Глава 13. Допрос — это следственное и судебное дей­ствие, заключающееся в получении органом рас­следования или судом в соответствии с правилами

ТАКТИКА ДОПРОСА И ОЧНОЙ СТАВКИ

Общие положения

Допрос — это следственное и судебное дей­ствие, заключающееся в получении органом рас­следования или судом в соответствии с правилами, установленными процессуальным законом, пока­заний допрашиваемого об известных ему фактах, входящих в предмет доказывания по делу.

В зависимости от процессуального положения допрашиваемого различают следующие виды доп­роса: потерпевшего, свидетеля, подозреваемого, обвиняемого, подсудимого и эксперта (рис. 13.1). Каждый из них имеет свои процессуальные осо­бенности и присущие ему тактические приемы.

Допрос проводится при строжайшем соблюде­нии законности. При его производстве недопусти­мо получение показаний путем вымогательства, угроз, обмана и действий, унижающих честь и дос­тоинство граждан. Допрашивая то или иное лицо, следователь ставит перед собой цель получить правдивые показания, объективно отражающие фактические обстоятельства дела, т. е. получить такие показания, которые изобличили бы винов­ных и способствовали проверке показаний ранее допрошенных потерпевших и свидетелей, были бы средством получения данных об обстоятельствах, способствовавших преступлению, служили бы це­лям перевоспитания правонарушителей.

Для достижения этих целей допрос должен от­вечать определенным требованиям: быть объек­тивным, всесторонним, полным и планомерным. Успех допроса во многом зависит от того, проведе­ны ли следователем подготовительные действия, предшествующие допросу, к числу которых следу­ет отнести следующие.

Тщательное изучение материалов уголовного делай материалов, которыми рас­полагают органы милиции в отношении допраши­ваемого лица, для определения обстоятельств, подлежащих выяснению при его допросе. Изуче­ние уголовного дела предполагает внимательное чтение всех имеющихся в нем материалов, анализ и оценку доказательств. В процессе изучения мате­риалов уголовного дела уясняется, какие обстоя­тельства данного события подлежат доказыванию в процессе расследования, кого и для выяснения каких вопросов следует допросить, какими сведе­ниями может располагать данное лицо.

Изучение личности допрашиваемого с целью установления надлежащего контакта с ним, выяснения его взаимоотношений с другими участвующими в деле лицами для правильного вы­бора тактики допроса. Изучение личности начина­ется с момента принятия следователем решения о допросе и продолжается на протяжении всего это­го следственного действия. Указанный процесс ус­ловно может быть разделен на два этапа. На пер­вом из них изучается личность до проведения доп­роса, а на втором — в процессе допроса.

Виды допроса

По возрастным особенностям допрашиваемого

По последовательности

От позиции, занятой допрашиваемым

Допрос взрослого

Первичный

Допрос лица, дающего правдивые показания

Допрос несовершеннолетнего

Повторный

Допрос лица, дающего заведомо ложные показания

Допрос малолетнего

В полном объеме

Дополнительный

По процессуальному положению допрашиваемого

Допрос потерпевшего

Допрос обвиняемого

Допрос свидетеля

Допрос подсудимого

Допрос подозреваемого

Допрос эксперта

РИС. 13.1 Классификация допроса

Основными способами изучения личности на первом этапе являются: детальный анализ доку­ментов, находящихся в деле; сбор сведений о данной личности в процессе проведения других след­ственных действий, например, допроса лиц, хоро­шо знающих данного человека, с целью установ­ления его образа жизни; сбор сведений по месту жительства, работы или учебы, получение характе­ристик, а также беседы с оперативными работни­ками милиции, которые проводили задержание, или со следователем, который допрашивал данное лицо ранее; изучение материалов архивных уго­ловных дел, если допрашиваемый был судим или проходил по делу в качестве свидетеля; изучение данных картотек уголовной регистрации.

Изучение личности в процессе допроса пред­полагает наблюдение за его манерой держаться, одеждой, мимикой и т. д. Следует обращать внима­ние не только на то, о чем говорит допрашивае­мый, но и на то, как он это делает.

Всестороннее изучение личности допрашивае­мого способствует быстрому установлению психо­логического контакта с ним. Следователю в этом принадлежит активная роль. Он стремится вызы­вать у допрашиваемого желание рассказать все из­вестное ему по делу. Установление контакта с доп­рашиваемым является не самоцелью, а средством достижения истины по делу.

Допрашиваемое лицо вызывается на допрос повесткой либо телефонограммой, может быть приглашено и непосредственно следователем. В повестке заполняются данные о том, кто вызыва­ется, в качестве кого, куда и к кому, день и час яв­ки, а также последствия неявки. Повестка имеет уведомление о ее вручении, которое возвращается следователю. Иногда бывает целесообразно повес­тку направить нарочным и пригласить сразу же на допрос либо послать повестку по почте, запечатав ее в конверт. Это предпринимается для того, чтобы не разглашать факта вызова на допрос. В случае неявки без уважительной причины лицо, вызывае­мое на допрос, может быть по постановлению сле­дователя подвергнуто приводу.

Вызывать к следователю людей преклонного возраста или больных не рекомендуется. В этом случае следователю нужно самому выехать к месту нахождения этих лиц и допросить их. Если же это сделать невозможно, необходимо направить от­дельное поручение соответствующему следовате­лю или органу дознания о производстве допроса. этого лица по месту жительства.

Вызов несовершеннолетних производится через родителей или иных законных представителей. В случаях, когда вызов через этих лиц может поме­шать раскрытию истины, допускается иной поря­док вызова несовершеннолетнего: через админис­трацию по месту работы, учебы, через посыльного, телефонограммой или телеграммой.

Если в процессе допроса потребуются опреде­ленные познания в науке, технике, ремесле, искус­стве, то необходимо прибегнуть к изучению специ­альных вопросов. При подготовке к допросу сле­дователь выясняет, какие вопросы могут быть затронуты и по каким из них требуются специаль­ные знания, знакомится с соответствующей лите­ратурой, документами, специальной терминологи­ей и т. д. С этой же целью он может использовать консультационную помощь специалистов. При расследовании краж, готовясь к допросу, полезно посетить место работы допрашиваемого, ознако­миться с технологией производства на данном предприятии.

Подготовка места допроса и доказательств, ко­торые потребуются для проверки показаний доп­рашиваемого и его изобличения, — весьма важный фактор. Выбор места допроса определяет следова­тель исходя из конкретных обстоятельств рассле­дования. Как правило, допрос свидетелей произ­водится в кабинете следователя, а обвиняемого, если он содержится под стражей, — в следствен­ном изоляторе. Обстановка в кабинете должна быть строгой: ничего лишнего, что могло бы от­влекать допрашиваемого, не должно находиться на столе. Посадить допрашиваемого надо так, чтобы он был хорошо виден. Психологическим фактором, отрицательно влияющим на допрос, является наличие посторонних раздражителей. К их числу следует отнести нахождение в кабинете посторон­него человека или предметов, постоянно приковы­вающих взгляд допрашиваемого, шум за дверью или в соседней комнате, близость окна, через ко­торое допрашиваемый может наблюдать, что дела­ется во дворе, телефонные звонки. Все эти обстоя­тельства должны учитываться при подготовке к допросу.

Допрос больного следует проводить с разреше­ния врача в том месте, где он находится. Иногда приходится допрашивать людей и по месту их жи­тельства. Следователь подготавливает необходи­мые ему при допросе материалы, делает закладки на нужных страницах дела, выписывает фамилии и адреса лиц, которых придется допрашивать, под­готавливает схему местности или фотографии, ве­щественные доказательства, которые, возможно, придется предъявить, бланки процессуальных до­кументов. Все это не должно находиться открытым перед допрашиваемым, а лежать в столе следовате­ля, чтобы в любой момент он мог найти требуемый документ без суетливости и спешки.

Подготовка к допросу завершается, если это необходимо, составлением письменного плана. Детальный план допроса может быть следующей формы:

По какому эпизоду допрашивается	Обстоятельства, подлежащие выяснению	Формулировка вопросов, их последовательность	Имеющиеся в деле данные, листы дела	Примечания

В графе «Примечания» следователь делает по­метки о тактических приемах, которые целесооб­разно применить для выяснения намеченных об­стоятельств, когда и в какой последовательности предъявлять доказательства, записывает результа­ты допросов других лиц. Такой план может оказать помощь при последующих допросах данного обви­няемого и его соучастников и составлении обви­нительного заключения.

План допроса не является стабильным. В том случае, если допрашивать приходится в неотлож­ном порядке, что характерно для допросов потер­певших и подозреваемых, ограничиваются состав­лением рабочего плана, в котором намечаются об­стоятельства, подлежащие выяснению, и последо­вательность действий. Бесплановое же проведение допроса неизбежно влечет за собой бессистем­ность, неполноту, необоснованные повторные допросы.

13.2. Психологические основы допроса

По своей психологической природе допрос представляет собой взаимодействие допрашивае­мого и допрашивающего в целях получения пока­заний, т. е. информации (сведений, сообщений) о фактах, имеющих значение для дела. Психология показаний рассматривает пути прохождения этой информации от источников ее получения потер­певшим, свидетелем, подозреваемым, обвиняе­мым до передачи ее для нужд расследования и зак­репления в установленной законом форме.

С учетом этого процесс формирования показа­ний складывается из получения и накопления ин­формации; ее запечатления и сохранения; воспро­изведения и передачи лицу, производящему доп­рос; приема, переработки и процессуального закрепления информации допрашивающим; пов­торного свидетельствования.

Первым и простейшим средством получения информации о явлениях реального мира служат ощущения, т. е. показания органов чувств, отража­ющих отдельные свойства и стороны этих явле­ний. Конечно, чувственные возможности людей ограничены порогами, которые детально исследо­ваны в психологии. Ограничена и разрешающая способность, т. е. количество объектов, различае­мых при помощи того или иного органа чувств, и минимальное время, необходимое для раздельного восприятия тех или иных объектов.

Ограниченность органов чувств индивидуальна и может носить патологический характер. Вместе с тем известны примеры повышенной способности ощущать. Острота отдельных органов чувств зна­чительно возрастает под влиянием тренировки и требований профессии. Величина порога ощуще­ния зависит от привыкания к определенным усло­виям (адаптации).

Восприимчивость к отдельным раздражителям у одних и тех же людей бывает переменной в зави­симости от их физического и психического состо­яния. Изменение чувствительности может быть обусловлено чередованием и взаимодействием ощущений. Интенсивный раздражитель снижает чувствительность к слабым сигналам, действую­щим на другие органы чувств; отдельные же ощу­щения, напротив, повышают восприимчивость. Поскольку разные стороны и свойства предмета, воздействуя на органы чувств, вызывают систему различных ощущений, то в человеческом созна­нии отражается более или менее целостный образ предмета. Такое отражение, называемое восприя­тием, служит наиболее богатым источником ин­формации.

Известно, что на полноту и точность восприя­тий влияют опыт, знания, потребности, интересы и, что особенно важно, цели и задачи, которые ста­вит перед собой воспринимающий. С этим связана избирательность восприятия — преимуществен­ное выделение определенных объектов и призна­ков. Она вызывается причинами двоякого рода — объективными, к которым относятся особен­ности воспринимаемых объектов и условия вос­приятия, и субъективными, т. е. индивидуаль­ными особенностями свидетеля и его отношением к воспринимаемым объектам. По-разному, напри­мер, будут воспринимать обстановку квартиры случайный посетитель, человек, пришедший в гос­ти, и врач, вызванный к больному.

Полнота и точность информации зависят от объема и характера внимания, эмоциональной ок­раски восприятий, содержания деятельности вос­принимающего, его установок и т. д.

Нет ни одной психологической закономернос­ти, которая не оказывала бы какого-то влияния на материал будущих показаний. Наличие таких вли­яний должно непременно учитываться следовате­лем.

Большое место в материале показаний принад­лежит информации, извлекаемой в результате об­щения людей при помощи речи. Восприятие ее не сводится к слуховым и зрительным аспектам. В ре­чи воспринимаются мысли, которые увязываются в сознании свидетеля с другими данными и вклю­чаются в общий объем информации. Возможность правильного восприятия речи зависит от степени владения языком, на котором происходит обще­ние, интеллектуальной способности человека пра­вильно понимать сказанное или написанное. В ус­тной речи по сравнению с письменной содержится и дополнительная информация, заключенная в то­не, интонационных изменениях и акцентах, а так­же мимике и пантомимике, помогающих наиболее точно понять сказанное.

К ошибкам, возможным на этой стадии фор­мирования показаний, помимо оптических, слу­ховых и других искажений чувственной инфор­мации, относятся искажения, сопровождающие «перестройку», которой подвергается материал показаний в момент восприятия: ошибочные оценки размеров, расстояний, количества, непра­вильные суждения о соотношении, последова­тельности и других связях между предметами и явлениями.

Неправильное понимание может быть обуслов­лено отношением человека к происходящему. Так, очевидец драки нередко воспринимает какой-либо жест или движение как действие, связанное с на­падением или защитой, в зависимости от принад­лежности свидетеля к одной из сторон. Общеиз­вестно влияние эффектов на возникновение оши­бочных представлений у потерпевшего. Вслед­ствие эмоционального отношения, симпатий и предубеждения иногда происходит глушение части восприятий.

На этой же стадии возникают ошибки, пред­ставляющие собой неверное восполнение пробе­лов в воспринятом материале, происходит «подме­на действительного обычным». Из тенденции к об­разованию логически цельной картины свидетель, если часть признаков не была им воспринята, за­полняет имеющийся пробел такими элементами, которые он черпает из своего опыта, расценивая их как естественные, обязательные и для данного случая.

Ошибочная интерпретация обусловливается тем. что в процессе осознания воспринятого сви­детель, располагая данными, которые допускают различное толкование, приходит к одному из возможных вариантов, дорисовывая недостающие де­тали в своем воображении и проникаясь уверен­ностью в том, что эти воображаемые детали им также наблюдались.

Из всего сказанного вытекает важное прави­ло: при получении и проверке показаний надо исследовать не только соответствие действитель­ности конечных суждений свидетеля, но и дей­ствительность их чувственной основы, проверяя в необходимых случаях, воспринимал ли допраши­ваемый те признаки, на которых эти суждения основаны.

Среди явлений, характерных для следующего этапа формирования показаний, главная роль принадлежит свойствам памяти допрашиваемого, его способности удерживать в сознании восприня­тый материал.

Уже в ходе первичного запечатления, т, е. запо­минания, связанного с переходом воспринятого образа в представление, образ подвергается опре­деленной переработке, выражающейся в отборе и отсеве материала, в выделении и обобщении глав­ного, появлении новых элементов, привнесенных из прошлого опыта, в утрате части признаков, что обусловлено интересом свидетеля к тем или иным сторонам происходящего, а также степенью пони­мания ситуации, объемом и направленностью внимания.

Преднамеренное запоминание при наличии специальной установки на сохранение в памяти определенного события встречается в следствен­ной и судебной практике, когда свидетель, пони­мая значение происходящего, предвидит возмож­ность будущего допроса. Показания таких свидете­лей зачастую выигрывают в точности и полноте. Но подобное поведение должно быть мотивиро­ванным, в противном случае оно вызовет естес­твенное сомнение. Большей же частью в показани­ях свидетелей имеют дело с непроизвольно запо­минающимися фактами. Многочисленные иссле­дования показали, что такое запоминание дает обильный и достоверный материал для свиде­тельских показаний.

Наилучшими условиями непроизвольного за­поминания являются непосредственное участие в исследуемом событии, выполнение определенных действий с теми или иными лицами, предметами или документами. Сознательность, осмыслен­ность этой деятельности повышает уровень запо­минания, а стереотипность, автоматизм, импуль­сивность снижают его. Трудно, например, ожи­дать, чтобы в памяти курильщика сохранились ничем не примечательные подробности того, где и когда им была брошена папироса, хотя это может иметь серьезное значение для дела. Напротив, пре­одоление каких-либо препятствий, отклонение от обычного хода событий всегда лучше удерживают­ся в памяти. Прочность запечатления значительно возрастает при словесном оформлении восприня­того.

Своеобразно действует на запоминание повто­рение восприятий. Не механическая повторяемость явлений, а значимость их для воспринимаю­щего служит основой для наиболее точного запо­минания. Обыденность происходящего глушит интерес, мешает запоминанию даже того, что было в данном случае необычным.

Нужно иметь в виду влияние эмоций на про­цессы памяти, особенно на непроизвольное запо­минание. То, что затрагивает не только ум, но.и чувства, заставляет мысль постоянно возвращать­ся к пережитому, способствует закреплению вос­поминаний. Но эффективный характер пережива­ний действует отрицательно. Здесь проявляются две противоположные тенденции. Первая состоит в том, что потрясающие, бурно переживаемые со­бытия оказывают отрицательное влияние на пос­ледующие восприятия и препятствуют сохране­нию их в памяти. Так, иногда потерпевший в сос­тоянии сильного испуга утрачивает способность запомнить, что произошло с ним в дальнейшем. В других же случаях торможение является обратно действующим и распространяется на факты, кото­рые предшествовали эмоционально окрашенным событиям.

Когда вновь воспринятый фактический мате­риал сходен или связан с ранее полученными дан­ными, возникает опасность смешения в памяти свидетеля этих восприятий, подмены части ин­формации, полученной из одного источника, све­дениями, которые свидетель почерпнул иным пу­тем (беседы с другими свидетелями, слухи, сооб­щения прессы и т. п.). С течением времени опасность утраты или искажения информации, ес­тественно, возрастает. Однако допрос (особенно потерпевшего и очевидцев) может быть и недоста­точным: более полными иногда оказываются нес­колько отсроченные показания, когда пережива­ния сгладились, а память свидетеля обрела вре­менно потерянную остроту.

Длительность сохранения информации зависит от индивидуальных различий и возрастных осо­бенностей, от преобладания у свидетеля того или иного вида памяти (образной, двигательной, эмо­циональной, словеснологической), от склонности свидетеля к механическому или осмысленному за­поминанию, преимущественного запечатления зрительного, звукового, цифрового или иного ма­териала.

При благоприятном стечении обстоятельств то, что, казалось бы, навсегда утрачено памятью, ожи­вает, приобретает новые связи и закрепляется. В результате такого явления, т. е. реминисценции, в повторных показаниях иногда появляются дан­ные, которые свидетель не мог вспомнить на пер­вом допросе, и это не должно порождать общего недоверия.

Даче показаний всегда предшествует воспоми­нание свидетелем фактических обстоятельств, имеющих значение для дела. Думая о предмете допроса, он мысленно возвращается к прошлому, стремясь наиболее точно вспомнить, как было де­ло, рассказывает об этом своим близким. При этом, возможно, что известная часть пробелов памяти неосознанно восполняется, подобно тому, как происходит заполнение пробелов в восприятиях. Иногда отдельные детали сдвигаются во времени и пространстве, нарушается их действительная пос­ледовательность или взаиморасположение, проис­ходит замена одной части воспоминаний другой, объединение того, что произошло раздельно, и разъединение того, что фактически было связано между собой. Контрольные и детализирующие вопросы должны строиться так, чтобы вскрыть и устранить эти искажения.

Нередко эмоции, испытываемые человеком в связи с допросом, оказывают отрицательное вли­яние на его память и мешают вспомнить факты, которые в другой обстановке воспроизводятся без особого труда. Забывчивости способствует и утомление свидетеля, поэтому вся обстановка допроса должна быть такой, чтобы он по возмож­ности не испытывал подобных состояний. Если же есть основания думать, что свидетелю что-то помешало вспомнить существенные факты, нуж­но через некоторое время провести повторный его допрос.

В криминалистике разработаны специальные приемы оказания помощи свидетелю в припоми­нании забытых фактов. Они заключаются в поста­новке вопросов и словесных описаниях, активизи­рующих у свидетеля ассоциативные связи, в при­менении на допросе планов, схем, рисунков, фотоснимков, моделей и макетов, а также в предъявлении свидетелю различных объектов в расчете на пробуждение ассоциаций и оживление памяти. Для этого с участием свидетеля могут про­водиться и специальные следственные действия (осмотр вещественных доказательств или места происшествия, предъявление для опознания, доп­рос на месте и др.).

Однако помощь свидетелю в припоминании забытых фактов не должна содержать никаких эле­ментов внушения. Опасность его тем более велика, чем более фрагментарным и неполным было вос­приятие, чем больше пробелов обнаруживается в памяти свидетеля, чем слабее его воспоминания и чем доступней свидетель для посторонних влия­ний в силу индивидуальных особенностей личнос­ти или неблагоприятной обстановки допроса. Вну­шение может быть результатом вольных или не­вольных подсказок и поправок, которые делает допрашивающий по ходу изложения. Правильно или ложно истолкованные реплики, замечания, жесты, интонации (одобрение или неудовольс­твие, разочарование или недоверие) действуют на свидетеля и нередко побуждают к определенному ответу. Наконец, внушение может происходить благодаря вопросам, наталкивающим на конкрет­ный ответ. При этом надо подчеркнуть, что внуша­ющее воздействие может быть заключено не толь­ко в форме, но и в месте вопроса, его связи с изло­жением обстоятельств дела допрашиваемым. В зависимости от этого один и тот же вопрос в раз­ной ситуации может быть и наводящим и ненаво­дящим. Так, вопрос «В какое время свидетель встретил обвиняемого» имеет характер подсказки, если свидетель до этого ничего о такой встрече не говорил.

Вопрос должен быть сформулирован и постав­лен так, чтобы свидетель не мог извлечь из него определенной информации для своего ответа и вы­нужден был черпать материал только из своей па­мяти. Лишь после того, как свидетель исчерпал этот источник, ему могут быть сообщены допол­нительные данные (например, предъявлены ка­кие-либо предметы или документы, перечислены какие-либо понятия, оглашены показания), если это необходимо для устранения противоречий или освежения памяти. Делается это так, чтобы после­дующее показание было свободным. Иными сло­вами, вопрос должен побуждать свидетеля к сво­бодному рассказу, который хотя и уступает вопросно-ответной форме в полноте и конкретности изложения, зато не сопряжен с ошибками, кото­рые могут быть внушены неверно поставленными вопросами. Задача поэтому состоит в том, чтобы, сочетая достоинства каждой из этих форм, избе­жать свойственных им недостатков. Предусмот­ренный законом порядок допроса как раз и обес­печивает достижение этой цели.

Получение сведений от допрашиваемого зак­лючается в восприятии его речи, которое отнюдь не сводится к сумме простейших ощущений слу­шателя. Восприятие языковых форм невозможно без понимания заключенных в речи элементов мысли. Правильное понимание сказанного свиде­телем является наиболее важным фактором для данного этапа прохождения информации. Свиде­тель может ошибиться в понимании поставленно­го вопроса и дать неправильный ответ. С другой стороны, нельзя недооценивать и опасность не­верного понимания допрашивающим показаний свидетеля. Ошибка может произойти в результа­те поспешности, нетерпения, невнимания доп­рашивающего, которые помешали ему доподлин­но уяснить сказанное. Правильному уяснению смысла препятствуют предвзятость, предубежде­ние, увлечение определенной версией, приводя­щие к тому, что следователь слышит не то, что действительно сказано, а то, что он ожидал услы­шать.

Ошибочное понимание может быть результа­том неосведомленности допрашивающего или допрашиваемого в специальных вопросах, подле­жащих выяснению, например, когда бывает необ­ходимо осветить обстоятельства, связанные с тех­нологией производства, безопасностью движения, бухгалтерским учетом. Нужно учитывать и воз­можную деформацию материала свидетельских показаний при фиксации за счет сокращенного их пересказа стандартными формулировками, не от­ражающими речь данного лица. Подобная стерео­типность протоколов может иногда поставить под сомнение доказательственную ценность показа­ний.

Тенденция к построению логически завершен­ного рассказа подчас побуждает составителей про­токолов к непроизвольному «украшательству», некоторой реконструкции, усилению оттенков сказанного. Это относится и к тем случаям, когда запись протокола производится собственноручно допрашиваемым.

С учетом действия всех этих факторов необходим чрезвычайно внимательный контроль при заключительном оформлении каждого протокола как со стороны лица, производившего допрос, так и со стороны автора показаний.

Показания обычно даются по крайней мере два раза: на предварительном следствии (дознании) и в суде. К этому нужно добавить участие свидетеля в таких следственных действиях, как очная ставка, предъявление для опознания, проверка показаний на месте, психологическая природа которых близка к свидетельствованию. И на последующих допросах влияние описанных выше факторов, могущих отрицательно сказаться на полноте и точности показаний, не прекращается. Однако нужно иметь в виду положительное влияние первого допроса на последующие показания, которое состоит в том, что один раз воспроизведенный материал лучше закрепляется в памяти, а забывание происходит намного медленней. Это необходимо учитывать при ссылке свидетеля на запамятование ранее описанных фактов. Привлекая внимание свидетеля к определенным обстоятельствам и мобилизуя его память, первый допрос служит стимулом для последующего воспоминания забытых факторов и восполнения пробелов при повторном свидетельствовании.

Дополнения в повторных показаниях могут быть вызваны и тем, что часть информации, сообщенная на первом допросе, не была воспринята и зафиксирована допрашивающим. Вместе с тем дополнения и изменения показаний требуют осторожного к себе отношения, поскольку в процессе расследования свидетель начинает проявлять интерес к делу и обычно получает массу посторонней информации, которая накладывается на его показания. Может сказаться и сознательное внушение со стороны заинтересованных лиц.

Ошибки, допущенные на первом допросе, легко переносятся в последующие показания. В повторных показаниях наблюдается явление, именуемое репродукцией воспроизведения. Свидетель иногда воспроизводит не то, что он в свое время воспринял, а свои суждения, высказанные на первом допросе, свои первоначальные показания. Зная о необходимости в дальнейшем повторить показания, свидетель старается не забыть сказанное, и при этом действительное событие отодвигается на задний план.

Источником неточностей в повторных показаниях могут служить и неверные тенденции, отмеченные подчас в ведении допроса. Первая состоит в том, что допрашивающий сам стремится достигнуть буквального повторения свидетелем прошлых показаний и чуть ли не переписывает их заново, забывая о необходимости проверки и расширения имеющейся информации. В других случаях, напротив, прошлые показания полностью игнориру­ются, не сопоставляясь с последующими, не выяс­няются и не устраняются имеющиеся противоре­чия. В результате доказательственная ценность столь противоречивой информации сводится на нет.

Оправданным является использование повтор­ных показаний как средства контроля и проверки сообщаемой свидетелем информации, но, конеч­но, без всякого внушения, запугивания, давления на свидетеля.

Своеобразным является повторный допрос при дополнительном расследовании и судебном рассмотрении дела. В этих случаях исследова­ние полноты и точности свидетельских показа­ний нередко представляет большие трудности, чем при расследовании и рассмотрении дела впервые. Свидетель, уже участвовавший в судеб­ном процессе, после общения с другими участни­ками и прослушанной части судебного след­ствия в значительной мере осведомлен обо всех обстоятельствах, являющихся предметом доказывания. Такая ориентировка в материалах дела накладывает отпечаток на его показания. На пов­торных показаниях сказываются судебные пре­ния, отношение аудитории, впечатление, произ­веденное показаниями других лиц. Свидетель проникается уверенностью или сомнениями в правильности своих слов, сочувствием или анти­патией к обвиняемому или потерпевшему, и все это непроизвольно деформирует его последую­щие объяснения.

Критически нужно относиться и к изменениям показаний потерпевшего, ибо он, как показывает практика, в силу своего положения особенно под­вержен внушению и самовнушению. Стремясь убедить других в правоте своих слов, он несозна­тельно усиливает аргументацию, подчеркивает от­дельные положения, переходя, например, от не­уверенного узнавания к категорическому опозна­нию.

Возможность искажения истины в показаниях не обесценивает этот источник судебных доказа­тельств, а обязывает учитывать описанные выше психические закономерности при получении, про­верке и оценке показаний.

Рассмотренные выше закономерности действу­ют также применительно к подозреваемому и об­виняемому. Вместе с тем при их допросе необходи­мо учитывать некоторые своеобразные психичес­кие явления, порожденные заинтересованностью в ходе и результатах расследования.

Основной психологической проблемой допро­са обвиняемого (подозреваемого) является анализ мотивации его поведения на дознании, следствии и в суде. Речь идет о выявлении и учете факторов, придающих направленность его действиям, зас­тавляющих его поступать так, а не иначе, доби­ваться конкретных целей, определяющих в конеч­ном счете характер показаний.

Психология учит, что мотивы формируются прежде всего под воздействием определенных чувств человека. Наряду с более или менее просты­ми эмоциями в качестве побуждений выступают и сложные нравственные чувства, которые испыты­вает допрашиваемый в связи с моральной оценкой собственного поведения.

В сложной ситуации, какой для обвиняемого является допрос, борьба мотивов переживается как глубокий внутренний конфликт, из которого человек должен выйти, приняв определенное ре­шение и совершив необходимые действия (в дан­ном случае — путем дачи тех или иных показаний). Принятое допрашиваемым решение не есть ре­зультат механического перевешивания наиболее сильного побуждения (например, страха) при пас­сивном состоянии сознания, а является сознатель­ным предпочтением одного мотива перед другими при определенном влиянии мировоззрения и пра­восознания, морально-волевых качеств, прошлого опыта, знаний, установок и интересов личности. Этот психологический процесс не безразличен следователю. Он должен активно вмешиваться в борьбу мотивов, укрепляя и обеспечивая победу тех, которые побуждают к должному поведению. В этом и состоит психологическая сущность тактики допроса обвиняемого.

Если тот или иной мотив (например, желание отомстить за что-либо своему соучастнику) хотя и способен в отдельных случаях склонить допра­шиваемого к даче правдивых показаний, но мо­жет дать и противоположные результаты (оговор невиновного), то такой мотив нельзя признать положительным. Лицо, производящее допрос, должно его нейтрализовать и пробудить другие мотивы, которые во всех случаях содействуют вы­яснению истины. Решаясь так или иначе ответить на вопросы, имеющие значение для дела, обви­няемый не остается непоколебимым в своем ре­шении.

В ходе дела вес и значение мотивов, толкающих обвиняемого в ту или иную сторону, меняются. По мере накопления уличающих доказательств, уси­ления или ослабления переживаний, приобрете­ния знаний и опыта, которыми ранее обвиняемый не располагал, возрастания посторонних явлений и т. п. непрерывно переосмысливаются аргументы за и против избранной позиции, меняется и мне­ние обвиняемого о том, какие показания для него более предпочтительны. Этим объясняются частые случаи изменения обвиняемым показаний на следствии и в суде.

В течение всей работы над делом следователь должен принимать меры к тому, чтобы обвиняе­мый не оказался на ложном пути. На практике от­мечались попытки отдельных следственных работ­ников психологически «закрепить» обвиняемого на тех показаниях, которые представлялись им соответствующим действительности. Вместо про­верки показаний и собирания полноценных дока­зательств применялись такие способы «закрепле­ния» показаний обвиняемого, как допрос в при­сутствии понятых; очная ставка признавшегося с другими обвиняемыми и свидетелями при отсутствии противоречий в их показаниях; проверка по­казаний на месте, когда это не вызывалось необхо­димостью. Подобная практика, безусловно, невер­на, ибо речь шла о закреплении показаний незави­симо от того, правильны они или ложны.

Основной причиной, порождающей ложные показания, является прямая заинтересованность обвиняемого в ходе расследования и его результа­тах. Даже там, где обвиняемый, на первый взгляд, действует во вред себе, в действительности сказы­вается тенденция извлечь реальную или предполагаемую пользу. Эта, условно говоря, «выгода» мо­жет быть временной, кажущейся связанной с же­лательным для обвиняемого благополучием других лиц: Но во всех случаях, принимая решение, он полагает, что «так будет лучше».

Возникновению рассмотренных выше отрица­тельных мотивов содействуют факторы, которые можно разбить на две группы: субъективные и объективные.

К первой из них относятся низкий моральный и культурный уровень обвиняемого, низменные чувства и черты характера (такие, как эгоизм, за­висть, корыстолюбие, безволие), неосведомлен­ность в вопросах права и т. п.

Особенно отрицательно действует чувство страха, которое могут испытывать при совершении преступления и потерпевший, и преступник, а при допросе — виновный и невиновный. Страх не только притупляет память, но и угнетающе дей­ствует на всю психику человека, на его интеллекту­альную деятельность. Он нередко снижает волю, нравственный самоконтроль и критические спо­собности, препятствует правильной оценке обста­новки, делает человека доступнее для нежелатель­ных влияний. Именно поэтому наш закон строго запрещает применение на допросе угроз и иных незаконных мер, требует разъяснения и обеспече­ния участникам процесса их прав.

Страх увеличивает внушаемость, которая свой­ственна каждому человеку. Внушаемость возраста­ет при общей неблагоприятной обстановке, аф­фективных состояниях, переутомлении, истоще­нии нервной системы, т. е. в условиях, в которых может оказаться подследственный. В этой связи необходимо ясно себе представлять высокую сте­пень психологического воздействия, оказываемо­го на человека лишением свободы, связанным с изъятием из обычной обстановки, изменением привычного уклада жизни. Нетрудно понять и то, какую психическую травму способен причинить арест невиновному. Необходимо учитывать все эти факторы, в меру возможности их устранять или нейтрализовывать, препятствовать их конкретным проявлениям.

Ко второй группе факторов, которые содей­ствуют возникновению мотивов ложных показа­ний, относится воздействие на обвиняемого со стороны заинтересованных лиц и неблагоприят­ная процессуальная обстановка. Анализ судебных и следственных ошибок обнаруживает их несом­ненную связь с нарушениями процессуальных правил, невыполнением следователем и судьей их обязанностей или некачественным, тактически неправильным их выполнением.

Условия, при которых психологическая опас­ность ложных показаний может быть сведена к ми­нимуму, требуют, чтобы обвиняемый знал свои права, полномочия следователя и суда, был уверен в строжайшем соблюдении законности, понимал, что целью их деятельности является выяснение ис­тины, не заблуждался относительно значения сво­их показаний для дела и представлял себе все отри­цательные последствия лжи.

Уголовный процесс допускает единственную форму воздействия на обвиняемого — убеждение. Сказанное отнюдь не превращает допрашивающе­го в моралиста-проповедника, который действует увещеваниями и уговорами вопреки логике и здра­вому смыслу. Убедить обвиняемого дать правди­вые показания — значит доказать ему бессмыслен­ность, бесполезность и вредность лжи. Говоря о средствах убеждения, различают доводы, обра­щенные «к чувствам», и доводы, обращенные «к рассудку», но противопоставление их неверно со всех точек зрения.

Дача показаний всегда является результатом сознательного выбора допрашиваемым определен­ной позиции. Его чувства так или иначе влияют на отношение к поставленным вопросам, но только преломляясь в сознании. Воздействуя исключи­тельно на эмоции допрашиваемого и пытаясь вык­лючить или снизить контроль рассудка, мы риску­ем получить ложные показания, например, под влиянием страха, злобы и других отрицательных эмоций. С другой стороны, бесчувственный эгоис­тический расчет, когда нравственные побуждения подавлены, также способен привести допрашивае­мого к ложным показаниям. Поэтому, выдвигая перед обвиняемым аргументы, которые должны привести его к правильному решению, необходи­мо воздействовать и на эмоции, укрепляющие его на этом пути.

Наиболее сильным аргументом для виновного является наличие совокупности изобличающих доказательств. Однако может оказаться достаточ­ной и такая сумма фактов, которая формально позволяет преступнику отрицать свою вину, но, будучи тактически правильно использованной, приводит к убеждению в бесполезности лжи и за­пирательства.

Важное место в проблеме психологии показа­ний обвиняемого занимает вопрос о том, какое значение для выяснения истины имеет поведение обвиняемого во время допроса. Здесь нужно раз­личать доказательственное и тактическое поведе­ние допрашиваемого. В следственной и судебной практике манере обвиняемого себя вести, эк­спрессии, мимике, жестикуляции, интонациям и физиологическим реакциям не придается ника­кого доказательственного значения. Поведение допрашиваемого зависит от его темперамента, жизненного опыта, воспитания, характера, воли, морального и физического состояния и иных особенностей личности. Поэтому виновность или невиновность, искренность или лживость не могут быть диагностированы по психофизиологи­ческим симптомам, которые не специфичны для определенных состояний даже одного чело­века в разное время. Многозначность и индиви­дуальность симптомов, невозможность на дан­ном этапе развития психологии их безошибочно­го истолкования не дают серьезной научной основы для признания за ними доказательствен­ной силы.

Вместе с тем тонкий наблюдатель способен подметить и правильно понять признаки, указыва­ющие на некоторые чувства и побуждения допра­шиваемого. Причем значение имеет не общее сос­тояние обвиняемого (волнение, смущение и пр.) — оно может быть естественной реакцией на сам факт допроса, — а изменения в его состоянии по ходу допроса: особое беспокойство или замеша­тельство, вызванные определенным вопросом, стремление уклониться от освещения тех или иных обстоятельств дела и т. п. Такие признаки служат для допрашивающего своеобразными сигналами, указателями, которые имеют тактическое значе­ние, т. е. позволяют корректировать и варьировать приемы допроса.

Некоторые специфические особенности имеет допрос лица с психическими аномалиями. Допра­шивать его желательно в присутствии родственни­ков, знакомых, пользующихся у допрашиваемого уважением и авторитетом, в том числе и лечащего врача-психиатра. Следователю необходимо проде­монстрировать психически неполноценному доп­рашиваемому беспристрастность, доброжелательность, интерес к его личным проблемам, вести допрос ровным, спокойным тоном, избегая вопро­сов со сложными формулировками, не употребляя терминов, которых он не знает либо может не по­нять. Целесообразно принять меры, чтобы во вре­мя допроса никто не входил в кабинет, выключить радио, телефон, т. е. исключить внешние раздра­жители, которые могут вызвать отрицательную ре­акцию у допрашиваемого. Наиболее целесообраз­ная форма допроса в данной ситуации — свобод­ный рассказ, который желательно не перебивать вопросами. Надо по возможности выполнять просьбы допрашиваемого, например, графически изобразить что-либо, сделать собственноручную запись. Все это будет способствовать выяснению предмета допроса. У допрашиваемого целесооб­разно выяснить, подтверждает или отрицает он на­личие у себя психических отклонений. В случае подтверждения следует попросить его подробнее рассказать о своем состоянии, о фактах обращения в прошлом к врачам-психиатрам. Необходимо помнить о быстрой утомляемости, присущей ли­цам с различными психическими аномалиями. Протокольную запись показаний целесообразно продублировать звукозаписью. Прослушивание таких записей экспертами-психиатрами будет иметь большое значение при даче ими заключе­ний.

13.3. Допрос свидетелей и потерпевших

Круг обстоятельств, по которым может быть допрошен свидетель, определяется предметом доказывания, обстоятельствами конкретного уголов­ного дела, личностью допрашиваемого и тем объе­мом информации, которым он может обладать. В том случае, если свидетель повествует о фактах, которые он лично не наблюдал, а знает о них от третьих лиц, должен быть указан источник этих сведений.

Уголовно-процессуальный кодекс устанавли­вает единый процессуальный порядок допроса свидетелей, который наилучшим образом способ­ствует получению показанийоб известных свиде­телю обстоятельствах дела.

К числу общих правил допроса свидетелей сле­дует отнести такие, как допрос свидетелей по­рознь, вызванных по одному и тому же делу, пред­варительное разъяснение им их прав и обязан­ностей, предупреждение об уголовной ответ­ственности за отказ или уклонение от дачи показа­ний и за дачу заведомо ложных показаний, уста­новление отношений свидетеля к участникам про­цесса, предложение свидетелю вначале рассказать все известные ему обстоятельства, в связи с кото­рыми он вызван на допрос.

Соблюдение этих обязательных процессуаль­ных правил имеет важное тактическое значение. Так, дача показаний порознь устраняет в извес­тной мере влияние одного свидетеля на показания другого, соблюдение правила о свободном расска­зе помогает следователю правильно сориентиро­ваться в поведении свидетеля, в направлении его показаний, вернее определить тактику дальнейше­го допроса. Однако это не означает, что допрос строится по какому-то трафарету или шаблону. Следователь при допросе учитывает специфику расследуемого дела, наличие доказательств, лич­ность допрашиваемого и другие аспекты.

Совокупность приемов допроса, разработан­ных в рамках уголовно-процессуального закона криминалистикой и обеспечивающих получение полных и правдивых показаний и их проверку, составляет тактику допроса.

В процессе свободного рассказа свидетелю не следует мешать. Только в том случае, когда он умышленно отходит от существа дела, следователь останавливает его и направляет допрос по нужно­му руслу или просит свидетеля более конкретно и подробно осветить то или иное обстоятельство по делу. Но это нужно делать так, чтобы не прерывать воспоминаний свидетеля о ходе излагаемого им события. Свободный рассказ может касаться как существа расследуемого события в целом, так и от­дельных моментов, имеющих значение для уста­новления истины по делу.

В процессе свободного рассказа допрашивае­мый может сообщить о таких фактах, которые сле­дователю не были известны, так как свидетель мо­жет знать больше того, о чем его может спросить следователь. К тому же, излагая в своих показани­ях те или иные факты в той последовательности, в которой он воспринимал их в жизни, допрашивае­мый легче вспомнит мелкие, но порой очень су­щественные для дела детали.

При изложении своих показаний свидетели иногда высказывают свои выводы и предложения, касающиеся обвиняемого. К ним следователь дол­жен прислушиваться и четко уяснить, на основа­нии чего он пришел к ним и какими фактами он может обосновать свои предложения. В противном случае эти заявления (как голословные) не могут быть приняты во внимание.

Чаще всего свидетель свободным рассказом не исчерпывает темы допроса. В некоторых случаях это происходит потому, что он не придает значе­ния каким-либо известным ему обстоятельствам и считает, что для следствия они не важны, и поэто­му не упоминает о них. Иногда он не может по за­бывчивости, рассеянности или по неумению точно сформулировать свою мысль. В то же время сво­бодный рассказ свидетеля может содержать неточ­ности, а в отдельных случаях различного рода ошибки. Путем постановки дополняющих, уточ­няющих и контрольных вопросов следователь дол­жен восполнить показания свидетеля.

Нельзя дать общей схемы постановки свидете­лю вопросов, так как содержание их крайне разно­образно и должно сообразовываться с планом доп­роса свидетеля. Не следует задавать свидетелю та­кие вопросы, которые ему непонятны в силу его низкого общеобразовательного уровня или явля­ются неконкретными. Запрещено задавать наводя­щие вопросы, в постановке которых заложен ожи­даемый ответ. Задаваемые свидетелю вопросы дол­жны относиться к предмету допроса, подчиняться тактическому замыслу следователя, вытекать один из другого, быть четко и грамматически правильно сформулированными и, как правило, предпола­гать развернутый ответ.

У свидетеля следует выяснить, не имеет ли он по поводу случившегося каких-либо записей, за­рисовок, схем, писем, дневников или иных доку­ментов. Для установления правильных взаимоот­ношений с допрашиваемым и получения от него полных и объективных показаний большое значе­ние имеет поведение самого следователя. Он дол­жен показать себя принципиальным и объектив­ным человеком, хорошо разбирающимся в людях, настойчивым в стремлении установить истину и вместе с тем корректным. Недопустимо со сторо­ны следователя панибратское отношение к допра­шиваемому или заискивание перед ним. Чрезмер­ная официальность, неоправданная придирчи­вость к словам, недоверие без каких-либо оснований к показаниям допрашиваемого никогда не способствуют успеху допроса. Наоборот, чело­веческое отношение, стремление правильно по­нять свидетеля располагают его к искренности.

Следователь должен видеть в лице свидетеля честного человека, выполняющего свой граждан­ский долг. К свидетелю он должен относиться с доверием и уважением. Неправильное отношение со стороны следователя оскорбляет гражданское достоинство свидетеля, восстанавливает его про­тив допрашивающего. Свидетель замыкается и ук­лоняется от дачи показаний, и следователь теряет возможность получить ценные сведения по делу. Следователь должен создать на допросе спокой­ную деловую обстановку, способствующую тому, чтобы свидетель не волновался и мог спокойно от­вечать на поставленные ему вопросы.

Свидетелей в зависимости от того, дают они правдивые или заведомо ложные показания, при­нято делить на добросовестных и недобросовес­тных и с учетом такого деления строить тактику допроса. Разумеется, это деление является услов­ным. Один и тот же свидетель при допросе по од­ному факту может дать правдивые показания, а по другому — ложные. Кроме того, добросовес­тный свидетель может заблуждаться и давать по­казания, не отвечающие действительности. Не­произвольные ошибки добросовестно заблуждаю­щегося свидетеля — явление частое и подчас незаметное для самого свидетеля. Понять причи­ну таких заблуждений помогает следователю зна­ние психологии.

Основными тактическими приемами, помога­ющими добросовестному свидетелю восстановить в памяти забытое и воспроизвести воспринятые факты, являются:

а) постановка перед свидетелем таких вопро­сов, которые вызвали бы у него ассоциативные связи. Например, повествуя о хорошо знакомом ему событии, свидетель вспоминает, что одновре­менно происходило и другое, которое, кстати, и интересует следователя;

б) предложение свидетелю подробно и после­довательно рассказать о своих делах и поступках за определенный промежуток времени;

в) предъявление свидетелю документов, вещес­твенных доказательств, фотоизображений этих предметов и лиц для вторичного восприятия, акти­визирующего ассоциативные связи и способству­ющего оживлению памяти свидетеля;

г) допрос на месте происшествия.

Если свидетель отказывается давать показания, следователь разъясняет ему неправильность такого поведения, влекущего применение к нему преду­смотренных законом санкций, убеждает в необхо­димости дать правдивые показания. Если свиде­тель не дает показаний из-за боязни мести со сто­роны родственников обвиняемого или самого обвиняемого, необходимо принять меры к тому, чтобы рассеять эти опасения, если они нереальны. Если же они обоснованны, то сначала надо обес­печить безопасность свидетеля, а потом уже допра­шивать.

Иногда свидетель уклоняется от дачи показа­ний только потому, что стыдится проявления ма­лодушия, когда он, например, имея возможность оказать помощь потерпевшему, струсил и своевре­менно не сделал этого. Из тактических соображений такого человека в процессе допроса не следует упрекать в трусости.

По-иному должен строиться допрос, когда сви­детель дает заведомо ложные показания. В этом случае следователь прибегает к детализации и кон­кретизации допроса, к предъявлению свидетелю собранных по делу доказательств.

При допросе свидетелей, являющихся род­ственниками потерпевшего, подозреваемого или обвиняемого, следователь должен проявить осто­рожность. Во-первых, целесообразно не начинать допрос с выяснения основных фактов, интересую­щих следствие, и, во-вторых, нужно так организо­вать вызов на допрос таких свидетелей, чтобы каж­дый из них не знал, о чем спрашивали у предыду­щих допрашиваемых и какие они дали показания.

Когда свидетелей много, следователь устанав­ливает очередность их допроса. Прежде всего, доп­рашиваются лица, которые в состоянии осветить факты и обстоятельства, устанавливаемые на дан­ном этапе расследования, и от которых можно ожидать правдивых показаний, могущих послу­жить для оценки показаний других свидетелей. Раньше других допрашиваются потерпевшие, оче­видцы преступления, воспринявшие событие в це­лом, затем — свидетели, которые могут сообщить важные сведения о подозреваемом и потерпевшем, их взаимоотношениях. Соблюдение этого правила позволит следователю лучше ориентироваться при допросе других лиц. Указанная очередность явля­ется условной. Так, если свидетель находится в тя­желом болезненном состоянии и есть опасение, что он умрет, то его следует допросить (с разреше­ния врача) в первую очередь.

Если по одному и тому же факту или эпизоду имеется несколько свидетелей, целесообразно допросить в первую очередь тех из них, которые в силу благоприятных условий восприятия событий или жизненного опыта либо других обстоятельств могут более полно рассказать об интересующих следствие фактах.

При одновременной явке к следователю по од­ному и тому же делу нескольких лиц принимаются меры, направленные на то, чтобы недопрошенные свидетели не могли общаться с допрошенными. В том случае, если интересующий следствие факт ос­вещен достаточно полно и ясно показаниями уже допрошенных лиц, совсем не обязательно допра­шивать по этому факту всех других выявленных свидетелей, если имеется уверенность, что по это­му факту они ничего нового сообщить не смогут.

Допрос потерпевшего, т. е. лица, которому прес­туплением причинен моральный, физический или имущественный вред, производится по процессу­альным правилам допроса свидетелей с обязатель­ным предупреждением его об уголовной ответ­ственности за заведомо ложный донос. Такое пре­дупреждение фиксируется в протоколе-заявлении потерпевшего или в протоколе его допроса.

Восприятие потерпевшим фактов, имеющих значение для дела, и воспроизведение их во время допроса по сравнению с их восприятием и воспро­изведением другими свидетелями отличаются не­которыми особенностями.

Во-первых, потерпевший в отличие от свидете­ля нередко непосредственно сталкивается с фак­том криминального деяния или преступником. В большинстве случаев он более чем кто-либо ос­ведомлен об обстоятельствах совершенного прес­тупления, в результате которого ему причинен вред. Его показания более полно, чем показания свидетеля, помогают следователю составить пред­ставление о случившемся, построить версии и об­наружить доказательства.

Во-вторых, потерпевший является в большин­стве случаев лицом, заинтересованным в исходе дела. Отсюда показания потерпевшего могут быть тенденциозными и необъективными. Однако за­интересованность потерпевшего в исходе дела са­ма по себе должна рассматриваться как обстоя­тельство, дающее основания отвергать его показа­ния, ставить под сомнение правильность показаний потерпевшего. Формальный подход к оценке показаний потерпевшего недопустим.

В-третьих, потерпевший в отличие от свидете­ля может при даче показаний выйти за пределы вопросов, поставленных следователем, и выска­зать свое мнение, сделать выводы относительно обстоятельств расследуемого события. Это может иметь важное значение для правильного направле­ния всего последующего расследования.

В-четвертых, в отличие от свидетеля потерпев­ший наделен правами участника процесса, поэто­му его показания являются средством защиты его нарушенных прав и законных интересов.

В следственной практике встречаются случаи, когда потерпевшие по тем или иным причинам не дают правдивых показаний. Особенно часто это имеет место по делам о спекуляции, мошенничес­тве и другим деяниям. Потерпевшие по делам этой категории нередко замалчивают ряд существенных деталей, их компрометирующих. Кроме того, это может быть вызвано и рядом других причин, нап­ример по делам об изнасиловании — стеснитель­ностью потерпевшей в тех случаях, когда допрос ведет следователь-мужчина; желанием скрыть факты интимной жизни.

Иногда встречаются случаи ложного заявления о разбойном нападении, краже, которые инсцени­руются, как правило, с целью сокрытия хищений или недостачи, чтобы избежать ответственности, извлечь для себя материальные выгоды и т. д. Уста­новить ложность подобного заявления можно пу­тем тщательного допроса и сопоставления показа­ний, полученных на первом допросе, с показания­ми, которые заявитель даст при повторном допросе. Ложные утверждения нельзя продумать до конца и тем более надолго сохранить в памяти. Поэтому, как правило, возникают противоречия между показаниями одного и того же лица, давав­шимися в разное время. Если следователь сомне­вается в правдоподобности заявления, то по такти­ческим соображениям не следует давать почув­ствовать это заявителю на первом допросе. Его надо допросить самым подробнейшим образом, а показания проверить через лиц, хорошо знающих заявителя, выяснить у них, что он говорил им о преступлении, могли ли быть у него те предметы, которые, по его словам, похищены и т. д. Как пра­вило, такие «потерпевшие» в своих показаниях сильно преувеличивают опасность преступления, дают самые подробные сведения о приметах прес­тупников и обстоятельствах криминального дея­ния, охотно отвечают на любой вопрос следовате­ля или, наоборот, говорят мало, боясь запутаться.

Потерпевшего рекомендуется допрашивать как можно быстрее после совершения преступления. Их показания в этот момент отличаются не только большей достоверностью, но и большим количес­твом живых, непридуманных деталей. Однако воз­бужденным потерпевшим, только что перенесшим испуг, психическую травму, следует дать возмож­ность успокоиться.

При первом допросе следует попытаться выяс­нить, какой ущерб нанесен преступлением. Здесь же выясняются все другие вопросы, имеющие зна­чение для установления преступников и обнару­жения доказательств. Заканчивая допрос, следует предупредить потерпевшего, что в случае, если он вспомнит обстоятельства, которые не изложил на первом допросе и которые могут иметь значение для раскрытия преступления, то должен заявить о них следователю.

13.4. Допрос подозреваемого и обвиняемого

Общий процессуальный порядок допроса по­дозреваемого не отличается от порядка допроса обвиняемого. Однако это не означает, что тактика допроса подозреваемого и обвиняемого одинако­ва.

Подозреваемому перед допросом должны быть разъяснены его права, объявлено, в совершении какого преступления он подозревается. Дача им показаний — это его право, так как своими показа­ниями он защищается от возникшего подозрения. Цель допроса подозреваемого — проверить обсто­ятельства, вызвавшие это подозрение. В отличие от обвиняемого подозреваемый допрашивается до предъявления ему обвинения.

Допрос подозреваемого — это его первая встре­ча с оперативным работником милиции или следо­вателем. Подозреваемый еще не знает, какими до­казательствами располагает допрашивающий, на­деется, что следователь не имеет доказательств, изобличающих его. Поэтому нередко к моменту допроса подозреваемый еще не успевает опреде­лить линию своего поведения при расследовании.

Характерной особенностью допроса подозре­ваемого, задержанного в соответствии со ст. 108 УПК, является то обстоятельство, что подготовка к допросу ведется в более короткие сроки. Следова­тель нередко располагает самыми минимальными сведениями о личности подозреваемого и уже в хо­де допроса определяет, какие из тактических при­емов целесообразно применить.

Тактика допроса подозреваемого во многом определяется личностью допрашиваемого, сте­пенью доказанности участия данного подозревае­мого в совершении преступления, его ролью в этом и взаимоотношениями с другими подозрева­емыми. Эти обстоятельства устанавливаются во время изучения материалов уголовного дела.

В процессе подготовки к допросу подозревае­мого определяется предмет допроса, выбираются момент и последовательность его проведения, сос­тавляется план. Приступая к допросу подозревае­мого, следователь должен иметь ясное представле­ние, что и в какой последовательности он будет выяснять у допрашиваемого, как и какие доказа­тельства будут использованы им для изобличения подозреваемого.

В случае очевидности преступления или при наличии большого числа доказательств, уличаю­щих подозреваемого, целесообразно допросить его немедленно. Такой прием, основанный на факто­ре внезапности, не дает ему возможности приду­мать ту или иную ложную версию. Показания по­дозреваемого, допрошенного сразу же после задер­жания, без предварительного обдумывания им смысла обстоятельств, послуживших причиной его задержания и основаниями подозрения, сущес­твенно отличаются от тех, которые он дает во вре­мя допроса, производимого спустя некоторое время.

Допрос подозреваемого начинается с установ­ления его личности. Следственной практике из­вестны многочисленные случаи, когда задержан­ные за преступления называют вымышленные фа­милии и поэтому их личность может быть удостоверена документами, предъявлением для опознания лицам, хорошо знающим подозревае­мого, а также и с помощью специальных учетов МВД.

Допрос обвиняемого является обязательным следственным действием. После предъявления об­винения его допрашивают немедленно. В соответ­ствии с законом обвиняемый может быть допро­шен по предъявленному ему обвинению, а также по поводу иных известных ему обстоятельств по делу и имеющихся в деле доказательств.

Допрос обвиняемого преследует следующие цели: а) получить от него правдивые показания по обстоятельствам дела; б) получить показания, поз­воляющие проверить достоверность данных, на которых основано обвинение. Необходимо также установить причины, приведшие обвиняемого к преступлению, и условия, способствующие его со­вершению, выяснить способы и средства соверше­ния и сокрытия криминального деяния, каналы и методы сбыта похищенного, состав групп и кон­кретных лиц, пытавшихся совершить подобные преступления.