойнее.

Пальцы дрожали. На обзорных экранах проступали очертания полуразрушенных домов. Вода, несущаяся с гор, полностью затопила город. Повсюду возвышались груды камней, слышался неровный гул, пенистые брызги перехлестывали через созданные течением пороги.

Знакомые очертания скалы появились по левому борту. За ней на небольшой площадке когда-то стоял дом Бестужевых.

Острые, ранящие воспоминания внезапно помогли. Чуждые ощущения окончательно схлынули, имплантированный нерв притих, попав под пресс человеческих эмоций.

Окраина города. Несколько мутных потоков воды сливались здесь воедино, рушились вниз с обрыва, образуя дугу водопада.

Рев стал слишком громким, Егор понизил чувствительность внешних микрофонов, уже намного увереннее повторил маневр ведущего, плавно вошел в первое закругление серпантина. Дорога, вырезанная в скалах, соединяла три плато – верхнее, срединное и нижнее.

«Многие мифы стали реальностью за последний год. Взять хотя бы легенду об армахонтах, – он специально будил впечатления, воспоминания, давил ими любые попытки хондийского нерва вновь перехватить инициативу. – Их считали мифическими существами, но внезапное потепление вдруг обнажило скрытые в толще ледников тщательно спланированные инфраструктуры, связывающие между собой руины городов.

Древние коммуникации – наш шанс. Они приподняты над поверхностью на высоту двадцати метров, их мощные опоры и прочное покрытие не смогли разрушить удары плазмы, транспортная сеть армахонтов выдержала медленное, но постоянное смещение льдов, да и сейчас путепроводы стойко сопротивлялись стремительному движению воды. Трудно представить, какие технологии применялись при строительстве, но цивилизация, создавшая подобную инфраструктуру, достойна уважения…»

Огромная каменная глыба с грохотом обрушилась, едва не раздавив БПМ.

Бестужев отреагировал машинально, расширитель сознания, связанный с датчиками машины, зафиксировал падающий обломок скалы, когда тот еще только откалывался от отвесной стены. Все произошло мгновенно, на уровне подсознания. Резкое торможение, реверс, глухой удар, фонтаны осколков, окатившие лобовой скат брони, тонкий писк датчиков, встревоженный голос в коммуникаторе:

– Цел?!

– Да, – лаконичный ответ прозвучал сухо, односложно, и лишь мгновением позже по телу рванула дрожь.

– Осторожнее! – голос принадлежал Щедрину. – Предупреждать надо!

– Заткнись, – Егор все еще смотрел на огромную, расколовшуюся глыбу, преградившую путь. – Сказано было – не вставать из кресел!

Он взглянул на экран заднего вида. Замыкающую БПМ развернуло поперек дороги.

– Юрген, ты там спишь, что ли?! – Бутов нервничал, колонна прошла всего пару километров и уже едва не потеряли машину!

– Отказали электромагнитные тормоза по правому борту! – огрызнулся Юрген. – Я тут ни при чем!

– Родька, не заводись, – хмуро обронил Егор. – БПМ полвека простояли на консервации.

Из пелены давящих облаков спикировал остроугольный сегмент платформы. Многотонный обломок скалы приподняло в поле пониженной гравитации. Сильный боковой ветер тут же спровоцировал неуправляемый дрейф, заверещали датчики, серая угловатая масса едва не зацепила машину Бутова, прежде чем кануть в пелене дождя.

Начало пути не обнадеживало. «На злости и нервах не пройдем, – подумал Егор. – Маловато практики в дистанционном управлении».

Он вышел на связь с десантным отсеком.

– Щедрин, прими контроль над сегментами платформы.

– Понял. Сразу бы так!

Егор уже не обращал внимания на такие мелочи, как мстительные, торжествующие интонации, проскользнувшие в голосе Щедрина. После короткой вспышки чужого мироощущения любое проявление человеческих эмоций согревало душу.

* * *

Срединное плато встретило колонну безрадостными картинами.

Почву с полей давно смыло. Постройки агротехнических ферм снесло стремительными потоками, посадочные капониры отделяемых криогенных модулей «Прометея» доверху завалило камнями, и они снова напоминали «Курганы Спящих», только теперь их облик сформировала стихия.

Под ребристыми колесами БПМ дробились обломки горных пород. Машины то и дело попадали в ямы, погружались по самые борта или вовсе уходили под воду, но тут же выкарабкивались из природных ловушек.

Вспоминалось многое. Первые лучи солнца, проглянувшие из-за туч, ласковое тепло недолгой весны, – тогда никто еще не подозревал, что потепление обернется климатической катастрофой.

Нерв встрепенулся. Память выталкивала не только образы безмятежной юности, и Бестужев впился взглядом в экраны, но мысль уже сорвалась в пропасть. Сводящий с ума калейдоскоп событий накладывался на угрюмую панораму окрестностей. Набег мутантов. Гибель взрослых. Сбой в работе защитного поля – он вдруг отчетливо увидел призрачно-серый купол, накапливающий пепел извергавшихся неподалеку вулканов.

Скрипнув зубами, он оттолкнул призрачные силуэты родных.

«Не время сейчас».

А когда оно у тебя будет? – внутренний голос работал на врага. Он манил в черный бездонный омут. Обещал провести дорогой утрат, ненависти, разочарований.

Дробный звук камней под колесами, вибрации корпуса, а впереди – он сконцентрировался на показаниях расширителя сознания – впереди нижнее плато, тонкие, извивающиеся по краю полоски траншей, вырезанных в скальном основании, остовы боевых сервов, вплавленные в камень.

Мысль скользнула по кривой тропке ассоциативного мышления.

Сколько хондийских бойцов нашли свою смерть на подступах к древним укреплениям?

Скулы свело. Мир вокруг выцвел, исчезли и без того скупые краски, зрение стало монохромным, зато контур ведущей БПМ ярко очертила дрожащая аура теплого воздуха.

Вот так воспринимают мир хондийские бойцы?!

Невольно возник давний, безответный вопрос: почему они безропотно подчиняются эшрангам?

Внезапный ответ ошеломил Егора. Не мы первые встали на скользкий и опасный путь?! Птицы давно и успешно используют запахи для контроля насекомоподобных существ?

Да, но они действуют примитивно.

Образ эшранга возник перед мысленным взором. Нелетающую птицу окружало облако односложного запаха. Неужели так примитивно? Простой мотиватор поведения, маркер, помечающий эшранга как объект для защиты?

Желание следовать за призрачным, воображаемым образом, вновь и вновь ощущать этот запах, уничтожать любого, кто посягнет на источник феромонов, полностью поглотило все иные помыслы. Эшранги использовали древнейший, сильнейший хондийский инстинкт, который активируется уникальным химическим соединением.

Егор вдруг нервно рассмеялся.

– В чем дело? – тут же вышел на связь Родион.

– Нерв невольно ответил мне на давний вопрос, – Бестужев чувствовал, что пока справляется с ситуацией. – Родька, ты не поверишь! Сколько мы ломали головы, все думали, почему хонди оберегают эшрангов?

– Ну?

– Они тоже использовали запах!

– Да брось! Птицы никогда не имплантировали бы себе чужие железы! – усомнился Бутов.

– Верно. Но что мешало им создать синтетический феромон?

– Думаешь?

– Уверен! Эшранги использовали его… как духи! – Егор запнулся, подбирая наиболее точное определение. – Запах, видимо, воздействует только на бойцов, заставляет их забыть обо всем и следовать за источником, защищать его любой ценой! Наверное, это древнейший инстинкт, утративший значение, когда главным инструментом выживания стал разум!

– Сможешь синтезировать маркер?

– Понятия не имею. Метаболический корректор не знает формулы такого соединения. А экспериментировать с нервом сейчас не время.

– Жаль.

– А мне – нет. Хонди не глупы. Трудно не заметить, что эшранги при каждом посещении уводили за собой часть бойцов. Хонди должны были обеспокоиться, выработать защиту!

– Сомневаюсь. Если помнишь, почти все хондийские поселения за последние годы перешли под контроль птиц! – напомнил Родион.

Разговор прервался.

Машины, двигавшиеся по бездорожью, вышли к границе срединного плато, и перед ними возникло неожиданное препятствие – широкий, образовавшийся в результате землетрясения разлом преграждал путь.

«Метров пятнадцать, – мысленно прикинул Родион. – С ходу на антиграве перескочить можно, но сколько энергии истратим?»

Впереди клубился туман. Граница ледника отступила километров на тридцать. Сеть древних дорог пока не сканировалась.

Использовать сегменты грузовой платформы?

Тоже не вариант. Их энергоресурс ограничен. Если растратим его по мелочам, как будем транспортировать хондийский корабль? Не факт, что Егор сможет перехватить управление, использовать планетарные двигатели.

На выручку пришел Юрген.

– Я могу попробовать! – куда подевался его блеклый голос.

– БПМ весит шестьдесят тонн! Площадка на той стороне узкая! Разве не видишь, за разломом поворот дороги? С одной стороны скала, с другой – обрыв!

– Справлюсь!

– Откуда такая уверенность? – скептически переспросил Родион.

– На Эриде, где реконструировали «Прометей», сила тяжести в три раза меньше, чем на Пандоре. Там сложный рельеф, много похожих разломов. Да и площадки попадались поуже. Если перескочу – передам точные данные для автопилотов!

– Хорошо. Действуй.

* * *

БПМ-3 медленно сдавала назад.

Прыжок планетарной машины с использованием антиграва казался делом рискованным. Шквалистый боковой ветер серьезно осложнял расчеты, но Юрген не полагался на автоматику, он принимал к сведению рекомендации бортовой киберсистемы, действуя по-своему.

На самом деле условия Эриды были намного мягче. Планета, лишенная атмосферы, не создавала и половины помех, с которыми ему пришлось столкнуться сейчас.

Ладони взмокли. Он полностью перешел на ручное управление, зная, что в ином случае система машины заблокирует его намерения. По мнению автопилота, человек подвергал себя неоправданному риску.

Он взглянул на показания дальномера. Достаточно для разгона. Бурлящий водный поток остался правее. Слева, чуть в стороне от дороги, виднелся пологий выступ скал. То, что нужно.

БПМ-3 резко рванула с места, набрала скорость.

Все затаили дыхание. Тяжелая планетарная машина на мгновенье скрылась в пелене проливного дождя, затем чуткие микрофоны выделили глухой, сопровождаемый скрежетом удар, а через секунду по связи раздался голос Юргена:

– Чуть не снесло порывом ветра. Данные переданы. Включайте автопилоты.

Егор коснулся сенсора.

Двигатель взревел, его БПМ сдала назад, замерла и вдруг рванулась вперед под управлением кибернетической системы.

Пологий выступ скалы. Обрыв. Рев водопада. Мгновенное ощущение невесомости, и тут же – сокрушительный удар, скрежет брони о камень.

– Десантный?

– Все целы! Тряхнуло не по-детски!

БПМ уже двигалась вперед, освобождая площадку приземления для машины Бутова. Над колонной барражировали сегменты антигравитационной платформы. Сеть кибернетических устройств формировала цифровое пространство, сотни различных параметров транслировались с датчиков, но рассудок уже адаптировался, воспринимал лишь критически важные данные.

– Есть! – в возгласе Родиона прозвучали азартные нотки. – Юрген, отлично сработано!

Колонна возобновила движение.

Вскоре нижнее плато скрылось за кормой боевых машин. Вновь началось бездорожье.

Егор не узнавал местность. Ледник отступил, на его месте образовались бескрайние грязевые пустоши. Потоки, несущиеся с гор, теряли стремительность, разливались озерами, над которыми клубился пар.

Нагромождения каменных глыб попадались все реже, они выглядели островами среди бесконечных топей.

– Сворачиваем с маршрута! – Родион передал новое направление.

Вскоре боевые машины выползли на отлогий берег одного из таких «островов». Жидкая грязь стекала с брони.

– Дима, стыкуй платформу! – вынужденно распорядился Бутов.

«Через вязкие бездонные грязевые топи нам не прорваться, – думал он. – Только по воздуху, иначе никак».

Пять остроугольных сегментов появились из пелены дождя, соединились, образуя грузовую платформу диаметром в двадцать метров.

Мощные механические захваты, оснащенные дополнительными системами электромагнитных держателей, зафиксировали БПМ. Работа антигравитационного двигателя сформировала грязевой вал, окруживший каменистый островок.

– Щедрин, веди нас к следующей точке маршрута!

Платформа медленно поднялась в воздух и, сопротивляясь напору ветра, легла на курс.

Егор, пользуясь короткой передышкой, внимательно осмотрелся. Программные фильтры отсеивали помехи, но, куда ни посмотри, везде одна и та же унылая картина – бесконечные, курящиеся паром пустоши. Слой грязи глубиной в десятки метров полностью скрыл предгорья. Лишь кое-где виднелись глубокие овраги, прорезанные стремительными потоками воды.

Вскоре в поле зрения появился край ледника.

Ледовый панцирь заметно истончился, его пересекали бесчисленные ущелья, во многих местах образовались бездонные озера, мощные течения увлекали за собой вереницы айсбергов.

Егору стало страшно. Только сейчас, взглянув на общую картину, составленную по показаниям датчиков боевой машины, он осознал масштаб климатической катастрофы, охватившей Пандору.

Миллиарды тонн воды двигались в одном направлении, туда, где сейчас образовывались океаны планеты.

* * *

К участку древней дороги добрались без поломок и потерь.

Грузовая платформа снизилась, вновь заработали механические приспособления, колеса БПМ коснулись искусственно созданной тверди.

Восемьдесят километров пути пройдены. Впереди их ждала самая трудная часть операции.

Дождь по-прежнему хлестал, как из ведра. Мокрое глянцевито-черное полотно древнего путепровода пересекали трещины, во многих местах потоки воды перехлестывали через невысокие ограждения, угрожая снести многотонные машины, увлечь их в пучину.

Егор полностью сосредоточился на мысленном управлении.

Еще одна ипостась измененного рассудка проявила себя в схватке со стихией. Ощущения ошеломляющие, но не гибельные. Мнемоническое слияние с кибернетическими системами не травмировало разум, не искажало сознание, оно открывало приемлемую для человеческой психики грань восприятия.

Он ощущал сцепление колес с потрескавшимся покрытием, чувствовал мощь двигателя, осязал фонтаны мутной воды, бьющие в борт. Зрение, усиленное и дополненное сканерами, проникало сквозь пелену проливного дождя.

Реальность Пандоры воспринималась теперь с иного ракурса. Стихия по-прежнему неистовствовала: мощные течения заставляли вибрировать неохватные опоры, любое закругление дорожного полотна таило смертельную опасность, но, отождествляя себя с машиной, Егор действовал смелее, увереннее.

Хондийский нерв как будто парализовало. Он притих, даже не напоминая о себе.

Вода повсюду.

БПМ сбросила скорость. Вариатор локальной силы тяготения резко увеличил нагрузку – впереди плавное понижение древней дороги пересекал мутный, пенящийся поток. Сильное течение попыталось столкнуть машину, увлечь за собой, но техника не подвела. Вода ударила в борт, перехлестнула через неожиданное препятствие. Егор ощутил, как двигатель выдал максимальную мощность, на миг стало страшно, мир потускнел, сузился, но через пару секунд скат лобовой брони уже показался над поверхностью стремнины, вокруг мгновенно просветлело, сканеры вновь цепко и уверенно захватили ориентиры.

– Первый, прошел! – он с трудом узнал собственный голос.

– Третий Первому, тратишь много энергии!

– Второй, прошел!

Цель приближалась. Этот участок древней транспортной сети был хорошо изучен благодаря данным, полученным от разведывательных зондов.

– Начинаем!

Незримая черта пройдена.

Машина Бестужева свернула на полуразрушенной дорожной развязке, поднялась на десять метров выше, бурлящая поверхность воды отдалилась и уже не несла столь явной угрозы.

Взгляд по сторонам.

Чисто. Лишь темная масса сканируется прямо по курсу.

Город армахонтов?!

Да. Вернее, руины города. На протяжении веков их скрывал многокилометровый панцирь льда, но теперь фрагменты исполинской платформы превратились в цепь островов среди кипящих, беснующихся течений.

Тревожные трели вплетались в мысли. Крохотные точки появились на пределе восприятия.

Хондийские транспорты!

– Контакт на сканерах! – Юрген первым отреагировал на показания БСК.

Нерв встрепенулся.

– Вижу, – сквозь зубы выцедил Егор. Восприятие реальности мгновенно изменилось. Три наслаивающихся друг на друга мироощущения конфликтовали, ломали психику.

Впереди начинался более или менее безопасный отрезок дороги, оканчивающийся полуразрушенной площадкой. Вероятно, причальное приспособление, стыковочный узел для платформы города.

– Включаю автопилот! – сознание Бестужева надламывалось, он терял контроль над машиной, кибернетическая система неадекватно обрабатывала мысленные образы, искаженные влиянием хондийского нерва.

– Держись! – голос Родиона прорвался через помехи. – Мы рядом!

Зеленый индикатор зажегся на приборной панели. Теперь БПМ автоматически придерживалась маршрута.

Егор коснулся сенсора, включая систему маскировки. Мысленный интерфейс теперь бесполезен, придется действовать вручную. Гасить активность нерва нельзя!

Еще одна дорожная развязка вынырнула из пелены непогоды. Автопилот вел машину Бестужева к огромной стыковочной площадке – в ее центре возвышался корпус поднятого из глубин хондийского крейсера. Вторая и третья машины свернули в разные стороны – им предстояло принять первый удар, отвлечь противника.

– Десять километров до цели! В десантном отсеке – приготовиться! – он машинально выталкивал сухие формулировки фраз, ведя отчаянную внутреннюю борьбу.

БПМ неслась по прямому участку дороги. Дождь усилился, низкие облака цеплялись за иззубренные вершины полуразрушенных зданий. Город, когда-то изящный, светлый, парящий в небесах, теперь выглядел угрюмо. Его платформа врезалась в землю, подломила край стыковочной площадки, раскололась на три неравные части.

Взгляд впитывал подробности. Впервые Бестужев видел деревья. Их почерневшие осклизлые заросли заполняли пространства между зданиями, ветви переплетались, кое-где в кронах виднелись прорехи.

Лед на протяжении веков хранил подробности внезапно остановившейся жизни, но теперь следы цивилизации армахонтов окончательно исчезнут, их смоет вода, орды бездомных существ, когда-то атаковавших планету, а теперь вышедших из стасиса, станут искать убежище от непогоды, они населят руины города, переиначат их, приспособят под свои сиюминутные нужды.

Мысли Егора тонули в чужих ощущениях.

Хондийский крейсер выглядел почти неповрежденным. Он надежен. Внутри – теплая мгла. Маркеры запахов. Единство. Порядок.

Среди клокастых туч промелькнули контуры аэрокосмических машин, похожих на толстые древесные пни с разветвленными корневищами. Они двигались на антигравитационной тяге, плавно и свободно меняли курс, словно насмехаясь над законами аэродинамики.

Фаттахи! – сочетание звуков скребануло по нервам, и тут же пришло понимание: в разрыве облачности он увидел бионические машины. На миг Егор четко представил рубку фаттаха: узкое осклизлое пространство, заполненное множеством пульсирующих «жил», соединяющих системы истребителя с плотью пилота.

Кибернетическая система вцепилась в новый мысленный образ, автоматически запечатлела его, передала по каналу связи, – Родион и Юрген получили не только визуализацию цели, но и слепок ощущений Егора.

Вой пробился сквозь шум воды и монотонный шелест дождя, перешел в гаснущий на высоких нотах визг, и снова в сознании возник образ – на этот раз стремительный, обтекаемый, каплевидный.

Эмширы – истребители эшрангов. Их базовый корабль – атлак – где-то неподалеку!

– Принял! – голос Бутова проник в сознание. – Не факт, что этот атлак поблизости! Действуем по плану!

Бестужева трясло. Он ничего не ответил Родиону. Чувство отвращения к грязным, шумным, неудобным машинам эшрангов промелькнуло вспышкой давней межрасовой неприязни. Нерв все острее проявлял себя, внедряя в сознание человека образы, присущие мышлению хонди.

БПМ преодолевала плавный затяжной подъем. Когда-то дорога соединялась с причальной платформой, но сейчас полотно древней автострады обрывалось метрах в пяти от изломанного края огромной площадки.

Автопилот действовал уверенно и точно. На информационном экране промелькнули расчеты для прыжка – машина оперировала недавно полученным опытом, искусственные нейросети, входящие в ядро системы, обучались по ходу движения.

В голове стало тесно от противоречивых мыслей, ощущений.

Хондийский нерв пытался парализовать волю человека. Он четко воспринимал намерения Егора, отвечал жестко, пробуждая рефлекторное неприятие ситуации.

«Ты не можешь, не сделаешь этого!»

Собственный рассудок предавал Бестужева.

Нерв – лишь раздражитель, мысли формирует мой мозг, он интерпретирует чуждые инстинкты! – Егор отчаянно боролся с раздвоением личности, понимая: если верх возьмут хондийские рефлексы, он погибнет сам и погубит остальных!

На секунду ему удалось сконцентрировать волю, взглянуть на приближающийся хондийский крейсер глазами человека, оттолкнуть призрак блаженного тепла, уюта, почувствовать, насколько мерзка и чужеродна эта конструкция.

Кибернетическая система поймала проблеск сконцентрированного сознания, мгновенно передала данные. На борту чужого корабля сканировались энергоматрицы. Реактор и множество связанных с ним устройств образовывали сложную трехмерную паутину. Каждый ее узелок – это локальное поле стасиса! Сколько же хонди на борту? Тысячи?

«Отключать системы стасиса – безумие! – промелькнула мысль. – Если чужие все разом выйдут из оцепенения, нам не справиться с ними! Но зачистить корабль необходимо! Его антигравитационные двигатели сейчас лишены энергии, вся мощность реактора уходит на поддержание защиты!»

Снаружи раздался раскатистый грохот.

В небе вдруг блеснула ослепительная зарница, из густой облачности посыпались пылающие обломки – они падали в воду, гасли, их тут же уносило стремительное течение.

«Где же выход?! Как теперь действовать?!»

Родион и Юрген уже вступили в бой. Хондийские транспорты отреагировали на их нападение, прекратили барражировать над городскими руинами, устремились к западу.

Боевая машина взяла разгон. На секунду пришло ощущение невесомости, затем удар о стыковочную платформу перетряхнул кости, гулко отработали курсовые орудия, расчищая путь, корпус хондийского крейсера стремительно приближался, вырастал в размерах, закрывая панораму руин, – он был огромен!

Главный шлюз закрыт. На броне видны незначительные повреждения.

С небес накатился визг.

Звено эмширов пикировало, их пилоты обнаружили БПМ-1 и ринулись в атаку.

Зенитное орудие заговорило короткими очередями. Мимо. Опять мимо. Лазерные разряды впились в платформу, выбили всплески пламени.

Не задели!

– Щедрин?

– Мы целы!

– Не справляюсь… – очередной приступ иного мировоззрения прервал фразу, но Егор, переведя дыхание, все же завершил начатую мысль: – Прими управление огнем!..

Тщательно продуманный план трещал по швам. Он был достаточно прост. Вернувшийся с разведки МаРЗ принес информацию о четырех хондийских транспортах, осуществлявших подъем затонувших космических кораблей.

Их нужно сбить. Задача сложная, но выполнимая. Затем, когда скованный стасисом крейсер останется без защиты, можно приступить ко второй фазе операции – тут главной фигурой становился Егор. Он должен проникнуть на борт инопланетного корабля и, используя возможности хондийского нерва, добраться до поста управления антигравитационными двигателями.

Реальность предлагала совершенно иной расклад сил.

Никто не ожидал, что корабль эшрангов окажется поблизости, да и истребители, патрулирующие небеса, оказались неприятным сюрпризом.

Зенитные орудия вновь заработали. Звено эмширов разворачивалось для повторной атаки. Внезапно один из истребителей окутался облаком взрыва, начал распадаться на части. Егор на долю секунд ощутил торжество – молодец, Щедрин, все-таки сбил! Сбил!..

Сегменты антигравитационной платформы вступили в бой. В густой облачности, над кипящими водами, сходились в скоротечных схватках машины трех цивилизаций. Здесь и сейчас начался новый эпизод непримиримой борьбы за выживание.

Атлак – боевой корабль эшрангов – прорезался сквозь мглу, резко пошел на снижение, сминая реальность ревом двигателей. Его лазерные батареи били часто, но неэффективно – проливной дождь стал невольным союзником горстки людей.

БПМ Родиона и Юргена стремительно двигались по древним дорогам, сворачивали на развязках, кружили, приковывая к себе внимание, скупо огрызались из импульсных орудий.

– Родька, Юрген – к платформе! – выкрикнул Егор, надеясь, что его услышат.

Атлак пронесся над хондийским крейсером, начал удаляться.

Щедрин не дал ему безнаказанно уйти. Орудия кормой полусферы ударили длинными очередями, БПМ покачнулась, чужой корабль покрылся всплесками разрывов, от него отваливались фрагменты, из пробоин в корпусе начал высачиваться дым – еще секунда, и он потерял управление, напоролся на руины зданий, врезался в древний город, исчез из вида, лишь оглушительный грохот теперь доносился со стороны полуразрушенных кварталов.

Что с хондийскими транспортами?!

Егор взглянул на датчики машины. Бой разгорался. Один из хондийских кораблей был сбит сегментами антигравитационной платформы, второй, получив серьезные повреждения, удалялся, два других преследовали БПМ Родиона и Юргена.

Впереди появился охваченный огнем контур фаттаха. Поврежденный истребитель кренился, маневрировал, стремясь дотянуть до вакуумного дока крейсера.

Неужели часть подсистем чужого корабля уже задействована?! Откуда вообще взялись фаттахи?! Хондийские транспорты не оснащены истребителями!

«Крейсер в процессе реактивации! – промелькнула леденящая догадка. – Точно! Сигнатуры стасиса в районе главного шлюза больше не сканируются, зато датчики фиксируют перераспределение энергии! Еще минута промедления, и заработают батареи исполинского корабля!»

Егор на ходу изменил тактику. Он увидел медленно открывающийся в броне крейсера сегмент обшивки.

«Не упустить шанс!» – билась в голове воспаленная мысль.

Боевая машина устремилась вслед за охваченным пламенем, роняющим капли расплавленной органики истребителем.

– Родька, Юрген, прорывайтесь за мной! Внутрь крейсера, иначе нам крышка!

Он не услышал ответа. В небесах мельтешили отсветы ослепительных вспышек, древние конструкции причальной платформы передавали глухие удары и вибрации.

Охваченный пламенем фаттах, кренясь на один борт, все же вписался в проем шлюза.

Следом! Быстрее!

Органические бронеплиты начали обратное движение, но БПМ уже перевалила через низкий массивный порог, ворвалась в сумеречное пространство, где к чужому истребителю тянулись похожие на лианы бионические устройства. Белесая мгла ударила струями, сбила пламя.

– В десантном приготовиться! – Егор разрядил курсовые орудия, в клочья разнес фаттах, разорвал органическое кружево, пытавшееся объять поврежденную машину.

Грохот орудий. Стробоскопические вспышки, рвущие тьму. Внутренние ворота шлюза покрылись оспинами разрывов, не выдержали, надломились, раскалываясь на куски.

– Кормовая полусфера! Орудиям огонь! – выкрикнул он в коммуникатор.

Дима Щедрин и на этот раз не подвел! Внешние ворота не успели сомкнуться, их разнесло залпом! Теперь доступ внутрь крейсера открыт! Только бы Родька и Юрген сумели добраться сюда!

– Два сегмента грузовой платформы сбиты! – прорвался в сознание чей-то возглас.

Егор коснулся сенсора, отдавая последний приказ кибернетическим системам.

Режим – полный автомат. Распознавание и уничтожение целей.

Он сорвал гермоперчатки, поднял забрало боевого шлема, отстегнул страховочные ремни, встал, машинально выхватил импульсный «Шторм» из расположенного подле кресла оружейного захвата.

Мой выход…

* * *

Теплая, липкая тьма окутала его.

Десантировавшиеся следом люди воспринимались лишь краем сознания. Их массивные фигуры в бронескафандрах казались чудовищными, отвратительными.

Егор, не оглядываясь, пошел вперед. Секунда промедления могла сейчас стоить десятков жизней!

Сзади послышался рокот двигателя БПМ. Кому-то все же удалось прорваться!

Родька или Юрген?!

Коммуникатор молчал. Кибернетические модули импланта ушли в сбой.

Он перешагнул порог шлюза, оказался в просторном, плавно изгибающемся сумеречном коридоре.

– Егор, через пятнадцать метров ближайшая сигнатура стасиса!

– Ищите секцию антигравитационных двигателей! Постоянно передавайте информацию. Мои сканеры сбоят!

– Понял тебя! Мы уже работаем! Распечатывай стасис, нужна дополнительная энергия!

Коридор плавно уводил вверх. Там концентрировалось зеленоватое сияние. Огромный отсек, похожий на сводчатую пещеру, открылся взгляду по левую руку.

Бестужев остановился подле выроста приборной панели. Все выглядело чужим, незнакомым, но на уровне интуиции, подсознания его не покидала уверенность: отсюда можно отключить защитное поле!

Сияние, похожее на зеленое стекло, заточило внутри себя с десяток хонди. Рабочие у терминалов управления не в счет. Главное сейчас – это разумные особи. Они замерли, скованные стасисом, не завершив начатых движений. Глубже и дальше смутно просматривалась группа хондийский бойцов.

Егор прикоснулся ладонями к выросту, думая об отключении защиты.

Ощущения тепла и уюта сменились могильным холодом.

Все равно – отключить!

Раздался треск. Плоть коридора исказилась в конвульсии.

Проклятье! Внутренняя обшивка крейсера – живая! – мысль тут же истончилась, погасла под напором новых событий: зеленоватое сияние вдруг начало меркнуть, ближайший хонди шевельнулся, едва не упал, с трудом устояв на ногах, заметил Егора и тут же ринулся к нему.

Оружие!

Сколько раз он совершал простое, отработанное до полного автоматизма движение, но сейчас не смог: облако запаха оглушило его, руки мгновенно ослабели, а хонди уже был рядом, сбитый с толку, дезориентированный, удивленный.

Лицом к лицу.

Жвала насекомого шевельнулись. Егор машинально поднял руки, развернул их ладонями к хонди, отчаянным усилием попытался синтезировать повелевающий запах, но не вышло – он сам внезапно попал под контроль, ноги медленно подкашивались, тело отказывалось повиноваться.

Бестужев медленно опустился на колени. Тонкие усики выхлестнулись в его сторону, коснулись желез.

Отвратительное, сладкое, упоительное чувство.

Хонди осязал его.

Егор тонул в блаженном, извращенном наслаждении.

Ты наш?

Ты чужой?

Кто ты?

Он не нашел сил сопротивляться. Его окружили хонди. Они тянулись к нему в немом изумлении.

Кто ты?!

Группа бойцов не двигалась. Они не получили приказа и проявляли полное равнодушие к развитию событий.

Сознание уже не раздваивалось.

Я вернулся. Я свой. Снаружи вода и холод. Пустите меня в тепло!

Хонди не расступились, наоборот они подходили все ближе, каждый из них хотел осязать причудливое создание, понять, что оно такое?!

Тот, первый, держал его в плену запаха. Он понимал: происходит нечто необычное. Как и говорил Родион, сознание очнувшихся хонди оперировало гибельными ощущениями боя, отгремевшего столетия назад. Возможно, они думали, что корабль с поврежденными маршевыми двигателями только что совершил аварийную посадку?

– Егор, мы сканируем энергосеть! Не можем найти, где тут распределитель питания?!

Голос Щедрина на миг разорвал жуткое наваждение.

Бестужев поймал проблеск человеческого мышления. Искра, осветившая рассудок, заставила его вздрогнуть, губы шевельнулись, звуки универсального языка разбили напряженную тишину:

– Распределитель питания. Где он?!

– Что ты такое?! – в ответ проскрежетал хонди.

– Неважно! Поля стасиса перегружены. Возможен взрыв!

Хонди прямолинейны. В их семантике нет места лжи. Способы коммуникации разумных насекомых не подразумевают таких понятий, как «обман».

– Ты пришел от имени армахонтов? Они готовы сдаться?

– Если ты перераспределишь энергию.

– Зачем? – теперь хонди недоумевал.

– Взрыв уничтожит все вокруг. Армахонты хотят избежать этого, – Егор отчаянно импровизировал. – Я их посланник!

– Ты что-то другое!

Группа боевых особей пришла в движение.

Усики скользили по ладоням Егора. Он внезапно потерял способность мыслить самостоятельно, независимо. Запахи окончательно помутили рассудок. Наслаждение и боль. Ему предлагали умереть. Тихо и добровольно.

Он не выстоял. Все напрасно. Нас – множество. Ты один.

– Проклятье, Егор, тут везде тупики! Отсеки запечатаны стасисом! Ответь! Ты меня слышишь?

– Кто они?! – вопросительно проскрежетал хонди.

Язык онемел и распух.

Запахи не несут информации. Они никогда не поймут, кто я и зачем я тут! Повелевать… Повелевать! Повелевать!!!

Расширитель сознания уловил и распознал односложную мысль, метаболический корректор воздействовал на имплантированный нерв, и ладони Егора внезапно исторгли летучие химические соединения.

Хонди инстинктивно отшатнулся, словно вдруг увидел нечто немыслимое, невозможное!

Егор действовал на грани потери рассудка, удерживая в памяти лишь миг первого пробуждения после операции и сбивчивые пояснения Метелина, натолкнувшие его на интуитивное решение:

Он маркирует несуществующий здесь образ! Присваивает ему определенные запахи, модификаторы поведения, добиваясь достоверности!

Самка.

Егор выделял летучие химические соединения, маркируя ими самого себя!

Я самка! Я несу жизнь! Ты обязан подчиниться!

Он отчаянно рисковал, не имея ни малейшего понятия об истинной иерархии хонди, но других вариантов не было!

Егор боролся, используя две грани своего сознания одновременно. Фоном служил запах, подчиняющий, безусловный, – хонди попали под его несомненное влияние и уже не осознавали, что информация им передается вербально!

– Где распределитель энергии?! – хриплые, надорванные звуки универсального языка заставили разумных хонди указать на вырост одного из многочисленных пультов управления.

– Энергию на антигравитационный двигатель! Поднять крейсер в воздух! – уже увереннее приказал Бестужев.

Сознание меркло.

Сил не хватало. Метаболический корректор стремительно истощал организм, поставляя имплантированным железам необходимые вещества. Повелевать!

Хонди безропотно подчинились. Они восприняли команду на универсальном языке!

– Егор, поля стасиса отключаются! Вторая БПМ на борту! Господи! – ударили автоматные очереди. – Их здесь сотни!

Корпус крейсера вдруг завибрировал.

В коридоре показались фигуры в бронескафандрах.

– Егор!

– Назад! – прохрипел Бестужев. – Сдерживайте их. Не дайте другим хонди проникнуть в этот отсек!

Крейсер оторвался от посадочной платформы, начал медленно подниматься в воздух.

– Юрген погиб! Третья БПМ уничтожена! Мы потеряли все сегменты…

– Родион, прочь! – заорал Егор, страшась потерять концентрацию воли.

– Отойди, я пристрелю их!

– Не смей! – силы таяли, но корабль уже парил над бушующими водами.

Больше не могу. Все кончено…

Запах, источаемый железами, терял насыщенность.

Голова разламывалась от боли. Если хонди сейчас очнутся от наваждения, прекратят манипуляции с бортовыми системами, мы погибнем!

Автоматные очереди били уже совсем близко. Бой шел в соседних коридорах и отсеках.

– Прекратить отключение полей стасиса!

Разорванное сознание то угасало, то возвращалось.

Он терял ощущение времени.

Темнота. Вспышки выстрелов. Крики.

Повелевать… – летучие химические соединения по-прежнему сочились из ладоней, окутывали Егора.

– Кто-нибудь, кто слышит… Живо ко мне… – выдохнул он в коммуникатор.

Темная фигура метнулась к Бестужеву.

Щедрин…

– Опиши, что происходит… – Егор не мог самостоятельно подключиться к датчикам, оценить обстановку.

– Корабль парит над стыковочной платформой! Мы едва сдерживаем хонди! Половина наших погибла! Сделай что-нибудь!

– Туда! – Егор указал на посты управления, подле которых разумные хонди ожидали его команд. – Карту! Голографическую карту! – потребовал он.

Железы на ладонях продолжали испускать повелевающий запах.

Тот хонди, что едва не убил его, покорно ждал распоряжений, видя в Егоре доминантное существо.

– Смотри! – Егор едва выдавливал слова. – Смотри! – он указал на маркер. – Лететь сюда! Совершить посадку!

Несколько секунд ничего не происходило, затем вдруг плавное ускорение едва не сбило Щедрина и Бестужева с ног.

Хондийский крейсер начал медленно разворачиваться, ложась на указанный курс.

Егор схватился за выступ стены. Он поседел. Глаза сочились безумием.

– Этот отсек… Загерметизировать… В остальные пустить отравляющий газ!

Он помнил, как сладострастно впитывал чужие запахи, изнывал от удовольствия, стоя на коленях.

«Я вас ненавижу…

Всех…»

Его вырвало.

Крейсер, сопротивляясь порывам ураганного ветра, скользил в пелене дождя, двигаясь в сторону гор, туда, где пятьсот человек ожидали их возвращения в полузатопленном колониальном убежище.