Мотивация и психологическая защита 2 страница

Интроекция - присвоение общественных ценностей и стандартов, чтобы они перестали действовать как внешняя угроза. Проявляется в том, что у индивида происходит повышение собственного социального статуса за счет "срастания" с различными институтами власти. По Ш. Ференци, интроекция это - включение, через "идентификацию", в структуру Я элементов внешнего мира для перенесения на них эмоционального заряда.

Избегание - попытка избежать встречи с объектами, которые вызывают неприемлемые желания.

Старик, наблюдая за рыбаком, увидел, как тот поймал трех рыб, из которых двух, что были побольше, выбросил назад в реку, а одну маленькую положил в садок. - Странно, - обратился он к рыбаку, - почему ты больших рыб выбросил, а маленькую оставил? - Да у меня дома нет большой сковороды.

Уход в болезнь - человек отказывается от ответственности и самостоятельного решения проблемы, оправдывает болезнью свою несостоятельность, ищет опеки и признания, играя роль больного.

Компенсация - восполнение своих психических или физических недостатков или слабостей подчеркиванием желательных черт характера или достижений в другой области. По А. Адлеру, при компенсации комплекс неполноценности устраняется из сознания за счет целенаправленного развития психических или физических функций, приводящего к переживанию чувства адекватности.

Гиперкомпенсация - восполнение собственной слабости через усиленное развитие соответствующей области, возможно, в ущерб другим областям (заикающийся Демосфен). По А. Адлеру, при гиперкомпенсации не просто происходит избавление от чувства неполноценности, но-за счет достижения какого-либо общественно значимого результата - приобретается позиция доминирования в отношении других.

Вначале психологическая защита рассматривалась только как форма разрешения конфликта между бессознательными влечениями и социальными требованиями и запретами и как механизм разрешения внешних конфликтов, адаптации. В современной психологии термин <психологическая защита> трактуется значительно шире. Это целая система привычных реакций человека, которая помогает устранить, или, если это невозможно, свести к минимуму негативные, травмирующие личность переживания. Переживания эти, как уже говорилось, связаны как с внешними, так и с внутренними (<не в ладах сама с собой>) конфликтами, и, как следствие, с чувством тревоги, дискомфорта.

Действием защитных механизмов нередко объясняется рассогласование мыслей, слов и действий. Социологам приходится сталкиваться с ними в своих исследованиях. Начальник спрашивает работника, почему он не выполнил порученное неделю назад задание. А тот искренне удивляется: он бессознательно забыл то, что ему неприятно (репрессия). В середине 1980-х годов одесские социологи под руководством проф. И.М.Поповой провели исследование: они попросили рабочих назвать из числа имеющихся у них на предприятии профессий ту, которая им нравится больше других, а затем мотивировать выбор. Отмечая профессию вальцовщика, респонденты указывали, как на фактор ее привлекательности, не то, что там платят больше (ориентация на материальные вознаграждение считалась в те годы "низменным" побуждением), а то, что эта работа "общественно значимая, интересная, разнообразная" (хотя ничего такого в действительности не было). Таково типичное действие механизма рационализации.

Особое значение психологическая защита приобретает в юношеском возрасте, поскольку этот возраст связан с увеличением напряжения из-за необходимости выбора жизненного пути и профессионального самоопределения. Результаты исследования Т.В. Тулупьевой[34] показали, что в юношеском возрасте присутствуют все виды психологической защиты, однако степень выраженности их неодинакова. Наиболее ярко выражена проекция. Причина связана с применяемым родителями механизмом воздействия на ребенка - воспитание через подражание образцам. Следующим по интенсивности механизмом выступает рационализация. Она считается одним из зрелых видов защиты и по мере усложнения личности ее значение растет. Регрессия, замещение, вытеснение занимают последние места. Регрессию и вытеснение считают примитивными видами защиты, и невысокие оценки по этим видам защиты могут свидетельствовать о достаточном развитии личности. У девушек больше выражен защитный механизм по типу реактивное образование, а у юношей - вытеснение. Поскольку реактивное образование подразумевает подмену негативного импульса или чувства на социально одобряемый, то можно предположить, что девушки чаще скрывают от самих себя мотив собственного поведения. Возможно, причина лежит в том, что девушек больше осуждают за проявление каких-либо негативных чувств в отношении к другим людям и они чувствительнее к внешнему осуждению. Со временем девушки научаются скрывать осуждаемые импульсы и чувства, заменяя их на противоположные. У юношей он на последнем месте.

Корреляционную связь с возрастом имеют такие виды психологической защиты, как вытеснение, замещение, реактивное образование, проекция и рационализация. С увеличением возраста уменьшается вытеснение и проекция, которые считаются примитивными видами защиты. Это свидетельствует о развитии и совершенствовании личности. С возрастом больше всего увеличивается реактивное образование. Можно предположить, что чем старше юноша или девушка, тем более значимым становится для них мнение окружающих. К этому возрасту они уже достаточно хорошо распознают то, какие чувства и импульсы являются положительными, а какие - отрицательными. Поскольку проявление неодобряемых чувств может изменить оценку окружающих и самооценку, отрицательные чувства заменяются на противоположные, для получения одобрения и сохранения самооценки. Чем старше юноша или девушка, тем больше проявляется рационализация и замещение. Полученные Т.В. Тулупьевой[35] данные свидетельствуют, что 16 лет - возраст максимального проявления регрессии и компенсации.

В настоящее время психологическая защита рассматривается как частная форма копинг-поведения, т.е. поведения, направленного на приспособление к тем или иным обстоятельствам жизни и, в частности, на преодоление эмоционального стресса. Кроме того, она интерпретируется еще и как способ снижения тревоги, чаще всего генерализованной, возникающей в ответ на напряженную эмоциональную ситуацию, систематически и закономерно возникающей в жизнедеятельности человека (например, в семье).

Но у нее есть и минусы: войдя в привычку, регрессия, рационализация или вытеснение приобретают невротическую форму и используются в таких ситуациях, где они не нужны, где человеку лучше проявить активность, побороться с трудностями, попытаться изменить причины, которые спровоцировали стресс. Иными словами, привычка уходить от реальности и жизнь в иллюзорном мире может окончиться полным крахом человека как самостоятельной личности[36]. Психиатры доказали, что с определенным типом психических заболеваний связаны вполне конкретные механизмы психологической защиты, а именно с истерией - вытеснение, с неврозом навязчивости-механизмы образования реакций, эмоциональной изоляции и <делания не имевшим места>, с паранойей-проекция[37].

За счет реализации психологических механизмов, как правило, достигается лишь относительное личностное благополучие. Но нерешенные проблемы приобретают хронический характер, так как человек лишает себя возможности активно воздействовать на ситуацию, чтобы устранить источник отрицательных переживаний. Наиболее позитивную роль психологическая защита имеет тогда, когда возникающие проблемы малозначимы и не стоят того, чтобы ими вообще заниматься.

Оно проявляется повсюду: успех человек приписывает своим достоинствам, а неудачу - обстоятельствам; позитивные качества приписывают своей группе, нации, стране, а негативные - чужой и т.д. Не только рационализация, но и другие защитные механизмы отвечают за поведение людей, превращая его в непредсказуемый предмет социологического исследования.

Механизмы психологической защиты могут сослужить пользу в качества способа преодолеть тревогу лишь в том случае, если человек прибегает к ним достаточно редко - пока не найдет более рациональный способ разрешения конфликта. А что произойдет, когда человек слишком часто? У него развивается состояние, которое Фрейд назвал неврозом. Если прибегать к психологической защите всякий раз, когда ситуация тревожит вас, формируется неадекватное поведение: кто-то моет руки десять раз на дню, другой испытывает необъяснимую боязнь темных мест, третий остерегается встречаться с девушками и т.д.

Итак, психологическая защита - это система, направленная на ограждение сознания от неприятных, травмирующих переживаний, сопряженных с внутренними и внешними конфликтами, состояниями тревоги и дискомфорта. Карл Роджерс говорил, что защитные механизмы нужны человеку, когда его непосредственный опыт рассогласуется с его представлениями о себе. Эти механизмы проявляются в тенденции сохранять привычное мнение о себе, отторгать или искажать информацию, расцениваемую как неблагоприятную и разрушающую привычные представления о себе и других.

Психологическая защита, как показали опыты Э.А.Костандова, проявляется уже на уровне психофизиологических механизмов восприятия. В эксперименте определялись пороги опознания слов у правонарушителей. Слова демонстрировались на экране короткое, но постепенно увеличивающееся время. Та минимальная продолжительность времени, при которой субъект успевал прочесть и повторить предъявляемое слово, и называется порогом опознания. Слова были как эмоционально нейтральные (стол, небо, дерево), так и эмоционально окрашенные, связанные с правонарушениями (суд, нападение, месть). Все испытуемые разделились на две группы. Одни опознавали эмоционально окрашенные слова позже нейтральных, т.е. порог опознания эмоциональных слов у них был повышен. Другие же опознавали эти слова раньше нейтральных, т.е. порог опознания у них был понижен.

Оказалось, что правонарушители из первой группы испытывают страх перед наказанием, стремятся преуменьшить вред от своего поступка. Повышение у них порога опознания свидетельствует о проявлении феномена психологической защиты, посредством которой психика ограждается от восприятия нежелательных внешних сигналов. Нарушители из второй группы испытывали чувство раскаяния и угрызения совести. Они не прибегали к психологической защите, и слова, напоминающие о преступлении, воспринимались ими раньше нейтральных. Это ещё раз говорит о том, что чувство вины принципиально отлично от страха перед наказанием.

Но почему преступники, испытывая страх и осознавая противозаконность своего поступка, тем не менее нарушают правовой запрет? Один из возможных ответов на этот вопрос содержится в теории нейтрализации американских криминологов Грешэма Сайкса и Дэвида Матзы.

Данная теория исходит из того, что социальные нормы, призывающие к должному поведению, в большинстве своём не выражаются в категорической форме. Нормативная система - отнюдь не жёсткий свод правил, выполнение которых обязательно для любого в любых обстоятельствах, она обладает свойством гибкости. Есть заповедь < не лги>. Но ведь морально оправдана и <ложь во спасение>. Даже заповедь <не убий> не является абсолютной: она не распространяется на действия солдата на войне.

Подобного рода гибкость присуща и уголовному закону. В нём содержатся нормы, устраняющие ответственность по такого рода основаниям как невменяемость, необходимая оборона, крайняя необходимость, неодолимая сила и т.д. Преступное поведение в значительной степени определяется сознательным или бессознательным расширением сферы действия подобных смягчающих обстоятельств. Правонарушители не вырабатывают свою систему норм, а используют особенности существующей нормативной системы для оправдания своего поведения. Они, распространяя смягчающие обстоятельства на свой конкретный случай, <нейтрализуют> действие правовых норм в отношении себя. Оправдание своего поступка снимает для правонарушителя вопрос о собственной вине. Такое оправдание Г.Сайкс и Д.Матза называют нейтрализацией и считают, что она осуществляется пятью способами или приёмами.

1.Отрицание ответственности. Правонарушитель рассматривает себя как объект чьего-либо воздействия, как жертву обстоятельств (плохая семья, плохие друзья, материальные затруднения и т.д.), и этим подготавливает почву для отклонения от нормы, которую он в принципе не отвергает. Отрицание ответственности как бы разрывает связь между субъектом и его действиями, снимает вопрос о вине и последствиях деяния.

Уголовное право отвергает принцип <объективного вменения>, ответственность без вины: какими чудовищными не были бы последствия деяния, субъект не подлежит уголовной ответственности, если не установлена его вина (в виде умысла или неосторожности). Поэтому нарушитель, не отрицая факта содеянного и наступивших последствий, пытается доказать отсутствие своего злого умысла или переложить ответственность на других.

При опросе 74,0% осуждённых ответили, что нельзя человека осуждать за плохой поступок, если в его основе лежали хорошие намерения. Вероятнее всего осуждённые эту возможность <примеривают на себя>, на свой реальный случай. И ответы типа <осуждать можно, но сажать не надо> этот вывод подтверждают.

Но когда вина слишком очевидна, если ответственность за содеянное отрицать невозможно, нарушители применяют другой приём - отрицание вреда.

2.Отрицание вреда. Для нарушителя вопрос о преступности поведения тесно связан с наличием вреда или ущерба, причинённого его действиями. Причём этот вред может им толковаться самым различным способом: хулиганство как озорство, драка как выяснение отношений между своими, угон автомобиля соседа как неудачная шутка и т.д. Главное, что какого-либо ощутимого вреда его действия никому из посторонних не причинили. Действительный вред, с точки зрения преступника, был причинён ему самому (попал в колонию) или его семье. Как ответил на такой вопрос один осуждённый: <Своим преступлением я причинил вред только самому себе - у меня рухнули все планы на дальнейшую жизнь>. Этот человек был осуждён на 10 лет за зверское изнасилование.

Интересно отметить, что в данном случае нарушители склонны рассматривать в качестве преступных только деяния, говоря юридическим языком, с материальным составом, т.е. причиняющие конкретный реальный ущерб. Наличие же в законе формальных составов преступлений, предусматривающих ответственность за действия независимо от наступивших последствий, ими игнорируется. Если невозможно подвергнуть сомнению факт нанесения реального ущерба, нарушители прибегают к следующему приёму - отрицание наличия жертвы.

3.Отрицание наличия жертвы. Даже если нарушитель признаёт свою ответственность за неправильные действия и готов допустить, что они причинили кому-нибудь вред, он пытается акцентировать внимание на личности жертвы, представляя своё деяние как вид справедливого возмездия или наказания: жертва превращается в злодея, а преступник в благородного мстителя (вспомним Юрия Деточкина из фильма <Берегись автомобиля>). Данный приём можно назвать комплексом Робин Гуда: если вор у вора дубину украл, то это уже и не воровство, а восстановление социальной справедливости. Среди опрошенных осуждённых 45,4% считают, что не нужно быть справедливым с несправедливым человеком; 57,3% полагают, что нечестных людей нужно обманывать.

Широкому использованию такого способа самооправдания способствует его глубокая укоренённость в обыденной морали и народной культуре. Мораль любого народа порицает обман, но народный же фольклор утверждает, что обман обманщика не грех, а доблесть. Об этом же говорят и шедевры мировой литературы - от <Декамерона> до <Золотого телёнка>. Существует даже самостоятельный литературный жанр - <плутовской роман>.

Хотя снисходительное отношение к жуликам и мошенникам свойственно, видимо, любой национальной культуре (вспомним героев Д.Лондона или О.Генри), но у нашего народа это проявляется, пожалуй, наиболее ярко. Если некогда предметом нашей гордости были ракеты и балет, то теперь это место заняли отечественные мошенники. Ксерокс научил весь мир копировать, зато мы научили весь мир разбавлять бензин водой. С каким упоением мы обсуждали историю о том, как <наш> хакер А.Левин нагрел <их> Ситибэнк на сотни тысяч долларов. А разве не укрепляют национальную гордость великороссов слова представителя ФБР Дж.Муди, что российских преступников отличают ум, дерзость, хорошее образование, изобретательность и безжалостность? Так что хотя бы по жуликам, но мы опять <впереди планеты всей>.

Своеобразную социальную солидарность с преступниками в этом отношении проявляют как простые граждане, так и сотрудники правоохранительных органов. В обыденной морали оценка тяжести преступления во многом зависит от личности потерпевшего. Когда преступники сводят счёты друг с другом в многочисленных <разборках>, когда подрывают в машине очередного <вора в законе>, мы с удовлетворением говорим: туда им и дорога, воздух станет чище. Но это опасная позиция. И дело даже не в том, что она является по сути антихристианской, а, следовательно, аморальной. Во-первых, она отрицает универсальность права и неделимость понятия прав человека. Во-вторых, надежды на очищение воздуха иллюзорны. В процессе такой социальной селекции, если ему не препятствовать, взращивается порода ещё более опасных и жестоких преступников.

Если правонарушителю всё же не удаётся опорочить жертву, то применяется следующий приём - осуждение осуждающих.

4.Осуждение осуждающих. Нарушитель может переместить внимание со своих действий на действия (или личность) осуждающих его людей: те, кто меня осуждает, сами плохие и несправедливые люди (судья взяточник, милиционеры-садисты). Когда нарушитель видит явную (или мнимую) аморальность других людей, ему легче преуменьшить неблаговидность собственного поведения.

Недаром в исправительных колониях наибольшей популярностью пользуются газетные статьи и телепередачи о преступлениях и аморальных поступках сотрудников правоохранительных органов и представителей власти. Если чиновники берут многомиллионные взятки, строят роскошные дачи и при этом остаются безнаказанными, то почему в тюрьме оказался я? Ведь моя вина по сравнению с их виной ничтожна. Значит, общество поступило со мной явно несправедливо, и тем самым освободило меня от всех моральных обязательств перед ним. Правильно замечено, что осуждённым вина общества перед ними нужна не меньше, чем обществу раскаяние преступников.

Когда все вышеперечисленные способы не срабатывают, нарушители прибегают к следующему приёму - обращение к более важным обязательствам.

5.Обращение к более важным обязательствам. Внешний и внутренний контроль может быть нейтрализован также в результате того, что требования общества в целом приносятся в жертву интересам группы, к которой принадлежит нарушитель. Он вовсе не обязательно отвергает официальную нормативную систему, а скорее рассматривает себя как человека, столкнувшегося с нравственной дилеммой, которая, к сожалению, может быть разрешена только нарушением <неразумного> закона (я не мог бросить друга, я не мог показаться трусом и т.д.). В этом проявляется прагматическое отношение к морали и праву: нормы следует соблюдать, но до тех пор, пока это выгодно, пока позволяют обстоятельства.

Правовой прагматизм подтверждают исследования правосознания преступников. При изучении правосознания обычно используют методику коллизий, или казусов. В этих коллизиях имеет место конфликт норм: общественных и групповых, групповых и личных и т.д. Конечно, выбор возможного поведения при решении казуса не предопределяет действительное поведение. Но выбор говорит о степени значимости той или иной ценности и, следовательно, показывает вероятность реального поведения в соответствии с этой ценностью.

Осуждённым была предложена следующая коллизия: <Десятиклассник был свидетелем разбойного нападения своих приятелей, но никому ничего об этом не сказал>. Осуждённые должны были оценить поведение действующего лица коллизии и выбрать вариант своего поведения в аналогичной ситуации.

В решении казуса наблюдается закономерность: осуждённые дают больше правильных оценок поведения других лиц и меньше правильных вариантов своего возможного поведения. Прагматическое отношение к морали в том и проявляется, что при положительном отношении к норме (выбор правильного варианта поведения для других), одновременно наблюдается готовность нарушить её при неблагоприятных (с точки зрения нарушителя) обстоятельствах.

Утверждения типа <я не хотел этого>, <я никому не причинил вреда>, <они сами это заслужили>, <я это сделал не для себя>, часто применяемые правонарушителями в своё оправдание, сама потребность в нём говорит о том, что в противоправном поведении нарушители руководствуются не какими-то особыми ценностями и нормами. Они усваивают не нормы субкультуры, а используют свойства существующей нормативной системы для обоснования и оправдания своего поведения.

Конечно, защитные механизмы, как бы ни были они сильны, недостаточны для того, чтобы полностью нейтрализовать воздействие усвоенных субъектом ценностей и неодобрительную реакцию на его поступки со стороны других лиц. Но широкое использование личностью защитных механизмов показывает её неспособность к трезвой самооценке, объективному анализу своего характера и поведения. Самооценка, важнейший компонент самосознания личности, не только является показателем её критичности, но и существенно влияет на регуляцию поведения. Исследования показывают, что самооценка преступников отличается меньшей критичностью по сравнению с законопослушными гражданами, характеризуется неадекватностью, причём преобладает завышенная самооценка.

На первый взгляд может показаться, что теория субкультур и теория нейтрализации противоречат друг другу. Первая говорит о том, что преступники создают свою нормативную систему, в которой совершение преступления является морально оправданным (или не требует такого оправдания вообще). Вторая - что преступники используют свойства официальной нормативной системы для оправдания своего поведения.

Но дело в том, что ни та, ни другая теория не являются универсальной теорией преступного поведения, они описывают отдельные стороны и закономерности такого поведения. Каждая из них истинна, но в пределах своей области. Поэтому они являются не несовместимыми, а дополнительными по отношению друг к другу.

В настоящее время в России на делинквентное поведение молодёжи значительное воздействие оказывают социально-экономические факторы, иногда называемые социальными издержками проводимых экономических реформ. Наиболее уязвимым оказался такой важнейший институт социализации как семья. Стремительное обнищание значительной части населения, безработица, рост пьянства и алкоголизма ведут к распаду семьи. Распад семей имеет следствием значительный рост среди несовершеннолетних безнадзорности, бродяжничества, попрошайничества, вовлечения их в аморальную и преступную деятельность. Резко обострилась проблема социального сиротства, т.е. фактического отсутствия семьи при живых родителях, уклоняющихся от воспитания детей, лишённых родительских прав или находящихся в местах лишения свободы. Увеличилось число правонарушителей из таких социально неустроенных групп как мигранты и вынужденные переселенцы.

Поскольку, как мы уже отмечали, процесс социализации и процесс формирования делинквентного поведения у несовершеннолетних совпадает во времени, основным направлением в предупреждении делинквентного поведения несовершеннолетних является общесоциальная профилактика, имеющая целью создание условий, способствующих нормальному формированию личности подростка. Ею должны быть охвачены все основные сферы социализации: семья, школа, трудовой коллектив, сфера общения и досуга. Продуманная социальная политика государства, включающая помощь семье в воспитании детей, улучшение воспитания в школе, совершенствование трудового воспитания, создание условий для проведения содержательного досуга - все это содержит значительный антикриминогенный потенциал. Центр тяжести в профилактической работе с несовершеннолетними должен быть перенесён с субъектов из правоохранительной системы на государственные и общественные организации.

Социальная значимость проблемы подростковой делинквентности обусловливается особым местом подрастающего поколения в обществе. Задача охраны жизни, физического и нравственного здоровья будущего нации, всемерная социальная и правовая защита законных прав и интересов несовершеннолетних и молодёжи является приоритетной во внутренней политике любого цивилизованного государства. Всякое нормальное общество особо болезненно реагирует на поражённость преступностью именно социальной группы несовершеннолетних.

Теоретические модели и делинквентная субкультура

Теоретических концепций девиантного поведения за рубежом создано очень много. Зародились они в XIX веке. Сначала такие теории формировались в русле дарвинизма и евгеники (учения об унаследованных чертах). На них влияла френология (учение о характере и умственных способностях, основанных на форме черепа). Ч.Ламброзо (1835 - 1909) - девианты застряли на ранних стадиях эволюции. В.Шелдон (1949) объяснял склонность к девиации строением тела.

Психологические теории объясняют девиацию умственными и психологическими нарушениями, применяют тесты. Современные теории объясняют ее недостатком социализации в детстве.

Социологические теории сосредоточивают внимание на том, почему девиация существует во всех известных обществах; как люди становятся девиантами; какие механизмы социального контроля используются для обуздания девиантов. Есть два типа социологических теорий: теории структуры и теории процесса. Структуралисты изучают разницу в типе и объеме девиантного поведения в социальных группах с различным статусом - это макроуровень. Теории процесса - это микроуровень. Они концентрируют внимание на том, как индивид социализируется в девиантное поведение.

Социология девиантного поведения, социальная криминология и социология преступности, получившие особенно широкое развитие в последнее время, создали множество теоретических моделей, в рамках которых ученые дают объяснение причин, механизмов и последствий изучаемого нами явления.

К примеру, Юдит Блэйк и Кингслей Дэвис разработали четырехчленную модель девиации, понимая девиантность в широком смысле. Они утверждают, что возможны минимум четыре отношения между мотивами и поступками людей. Мотивы и поступки могут согласовываться или отклоняться от ожидаемых стандартов. В табл.1 представлен адаптированный нами вариант схемы Ю.Блэйк и К.Дэвис.

Возможные отношения между мотивами и поступками.

		Поступки	Поступки
		Согласие	Отклонение
Мотивы	Согласие	+/+	(1)	+/-	(2)
Мотивы	Отклонение	-/+	(3)	-/-	(4)

Источник: Blake J., Davis K. Norms, Values, and Sanctions // Handbook of Modern Sociology /Ed. by R.E.L.Faris - Chicago: Rand McNally, 1964, p.468.

Какое бы общество мы ни взяли, многие люди попадают в категории (1) и (4). Они хотят (это их мотивы) подчиняться существующим нормам и ведут себя (это их поступок) соответствующим образом. Либо они не хотят подчиняться нормам и нарушают их. Между позициями (1) и (4) возможны и промежуточные ситуации. Например, некоторые люди нарушают нормы не осознавая того, т.е. делают это ненамеренно (2). Причиной может служить элементарная ошибка в суждениях, незнание правил или невозможность в данный момент соблюсти конкретное правило (вынужденное нарушение). В последнюю категорию (3) попадают те, кто сознательно желает нарушить правила, но не делает этого. Что их отпугивает? Страх перед наказанием? Здравое рассуждение о том, что соблюдение общественных норм сулит им больше выгоды, нежели их нарушение? <Как бы то ни было, попадающие в категорию (3) не отклоняются в своих поступках потому, что у них нет культурных и социальных возможностей нарушить правила>[38]. Например, далеко не все бедняки способны ограбить прохожего или магазин, хотя к этому их склоняет бедственное положение. Кого-то сдерживает страх наказания, кого-то нравственные нормы (внутренний контроль), кто-то боится, что не успеет убежать и т.п.

Существует еще одно измерение девиации: некоторые девианты ложно обвинены, а другие являются скрытыми девиантами. Чрезвычайно важно не только то, кто ты на самом деле, но и то, каким тебя считают окружающие. Ложное обвинение построено как раз на том, что человек на самом деле не нарушал правила, но окружающие считают его виновным. В связи с этим Говард Беккер выделил четыре возможные категории восприятия, или оценки нарушений другими людьми

Возможные отношения между оценкой и реальным поведением при девиации

	Согласующееся поведение	Отклоняющееся поведение
Оцененные как девианты	Ложно обвиненные не-девианты	Действительные девианты
Не оцениваемые как девианты	Действительные конформисты	Скрытые девианты

Источник: Becker H.S. Outsiders: Studies in the Sociology of Deviance. N.Y: The Free Press, 1963, p.20.

Поставив целью изучить многообразие форм проявления девиантного поведения, Р.Кевен построила теоретическую модель, описывающую взаимодействие индивида и общества. Она предложила континуум типов поведения от крайней девиации при недоконформизме, или низшем уровне конформизма (underconformity), через промежуточные формы правильного поведения до крайней девиации при сверхконформизме, или максимальном конформизме (overconformity). Схема Р.Кевен представляет собой кривую Гаусса на горизонтальной прямой, разбитой на 7 равных сегментов[39].