Представители сторон, третьи лица

Дифференциация сторон судебного процесса в Новго­роде находилась в стадии становления. Хотя стороны по-прежнему назывались истцами², хотя считалось, что оба истца отстаивают свое заподозренное право³, Нов­городской судной грамоте известно понятие «отве­чать», «отвечивать». Правда, оно еще не созрело до строгого проведения принципиальной грани между истцом и ответчиком и не нашло отражения ни в со­здании особого правового положения для сторон, ни в порядке представления доказательств и объяснений. Однако доверие к истцу и подозрение к ответчику, ха­рактерные для более позднего московского процесса, возникают и в Новгороде и наделяют истца (в совре­менном смысле слова) некоторыми, слабо еще разви-

¹ Статьи 20, 28, 29 Новгородской судной грамоты.

² «Ответчиком» Новгородская судная грамота называет не сто­рону, а представителя стороны.

³ Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. С. 635.

тыми, преимуществами. Так, сопоставляя статьи 14, 15 и 38 Новгородской судной грамоты, приходим к выво­ду, что непринесение присяги на грамоте в начале про­цесса влекло для ответчика обвинение, а для истца не безусловный проигрыш дела, а лишь необходимость доставить ответчика на суд собственными средствами. Широкое распространение получил институт судеб­ного представительства, не знавший в Новгороде огра­ничений, зафиксированных Псковской судной грамо­той. Представителя, называвшегося ответчиком, мог иметь каждый. Представителями по закону были муж и сын за жену и мать, они полностью заменяли в про­цессе истиц, будучи облечены всеми их правами (ст.ст. 16—19 Новгородской судной грамоты).

Правоспособность представителей по договору не вполне соответствовала правоспособности их довери­телей. Приносить присягу в начале процесса мог толь­ко сам истец, и его доверенное лицо, если оно не яв­лялось представителем по закону, допускалось к про­цессу лишь после этой церемонии.

Помимо ответчиков стороны выставляли на суд еще одну категорию представителей, неизменных участни­ков суда, не призванных, однако, как ответчики, под­менять их в процессе. Эти представители назывались рассказчиками. Роль их сводилась, по-видимому, к да­че некоторых разъяснений от имени сторон, к надзору за правильностью производства¹. Со слов рассказчиков дьяками писались протоколы, к которым рассказчики прикладывали свои печати, подтверждая идентичность их содержания тому, что происходило на суде.

О высоком юридическом уровне новгородского про­цесса говорит участие в нем третьих лиц, также назы­ваемых истцами, и законодательная регламентация их привлечения к делу. Вступление в процесс третьих лиц без самостоятельных исковых требований предусматри­валось в договорах о купле-продаже земли по форму­ле «а кто почнет на купленные земли наступати, ино продавцу очищивати». Третьи лица' привлекались в случаях, когда решение суда могло привести к возник^: новению у одной из сторон права регрессного иска*. Правилом привлечения третьего лица была тождест-

¹ Л. В. Черепнин полагает, что рассказчики и докладчики — одни и те же лица, а разные наименования вызваны тем, что статьи грамоты, в которых о них идет речь, писались не в одно время.

вснность иска первоначального ответчика к третьему лицу иску основного истца к первоначальному ответ­чику. Это правило установила ст. 13 Новгородской судной грамоты: «А в котором деле позовет истец ист­ца, а поищет своего дела, а будет тому истцу до свое­го истца дело, ино ему позвати своего истца, а поискать ему одного же дела, а иных позвов на него не класти в ином деле»¹. Статья 13 показывает также, что основ­ной и регрессный иск. рассматривались в одном произ­водстве.

6)