Эрагон.Брисингр 20 страница

Джоад и Эрагон засмеялись.

- То, кем он был, - сказал Джоад. – Я все еще не оправился от шока, когда увидел его и тебя, Эрагон, стоящих на нашем пороге. Бром всегда помалкивал, но мы стали близкими друзьями, когда путешествовали вместе, и я не могу понять, почему он позволил мне верить, что он был мертв в течение стольких лет, шестнадцати или семнадцати? Слишком долго. К тому же, с тех пор как Бром, который доставил яйцо Сапфиры варденам после того, как он убивал Морзана в Гиллиде, вардены не могли полностью рассказать мне, что у них было ее яйцо, не показывая, что Бром был все еще жив. Таким образом я провел лучшую часть двух десятилетий, убежденный, что единственное лучшее приключение в моей жизни закончилось неудачей и что, в результате, мы потеряли свою единственную надежду на появление всадника, который помог бы нам свергнуть Гальбаторикса. Это знание было не легким бременем, могу уверить тебя...

Одной рукой Джоад потер свою бровь.

- Когда я открыл нашу входную дверь и понял, на кого я смотрю, я подумал, что призраки моего прошлого пришли преследовать меня. Бром сказал, что он прятался, чтобы обеспечить то, что он все еще был жив, чтобы обучить нового всадника, когда он или она должен будет появиться, но его объяснение полностью никогда не удовлетворяло меня. Почему было необходимо для него порвать почти со всеми, кого он знал или заботился? Чего он боялся? Что он защищал?

Джоад потрогал ручку своей кружки.

- Я не могу доказать это, но мне кажется, что Бром, должно быть, обнаружил что-то в Гиллиде, когда боролся с Морзаном и его драконом, что-то столь важное, что оно сподвигло Брома оставить все, что было его жизнью вплоть до этого. Это фантастическая догадка, признаю, но я не могу объяснить действия Брома кроме принятия без доказательства того, что была информация, которой он никогда не делился со мной, ни с другой живущей душой.

Джоад снова вздохнул и опустил рукой свое вытянутое лицо.

- После стольких многих лет, я надеялся, что Бром и я сможем поехать вместе еще раз, но у судьбы были другие идеи, кажется. И затем потерять его во второй раз, но спустя несколько недель после открытия, что он был все еще жив, было жестокой шуткой для жизни, чтобы играть. – Хелен пронеслась мимо Эрагона и подошла поддержать Джоада, прикоснувшись к его плечу. Он предложил ей бледную улыбку и обнял рукой ее за узкую талию. - Я рад, что ты и Сапфира дали Брому могилу, которой даже гномий король мог бы позавидовать. Он заслужил это и больше за все, что он сделал для Алагейзии. Хотя, как только люди обнаружат его могилу, у меня есть ужасное подозрение, они будут не смущаясь ломать ее на части ради алмаза.

- Если они сделают это, то пожалеют об этом, - пробормотал Эрагон. Он решил вернуться на место при первой возможности и поставить защиту вокруг могилы Брома, чтобы защитить его от серьезных грабителей. - Кроме того, они будут слишком заняты, охотясь на золотые лилии, чтобы беспокоить Брома.

- Что?

- Ничего. Это не важно. – Трое из них потягивали свой чай. Хелен грызла булочку. Тогда Эрагон спросил:

- Ты встречал Морзана, не так ли?

- Они не были самыми дружественными событиями, но да, я встречал его.

- На кого он был похож?

- Как человек? Я действительно не могу сказать, хотя я хорошо познакомился с рассказами о его злодеяниях. Каждый раз, когда Бром и я встречались с ним, он пытался убить нас. Или скорее захватить, пытать, а затем убить нас, ни одно из этого не способствовало установлению близких отношений. – Эрагон был слишком полон решимости, чтобы ответить на юмор Джоада. Джоад передвинулся на кровати. – Как воин, Морзан был ужасающим. Мы провели много времени, убегая от него, кажется, я помню – его и его дракона. Немного вещей столь же пугающие, как дракон в ярости, преследующий тебя.

- Как он выглядел?

- Ты кажется чрезмерно заинтересованным им.

Эрагон моргнул один раз.

- Мне любопытно. Он последним из Проклятых умер, и Бром был тем, кто убил его. И теперь сын Морзана – мой заклятый враг.

- Дай подумать тогда, - сказал Джоад. – Он был высок, у него были широкие плечи, его волосы были черными, как перья ворона, и его глаза были разного цвета. Один был синим, а другой – черным. Его подбородок был гол, и у него отсутствовал кончик одного из пальцев; я забываю который. Красивым он был в жестокой, надменной манере, и когда он говорил, он был самым харизматическим. Его броня всегда была отполирована ярко, или кольчуга, или нагрудник, как будто он не боялся того, чтобы быть увиденным своими врагами, которых, я думаю, он имел. Когда он смеялся, казалось будто он испытывал боль.

- Что насчет его спутницы, женщины Селены? Ты встречал ее тоже?

Джоад засмеялся:

- Если бы я встречал, то не был бы здесь сегодня. Морзан, возможно, был внушающим страх фехтовальщиком, грозным магом и жестоким предателем, но именно эта его женщина вселяла больше ужаса в людей. Морзан только использовал ее для миссий, которые были настолько отвратительными, трудными или секретными, что никто больше не соглашался предпринять их. Она была его Черной рукой, и ее присутствие всегда означало неизбежную смерть, пытку, предательство или какой-нибудь другой ужас. – Эрагон почувствовал боль, от выслушивания того, что его мать так охарактеризована. – Она была крайне жестока, лишена и жалости и сострадания. Говорилось, что когда она попросила, чтобы Морзан взял ее на свою службу, он проверил ее, научив ее слову исцеления на древнем языке – так как она была магом так же, как обычным бойцом – и затем выставил ее против двенадцати своих самых лучших фехтовальщиков.

- Как она победила их?

- Она избавила их от страха, ненависти и всех вещей, которые заставляют человека убивать. И затем пока они стояли, усмехаясь друг другу как слабоумные овцы, она подошла к мужчинам и перерезала им горла... Ты чувствуешь себя хорошо, Эрагон? Ты бледен, как труп.

- Все хорошо. Что еще ты помнишь?

Джоад постучал по стороне своей кружки:

- Совсем мало о Селене. Она была всегда отчасти загадкой. Никто кроме Морзана даже не знал ее настоящего имени до нескольких месяцев до смерти Морзана. Для народа она никогда была ничем кроме как Черной руки; Черная рука, которая есть теперь — собрание шпионов, убийц и магов, которые выполняют низкого skulduggery Гальбаторикса – попытка Гальбаторикса обновить полезность (пригодность) Селены Морзану. Даже среди варденов только горстке людей было известно ее имя, и большинство из них гниют в могилах сейчас. Как я помню, это Бром обнаружил ее истинную личность. Прежде, чем я пришел к варденам с информацией о секретном проходе в замок Илирия – который, эльфы построили несколько тысячелетий назад и который Гальбаторикс увеличил, чтобы сформировать черную цитадель, которая теперь возвышается над Урубаеном – прежде, чем я пошел к ним, Бром провел довольно значительный отрезок времени, шпионя за имением Морзана в надежде раскопать до сих пор неизвестную слабость Морзана... Я считаю, что Бром получил доступ в залу Морзана, замаскировав себя под член обслуживающего персонала. Именно тогда он узнал то, что знал о Селене. Однако, мы никогда не узнали, почему она была так привязана к Морзану. Возможно, она любила его. В любом случае, она была совершенно верна ему, даже на грани смерти. Вскоре после того, как Бром убил Морзана, слухи достигли варденов о том, что она заболела. Словно обученный ястреб, так любящая своего хозяина, что не могла жить без него.

"Она не была полностью верна ему, - подумал Эрагон. – Она бросила вызов Морзану, когда пришла со мной, даже при том, что она потеряла свою жизнь в результате. Если бы только она могла также спасти Муртага." Что касается мнения Джоада о ее преступлениях, Эрагон хотел верить, что Морзан извратил ее слишком хорошую природу. Ради своей собственной психики (здравомыслия) Эрагон не мог не признать, что оба его родителя были злыми.

- Она любила его, - сказал он, уставившись на темный осадок на дне своей кружки. – В начале она любила его; возможно не позже. Муртаг – ее сын.

Джоад поднял бровь.

- Действительно? У тебя это от самого Муртага, я полагаю? - Эрагон кивнул. – Хорошо, это объясняет многие вопросы, которые у меня всегда были. Мать Муртага... Я удивлен, что Бром не раскрывал этот особый секрет.

- Морзан сделал все, что смог, чтобы скрыть существование Муртага, даже от других Проклятых.

- Зная историю властолюбивых, бьющих в спину валетов (плутов?), он, вероятно, спасал Муртагу жизнь. Скорее больше из жалости.

Тогда тишина подкралась к ним, словно пугливое животное, готовое убежать при малейшем движении. Эрагон продолжал вглядываться в свою кружку. Множество вопросов терзало его, но он знал, что Джоад не сможет ответить на них, и маловероятно, что кто-то еще сможет: Почему Бром скрывался в Карвахолле? Внимательно следил за Эрагоном, сыном своего самого ненавистного врага? Это была какая-то жестокая шутка дать Эрагону Заррок, меч его отца? И почему Бром не сказал ему правду о его происхождении? Он сжал кружку в своих тисках и, не намериваясь, разбил глину.

Все трое вздрогнули от неожиданного шума.

- На, разреши мне помочь тебе с этим, - сказала Хелен, торопясь к нему и прикладывая к его тунике тряпку. Смущенный, Эрагон принес извинения несколько раз, на который и Джоад, и Хелен ответили, уверяя его, что это была маленькая неудача и не стоит взволновать по этому поводу.

Пока Хелен поднимала черепки закаленной в огне глины, Джоад начал рыться в стопках книг, свитков и неплотных бумаг, которые покрывали кровать, произнося:

- Ах, я почти забыл об этом. У меня есть кое-что для тебя, Эрагон, что может оказаться полезным. Если только я смогу найти это здесь... – С радостным восклицанием он выпрямился, размахивая книгой, которую вручил Эрагону.

Это была "Домиа абр вирда", "Господство судьбы", полная история Алагейзии, написанная монахом Хеслантом. Эрагон в первый раз увидел ее в библиотеке Джоада в Тирме. Он не ожидал, что когда-нибудь получать шанс исследовать ее снова. Наслаждаясь ощущениями, он провел своими руками по выделанной коже спереди, которая блестела от старости, затем открыл книгу и восхитился аккуратными рядами рун внутри, написанных блестящими красными чернилами. Внушали страх размеры сохраненных знаний, которые он держал, Эрагон сказал:

- Ты хочешь, чтобы она была у меня?

- Да, - заявил Джоад. Он остановился, так как Хелен нашла часть от кружки под кроватью. – Я думаю, ты можешь пользоваться ею. Ты заинтересован в исторических событиях, Эрагон, и источниках (причинах) препятствий, с которыми ты сталкиваешься с ложью в случаях с десятилетней, столетней и несколько тысячелетней давностью. На твоем месте, я учился бы при каждой возможности исторические уроки, преподанные нам, так как они могут помочь тебе с сегодняшними проблемами. В своей собственной жизни, чтение летописей часто придавало мне храбрости и проницательности, чтобы выбрать правильный путь.

Эрагон страстно хотел принять подарок, но все же колебался:

- Бром говорил, что эта "Домиа абр вирда" была самой ценной вещью в твоем доме. И редкой к тому же.... Кроме того, что с твоей работой? Разве тебе не нужна она для твоего исследования?

- "Домиа абр вирда" ценная и редкая, - сказал Джоад, - но только в Империи, где Гальбаторикс сжигает каждую копию, находит и вешает их неудачных владельцев. Здесь в лагере, у меня уже есть шесть копий, врученных мне членами двора короля Оррина, и ее едва ли можно назвать прекрасным средоточием для изучения. Однако, я отдаю ее не с легкостью, и только потому, что ты сможешь ее лучше использовать, чем я. Книги должны идти туда, где они будут больше всего цениться, а не оставаться непрочитанными, собирая пыль на забытой полке, ты не согласен?

- Согласен. – Эрагон закрыл "Домиа абр вирда" и снова прочертил своими пальцами замысловатые рисунки спереди, очарованный кружащимися узорами, которые были вытиснены на коже. - Спасибо. Я буду дорожить ею так долго, как смогу следить. – Джоад наклонил свою голову и прислонился к стене палатки, кажась удовлетворенным. Повернув книгу на бок, Эрагон исследовал надпись на переплете. – Откуда был монах Хеслант?

- Маленькая, тайная секта назвалась Аркаена, которая возникла в месте Куаста. Их орден, который существовал в течение, по крайней мере, пятисот лет, верил, что все знание священны. – Намек на улыбку придал чертам Джоада таинственное выражение. – Они посвятили себя сбору каждого кусочка информации в мире и сохранении ее на время, когда они считали, что точно неопределенная катастрофа уничтожит все цивилизации в Алагейзии.

- Это кажется странной религией, - произнес Эрагон.

- Разве не все религии странные для тех, кто стоит за их пределами? – возразил Джоад.

Эрагон сказал:

- У меня есть подарок для тебя тоже или скорее для тебя, Хелен. – Она наклонила свою голову, шутливо нахмурив брови на лице. – Твоя семья была торговой семьей, да? – Она резко дернула своим подбородком в подтверждении. – Действительно ли ты была очень хорошо знакома с торговлей?

Молния сверкнула в глазах Хелен:

- Если бы я не вышла за него, - она указала плечом, - я приняла бы все семейные дела, когда мой отец умер. Я была единственным ребенком, и мой отец научил меня всему, что знал.

Именно это Эрагон и надеялся услышать. Джоаду он сказал:

- Ты утверждал, что доволен своей долей здесь, у варденов.

- Да. По большей части.

- Я понимаю. Однако, ты рисковал многим, помогая Брому и мне, и ты рисковал даже больше, помогая Рорану и всем остальным из Карвахолла.

- Пираты Паланкара.

Эрагон хихикнул и продолжил:

- Без твоей помощи Империя, конечно же, схватила их. И из-за твоего акта восстания, вы оба потеряли все, что было дорого вам в Тирме.

- Мы потеряли бы это так или иначе. Я обанкротился, и Двойники выдали меня Империи. Было только вопросом времени, когда лорд Ристхарт арестует меня.

- Возможно, но ты все же помог Рорану. Кто может обвинить тебя в том, что ты спасал свою собственную шею в то же самое время? Факт остается: ты оставил свою жизнь в Тирме, чтобы украсть Крыло Дракона вместе с Рораном и сельскими жителями. И твоей жертвы я всегда буду благодарен. Поэтому это – часть моего спасибо...

Засовывая палец под свой пояс, Эрагон достал следующий из трех золотых шаров и преподнес его Хелен. Она баюкала его так мягко, словно это был детеныш малиновки. Пока она пристально смотрела на него с удивлением, Джоад вытянул свою шею, чтобы увидеть через край ее руки, Эрагон сказал:

- Это не богатство, но если ты умна, то сможешь заставить его приумножиться. То, что Насуада сделала с кружевами, научило меня тому, что есть большая возможность у человека преуспевать на войне.

- Ах, да, - вздохнула Хелен. – Война – удовольствие для торговца.

- Однажды Насуада упомянула мне вчера вечером на обеде, которым гномы устроили внизу на лугу, и как ты можешь подозревать, у них есть средства, чтобы купить так много бочек, как они захотят, даже если цена будет в тысячу раз больше того, чем была до войны. Но тогда, это только предложение. Ты можешь найти другие, которые будут более отчаянно торговаться, если ты надеяться на себя.

Эрагон отшатнулся назад, когда Хелен бросилась и обняла его. Ее волосы щекотали ему подбородок. Она отпустила его, внезапно отшатнувшись, затем ее волнение прорвалось наружу снова, и она подняла окрашенный в цвет меда шар к своему носу и сказала:

- Спасибо, Эрагон! О, спасибо! – Она указала на золото. – Его я смогу использовать. Я знаю, что смогу. С этим я построю империю, еще большую чем мой отец. – Солнечный шар исчез в пределах ее сжатого кулака. – Ты считаешь, что мои амбиции превышают мои способности? Будет так, как я сказала. Я не потерплю неудачи!

Эрагон поклонился ей:

- Я надеюсь, что ты преуспеваешь и что твой успех принесет пользу нам всем.

Эрагон заметил, что твердые связки выступили на шее Хелен, когда она сделала реверанс и сказала:

- Ты – самый благородный, Губитель шейдов. И я снова благодарю тебя.

- Да, спасибо, - сказал Джоад, вставая с кровати. – Я не могу представить, чем мы заслуживали это, – Хелен бросила на него разъяренный взгляд, который он проигнорировал, – но оно тем не менее самое приятное.

Импровизируя, Эрагон добавил:

- И для тебя, Джоад, но подарок не от меня, а от Сапфиры. Она согласилась разрешить тебе полетать на ней, когда у вас обоих будет свободный час или два. – Эрагону причиняло боль делить Сапфиру, и он знал, что она расстроится, что он не посоветовался с нею прежде, чем предложил ее услуги, но после преподнесения Хелен золота, он чувствовал бы себя виноватым в том, что не предложил Джоаду что-то равного достоинства.

Пленка слез заволокла глаза Джоада. Он схватил Эрагона за руку, затряс ее и, все еще держа ее, сказал:

- Я не могу вообразить более высокой чести. Спасибо. Ты не знаешь, как много ты сделал для нас.

Освобождаясь из тисков Джоада, Эрагон продвигался медленно к входу из палатку, извиняясь так изящно, как только мог, и прощаясь. Наконец, после еще одного ряда благодарностей в их сторону и самоосуждения:

- Это было ничем, - ему удалось выбежать на открытый воздух.

Эрагон взвесил "Домиа абр вирда" и затем посмотрел на солнце. Не так уж долго, пока Сапфира не вернулась, но у него все еще было время, чтобы уделить внимание еще одной вещи. Во-первых, он тем не менее зайдет в свою палатку; он не хотел рисковать, портя "Домиа абр вирда", неся ее через лагерь.

"У меня есть книга," – подумал он, восхищенный.

Он бросился бежать, прижимая книгу к своей груди, как Блодгарм и другие эльфы, следующие за ним позади.

20. Мне нужен меч

Когда "Домиа абр Вирда" была безопасно спрятана в его палатке, Эрагон пошел к оснащенному Варденами, большому открытому шатру, наполненному полками с копьями, мечами, пиками, фламбергами, и арбалетами. Горы щитов и кожаных кольчуг заполняли деревянные упаковочные ящики. Более дорогие доспехи, кольчуги, бармицы, и наколенники висели на деревянных стендах. Сотни конических шлемов блестели подобно полированному серебру. Кучи стрел заполняли шатер. Некоторые Вардены делали отметки и занимались восстановлением стрел, чье оперение было повреждено в сражении на Пылающих Равнинах. Непрерываемый поток мужчин носился в шатер и из него: некоторое приносили оружие и доспехи, которые были отреставрированы, другие были новыми новобранцами, приходящие за снаряжением, и еще многие другие, переносящие снаряжение из различных частей лагеря. Казалось, каждый кричит на пределе своих легких. И в центре суматохи находился мужчина, которого Эрагон надеялся увидеть: Фредрик, Варденовский мастер оружия.

Блодгарм сопровождал Эрагона, когда он шагнул в шатер в направлений Фредрика. Как только они ступили под крышу палатки, мужчины находящиеся в ней затихли, их глаза уставились на них. Затем они возобновили свои действия, хотя с более быстрой ходьбой более тихими голосами. Поднимая руку в приветствии, Фредрик спешил, чтобы встретить их. Как всегда, он носил свои доспехи из бычьей кожи с нестриженой шерстью, которые пахли приблизительно так же отвратно, как и на настоящем животном, так же массивный двуручный меч висел поперек его спины, показывая эфес выше его правого плеча.

- Губитель Шейдов! – прогрохотал он. - Чем могу я помочь вам в это прекрасное послеобеденное время?

- Мне нужен меч.

Улыбка Фредрика мелькнула в его бороде.

- Ах, я задавался вопросом, посетите ли вы меня с этим. Когда вы атаковали Хелгринд, не имея клинка на руках, я думал, что возможно, вы теперь выше таких вещей. Возможно, вы можете победить в своих сражениях магией.

- Нет, еще не могу.

- Хорошо, я не могу сказать, что мне жаль. Каждому нужен хороший меч, безразлично, как квалифицированы они в колдовстве. В конечном счете, это всегда сталь против стали. Вы увидите, что если эта борьба с Империей будет закончена, то с помощью меча, пронзившего проклятое сердце Гальбаторикса. Я готов биться бы о заклад на годовую заработную плату, что даже Гальбаторикс имеет собственный меч и что он тоже использовал его, несмотря на то, что может выпотрошить тебя подобно рыбе щелчком своего пальца. Ничто не может сравниться с ощущением прекрасной стали в своем кулаке. Пока он говорил, Фредрик приводил их в направлении полки мечей, которая стояла отдельно от остальных.

- Какова вида меча вы ищете? - спросил он. - Этот Заррок, который вы имели, был одноручным мечом, если я правильно помню. С лезвием, широким как два пальца, моих пальца, в любом случае, и формой одинаково удобной как для режущих так и для колющих ударов, да?

Эрагон подтвердил, что это так, и мастер оружия, хмыкнув, начинал снимать с полки мечи и вращать ими в воздухе, только для того, чтобы менять их с показной неудовлетворенностью.

- Клинки эльфов стремятся быть тоньше и легче, чем наши или гномьи, за счет заклинаний, которые они закладывают в сталь. Если мы сделаем наши такими же тонкими как они, мечи не продержаться больше минуты в сражении не погнувшись, сломавшись или режа так плохо, что вы не смогли бы нарезать ими мягкий сыр.

Он бросил взгляд в направлении Блодгарма.

- Не так ли, эльф?

- Это так, как ты говоришь, человек, - ответил Блодгарм совершенно спокойным голосом.

Фредрик, кивнув, исследовал край другого меча, затем фыркнул и положил его на полку.

- Это означает, что какой бы меч вы ни выбрали, он, вероятно, будет тяжелее, чем тот, который вы использовали. Это не должно составить много трудностей вам, Губитель Шейдов, но добавочный вес, возможно, все же замедлит быстроту ваших ударов.

- Я ценю предупреждение, - сказал Эрагон.

- Но вообще, - сказал Фредрик. - Это то, для чего я нахожусь здесь: чтобы удержать многих из Варденов от того, что бы быть убитыми, так, как я могу и, чтобы помогать им уничтожить многих из солдат Гальбаторикса, так как я умею. Это - хорошая работа.

Оставив полку, он погромыхал к другой, скрытой позади груды прямоугольных щитов.

- Поиски правильного меча, это искусство по отношению к себе. Меч должен быть продолжением вашей руки, как будто бы он вырос прямо из вашей плоти. Вам не придется думать о том, как вы хотите, чтобы он двигался; вы должны просто принимать его так инстинктивно, как белая цапля свои клюв или дракон свои когти. Совершенный меч воплощает все: что вы хотите, так он и делает.

- Вы говорите как поэт.

Со скромным выражением, Фредрик слегка пожал плечами.

- Я выбираю оружие для мужчин, которые собираются участвовать в бою в течение двадцати шести лет. Это просачивается в ваши кости через некоторое время, поворачивает ваш ум к мыслям об исходе судьбе и, был бы ли молодой товарищ, которого я отослал с пикой, все еще жив, если бы я дал ему жезл вместо этого.

Фредрик сделал паузу, держа руку над средним мечом на полке и посмотрел на Эрагона.

- Вы предпочитаете сражаться с щитом или без?

- С, - сказал Эрагон. - Но я не могу один носить его все время со мной. И никогда, кажется, он не был удобен, когда я был атакован.

Фредрик выпустил эфес меча и грызнул край своей бороды.

- Хмм. Так вам нужен меч, который вы можете использовать сам по себе, но он не должен быть таким длинным, чтобы использовать его с каждым щитом: от круглого щита к стенному щиту. Это подразумевает меч средней длины, легкий, чтобы владеть им одной рукой. Это должен быть клинок, который вы можете использовать во всех случаях, достаточно изящный для коронаций и достаточно мощный, чтобы отрубить руку Куллу.

Он скривился.

- Не естественно то, что сделала Насуада, объединив нас с этими монстрами. Это не может продлиться вечно. Наша надежда и их никогда не подразумевалась для смешивания... Он встряхнулся.

- Жаль, что вы хотите только единственный меч. Или я ошибаюсь?

- Нет. Сапфира и я путешествуем слишком много, чтобы тащить с собой полдюжины клинков.

- Я предполагаю, что вы правы. Помимо этого, ожидается, что воин, подобный вам, не будет иметь более одного оружия. Проклятие именованного клинка, я это называю.

- Что это?

- Каждый большой воин, - сказал Фредрик, - владеет мечем, обычно мечем, имеющим имя. Или он сам именует его, или, как только он доказывает свое мастерство с некоторым экстраординарным подвигом, имя ему дают барды. С этого времени, он должен использовать этот меч. Это от него ожидается. Если он появляется в сражения без него, дружественные ему воины спросят, где он, и они зададутся вопросом, а если он пристыжен своим успехом и если он оскорбляет их, не принимая бурное приветствие, которое они ему даровали, и даже его враги, возможно, будет упрямо ожидать сражения до тех пор, пока он не выйдет с со своим знаменитым клинком. Как только увидит; как вы сражаетесь с Муртагом или делаете что-либо другое запоминающееся вашим новым мечом, Вардены настоят на даче ему имени. И они будут надеяться видеть его на вашем бедре в последствии.

Он продолжал разговор, подступив к третьей полке:

- Я никогда не думал, что мне повезет на столько, чтобы помочь Всаднику выбрать его оружие. Что за возможность! Такое чувство, как будто бы это кульминация моей работы с Варденами.

Сняв меч с полки, Фредрик вручил его Эрагону. Эрагон наклонил кончик меча вниз, затем покачал своей головой; форма эфеса была неправильна для его руки. Мастер оружия не казался разочарованным. Наоборот, отказ Эрагона, казалось, подбадривает его, как будто бы он наслаждался изложенной проблемой Эрагона. Он подал другой меч на изучение Эрагону, и снова Эрагон покачал своей головой; балансировка была слишком далека от его симпатии.

- Что волнует меня, - сказал Фредрик, возвращаясь к полке, - так это то, что любому мечу, который я дам вам, придется выдержать столкновения, которые уничтожили бы обычный клинок. Вам нужна работа гномов. Их кузнецы являются самыми лучшими кроме эльфов, а иногда они даже превосходят их.

Фредрик посмотрел на Эрагона.

- Теперь держитесь, я буду задавать неправильные вопросы! Как вы научились блокировать и отбивать удары? Как край на край? Кажется, я вспоминаю вас, когда вы делали нечто подобное тому, как дрались на дуэли с Арьей во Фартхен Дуре.

Эрагон нахмурился.

- И что из этого?

- И что из этого? – прогоготал Фредрик. - чтобы не быть непочтительным, Губитель Шейдов, но если вы ударяете краем меча против другого, вы причините ощутимый ущерб обоим. Это, возможно, не было бы проблемой с зачарованным клинком подобно Зарроку, но вы не можете сделать это с теми мечами, которые я имею здесь, если только вы не хотите менять ваш меч после каждого сражения.

Изображение вспыхнуло в разуме Эрагона: покрытый зазубринами меч Муртага, и он почувствовал себя раздраженным, из-за того, что забыл настолько очевидную вещь. Он привык к Зарроку, который никогда не затуплялся, никогда не изнашивался, и, насколько он знал, был непроницаем к большинству заклинаний. Он даже не был уверен, что возможно уничтожить меч Всадника.

- Вам не нужно волноваться об этом; я защищу меч магией. Должен ли я ждать оружие весь день?

- Еще один вопрос, Губитель Шейдов. Будет ли ваша магия там всегда?

Эрагон хмуро глянул на него.

- Так, как вы спрашиваете, нет. Только один эльф знает способы создания меча Всадника, и она не поделилась своими секретами со мной. Что я могу сделать, так это трансформировать определенное количество энергии в меч. Энергия будет удерживать его от повреждающих ударов до тех пор, пока повреждения меча не истощат объем энергии на столько, что меч вернется к своему исходному состоянию и, с решающей разницей разлетевшись в моей власти в следующий раз, когда я буду противостоять моему противнику.

Фредрик дернул себя за бороду.

- Я принимаю ваше слово, Губитель Шейдов. Есть такой факт, что если вы деретесь с солдатами достаточно долго, ваши заклинания будет изнашиваться, и чем больше вы деретесь, тем скорее заклинания исчезнут. А?

- Точно.

- Тогда вы должны избегать ударов края о край, так как это износит ваши заклинания быстрее, чем какое-либо любое другое движение.

- Я не имею времени для этого, - Эрагон цокнул, его переполняло нетерпение. – У меня нет времени для изучения целиком различных способов сражения. Империя, возможно, может напасть в любой момент. Мне придется сосредоточиться на осуществлении того, что я знаю, не пробуя освоить целое множество новых приемов.

Фредрик хлопнул в ладоши.

- Тогда я знаю вещь для вас!

Подойдя к специальному упаковочному ящику, он засунул туда руки и начал копаться там, говоря с самим собой, не отрываясь:

- Сначала мы найдем это, а потом мы посмотрим, где мы стоим.

Со дна упаковочного ящика, он вытащил большой черный жезл с граненной главой. Фредрик слегка ударил суставом пальца по жезлу.

- Вы можете ломать мечи с этим. Вы можете раздробить кольчугу и пробить латы, и вы не причините ему даже самый легкий вред, безразлично, что вы им делаете.

- Это - посох, - запротестовал Эрагон.

- Металлический посох.

- И что из этого?

- С вашей силой, вы можете вращать его так, как будто он был легким, как тростник. Вы будете террористом на поле боя с ним.

Эрагон покачал своей головой.

- Нет. Разрушение вещей - не то, как я предпочитаю сражаться. Кроме того, я никогда не смог бы убить Дурзу, проткнув ему сердце, если бы я имел жезл вместо меча.