ВВЕДЕНИЕ 24 страница

Начало войны (как и оформление коа­лиции) было ускорено развитием полити­ческой борьбы внутри Франции. С конца 1791 г. вопрос о войне стал в ней одним из главных. Людовик XVI и двор стремилиськ войне — они рассчитывали на интервен­цию и падение революции в результате военного поражения Франции. Большинст­во фельянов опасалось, что война с Ав­стрией и Пруссией при любом исходе опро­кинет созданный ими режим конституцион­ной монархии. Напротив, Бриссо и другие жирондисты энергично выступили за то, чтобы Франция сама начала революцион-

wj4i ^уэжчзаад»., что ъотъ

закрепит решительную победу буржуазии над дворянством и в то же время, отодви­нув поставленные народным движением социальные проблемы, позволит избежать опасных для буржуазии уступок в социаль­ной области. Ошибочно оценивая силы Франции и положение в странах Европы, жирондисты надеялись на легкую победу и на то, что народы восстанут против своих «тиранов» при появлении французских войск.

Против воинственной агитации жирон­дистов выступил Робеспьер, поддержан­ный частью якобинцев (в том числе Ма­ратом). Понимая неизбежность войны с европейскими монархиями, он полагал безрассудным ускорять ее начало. Глав­ной опасностью он считал «внутренний Кобленц» — двор и силы внутренней кон­трреволюции. Робеспьер оспаривал и рас­четы Бриссо на немедленное восстание в странах, куда вступят французские вой­ска: «Никто не любит вооруженных мисси­онеров».

Влияние сторонников войны возоблада­ло. В конце марта 1792 г. Людовик XVI сформировал жирондистское министерст­во, 20 апреля Франция объявила войну Австрии. Хотя Франция выступила первой, война с ее стороны была освободительной, национальной, а со стороны европейских монархий — откровенно контрреволюци­онной. «... Войны великой французской революции начались как национальные и были таковыми. Эти войны были революци­онны: защита великой революции против коалиции контрреволюционных монар­хий»^[5]. Отныне ход войны оказывал гро­мадное влияние на все дальнейшее разви­тие Французской революции.

Начало войны было неудачным для Франции. Старая армия была дезорганизо­вана, половина офицеров (большинство их
было из дворян) эмигрировала, солдаты не
доверяли командирам. Пришедшие в вой-
ска добровольцы (волонтеры) были плохо
вооружены и не обучены. Попытка наступ-
ления против австрийцев в Бельгии прова-
лилась. 6 июля в войну вступила Пруссия.
Неумолимо надвигалось втоожение враже-
ских войск в пределы Франции, его ожида-
ла ъ^та ^еъсшахдол., та ал чл^у
левский двор. Королева переслала ав-
стрийцам французские военные планы.
Людовик XVI отставил министров-жирон-
дистов, отказался утвердить декреты о вы-
сылке за враждебную деятельность непри-
сягнувших священников, о создании под
Парижем лагеря «федератов» (доброволь-
цев — национальных гвардейцев из депар-
таментов).

Над Францией нависла опасность. Революционный народ охватил патрио­тический подъем. 11 июля Собрание приня­ло декрет, провозгласивший: «Отечество в опасности!» Спешно формировались ба­тальоны волонтеров. В Париже в течение недели записались 15 тыс. человек. Из про­винции вопреки вето короля прибывали отряды федератов. В эти дни впервые ши­роко зазвучала Марсельеза — патриотиче­ская песня революции, написанная еще в апреле Руже де Лилем и принесенная в Париж батальоном марсельских федера­тов. Патриотический подъем был одновре­менно и революционным. Народ поднимал­ся на защиту отечества; он выступал также против контрреволюции внутри страны, прежде всего против королевского двора, в котором верным чутьем угадывал средо­точие измены. Вся государственно-полити­ческая система, основанная на монархиче­ской цензовой конституции 1791 г., шла к своему падению.

3. Установление республики. Правление жирондистов и его свержение

Восстание 10 августа 1792 г. и его по­следствия. В обстановке острейшего поли­тического кризиса демократическое движе­ние в стране выдвинуло требование низло­жить короля и отменить монархию. Его поддержали Марат, Дантон и другие во­жди демократии. Робеспьер выдвинул по-

литическую программу: отстранение от власти Людовика XVI, созыв избранно­го всеобщим голосованием Националь­ного конвента для выработки новой конституции.

Осуществление этой программы стало возможным благодаря восстанию, которое подготовили и подняли парижские секции. В условиях массового революционного подъема в их работе стали участвовать и «пассивные» граждане, т. е. беднота. Во­оружаясь пиками, они вступали также в Национальную гвардию. Секции устанав­ливали связи друг с другом и предпринима­ли коллективные действия. В начале авгус­та, действуя совместно с федератами, сек­ции энергично готовили восстание. Его ускорил взрыв возмущения, вызванный ма­нифестом командующего прусской армией герцога Брауншвейгского: за «малейшее посягательство на безопасность королев­ской семьи» город Париж «будет предан военной экзекуции и полному разруше­нию». В ночь на 10 августа над столицей загудел набат — секции начали восстание.

В ратуше самочинно собрались избранные секциями комиссары. Они образовали По­встанческую коммуну, которая отстранила «законный» фельянско-жирондИстский му­ниципальный совет Парижа и взяла в свои руки власть в столице. 10 августа восстав­шие, потеряв убитыми и ранеными около 400 человек, овладели королевским двор­цом Тюильри. Как и Бастилию, Тюильри брали в основном ремесленники, подмас­терья, рабочие, мелкие торговцы — па­рижские санкюлоты. Но сравнительно с днями взятия Бастилии в июле 1789 г. на­родное движение в Париже достигло го­раздо более высокого уровня: оно опира­лось на секционные организации, обрело четко выраженный политический характер, выдвинуло из своей среды вожаков.

С победой восстания 10 августа 1792 г. революция поднялась на новую сту­пень, вступила на путь демократической ломки остатков «старого порядка». Бли­жайшим последствием восстания было фактическое свержение монархии. Собра­ние лишило Людовика XVI трона, Коммуна

своей властью заключила королевскую семью в замок Тампль. Пали и политиче­ские привилегии верхов буржуазии, за­крепленные в конституции 1791 г.: к выбо­рам в Конвент были допущены все мужчи­ны с 21 года, не состоявшие в личном услужении. Фельяны, олицетворявшие умеренно-либеральный лагерь, оказались на стороне контрреволюции. Бежал за гра­ницу Лафайет и многие другие лидеры фельянов. Ведущей силой в Собрании и в новом правительстве — Временном испол­нительном совете — стали жирондисты. Вместе с тем громадное влияние обрела ро­жденная восстанием 10 августа демокра­тическая Коммуна Парижа, состоявшая из представителей секций, санкюлотских во­жаков. В ее состав вошли также деятели Клуба кордельеров Шометт, Эбер, демок­раты-якобинцы, Робеспьер и др. Являясь муниципалитетом, Коммуна энергично вмешивалась в решение различных, в том числе и общеполитических, вопросов, навя­зывала Собранию или проводила сама ре­шительные революционные меры — закры­тие роялистских газет, разоружение и аресты «подозрительных».

Восстание 10 августа привело к важно­му сдвигу в решении аграрного вопроса. Декрет 25—28 августа установил, что фео­дальные повинности отменяются без выку­па, если бывший сеньор не докажет под­линным документом, что в свое время за ежегодную уплату этих повинностей крестьянин получил от тогдашнего сеньора землю. Многие сеньоры не могли предста­вить подобные грамоты. Но все же ликви­дация феодальных повинностей еще не бы­ла доведена до конца. Декреты, принятые 14 августа, предусматривали раздел между крестьянами общинных земель и передачу во владение крестьянам мелкими участка­ми за небольшую ренту земель эмигрантов (они были подвергнуты секвестру еще в феврале — марте 1792 г.). Оба декрета не были выполнены, и вопрос оставался нере­шенным.

Одним из важнейших последствий но­вого подъема революции явилось отраже­ние первого нашествия войск коалиции. 19 августа прусско-австрийская армия (в ее составе был корпус эмигрантов) пере­шла границу Франции. 23 августа она ов­ладела крепостью Лонгви, 2 сентября в

Париже узнали о падении Вердена — важ­ной крепости на пути к столице. Коммуна закрыла заставы, организовала строитель­ство укреплений, объявила набор волонте­ров. Большую- роль в организации отпора сыграл в эти дни Дантон. «Набат гудит, — воскликнул он в знаменитой речи в Собра­нии, — но это не сигнал тревоги, это при­зыв к борьбе с врагами отечества. Чтобы их победить, нужна смелость, еще раз сме­лость, всегда смелость, и Франция будет спасена!»

В напряженной обстановке вражеского вторжения, тревожных опасений контрре­волюционных заговоров и мятежей в раз­ных районах Франции произошли акты стихийного народного террора. Крупней­ший из них — «сентябрьские избиения» в Париже 2—5 сентября, когда толпы наро­да расправились со многими заключенны­ми в тюрьмах дворянами, неприсягнувши-ми священниками, уголовными преступни­ками.

20 сентября у местечка Вальми револю­ционная армия под командой Дюмурье и Келлермана отбила атаку пруссаков и вскоре вынудила их к отступлению; войска коалиции оставили пределы Франции. В течение октября — ноября французы за­няли германские города Вормс, Шпейер, Майнц, Франкфурт, разбили австрийцев при Жемаппе и заняли Бельгию. На юге, встреченные населением как освободители, французы изгнали из Савойи и Ниццы вой­ска Сардинии, вступившей в союз с Ав­стрией и Пруссией. Первое нашествие ин­тервентов закончилось сокрушительным провалом.

Национальный конвент и установление республики. Борьба Горы и Жиронды. 20 сентября начал свою работу Нацио­нальный конвент; 21 сентября он принял декрет об уничтожении королевской влас­ти. 22 сентября Франция была провозгла­шена республикой. Ее конституцию и пред­стояло выработать Конвенту. Однако с первых же шагов его деятельности в нем разгорелась ожесточенная политическая борьба.

Среди 749 депутатов Конвента свыше 500 были юристы, лица свободных профес­сий, служащие. На верхних скамьях 113 (позднее значительно больше) депута­тов составляли его левое крыло, их называ-

7*

ли Горой или монтаньярами (от франц. montagne — гора). Виднейшими лидерами Горы были Робеспьер, Марат, Дантон; ясностью ума, твердостью убеж­дений и воли быстро выделился 25-летний адвокат Луи Сен-Жюст. Большинство мон­таньяров состояли членами Якобинского клуба. После исключения в октябре 1792 г. Бриссо и ухода других жирондистов Якобинский клуб стал политическим цент­ром «... наиболее последовательных буржу­азных демократов — якобинцев эпохи ве­ликой французской революции»⁴. За яко­бинцами шли широкие слои мелкой (частично также средней) буржуазии. Многие якобинцы, в том числе Робеспьер, Марат, Сен-Жюст придерживались урав­нительных идей, стремились к демократи­ческой республике без крайностей нищеты и богатства. Это помогло якобинцам об­рести опору в народном движении, а в на­иболее критический момент революции пойти на чрезвычайные меры обществен­ного спасения.

Правое крыло Конвента образовали 136 депутатов-жирондистов. Жирондисты противились теперь дальнейшему углубле­нию революции, считая, что все ее цели полностью достигнуты. Они с тревогой вос­принимали рост социальных притязаний и политической активности народных ни­зов. Главного противника они видели отны­не в «анархистах» и «дезорганизаторах», «которые, — негодовал Бриссо, — хотят все уравнять — собственность, достаток, цены продуктов...».

Составлявшие центр Конвента около 500 депутатов не входили в какую-либо группировку, их называли «равниной» или «болотом». Они стремились к упрочению буржуазного строя, не хотели возврата старого порядка, опасаясь вместе с тем и народного натиска. В первые месяцы Конвента «равнина» решительно поддер­живала Жиронду. Влияние жирондистов было сильно в администрации департамен­тов, в их руках было правительство — Ис­полнительный совет.

Укреплению позиций Жиронды — ини­циатора войны — способствовали военные успехи Франции. После Вальми жиронди­сты продолжали политику «революцион­ной войны» как войны, несущей свободу не только Франции, но и другим народам. Ее поддерживали многие монтаньяры; лозун­гом республиканских армий был: «Мир хижинам, война дворцам!» Декреты Кон­вента 19 ноября и 15 декабря 1792 г. пред­писывали в занятых французами землях отменять феодальные отношения, вводить буржуазное законодательство и новые ор­ганы власти. После проведенного в них голосования к Франции были присоедине­ны Савойя, Ницца, Бельгия, немецкие зем­ли по левому берегу Рейна с Майнцем. В Конвенте была выдвинута идея о не­обходимости установления «естественных границ» Франции — по Рейну, Альпам и Пиренеям. В политике «революционной войны» противоречиво сочетались освобо­дительный порыв французского народа, стремление французской буржуазии к эк­спансии, расчеты жирондистов революци­онной пропагандой, направленной вовне страны, переключить народную энергию от внутренних социальных и политических проблем в русло войны с феодальной Ев­ропой.

Эти надежды Жиронды не сбылись. В стране все более разгоралась напряжен­ная политическая борьба. К концу 1792 г. в центре ее оказался вопрос о судьбе короля. Документы безусловно доказывали измену Людовика XVI, его связи с эмигрантами и иностранными дворами. Коммуна Пари­жа, секции, многие коммуны и народные общества в провинции требовали суда над бывшим королем и его сурового наказания. Это требование поддержали монтаньяры. Напротив, большая часть жирондистов и «равнины» старались предотвратить осуж­дение Людовика XVI. По существу, в во­просе о судьбе короля сосредоточилась главная политическая проблема: продол­жать начатые 10 августа радикальные ре­волюционные меры или затормозить, оста­новить революцию. Преданный суду Кон­вента, Людовик XVI был признан «винов­ным в злоумышлении против свободы нации и общей безопасности государства» и приговорен к смертной казни-387 голоса­ми против 334. 21 января 1793 г. он был гильотинирован.

Новые черты классовой борьбы в конце 1792 — первой половине 1793 г. К зиме 1792/93 г. народные массы в городах и де-

Восстание 31 мая — 2 июня 1793 г. Вес­ной 1793 г. революция вступила в полосу нового острого кризиса. В марте на северо-западе Франции вспыхнул крестьянский мятеж, достигший наибольшей силы в Ван­дее. Его причинами были недовольство крестьян активной ролью в эксплуатации деревни местной буржуазии, скупкой ею в ущерб крестьянам национальных иму-ществ, агитация неприсягнувшего духо­венства. Непосредственным толчком к вос­станию явился набор в армию.

Руководство восставшими взяли в свои руки роялисты. Вандейский мятеж, под­нявший десятки тысяч крестьян, вызвал кровавые эксцессы и на несколько лет стал незаживающей раной республики.

Резко ухудшилось весной 1793 г. воен­ное положение страны. После казни Людо­вика XVI Франция оказалась в состоянии войны не только с Австрией и Пруссией, но и с Голландией, Испанией, Португалией, германскими и итальянскими государства­ми. Коалицию поддерживала Россия, по­рвавшая дипломатические отношения с Францией. Вдохновителем и организато­ром коалиции выступала Англия — глав­ный торговый и колониальный соперник Франции. В марте австрийцы разбили ар­мию Дюмурье у Неервиндена; Дюмурье изменил, перейдя к неприятелю. Французы были вытеснены из Бельгии и с немецких территорий на левом берегу Рейна.

Опасность, вновь нависшая над респуб­ликой, требовала мобилизации всех сил народа, на это Жиронда оказалась неспо­собной. Инициатива чрезвычайных мер ре­волюционной защиты исходила от якобин­цев, Коммуны Парижа, секций. Марат зая­вил: «Надо немедленно организовать дес­потизм свободы, дабы смести с лица земли деспотизм королей». 10 марта по настоя­нию Коммуны и монтаньяров Конвент со­здал Революционный трибунал, судивший без права апелляции за преступления про­тив революции и безопасности государст­ва. Были приняты суровые законы против эмигрантов. Участники мятежей, взятые с оружием, подлежали казни на месте. Так начала складываться система санкциони­рованного законом террора Французской революции. Выявилась и ее противоречи­вость — декрет Конвента 18 марта 1793 г. грозил смертной казнью за пропа­ганду «аграрного закона». 6 апреля был создан избираемый Конвентом Комитет об­щественного спасения, наделенный широ­кими полномочиями. Наиболее авторитет­ным его членом был Дантон.

Понимая, что без широкой народной поддержки невозможно отстоять республи­ку и революцию, якобинцы решились на меры, которые прямо ущемляли матери­альные интересы крупной буржуазии. Они поддержали требование максимума, 4 мая добились декрета Конвента о введении твердых цен на муку и зерно, 20 мая —

0 принудительном займе у богатых в

1 млрд. ливров. Между тем лидеры Жирон­ды, ослепленные непримиримой враждой к социальному натиску низов, сосредоточи­ли силы на борьбе с монтаньярами, с рево­люционным Парижем и его Коммуной. В противовес столице они опирались на департаменты и крупные города запада и юга страны, где было сильно их влияние. 18 мая жирондисты добились создания спе­циальной «Комиссии 12-ти» для расследо­вания деятельности Коммуны; комиссия приказала арестовать Эбера, Варле, неко­торых секционных активистов. 25 мая на бурном заседании Конвента жирондист Инар пригрозил разрушением столице: «Скоро на берегах Сены будут искать то место, где когда-то стоял Париж». 29 мая вспыхнул мятеж в Лионе, был свергнут якобинский муниципалитет. Политика Жи­ронды прямо грозила поражением револю­ции и республике.

Якобинцы, большинство парижских секций и Коммуна, Клуб кордельеров, «бе­шеные» объединились вокруг общего тре­бования — свержения Жиронды. Инициа­тиву восстания против жирондистов взяли на себя наиболее революционные секции столицы. Используя опыт 10 августа, они создали Повстанческий комитет. По его приказу 31 мая ударили в набат, забили общий сбор Национальной гвардии. В Кон­вент явились депутации 48 секций и Ком­муны. Поддержанные многими монтань­ярами, они добились роспуска «Комиссии 12-ти», но другие народные требования не были удовлетворены. 2 июня восстание во­зобновилось. По приказу Повстанческого комитета около 100 тыс. вооруженных граждан при 163 орудиях окружили Кон­вент. Когда депутаты, покинув зал заседа­ний, попытались пройти заслон, коман­дир Национальной гвардии дал приказ: «Канониры, к орудиям!» Вынужденный подчиниться восставшему народу Кон­вент принял решение об аресте Бриссо, Верньо и других лидеров Жиронды (все­го 31 человек). Народное восстание одержало победу.

4. Якобинцы у власти

В результате падения Жиронды к поли-ТТГческому руководству в республике при­шли якобинцьь^^вволюция продвигалась по восходящей линии. В ходе упорной борьбы в стране сложилась революционно-демократическая диктатура, которая ре­шительными мерами отстояла и углубила завоевания буржуазно-демократической революции.

Положение респу&мнш-летом 1793 г. и политика якобинцев.!/]осле победы восста­ния 31 мая — 2 июня власти многих де­партаментов отказались подчиняться Кон­венту в новом составе. Бежавшие в провин­цию лидеры ЖиротгДы активно включились в «федералистский мятеж» (гегемонии якобинского и санкюлотского Парижа они стремились противопоставить федерацию департаментов). ИЗ орбите мятежа оказа­лись Лион, Марсель, Бордо, Нант, военный порт Туло>^

В: эттгх условиях монтаньяры решили укрепить связи якобинского Конвента с на­родными массами решением аграрной про­блемы. 3 июня 1793 г. был принят закон о продаже эмигрантских владений по воз­можности мелкими участками с рассрочкой платежа на 10 лет. Закон 10 июня объяв­ляли сё"ббЩйШыез^ безусловной со­бственностью крестьянских общин, требо­вал возвращения им земель, захваченных сеньорами, предписывал равный поголов­ный раздел общинных земель, если за него выскажется не менее '/з жителей. Нако­нец, декрет 17 июля 1793 г. полностью и безвозмездно ликвидировал все сохраняв­шиеся феодальные повинности. Документы бывших сеньоров с записью повинностей подлежали сожжению, их сокрытие объяв­лялось преступлением. Этот радикальный закон завершил конституирование кресть­янской земельной собственности, уничто­жил последние остатки чисто -феодальных земельных отношений.

Эти декреты отвечали интересам всего крестьянства. Законы же о дроблении при продаже национальных имуществ и рав­ном разделе общинных земель шли на­встречу чаяниям бедноты. В то же время Конвент не поддержал устремлений бедно­ты к уравнительной перестройке земель­ных отношений. Бывшие сеньоры (не эмиг­ранты) сохраняли свои владения в качест­ве буржуазной собственности. В целом, удовлетворив — хотя и в неодинаковой ме­ре — интересы разных слоев крестьян, яко­бинский Конвент получил их поддержку в борьбе с коалицией и мятежами.

24 июня 1793 г. Конвент принял новую конституцию Франций. Она предусматри­вала республику с однопалатным Собрани­ем, прямыми выборами и всеобщим изби­рательным правом для мужчин с 21 года, провозглашала демократические права и свободы. Статья 119 объявляла невмеша­тельство во внутренние дела других наро­дов принципом внешней политики Фран­ции. Позднее, 4 февраля 1794 г., Конвент принял декрет об уничтожении рабства в колониях. Созданная на высшем подъеме революции якобинская буржуазно-демок­ратическая конституция содержала отзвук народных требований: целью общества признавалось «всеобщее счастье», провоз­глашались право народа на восстание, право всех на образование, право «несча­стных граждан» на труд и общественную помощь. Важнейшие законы подлежали утверждению народом в собраниях всех граждан, имевших право голоса. Вместе с тем конституция утверждала право част­ной собственности и систему наемного тру­да. Она не создавала правовых оснований для требований масс о регламентации тор­говли и проведении уравнительных мер. Придя к власти благодаря народному вос­станию, якобинцы старались теперь при­влечь на сторону Конвента имущие слои населения. В этом же духе действовал и Комитет общественного спасения.

Между дауев-нюле—авгуете-доллжежм -республики стало критическим...Войска ко­алиции наступали, вандейское восстание ширилось. Достиг апогея «федералист! ский мятеж»: в середине июля власти око* ло 50 департаментов из 83 выступали про­тив Конвента. Тулон с военной эскадрой был сдан англичанам. 13 июля дворянкой Шарлоттой Корде был убит «друг народа» Марат. В Лионе, где мятеж принял откры­то роялистский характер, были казнены вождь лионских якобинцев Шалье и мно­гие из его сторонников. Усилились эконо­мические трудности и продовольственный кризис; закон 4 мая о максимуме на зерно не выполнялся. 25 июня Жак Ру в петиции Конвенту подверг резкой критике якобин­скую конституцию за то, что она не содер­жала специальных статей против спекуля­ции и дороговизны.

Все якобинцы — от Робеспьера и Ма­рата до Эбера и Шометта — обрушились на Жака Ру за его критику конституции. Между тем народные волнения продолжа­лись. В секциях, в Коммуне, в Клубе кор­дельеров плебейские революционеры Ру, Варле, Леклерк настойчиво требовали вве­дения твердых цен, смертной казни для спекулянтов и скупщиков продовольствия, создания особой «революционной армии» из санкюлотов, призванной искоренять врагов революции и обеспечивать бедноту продовольствием.

К ^усхановлению твердого правительст­ва, способного противостоять иностранно­му вторжению и мятежам, склонялась та ч-зспгбуржуазии, которая формировалась в годы революции, прежде всего покупате­ли национальных имуществ.

В июле 1793 г. Конвент переизбрал Ко­митет общественного спасения и расширил его полномочия. Робеспьер вскоре стал фактическим главой Комитета, Сен-Жюст и Кутон — его ближайшими соратниками. 26 июля Конвент принял против скупщиков закон о смертной казни, 23 августа — дек­рет о массовом наборе в армию и револю­ционной мобилизации всех граждан на за­щиту отечества. Новый натиск народного движения подтолкнул Конвент к дальней­шим решительным действиям, ускорил складывание революционной диктатуры, которое шло во Франции в критических условиях лета 1793 г.

«Революционный порядок управле­ния». Социальная природа якобинского блока. 4 сентября большая демонстрация перед ратушей (в основном из рабочих) потребовала немедленно снабдить Париж хлебом, принять меры, «от которых зависит общественное спасение». Коммуна взяла в свои руки руководство движением. 5 сен­тября Шометт во главе делегации санкю­лотов представил народные требования Конвенту. В тот же день Конвент одобрил в принципе введение твердых цен на все товары первой необходимости, постановил создать «революционную армию» из 7200 человек, решил «поставить террор в порядок дня». 17 сентября последовал за­кон о «подозрительных» — таковыми счи­тались бывшие дворяне, те, кто показал себя «приверженцами тирании или федера­лизма и врагами свободы». Выявление и арест «подозрительных» возлагались на революционные комитеты из 12 человек, созданные во всех коммунах и в секциях больших городов. Наконец, 10 октября Конвент принял закон о «временном рево­люционном порядке управления», который юридически оформил режим революцион­ной якобинской диктатуры. Введение кон­ституции 1793 г. откладывалось до заклю­чения мира. Конвент, из которого были устранены жирондисты, оставался средо­точием законодательной власти; «болото» временно подчинилось режиму революци­онной диктатуры, надеясь, что он обеспе­чит победу над коалицией и предотвратит реставрацию старого порядка. Через свои комитеты Конвент фактически осуществ­лял и власть исполнительную. Важнейший из них — Комитет общественного спасе­ния — ведал делами обороны, внутренней и внешней политики. В департаменты и в армии посылались комиссары — члены Конвента, наделенные широчайшими пол­номочиями и действовавшие с непреклон­ной решимостью.

Особую роль играли наиболее демокра­тические по составу муниципальные орга­ны власти, в особенности секции и Комму­на Парижа, непосредственно связанные с народными низами столицы. Они своей властью проводили радикальные револю­ционные меры, оказывали прямое давление на Конвент, побуждая его идти навстречу требованиям санкюлотов. Активной опорой революционной власти являлись народные общества на местах.

Комитет общей безопасности, Револю­ционный трибунал и революционные коми­теты осуществляли политику террора. В октябре—ноябре 1793 г. были казнены королева, видные жирондисты и фельяны,! тюрьмы заполнились «подозрительными») (всего было арестовано около 90 тыс. чело- ] век). Террор, используемый как чрезвы­чайная и вынужденная мера защиты рево­люции^ был грозным оружием против ее врагов {несмотря на совершавшиеся злоу­потребления и крайности).

Якобинская диктатура опиралась на широкий фронт социальных сил, который сложился в борьбе против роялистской контрреволюции и против жирондистов,— революционную среднюю и мелкую буржу­азию, большинство крестьянства и плебей­ские массы. Ее поддержала сначала также часть крупной буржуазии, которая возвы­силась во время и в результате революции и хотела ее прочной победы. Ядром и поли­тически руководящей силой широкого бло­ка были якобинцы, наиболее последова­тельные буржуазные революционеры-де­мократы. В их руках находились главные рычаги государства. «Историческое вели­чие... якобинцев 1793 года,— писал В. И. Ленин,— состояло в том, что они были «якобинцы с народом», с революци­онным большинством народа...»⁷

В области социально-экономической якобинская диктатура осуществляла уста­новленное под давлением народных масс регулирование сферы обращения. Соглас­но закону 29 сентября 1793 г. о всеобщем максимуме, цены на товары первой необхо­димости определялись по уровню 1790 г. с увеличением на '/з- Широко применялись реквизиции — принудительная покупка властями товаров по ценам максимума для снабжения армии и населения. Практико­вались принудительные займы и безвоз­мездные реквизиции у богатых; многие якобинские деятели обличали «алчных эго­истов» и «злонамеренных богачей». Таким образом, некоторые аспекты политики яко­бинской диктатуры, обусловленные ролью в ней народных низов, выходили за преде­лы «...непосредственных, ближайших, со­зревших уже вполне буржуазных це­лей...» ⁸

Вместе с тем якобинское правительство отвергало радикальные уравнительные требования плебейства и крестьянской бедноты. Закон о твердых ценах вводил и максимум заработной платы — к уровню 1790 г. добавлялось 50%, хотя рабочие добились к этому времени более высокой оплаты. Стачки запрещались, их участни­ков Конвент предписал заносить в списки «подозрительных». Опираясь на народное движение, якобинцы в то же время настой­чиво стремились подчинить жесткому кон­тролю народные общества, парижские сек­ции и Коммуну, ограничить их активность. Террор, введенный для борьбы с контрре­волюцией, стал применяться и как способ решения разногласий внутри якобинского блока, в том числе против крайних левых. Уже в сентябре 1793 г. были арестованы Жак Ру и Жан Варле, позднее — многие их сторонники.

Антикатолическое движение. Политика в области культуры и быта. Якобинская диктатура явилась новым этапом во взаи­моотношениях революции и церкви. Враж­дебной революции стала наряду с непри-сягнувшим и большая часть конституци­онного духовенства. Борьба против церкви начала перерастать в действия против са­мой католической религии. Осенью 1793 г. в стране развернулось движение «дехристианизации», в котором отразились доведенные до крайности антиклерикаль­ные настроения части народных низов, в основном городских, и радикальной интел­лигенции. Некоторые комиссары Конвента и местные власти закрывали церкви, уп­раздняли католический культ, побуждали (и принуждали) священников к отречению от сана. В Париже «дехристианизацию» с большим рвением проводили секции и Коммуна. Ее «конструктивным» аспектом явилась попытка ввести «культ Разума», в котором переплетались навеянные идея­ми Просвещения деизм и пантеизм, почи­тание природы и гражданских добродете­лей. Одновременно развивалось более на­родное по истокам почитание «мучеников свободы» — Марата и других убитых роя­листами якобинцев; бюсты их помещались в «храмах Разума». Насильственное упраз­днение католического культа не могло по­лучить поддержку большинства народа, грозило оттолкнуть крестьянство, ослож­няло международные позиции революции. 6 декабря 1793 г. Конвент по настоянию Робеспьера подтвердил свободу культов