ВВЕДЕНИЕ 51 страница

В Пруссии, как и в ряде других герман­ских государств, существовала, кроме того, верхняя (первая) палата ландтага — палата господ. Она состояла из представи­телей высшей земельной аристократии, ко­торые, как в пору средневековья, нередко заседали в палате господ по праву наслед­ства. В эту палату входили также предста­вители от высшего духовенства и крупные денежные магнаты.

Последние бои. Подавление револю­ции в Пруссии сделало прусское юнкер­ское правительство не только палачом ре­волюционных выступлений в других гер­манских государствах, но и душителем народного движения за национальное единство страны.

Франкфуртские парламентарии, рас­правившись с помощью прусских войск с франкфуртским народным восстанием в сентябре 1848 г., сделали вид, что не заме­чают стремительного нарастания реакции в Пруссии, и продолжали обсуждать бес­конечные проекты общегерманской консти­туции. 28 марта 1849 г. Франкфуртский парламент наконец торжественно утвердил конституцию, объявлявшую Германию конституционной империей с наследствен­ным монархом во главе и двухпалатным рейхстагом, нижняя палата которого изби­ралась на три года. Конституция деклари­ровала введение демократических свобод: неприкосновенность личности, свобода со­юзов, собраний, слова, печати. Конститу­ция предусматривала отмену дворянских сословных привилегий, а также отмену оставшихся феодальных повинностей (личные повинности — безвозмездно, по­винности же, связанные с землей, под­лежали выкупу). Вместе с тем консти­туция сохраняла все немецкие государ­ства с царствовавшими в них династия­ми, но предусматривала некоторое ограни­чение прав монархов.

Скроенная таким образом федерация королевств и княжеств с тенденцией к «ма­логерманскому» варианту объединения Германии не удовлетворяла не только мо­нархов юго-западных германских госу­дарств, но и прусского короля Фридриха Вильгельма IV. Он не прочь был возложить на себя корону императора, предложенную ему Франкфуртским собранием, но его от­талкивала мысль о получении ее из рук органа, созданного революцией (правда, растерявшего остатки революционности).

Хотя отвергнутая королем Пруссии, мо­нархами и правительствами Австрии, Ба­варии, Саксонии, Ганновера имперская конституция и не отвечала революционным устремлениям германского народа, но в тех условиях она «... была все-таки наиболее либеральной конституцией во всей Герма­нии. Величайший ее недостаток заключал­ся в том, — отмечал Энгельс, — что она была всего лишь клочком бумаги, не имея за собой никакой силы для проведения в жизнь ее положений» ³⁰. Единственным ее защитником оказались народные массы, разрозненно выступившие в различных частях Германии. Этими выступлениями руководили те самые республиканцы, кото­рые ранее выступали против самого прин­ципа конституционной монархии. Такова была печальная логика развития Герман­ской революции 1848—1849 гг.

Первыми выступили трудящиеся Дрез­дена. В уличных боях, начавшихся 4 мая, принимал участие и русский революционер М. А. Бакунин. Вновь пагубно сказалась несогласованность сроков выступлений. 9 мая прусские войска жестоко подавили дрезденское восстание, а 10 и 11 мая пламя народных восстаний охватило Эльбер-фельд, Бармен, Дюссельдорф и другие цен­тры Рейнской провинции. Только через три дня вступили в борьбу трудящиеся Пфаль-ца и Бадена, где на сторону восставшего народа перешло 20 тыс. солдат. Реакцион­ные правительства в Бадене и Пфальце были свергнуты. И в это решающее время, как и повсюду в ходе революции, на помощь реакции пришли прусские войска.

12 июня армия прусского кронпринца Вильгельма вторглась в пределы Бадена и Пфальца и начала карательные дей­ствия. Бои были упорными; бесчинства контрреволюции толкнули в лагерь вос­ставших многих мелкобуржуазных демок­ратов — именно тех, кто еще недавно во Франкфуртском парламенте выступал за «порядок». Они-то в основном и возглави­ли вооруженную борьбу в Бадене за импер­скую конституцию, хотя главную боевую силу повстанцев составляли рабочие. Нонерешительность и колебания мелкобур­жуазных демократов, а в особенности их пагубная оборонительная тактика привели восставших к поражению. Кровопролит­ные баденские бои продолжались более месяца. И вновь 60-тысячная прусская армия совершила свое черное дело. 21 июня в неравном сражении у Вагхейзеля по­встанцы потерпели поражение, понеся большие жертвы. Оставшиеся в живых повстанцы, отступая с боями, ушли в Швейцарию. Еще месяц героически сопро­тивлялись повстанцы, осажденные в кре­пости Раштатт.

Что же делали франкфуртские парла­ментарии, когда шли упорные бои в защиту их детища — имперской конституции? Они по-прежнему без конца произносили речи в соборе св. Павла, составляли проекты воззваний к народу, но пальцем не шевель­нули, чтобы если не встать во главе вос­ставшего народа, то хотя бы оказать ему посильную поддержку. Вместо этого «до­стойные господа» из Франкфуртского пар­ламента «...дошли до того, что своим про­тиводействием прямо-таки душили все под­готовлявшиеся повстанческие движе­ния» (Энгельс) ^[19].

Те же причины, которые обусловили неудачу прежних революционных боев, — трусость и предательство буржуазии, с од­ной стороны, и нерешительность мелко­буржуазных демократов и слабость проле­тариата, с другой, — привели к поражению революции в последних, баденских боях с реакцией в 1849 г.

Судьба Франкфуртского парламен­та — «говорильни» — была предрешена. В дни наивысшего подъема народного дви­жения в защиту имперской конституции, в июне 1849 г., парламент перенес свои заседания в столицу Вюртемберга — Штутгарт, а 18 июня вюртембергское пра­вительство его разогнало.

Теоретическое обобщение опыта рево­люции 1848—1849 гг. Наступление контр­революции в Германии весной 1849 г. не могло не сказаться на положении Маркса и Энгельса как непосредственных участни­ков революции. Ф. Энгельс, участвовавший в боях, вместе с уцелевшими баденскими революционерами после поражения у Ваг­хейзеля отступил в Швейцарию. В разгар боев за имперскую конституцию, 16 мая, прусское правительство издало приказ о высылке Маркса из Пруссии. Дальнейшей легальной деятельности коммунистов в Германии и изданию «Новой Рейнской га­зеты» был положен конец. 19 мая

1849 г. вышел последний номер газеты,
набранный красной краской. Позже Ф. Эн-
гельс писал: «Мы вынуждены были сдать
свою крепость, но мы отступили с оружием
и снаряжением, с музыкой, с развеваю-
щимся знаменем последнего красного но-
мера...» ^[20]. Маркс вместе с семьей уехал
в Париж, а в конце августа 1849 г. —
в Лондон, куда осенью прибыл и Ф. Эн-
гельс. Основное внимание Маркса и Эн-
гельса в этот период было направлено на
теоретическое обобщение опыта революци-
онных боев 1848—1849 гг. во Франции и
Германии, на дальнейшую разработку так-
тики пролетариата, на борьбу за создание
самостоятельной, независимой от мелко-
буржуазных демократов партии рабочего
класса. С этой целью Маркс и Энгельс
установили тесный контакт с революцион-
ными деятелями пролетарского движения,
добиваясь их сплочения вокруг Централь-
ного Комитета «Союза коммунистов», ре-
организуя и укрепляя его.

Важнейшим средством в деле укрепле­ния пролетарской партии Маркс и Энгельс считали создание печатного органа, кото­рый был бы продолжением «Новой Рейн­ской газеты». Таким органом явился жур­нал «Новая Рейнская газета. Политико-экономическое обозрение», начавший вы­ходить с января 1850 г. Особое внимание Маркс и Энгельс уделили анализу опыта Германской революции 1848—1849 гг. Его теоретическое обобщение было дано в «чрезвычайно интересном и поучитель­ном»^[21] документе—мартовском

1850 г. «Обращении» Центрального Коми-
тета к «Союзу коммунистов». «Обраще-
ние» тайно распространялось среди членов
«Союза коммунистов» как в эмиграции, так
и в самой Германии.

В этом «Обращении» Маркс и Энгельс,опираясь на опыт революционной борьбы в Германии в 1848—1849 гг., выдвинули тезис о необходимости организационного обособления пролетариата от мелкобуржу­азных демократов. Первоочередной зада­чей «Союза коммунистов», указывали Маркс и Энгельс, является создание в Германии тайной и легальной организации рабочей партии, превращение каждой тайной общины «Союза» в центр открытых рабочих союзов, в которых позиции и ин­тересы' рабочих обсуждались бы незави­симо отбуржуазных влияний. Но чуждые всякому сектантству Маркс и Энгельс разъясняли, что пролетарская партия должна вместе с мелкобуржуазными де­мократами бороться против реакции, всту­пать с ними во временные союзы.

Непреходящее теоретическое и практи­ческое значение имеет сформулированная Марксом и Энгельсом в «Обращении» идея непрерывной революции. В то время как мелкобуржуазные демократы, писали Маркс и Энгельс, стремятся поскорее за­кончить революцию, ограничив ее размах завоеванием буржуазно-демократических реформ, пролетарская партия стремится к тому, чтобы «... сделать революцию не­прерывной до тех пор, пока все более или менее имущие классы не будут устранены от господства, пока пролетариат не завою­ет государственной власти...». «Для нас дело идет не об изменении частной соб­ственности, — заключали Маркс и Эн­гельс, — а об ее уничтожении, не о затуше­вывании классовых противоречий, а об уничтожении классов, не об улучшении су­ществующего общества, а об основании нового общества»^[22]. Развивая эту идею, Ф. Энгельс в работе «Революция и контрре­волюция в Германии» ^[23], посвященной со­бытиям 1848—1849 гг., пришел к важней­шему теоретическому выводу о восстании как искусстве и раскрыл условия, необхо­димые для его победы. Указывая на измену либеральной буржуазии и политическое банкротство мелкобуржуазных демокра­тов, Энгельс сформулировал главную идею своей книги: необходимость руководящей роли рабочего класса в борьбе за уста­новление демократической республики в Германии.

В новых исторических условиях, в эпо­ху империализма и пролетарских револю­ций, В. И. Ленин развил учение К- Маркса о непрерывной революции, открыв зако­номерность перерастания буржуазно-де­мократической революции в пролетарскую, и на основе опыта борьбы рабочего класса России и других стран разработал новую теорию социалистической революции.

Итоги Германской революции 1848— 1849 гг. и ее историческое значение. Гер­манская революция 1848—1849 гг. была незавершенной буржуазно-демократиче­ской революцией, в которой буржуазно-демократический переворот остановился на полпути, «... не сломив монархии и ре­акции...»^[24]. В отличие от Французской ре­волюции XVIII в. Германская революция 1848 г. развивалась по нисходящей линии. Она не решила главных, исторически вставших перед ней задач: не была создана единая Германия; в стране сохранились лишь в незначительно измененном виде старые монархические порядки, не были уничтожены сохранявшиеся в деревне фео­дальные повинности. Главными причинами поражения Германской революции были: при огромном количестве местных выступ­лений отсутствие единого центра борьбы; предательская тактика либеральной бур­жуазии, ее измена революционному наро­ду; нерешительность и колебания мелкобур­жуазной демократии, ее отказ от радикаль­ного решения аграрного вопроса; недо­статочная организованность и слабая сознательность пролетариата, что мешало ему подняться до роли руководителя рево­люции; подавление национально-освободи­тельного движения, подорвавшее размах революции; прочность в стране монархиче­ских традиций.

Но хотя революция 1848 г. в Германии была незавершенной и остановилась на полпути, она не была бесплодной. Юнкер-ско-бюрократическое правительство, ут­вердившееся после революции в Пруссии, «... вынуждено было... править в конститу­ционных формах...» ^[25]. Это означало, писал

Энгельс, что «... революция 1848 г. дала государству внешнюю конституционную форму, при которой буржуазия имела воз­можность господствовать также и полити­чески и расширять это свое господство», хотя «... она была еще далека от действи­тельной политической власти» ^[26]. «Даро­ванная» 5 декабря 1848 г. прусская кон­ституция, какой бы она ни была куцей, отражала некоторые завоевания револю­ции, в частности всеобщее избирательное право, свободу печати и легальность поли­тической борьбы. Даже урезанная после пересмотра ее в 1849 и 1850 гг., конститу­ция означала все же шаг вперед в полити­ческом устройстве Пруссии. Революция вынудила правящие классы осуществить и некоторые, хотя и весьма ограниченные, преобразования в социально-экономиче­ской области. В целом буржуазно-демок­ратическая революция 1848 г. ускорила развитие Германии по капиталистическо­му пути.

Германская революция 1848—1849 гг., несмотря на ее поражение, была также важной вехой в становлении социального и политического формирования немецкого пролетариата на пути его превращения из «класса в себе» в «класс для себя». В этом смысле революция сыграла подлинную роль локомотива истории. «Во всех случа­ях подлинные боевые силы повстанцев со­стояли из городских рабочих, которые пер­выми брались за оружие и вступали в сра­жение с войсками» ^[27], — писал Ф. Энгельс. Это и являлось свидетельством классового прозрения немецких рабочих и перехода их к массовым насильственным действиям против монархии. В ходе революции роди­лись первые, правда локальные, професси­ональные организации в крупных промыш­ленных центрах страны; активно действо­вали и различные политические союзы рабочих. Дорогой ценой поражения в клас­совых боях германский пролетариат приобретал богатый политический опыт.

Историография революции 1848 г. в Германии. Основы научного изучения ре­волюции были заложены в работах К. Маркса и Ф. Энгельса еще во время самой революции и непосредственно после нее. В сериях статей «Буржуазия и контр­революция» (Маркс, 1848) и «Револю­ция и контрреволюция в Германии» (Эн­гельс, 1851 —1852) они дали первое мар­ксистское изложение истории германской революции, которое остается образцом на­учного анализа этой проблемы. Видный деятель германского рабочего движения, историк и философ-марксист Ф. Меринг во втором томе своей «Истории германской социал-демократии» (1897) с позиций мар­ксизма детально и убедительно показал революционную роль немецкого пролета­риата и его политического авангарда — «Союза коммунистов» в событиях 1848— 1849 гг.

Пристальный интерес к проблемам гер­манской революции проявлял В. И. Ленин, давший в многочисленных работах, особен­но периода первой российской революции, глубокий анализ содержания и характера революции 1848 г. в Германии, той роли, которую сыграли в ней различные общест­венные классы.

Буржуазная историческая наука обра­тилась к серьезному изучению революции в Германии лишь с конца XIX в., после полувекового замалчивания или безогово­рочного осуждения событий «безумного» 1848 года. Но в конце века крупные немец­кие буржуазные историки, чувствуя обос­трение социальных противоречий в автори­тарной кайзеровской Германии, выдвинули задачу углубленного изучения места, зна­чения и уроков революции. Однако пред­принятая либеральными учеными Э. Бран-денбургом, Г. Онкеном и другими частич­ная «реабилитация» революции распро­странилась тогда лишь на умеренных либералов, и особенно на Франкфуртское Национальное собрание как первый опыт парламентаризма в Германии.

После первой мировой войны, в период Веймарской республики, значительно воз­рос интерес к либеральным и парламент­ским традициям немецкой истории. Стрем­ление связать их с буржуазной республи­кой и представить ее как их наследницу определило главную идею наиболее фунда­ментального до сегодняшнего дня произве­дения буржуазной историографии — двух­большинства населения. Брожение охвати­ло, за исключением узкого слоя имущих классов, все слои общества. Неурожайные 1845—1847 годы вызвали невиданный до того рост цен на продовольственные това­ры, включая картофель, ставший за какой-нибудь десяток лет основным, наряду с хлебом, продуктом питания для миллионов обездоленных. Ускоренная механизация текстильного производства, с одной сторо­ны, английская конкуренция — с другой, лишали работы тысячи людей, единствен­ным источником существования которых был наемный труд. В Вену, третий тогда по величине город Европы, хлынул поток без­работных. Славившаяся некогда своей «добропорядочностью» имперская столица стала средоточием пауперизма и сопут­ствующих ему явлений — алкоголизма, преступности и проституции.

Феодализм в Австрии еще не был ус­транен, но народ уже успел испытать на себе все «прелести» новой индустриальной эры. Энгельс, хорошо знавший положение в империи, в январе 1848 г. опубликовал статью под многозначительным названием: «Начало конца Австрии». «Пар проложил себе путь сквозь Альпы и Богемский лес, — писал он о последствиях капиталистиче­ского развития Австрии, — пар лишил Ду­най его роли, пар до основания подорвал австрийское варварство и тем самым вы­бил почву из-под ног Габсбургской динас­тии» ^[28]. Выход из тупика Энгельс видел в ликвидации феодализма, абсолютизма и системы национального гнета, иначе, указывал он, «... с трудом удерживаемая в целости императорская монархия распа­дется и большая ее часть попадет в руки буржуа»^[29].

Расстановка сил накануне революции. Австрийская буржуазия, призванная иг­рать руководящую роль в надвигавшейся революции, в 40-х годах еще находилась в процессе формирования. По структуре и составу она была, особенно в начальной стадии своего становления, чрезвычайно разношерстна. Среди первых капиталисти­ческих предпринимателей было много вы­ходцев из Германии и других стран Запад­ной Европы. Недостаточно консолидиро­ванная буржуазия не могла выступать единым фронтом, сплоченно и смело за ре­волюционное свержение феодализма и аб­солютизма. К тому же в 30—40-е годы при первых же рабочих волнениях она искала обычно защиты у абсолютистского госу­дарства. Верхний же ее слой во главе с ав­стрийскими Ротшильдами, широко пользо­вавшийся феодальными привилегиями, на­столько сросся с государством, что и не помышлял о каком-либо покушении на су­ществующие порядки. В целом буржуазия была заинтересована в капиталистических преобразованиях, но оставалась умеренно оппозиционной и либеральной, а не рево­люционной, добиваясь учреждения консти­туционной монархии, отмены за выкуп фео­дальных повинностей крестьян, упраздне­ния цехов, ликвидации цензуры.

С требованиями ограниченных соци­альных и политических реформ выступали представители обуржуазивавшегося дво­рянства и буржуазии, получившей доступ в ландтаг благодаря покупке земельных владений. Существующие порядки подвер­гались критике в возникших незадолго до революции организациях буржуазии — в «Юридическо-политическом читательском обществе», объединявшем чиновников и промышленников, в «Промышленном сою­зе», в «Нижнеавстрийском промышленном объединении», в объединении писателей «Конкордия», в группе, возникшей вокруг журнала «Гренцботен» («Пограничный курьер»), издававшемся в Лейпциге. Все эти организации в глазах властей являлись «очагами революции», хотя они добива­лись расширения политических прав, а не революционного свержения режима. Но реакционное правительство, возглавляе­мое слабовольным императором Фердинан­дом и парализованное соперничеством ми­нистров Меттерниха и Коловрата, не спо­собно было выполнить хотя бы часть даже весьма умеренных требований сословных ландтагов. Усилившееся брожение народ­ных масс подвело страну к революционной ситуации. В такой обстановке нужна была лишь искра, чтобы вспыхнуло пламя.

Такой искрой послужило свержение во Франции Июльской монархии, весть о ко­тором достигла Вены 29 февраля 1848 г. Сразу же после этого в центре им-

27 марта, феодальные повинности подле­жали выкупу.

В апреле 1848 г. правительство опубли­ковало проект конституции. В нем провоз­глашались свобода печати, собраний, сло­ва, создание двухпалатного парламента и ответственного перед ним правительства. Император, однако, сохранял за собой вер­ховное руководство вооруженными сила­ми, право отмены решений парламента (рейхстага). Избирательных прав были лишены лица, прибегавшие к помощи бла­готворительных учреждений, прислуга, лю­ди наемного труда, не обладавшие недви­жимостью и постоянным доходом. Игнори­руя интересы угнетенных народов, проект конституции объявлял всю империю «еди­ной и неделимой».

Майские выступления. Борьба в рейхс­таге. Демократическая общественность расценила проект как прямое покушение на завоеванные свободы и попытку восста­новления абсолютистских порядков. В этой обстановке возник новый революционный орган — Политический комитет нацио­нальной гвардии в составе 200 членов. В ответ на распоряжение правительства о роспуске Политического комитета улицы Вены 15 мая вновь покрылись баррика­дами. Вооруженные рабочие, прорвавшись в центр Вены, вместе со студентами тре­бовали не только отмены правительствен­ного распоряжения, но и вывода войск из столицы, созыва Учредительного со­брания, введения всеобщего избиратель­ного права, выработки демократической конституции.

Правительству пришлось удалить вой­ска из города, отменить свое решение о роспуске Политического комитета, дать обещание заменить двухпалатный парла­мент однопалатным и ликвидировать изби­рательный ценз. Через день императорский двор поспешил под покровом ночи поки­нуть столицу и укрыться в лояльном и бо­гобоязненном Тироле. Демократия выиг­рала еще один тур борьбы с реакцией.

Силы реакции не оставили, однако, сво­их попыток повернуть ход событий вспять. 26 мая они попытались распустить Акаде­мический легион и обезоружить тем самым революцию. Граф Латур, военный мини­стр, ввел в город с этой целью 10 тыс. сол­дат. На помощь студентам, превратив­шим в неприступную крепость закрытый правительством Венский университет, при­шли жители окраин. Массовое выступле­ние венцев поколебало решимость войск, некоторые части гарнизона отказались стрелять в народ. И вновь правительству пришлось вывести войска из города и отме­нить приказ о роспуске Академического легиона. Еще 18 мая повстанцы создали новый революционный орган Комитет об­щественной безопасности (его возглавил А. Фишхоф), который фактически взял в свои руки власть в столице. Успеху способ­ствовало и то обстоятельство, что отборные полки императорской армии находились в Италии и Венгрии, где бушевало пламя революции, а также в Чехии и Галиции, где нарастали волнения.

Ареной острых столкновений сил реак­ции и демократии стал новый парла­мент — рейхстаг, заседания которого на­чались в июле 1848 г. Большинство депу­татских мест в нем занимали умеренные либералы. Довольно многочисленным бы­ло представительство славян — чехов, по­ляков, украинцев. Большая группа депута­тов-крестьян, в основном из Галиции, энергично выступала за радикальную аг­рарную реформу, но в силу политической^ незрелости и монархических иллюзий была; менее последовательна и активна в обще^ демократических вопросах. Вместе с теЖ они с энтузиазмом поддержали предложе­ние о полной и безвозмездной отмене всех феодальных повинностей. После долгих де­батов был принят вариант законопроекта, по которому государство взяло на себя выплату лишь трети выкупной суммы.

Упразднение феодальных отношений явилось важным завоеванием революции, результатом упорной классовой борьбы, но правящие круги сумели преподнести его как «благодеяние» династии, что немало способствовало сохранению в массах кре­стьян монархических иллюзий. После этого движение крестьян пошло на убыль, и они практически перестали играть активную роль в революции, а реакции удалось про­тивопоставить аграрную провинцию рево­люционной Вене. В рейхстаге умеренное большинство при поддержке крестьянских депутатов добилось принятия решения о финансировании войны против революци­онных Италии и Венгрии.

Национальный вопрос. В ходе револю­ции 1848 г., охватившей также и герман­ские государства, чрезвычайную актуаль­ность приобрел вопрос национального единства немцев.

18 мая во Франкфурте-на-Майне от­крылось общегерманское Национальное собрание, в котором Австрия была пред­ставлена 116 депутатами. Чехи и словенцы отказались принять в нем участие. Пози­цию чешской буржуазии выразил в специ­альном послании Франкфуртскому собра­нию Франтишек Палацки: Австрия не мо­жет войти в Германию, она должна остаться самостоятельным государством, чтобы выполнять свою «культурную мис­сию на Востоке» и обрести новую силу путем обеспечения равноправия всех своих национальностей. Это была так называе­мая австрославистская программа сохра­нения многонациональной Австрии ради обеспечения экономических интересов чешской буржуазии.

Австрийская буржуазия хотела объединения Германии под руководством Австрии не спрашивая при этом мнения чехов, словенцев, поляков и других угне­тенных народов. В то же время, опасаясь за свои экономические позиции, она не желала вхождения Австрии в единый гер­манский Таможенный союз. В целом зна­чительная часть буржуазии, так же как и придворная камарилья, добиваясь моно­полизации имперского рынка, выступала за сохранение территориальной целостно­сти Австрийской монархии. Но Пруссия и другие германские государства вовсе не желали допустить австрийскую гегемонию в новой Германии и потому отказывались включать в нее Австрию со всеми ее сла­вянскими провинциями. Именно поэтому § 2 конституционного проекта Франкфурт­ского собрания гласил: ни одна часть Гер­манской империи не может состоять в го­сударственном союзе с ненемецкими зем­лями.

Судной из главных слабостей как Ав­стрийской, так и Германской революции явилоЬь-..игнорир^вание национальных ин­тересов народов, Которые волей истории оказались под властью германских монар­хов. Маркс и Энгельс выступали в те дни с позиций революционного объединения Германии и, будучи истинными интернаци­оналистами, критиковали демократический лагерь в Германии за неспособность «...провозгласить свободу тех народов, ко­торых она до сих пор угнетала». «И после всего этого,— указывал Ф. Энгельс,— нем­цы требуют, чтобы чехи им доверяли!

И после всего этого ставят в вину че­хам, что они не желают присоединиться к нации, которая, освобождая самое себя, в то же время угнетает и оскорбляет другие нацииЬг^[30]

(Вслед за созывом Франкфуртского со­брания в июне 1848 г. в Праге открылся Славянский съезд, в котором участвовали представители всех славянских народов Австрии и Венгрии. Под влиянием этого события, а также побед, одержанных наро­дом Вены 15 и 26 мая, резко возросла поли­тическая активность демократической час­ти жителей Праги. Их мирная демонстра­ция переросла в вооруженное восстание, которое было подавлено 17 июня.\ Восста­ние в Праге явилось важной.вехо^ в исто­рии Австрийской революции. Маркс и Эн­гельс отмечали социальный, революцион­ный характер восстания. «Оно было направлено в такой же мере против чеш­ских феодалов, как и против австрийской солдатни,— писал Энгельс спустя несколь­ко дней после падения Праги.

Австрийцы напали на народ не потому, что он чешский, а потому, что он революци­онный народ». Энгельс пророчески пред­сказал тогда, что вслед за этим последуют «предание огню и штурм» революционной Вены ^[31]. Так и случилось.

Наступление контрреволюции. Линия развития европейской революции от Пари­жа до Праги, Вены и Милана летом 1848 г. свидетельствовала об изменении соотношения сил в пользу контрреволю­ции.¹^ В конце июля — начале августа ав­стрийские войска под командованием фельдмаршала Радецкого одержали реша­ющую победу в Северной Италии над по­встанцами и сардинской армией. Произо­шел определенный поворот и в настроениях либерально-буржуазной общественности. На успехи австрийского оружия у Кустоцы и в Милане «король вальса» Иоганн Штраус отозвался «маршем Радецкого», а классик австрийской поэзии Франц Грильпарцер — стихотворением, в котором, обращаясь к престарелому фельдмаршалу, говорил: «Счастья тебе, мой полководец! Австрия в твоем лагере!»

Воодушевленная поражением Италь­янской революции и пражского восстания реакционная военщина решила в середине августа развить успех и подавить очаг ре­волюции в Вене. 19 августа правительство издало распоряжение о снижении заработ­ной платы рабочим столицы, занятым на общественных работах. В ответ на начав­шиеся демонстрации 23 августа буржуаз­ные части национальной гвардии открыли огонь по безоружным рабочим, убив и ра­нив сотни людей. Академический легион студентов занял нейтральную позицию. В лагере революции произошел открытый раскол: либеральная буржуазия оконча­тельно перешла на сторону контрреволю­ции, демократические элементы проявили колебания и нерешительность, оказавшись неспособными поддержать рабочих. На­ступил критический этап Австрийской ре­волюции.

Именно в это время в Вену приехал К. Маркс. За десять дней, проведенных здесь (27 августа — 7 сентября), Маркс имел многочисленные встречи с рабочими и демократическими лидерами. Он высту­пил с тремя докладами, где разъяснялась классовая сущность июньских событий в Париже и августовских в Вене, главный смысл которых Маркс видел в столкнове­нии классовых интересов буржуазии и про­летариата. На собрании первой организа­ции австрийских рабочих — венского «Ра­бочего просветительного союза» — он рас­сказал о состоянии рабочего движения в Германии, во Франции, в Англии, Бель­гии, подчеркнув историческую роль проле­тариата в европейских революциях, в борьбе за демократию. Пребывание Марк­са в Вене указывало на важное значение, которое руководители международного пролетариата придавали революции в Ав­стрии.

Октябрьское восстание. Как показали дальнейшие события, августовский расст­рел еще не означал поражения революции. В начале октября, когда части венского гарнизона по приказу графа Латура собра­лись в поход против революционной Венгрии, путь им преградил трудовой народ Вены. Угроза контрреволюции вновь сплотила демократические элемен­ты средних слоев с рабочими и ремес­ленниками. На стороне последних вы­ступили не только студенты Академиче­ского легиона, но и часть национальных гвардейцев. Отказались выполнить при­каз об отправке солдаты гренадерского полка. Окружив 6 октября Северный вок­зал, рабочие и студенты помешали вой­скам отправиться в Венгрию. Повстан­цы взяли штурмом резиденцию военно­го министра и повесили графа Латура на уличном фонаре. Двор во главе с Ферди­нандом снова бежал из столицы, на этот раз в чешский город Оломоуц (Ольмюц). Покинули город также аристократы, состо­ятельные бюргеры, правые и умеренные по­литические деятели.