Максим Фрай 8 страница

— Очень может быть, что это правда, — криво ухмыльнулся я. — Чем дольше я живу, тем больше убеждаюсь, что истина просто обожает скрываться среди самых нелепых утверждений... И потом. Магистр Нанка сказал мне, что в дни его молодости люди вообще не умели говорить неправду — даже просто так, ради красного словца.

— Ну, ты загнул... — с сомнением в голосе протянул Нумминорих. — Мертвецы занимаются любовью — по-моему, это уж слишком!

— А то, что ты сидишь здесь, это не слишком? — вздохнул я.

— Не знаю, — обезоруживающе улыбнулся он. — До меня как-то не доходит, что все это действительно случилось... Как будто просто сон, а ведь во сне может произойти все, что угодно, правда?

— Все всегда как во сне, — меланхолично заметил я.— Ладно, теперь мне надо понять, как отсюда можно выбраться...

— Прямо сейчас? — разочарованно спросил Нумминорих. — А может быть, немного здесь погуляем, раз уж мы сюда попали?

— Потом, — решительно сказал я.— Уж если ты один раз проскользнул между Мирами, значит, сможешь делать это и в дальнейшем, не сомневайся. А сейчас нам лучше вернуться. Я не очень надежный спутник. Меня может занести куда угодно, или, еще хуже, — я могу забыть, кто я такой и куда мне нужно вернуться. Не хотелось бы, чтобы ты влип, парень. Так что лучше я попробую просто доставить тебя домой — чем раньше, тем лучше.

— Ладно, — тут же согласился он. Немного подумал и оптимистически добавил: — Не переживай, Макс. Если ты вдруг забудешь, кто ты и откуда, я тебе все расскажу.

— Договорились, Только не очень завирайся, когда будешь излагать свою версию моей славной биографии, ладно? — рассмеялся я, пытаясь привести в чувство затекшие от долгого сидения на тротуаре ноги. — А теперь пойдем поищем дверь.

— Какую дверь? — оживился Нумминорих.

— Любую, — туманно объяснил я.— Вообще-то я предпочел бы дверь в темноте, но поскольку здесь, кажется, только-только наступило утро... Ничего, мы просто закроем глаза — это уже не раз действовало, сработает и сейчас!

Мы пошли по узкой и совершенно пустой улочке. Мне оставалось только радоваться, что нас не занесло в какой-нибудь оживленный квартал: вид у нас был тот еще — все-таки у жителей прекрасной столицы Соединенного Королевства довольно экзотические представления о хорошей одежде! Думаю, даже демократичные берлинцы не смогли бы равнодушно созерцать развевающиеся полы наших лоохи и сногсшибательные очертания тюрбанов, а уж мои сапоги с драконьими мордами на носках вполне могли довести до инфаркта какую-нибудь впечатлительную старушку...

В какой-то момент я с удивлением понял, что мне хочется, чтобы наша прогулка была долгой: я успел здорово отвыкнуть от Мира, в котором родился, так что посещение какой-нибудь задрипанной забегаловки — вряд ли в этом заброшенном районе могла найтись иная — показалось бы настоящим приключением не только Нумминориху, но и мне самому! И все же я отогнал эту соблазнительную мыслишку: еще слишком свежи были воспоминания о моем прошлом визите на «историческую родину». Если бы я был один, то, пожалуй, все-таки раздобыл бы какие-нибудь нормальные шмутки и прогулялся по Берлину: я всегда любил этот восхитительный, немного уродливый,

совершенно сумасшедший город! Но со мной был Нумминорих, и я решил, что если он по моей вине навсегда застрянет в чужом — и не таком уж уютном! — Мире, это будет попахивать каким-то совершенно неземным свинством... Я внимательно посмотрел по сторонам. Мне хотелось найти дом, в котором наверняка никого нет. Таких здесь было немало, но двери были не просто заперты или заколочены: изобретательный немецкий ум местных жителей подсказал им, что двери пустого дома следует закрывать металлическими ставнями, а я здорово сомневался, что смогу справиться с этими конструкциями.

— Тебе не нравятся все эти двери? — понимающе спросил Нумминорих.

— Мне не нравится, что до них так трудно добраться.

— А вон там? — Он показал на большой двухэтажный дом немного в стороне от дороги. Я одобрительно кивнул: двери этого дома были заколо­чены Уремя листами обыкновенной фанеры.

— Раньше тут был магазин. Родители иногда посылали меня сюда за хлебом, — тоном экскурсовода сообщил я, небрежно стукнув кончиками пальцев по листу фанеры. Он тут же вспыхнул каким-то диким синеватым огнем. Через несколько секунд от фанеры не осталось и следа, а наши лица были перепачканы серебристым пеплом. — А когда я вел себя хорошо, мама давала мне одну марку, чтобы я купил себе шоколадного зайца, — флегматично закончил я. Честно говоря, я сам не очень-то верил в реальность собственных воспоминаний: как-то уж слишком нелепо получалось! Стоит на пороге заколоченного дома какой-то жуткий, черт знает во что одетый тип из другого Мира, который только что прибыл сюда, размахивая тяжеленным куском металла, извлеченным из собственного тела, во главе нескольких дюжин бессмертных вампиров-вегетарианцев, и доверительно рассказывает еще одному — тоже вполне жуткому! — пришельцу какую-то сентиментальную ерунду насчет шоколадных зайцев, доставшихся, дескать, ему в награду за хорошее поведение, — чушь собачья, да и только! Нумминорих тоже это почувствовал. Во всяком случае, он недоверчиво уставился на меня, потом тихонько рассмеялся — наверное, представил себе, как я с озверевшим лицом отгрызаю ухо у огромного шоколадного чудовища, которое отчаянно пытается сопротивляться.

— Мы чего-то ждем, Макс? — наконец спросил он.

— Можно сказать, что мы ждем моего звездного часа — того чудесного момента, когда я наконец пойму, что делать с этим грешным замком! — сварливо сказал я.— Вообще-то мне ничего не стоит превратить эту дверь в горстку пепла — но что мы в таком случае будем открывать?..

— Что же ты сразу не сказал! — обрадовался он. — Я умею открывать замки — любые! У меня был хороший учитель: в юности моя мама была Мастером, Открывающим Двери, в Ордене Часов Попятного Времени. Она действительно открывала для них все двери, когда это было нужно, — и обыкновенные, и Тайные, даже двери, расположенные на Темных Путях. В то смутное время это было очень полезное искусство... А потом Магистр Маба распустил Орден, и ей пришлось зажить вполне обыкновенной жизнью... Ты ведь знаешь, что их Орден упразднили еще до начала войны за Кодекс?

— Знаю. Я и самого Мабу знаю, — улыбнулся я. — Самое интересное существо в нашем нескучном Мире... не удивлюсь, если в этот момент он за нами подсматривает... и сейчас даст мне по морде, за то что я слишком много болтаю!

«Делать мне нечего — с тобой драться! Хотя твой язык действительно мог бы быть немного короче... И потом, я не подсматриваю, а наблюдаю — это разные вещи». Безмолвная речь сэра Мабы Калоха чуть не сбила меня с ног.

«Маба, вы действительно здесь?» — Я тут же послал ему зов.

«Разумеется, нет, — насмешливо ответил он. — Я в Ехо, чего и тебе желаю... И не отвлекайся на разговоры со мной, ладно? Будем считать, что тебе померещилось». Продолжения не последовало: Маба умолк. Насколько я успел его изучить, можно было не сомневаться, что больше я не дождусь от него ни слова...

— Что-то случилось? — озабоченно спросил Нумминорих.

— Ничего.— Я тряхнул головой, разгоняя в стороны разные чепуховые мысли. — Давай открывай этот грешный замок, если уж такой умелец.

— Легко! — гордо сказал Нумминорих. Положил правую руку на замок, озабоченно нахмурился и накрыл ее левой рукой. Я заметил, что его лицо раскраснелось, а на лбу появились капельки пота. — Готово, — сообщил он через несколько секунд. — Еле справился. Совсем простой замок, но оказывается, в другом Мире очень трудно колдовать...

— Да, наверное, — рассеянно согласился я, берясь за ручку двери. — А теперь дай мне руку и закрой глаза. И не открывай, пока я не скажу, что можно. Попробуем вернуться домой.

Я и сам закрыл глаза, решительно распахнул дверь и перешагнул порог. Земля ушла из-под моих ног, потом исчезли и сами ноги, и вообще все исчезло, даже я сам — остались только влажные от напряжения пальцы Нумминориха, испуганно стиснувшие мою несчастную лапу.

«Это и есть Хумгат, парень. Ничего страшного, просто здесь нет ничего, в том числе и нас, — есть только Двери между Мирами, и одна из них приведет нас домой», — подумал я. Я даже не пытался сказать об этом Нумминориху, поскольку мне еще никогда не удавалось толком воспользоваться речью в этом неописуемом месте. Но он каким-то образом меня услышал: мое чуткое сердце стало биться спокойнее, и я понял, что Нумминорих уже в полном порядке... А потом мои ступни снова ощутили под собой твердую опору. Я открыл глаза и обнаружил, что мы стоим на импровизированной «станции метро», а смешной паровозик и два крошечных вагончика уже услужливо ждут, когда мы соизволим прокатиться. Не долго думая, я запрыгнул в вагончик, волоча за собой Нумминориха. Я немного не рассчитал свои силы, так что дело кончилось тем, что мы оба оказались на полу. Двери вагончика закрылись, и беленые стены подземелья медленно поплыли мимо окон. Я сердито потер ушибленное колено, Нумминорих держался за локоть.

— А теперь можно открыть глаза? — жалобно спросил он.

— Ох, уже давно можно! — виновато вздохнул я. — Я забыл тебе сказать, за что и поплатился...

— Мы оба поплатились, — улыбнулся он, демонстративно поглаживая свой ушибленный локоть. Потом открыл глаза и растерянно заморгал. — Мы что, уже едем в Нунду? Или еще куда-то?

— Надеюсь, в Нунду. — Я пожал плечами. — Там разберемся. Главное, что мы вернулись.

— А могли и не вернуться? — запоздало испугался Нумминорих.

— Разумеется, могли, — зевнул я.— Я же честно сказал тебе, что я—не самый надежный попутчик! Тем не менее мы вернулись, так что и говорить не о чем... Слушай, я посплю чуть-чуть, пока мы едем, ладно? Я устал, как... даже не знаю, как кто, если честно! А в Нунде мне придется как следует порезвиться.

— Порезвиться?

— Ну да. Нам же еще нужно разобраться с господином комендантом, возжаждавшим дармового бессмертия.

— А я о нем уже забыл, — смущенно сказал Нумминорих. — Спи, Макс. Я тебя разбужу, когда мы приедем...

— Боюсь, что на такое чудо твоего могущества не хватит! — ответил я, сворачиваясь калачиком на коротком, но мягком сиденье. — Меня даже сам сэр Джуффин иногда не может разбудить, представляешь?

Тем не менее оказалось, что у Нумминориха имеются таланты и в такой уникальной области человеческой деятельности, как безжалостное тормошение спящих: ему все-таки удалось растолкать меня, так что я проснулся как миленький и неохотно оторвал зад от мягкого сиденья. Ватные ноги кое-как вынесли меня из вагона, крошечный уютный поезд медленно пополз куда-то в темноту.

— Такой могущественный дядя, а просыпаться легко и с удовольствием до сих пор не умею, в отличие от тебя, — мрачно сказал я Нумминориху.— Научил бы, что ли...

— Я бы научил, — растерянно сказал он, — только сам не знаю, как этому можно научить...

— Ладно, тогда обойдемся бальзамом Кахара, — вздохнул я, роясь в карманах Мантии Смерти. Нашел, сделал хороший глоток и удовлетворенно кивнул: жизнь снова стала прекрасной и удивительной, да и спать мне больше не хотелось.

— Всего-то восьмая ступень Черной магии, а какая сильная штука! — меланхолично заметил я. — И что бы я без него делал все эти годы... Ладно уж, пошли-наверх.

По дороге я тупо считал ступеньки. Выяснилось, что их было сто девяносто две — не больше и не меньше. Эта бесценная информация не показалась мне слишком полезной, тем не менее она прочно засела в моей голове...

— А теперь будем дружно кутаться в укумбий-ский плащ. Думаю, утро уже давным-давно наступило, так что здесь, наверное, сшивается куча народу, — вздохнул я, когда мы остановились у двери, ведущей в кухню, через которую уже проходили несколько часов назад.— Пойдем поищем господина коменданта. Учти: вся надежда на твой нос!

— А я все время чувствую его запах, — кивнул Нумминорих. — По-моему, он прошел здесь совсем недавно. Может быть, утро еще и не думало наступать...

— Ну, может быть, — рассеянно согласился я. — Все равно, давай замаскируемся.

Мы «замаскировались», зашли в кухню и огляделись. Здесь пока действительно никого не было. Мы вышли в коридор, такой же пустой, как и прежде. Нумминорих тут же куда-то свернул и уверенно устремился в неизвестном направлении, так что мне оставалось только следить за тем, чтобы шагать с ним в ногу: когда два человека надевают один плащ, жизнь сразу же становится похожа на какой-то дурацкий спортивный аттракцион.

Мы бродили по коридорам минут десять. Дважды нам навстречу попадались небольшие группы молодых людей в коротких форменных лоохи, но они не обращали на нас ровным счетом никакого внимания.

— Вот здесь он и сидит, — шепнул Нумминорих, останавливаясь перед массивной дверью темного дерева. Ее поверхность была украшена искусной резьбой. На нас сердито уставились странные морды каких-то экзотических зверюг. Зеленоватые камни, заменяющие им глаза, казались мне живыми: они смотрели на нас настороженным взглядом внезапно разбуженных хищников.

— Это Стражи дверей, — уважительно сказал Нумминорих.— Редкая штука, сорок первая ступень Черной магии. Наверное, остались с прежних времен — сейчас таких не делают...

— Они не дадут нам войти? — понимающе спросил я.

— Вообще-то для того они и существуют, чтобы никого не пускать, — кивнул он. — Но я знаю, как с ними договориться.

— Правда? — удивление спросил я.

— Ну да. Я же говорил тебе, что моя мама раньше была Мастером, Открывающим Двери... Она многому меня научила. Мы с ней часто играли во взломщиков — это была моя любимая игра. Жили мы в очень старом доме, который достался нам по наследству от ее деда, и на дверях маминого кабинета тоже были такие Стражи. Мне было всего пятнадцать лет, когда я научился сам заходить в эту комнату!

— Здорово! — искрение сказал я. Я быстро подсчитал в уме и понял, что в пятнадцать лет жители этого неторопливого Мира еще совсем малыши — что-то вроде наших четырехлетних карапузов, так что Нумминорих, наверное, был вундеркиндом...

Бывший «вундеркинд» тем временем ласково поглаживал тонкие контуры резьбы. В конце концов он выскользнул из-под полы плаща, присел на корточки и доверительно прижался лбом к одному из Стражей. Он что-то говорил этим надверным тварям, так тихо, что я ничего не мог разобрать.

— Вот и все, — улыбнулся он, оборачиваясь ко мне. — Мы договорились. Они нас пропустят.

— И какую сумму ты теперь должен перевести на их счет в Швейцарском банке? — прыснул я.

— Что? — ошарашенно переспросил он. — Какая банка?

— Ничего, просто моя очередная идиотская шутка, годная исключительно для личного пользования, не обращай внимания, — устало ответил я. — Все-таки ты действительно гений, парень!

Он еще несколько секунд повозился с замком, и дверь бесшумно открылась. Мы вошли в полутемный холл и снова остановились: теперь нужно было выбрать, за какой из четырех одинаковых белых дверей скрывается наш клиент.

— Он там! — Нумминорих уверенно ткнул указательным пальцем в направлении одной из них.

— Хорошо, — кивнул я. — Оставайся здесь. Думаю, я быстро управлюсь. Пусть плащ остается у тебя...

— А может, лучше пойти туда вместе? — робко возразил Нумминорих. — Мало ли что...

— Вот именно! — грустно усмехнулся я. — Я буду метать Смертные Шары и вообще творить Магистры знают что. Не нужны мне всякие там несчастные случаи на производстве...

— Где? — переспросил он.

— Где, где... Потом! — Я набросил на него свою половину плаща и решительно распахнул дверь.

Сэр Капук Андагума сидел в массивном кресле у окна и задумчиво перебирал в руках маленькие самопишущие таблички. Мое появление оказалось для него настоящим сюрпризом: я еще никогда в жизни не видел столь стремительной смены чувств на человеческом лице. Изумление сменилось пониманием, а потом в его глазах появилось такое отчаяние, что моя рука, приготовившаяся метать Смертный Шар, начала безвольно опускаться вдоль тела, — думаю, его чары тут были ни при чем, я угодил в сети обыкновенной жалости, самой древней из ловушек, в которую то и дело попадаются отборные экземпляры хороших, в сущности, охотников... Это была бесконечно долгая секунда: я успел задохнуться от его ужаса и гнева, подумать, что мы с ним очень похожи, — я и сам бы, наверное, на его месте испытывал нечто подобное! — взять себя в руки и напомнить себе, что я пришел сюда не для очередных экспериментов со своими сверхъестественными способностями к сопереживанию, а для того, чтобы наказать человека, которому взбрело в голову, будто он может распоряжаться чужими жизнями как собственным банковским счетом. Так что в конце этой «безразмерной» секунды моя левая рука снова поднялась к лицу, пальцы привычно сложились в щепоть, и крошечная ядовито-зеленая шаровая молния с противным чавкающим звуком впилась в лоб коменданта Нунды.

Уже потом я понял, что чудом успел его опередить: красивые ухоженные руки коменданта как раз начали подниматься вверх, а губы разомкнулись — наверное, для того, чтобы сотворить какое-нибудь смертоносное древнее заклинание... Но мне так и не удалось узнать, какой именно сюрприз он для меня приготовил, — передать не могу, как меня это радует!

— Я с тобой, хозяин. — Его голос звучал так тихо, словно сэр Капук Андагума сопротивлялся и прилагал чудовищные усилия, чтобы вовсе не произносить этих слов.

— Пошли, — лаконично сказал я. Комендант Нунды послушно поднялся из кресла и зашагал к двери. На нем была только тонкая домашняя скаба, но он не стал оглядываться в поисках лоохи. «Все правильно, приказа одеваться от меня не поступало, а собственных соображений у дяди больше нет — ни на одну тему!» — с отвращением подумал я. Честно говоря, мне было глубоко наплевать, что сэр Капук Андагума может подцепить насморк. Но я вовремя понял, что его легкомысленный костюм способен вызвать некоторые подозрения у окружающих — мало ли кто встретится нам по дороге! — и решил перестраховаться.

— Сначала оденьтесь. — Я остановился у двери и машинально потерся затылком о прохладное дерево. Это оказалось чертовски приятно — можно было подумать, что я всю жизнь мечтал именно о таком удовольствии, и вот сбылось наконец-то!

Комендант тем временем поспешно закутался в темно-красное лоохи, которое извлек из почти невидимого, встроенного в стену платяного шкафа.

— Я готов, хозяин, — вяло сообщил он.

— Вот и славно. Теперь пошли. — И я, не оборачиваясь, вышел в холл. Нумминорих с облегчением перевел дыхание, увидев меня, целого и невредимого, и понуро шагающего за мной коменданта. Он поспешно снял укумбийский плащ — наверное, для того, чтобы мы не наступили на его невидимую ногу.

— Ну что, теперь мы отвезем его в Ехо? — счастливым голосом спросил он. Я покачал головой, потом подумал: а не лучше ли сделать так, как предлагает Нумминорих? Отвезти эту сволочь, Андагуму, в Ехо, отдать ребятам Багуды Малдахана, пусть запирают его в одной из комфортабельных камер Холоми на пару столетий, в соответствии с гуманными законами Соединенного Королевства... Да, так было бы проще, и потом, я бы дорого дал, чтобы прямо сейчас отправиться домой. Но я совершенно точно знал, что меня не устраивает такой конец этой паршивой истории. Орден Долгого Пути во главе с самим Магистром Нанкой уже в бессрочной ссылке, навсегда исчез из этого Мира — в этом у меня не было сомнений, что бы там я ни наговорил Нанке на прощание! А ведь в глубине души я был совершенно уверен, что ответственность за все случившееся лежала отнюдь не на них. Оставалось надеяться, что им придется по душе сладкий запах цветущих лип на восточной окраине Берлина и пивной привкус крови их новых соседей заодно... А для господина коменданта у меня уже был готов совсем другой сценарий. «За чужие жизни можно заплатить только своей собственной», — упрямо думал я. Не знаю уж, с чего мне взбрело в голову, что я и есть тот самый единственный и неповторимый парень, который уполномочен решать вопросы такого рода...

— Мы не повезем его в Ехо, — сухо сказал я Нумминориху. — Вместо этого мы с сэром Андагумой совершим небольшую загородную прогулку. Он покажет мне окрестности, мы будем нюхать какие-нибудь орхидеи, пугать болотных птиц и все такое... А ты забирай Друппи, садись в амббилер и дуй отсюда со скоростью ветра. Мы с сэром Андагумой проводим вас до ворот, чтобы обошлось без лишних расспросов. Жди меня в Авалати — в том самом трактирчике на центральной улице, мимо которого мы проезжали. Думаю, я быстро вас догоню.

— На чем это ты собрался нас догонять? — хмуро спросил Нумминорих.— Если я уеду на нашем амобилере... Правда, у меня в пригоршне есть еще один, но не думаю, что он сможет проехать хотя бы дюжину миль по этим грешным болотам.

— Да, проблема, — согласился я.— Но сейчас мы с ней разберемся.— И повернулся к коменданту: — Скажите мне, на чем вы ездите по окрестностям?

— Для таких поездок у нас есть амобилеры со специальными колесами, хозяин, — вяло откликнулся он. — Они вполне могут проехать по любой дороге, даже в это время года.

— Ну вот видишь, — улыбнулся я Нумминориху, — не только мы с тобой такие умные!

— Макс, мне не нравится, что ты собираешься где-то бродить с этим человеком, — упрямо сказал он. — Ты ведь хочешь его убить, да?

— Я не хочу, — мягко поправил я.— Просто так надо.

— Тогда пойдем вместе. Мне будет спокойнее... Мало ли что может случиться!

— Может, — кивнул я.— Но пока оно будет думать, случаться ему или нет, ты будешь просто ждать меня в Авалати, парень. И не нужно тратить время на дискуссию, ладно? Все равно я уже все решил.

— Хорошо, не будем терять время, — согласился Нумминорих. — Просто скажи почему? Если уж я смог пройти в другой Мир по твоим следам... Почему мне нельзя прогуляться с тобой по гуг-ландским болотам?

— Потому что я не хочу перекладывать на тебя часть ответственности за то, что собираюсь сделать, — вздохнул я. — Я принял решение, думаю, это не слишком хорошее решение, но я твердо намерен его выполнить. И ответственность за его последствия должна лежать только на мне. А если ты будешь присутствовать, ты станешь соучастником. Теперь понятно?

— Понятно, — хмуро кивнул он, затем повернулся и вышел в коридор. Мы молча дошли до двери, ведущей в нашу комнату. Нумминорих зашел туда и через несколько минут вернулся в сопровождении совершенно счастливого Друппи с нашими дорожными сумками наперевес — к счастью, мы так и не успели их распаковать.

— Не обижайся на меня, ладно? — как можно мягче сказал я. Нумминорих удивленно помотал головой:

— Я и не думал обижаться. Макс. Просто грустно все это... И потом, мне очень не хочется оставлять тебя одного.

— Мне и самому не хочется оставаться одному, — печально улыбнулся я. — Но я уже остался один, раз и навсегда.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился он.

— Сам не знаю, — вздохнул я. — Не обращай внимания, ладно? У меня был тяжелый день, и моя несчастная крыша уже не просто съехала, а улетела и скрылась за горизонтом... Только не спрашивай меня, что за «крыша» и куда она «съехала», а то наш разговор затянется до Последнего Дня Года... Лучше просто поезжай в Авалати и дождись меня, ладно? Надеюсь, я вернусь и по дороге домой мы сможем обсудить все эти милые лексические недоразумения...

Потом я велел коменданту объяснить своим подчиненным, что внезапный отъезд Нумминори-ха — это совершенно нормальное явление. Он, разумеется, выполнил мой приказ, и через несколько минут наш амобилер выехал за ворота. Друппи порывался выскочить из машины, чтобы составить мне компанию — наверное, он тоже не хотел оставлять меня одного, — но Нумминорих что-то ему шепнул, и пес спокойно улегся на заднем, сиденье. Когда они уехали, мн® стало так тоскливо, что я чуть было не завыл, задрав голову к прозрачно-белому утреннему небу. Еще немного, и я бы послал зов Нумминориху — мол, передумал, возвращайся, забери меня отсюда, и вместе поедем домой... Но оказалось, что парадом уже давно командую не я, а какой-то упрямый незнакомец, внезапно обнаружившийся в темной глубине моего существа. Он был тем, кто принимает решения и действует не раздумывая, а моему хорошему приятелю Максу оставалось только молча ждать, когда ему позволят вернуться — если еще позволят!..

Так что я, разумеется, не завыл и не стал звать Нумминориха. Вместо этого я тихо шепнул коменданту, что мне нужен амобилер, пригодный для поездок по здешним местам. Через несколько минут я получил счастливую возможность осмотреть толстые, массивные колеса предоставленного нам амобилера: они показались мне удачным компромиссом между нормальными колесами и безумными танковыми гусеницами, которые я в свое время нахально присобачил к собственному транспортному средству. Потом я уселся за рычаги, сэр Андагума покорно устроился рядом, и мы выехали за ворота.

— Здесь поблизости есть место, где вы хотели бы умереть? — вежливо спросил я своего пленника.

— Я нигде не хочу умирать, хозяин, — флегматично заметил он.

— Да, разумеется... Глупый вопрос получился! — невесело усмехнулся я. — Ладно, тогда просто скажите мне, какая из дорог ведет к болотам?

— Здесь все дороги ведут к болотам, хозяин. Кроме той, по которой уехал твой спутник, — это дорога в Авалати, а там почти нет болот.

— Ладно, тогда едем на юг, — решил я. — Мне приглянулся пейзаж за окном кабинета Магистра Нанки. Будем надеяться, что вся территория его бывших владений выглядит так же очаровательно... Вам нравятся эти места, сэр Андагума?

— Мне вообще не нравится Гугланд, — вяло сообщил он.— Каждое утро я смотрел в окно и понимал, что ненавижу эту землю...вещь, — мягко сказал я.

— Нельзя ненавидеть землю, на которой живешь, — мягко сказал я. — Мне бы хотелось, чтобы вы ее полюбили — хотя бы сейчас. — Я хотел добавить еще что-то, потом посмотрел на равнодушное лицо своей жертвы и заткнулся: какие уж тут разговоры!

— Теперь мне здесь нравится, хозяин, — покорно сказал сэр Андагума. Мне ужасно захотелось дать себе по морде, но это было так же бесполезно, как и мои идиотские попытки поговорить с ним по душам напоследок...

Через несколько часов я понял, что амобилер дальше не проедет. Думаю, даже настоящий вездеход здесь был бы бесполезен: почва стала такой топкой, что мои сапоги увязали в ней чуть ли не по щиколотку. Все же я довольно долго брел куда глаза глядят, путаясь в высокой белесой траве. Комендант безропотно шагал следом за мной. В конце концов я остановился и огляделся. Нас обступало безбрежное море травы такой же светлой, как блеклой пасмурное небо над нашими головами. Кое-где темнели пятна воды. Меньше всего это место походило на знакомый мне Мир — казалось, меня случайно занесло в совершенно необитаемое пространство, существующее только в воображении какого-то безнадежного сумасшедшего. Я рассеянно подумал, что именно так должны выглядеть пейзажи Дантова лимба, вот только здесь не было даже печальных призраков каких-нибудь местных Вергилиев... Идти дальше мне не хотелось, возвращаться к амобилеру — тоже. Так что я просто остановился и некоторое время молча смотрел в какую-то несуществующую точку. Сэр Андагума равнодушно сопел за моей спиной. Я пожал плечами и повернулся к нему:

— Последний приказ, господин комендант. Сейчас вам придется отправиться на прогулку по этим местам — без меня. Вы должны найти какую-нибудь хорошую трясину. Пусть она вас поглотит. После этого вы будете свободны от необходимости выполнять мои дурацкие приказы... и от необходимости жить дальше заодно.

— Хорошо, хозяин. Я найду трясину и дам ей себя поглотить, — покорно сказал он и пошел куда-то вперед. Я мог не сомневаться — этот бедняга честно выполнит мой приказ: а что ему еще оставалось делать?! Некоторое время я тупо смотрел, как мелькает среди высокой болотной травы его красное лоохи, потом повернулся и пошел назад.

Через полчаса я понял, что заблудился. Нашего амобилера нигде не было. Вернее, он где-то был, разумеется, но я никак не мог его обнаружить.

— И на кой тебе вообще понадобилась эта пешая экскурсия, дорогуша? — насмешливо сказал я себе. — Ты вполне мог отдать ему тот же самый приказ и остаться в своем амобилере... И вообще ты мог отдать ему этот грешный приказ прямо в его спальне и спокойно ехать домой... Впрочем, у тебя всегда были проблемы с головкой!

Я еще не закончил говорить, когда почувствовал, что моя правая нога подозрительно глубоко погрузилась в топкую почву. Меня прошиб холодный пот. Я поспешно вытащил ногу и уставился

на сапог. Я понял, что увяз почти по колено. Меня охватила самая настоящая паника: до сих пор мне не приходило в голову, что я вполне могу разделить страшную судьбу своей жертвы. Я совсем не знал этих мест, никогда не бродил по тайным тропинкам между трясинами и вообще еще. никогда в жизни не гулял по болотам, у меня не было даже какой-нибудь элементарной палки, чтобы нащупывать путь, так что у гугландских болот имелись хорошие шансы получить мое тело в вечное владение.

Потом я повел себя так глупо, что самому не верится: я позволил себе рехнуться от страха и опрометью понесся куда-то вперед, приминая хрупкие стебли травы. Я бежал так быстро, что почти не касался ногами земли, — возможно, именно поэтому мне довольно долго удавалось не увязнуть. Кажется, я что-то кричал, по моим щекам текли слезы, а мое тело то и дело сводила судорога: оно уже предчувствовало, как будет корчиться в холодной глотке болота... Внезапно я споткнулся, упал вниз лицом и ощутил, как под моим животом медленно открывается голодный зев трясины: мне показалось, что я стремительно погружаюсь в топкое липкое месиво грязи, а потом мне стало абсолютно все равно, потому что я наконец-то потерял сознание, — все-таки иногда небеса бывают милосердны!