Православный свято-тихоновский богословский институт 6 страница

Во втором веке в Александрии складывается богословская школа. Собственно говоря, христианские школы существовали повсюду; мы знаем, что первые христиане, об этом говорят и Евангелия и книга Деяний св. апостолов, очень часто называли себя учениками, жизнь христианская рассматривалась, как процесс обучения. Особую интенсивность это обучение приобретало тогда, когда человек готовился к принятию святого крещения, поэтому при каждой епископской кафедре существовала своего рода школа, где епископ со своими помощниками готовил оглашенных к принятию святого крещения, научал их главным истинам веры. Конечно, во многих местах эти школы имели необходимо элементарный характер и в немногих местах, на первом месте нужно поставить именно Александрию, где эти школы превращались в настоящие высшие христианские училища. Но, конечно, чтобы это произошло, нужно было продумать и выработать само понятие христианской науки, христианского богословия, нужно было выйти за круг всех насущных, но и ограниченных задач, какие ставили себе апологеты.

Апологеты боролись против язычников, отражали их нападения, и сами, в свою очередь, атаковали язычество. Они боролись против иудейства и против тех сект, которые подрывали Церковь изнутри. Но, конечно, христианское знание состоит не только в отвержении заблуждений, оно состоит, прежде всего, в познании истины. Христианское богословие должно было ставить себе задачи более широкие и более глубокие, чем те, которые воодушевляли апологетов. Это не значит, что дело апологетов было сделано до конца, ничего подобного, апологеты имели большие достижения. После того, как появились творения апологетов христианства, можно констатировать, что почти прекратились те грубые, примитивные нападки на христианство, какие раздавались поначалу со стороны язычников. В этом была, конечно, историческая победа апологетов, но сама по себе задача апологии сохранялась до тех пор, пока существовал кто-то вне Церкви. Даже еще в V веке христианские богословы продолжали дело апологетов, писали свои апологии. В этой поздней апологетике большое место занимала личность и литературная деятельность императора Юлиана Отступника, которого нужно было опровергать, как опасного и коварного врага христианства. Но апология перестает быть центральным делом христианского богословия, она становится на последующие века, вплоть до торжества христианства над язычеством всего лишь одной из задач, стоящих наряду с другими, которые все больше выдвигаются, как более существенные.

Пантен.

И вот, это большое обогащение содержания христианского богословия мы видим уже в творениях первого великого богослова алекандрийской школы, которые сохранились до нашего времени. Предание основателем александрийской школы называет Пантена, о деятельности которого мы знаем очень мало и творения которого не сохранились.

Климент Александрийский.

Но зато мы имеем в руках творения ученика Пантена, второго возглавителя александрийской школы, Климента, который по месту своей деятельности называется Климентом Александрийским. Климент, полное имя которого Тит Флавий Климент (чисто римское звучание), родился в языческой семье в Афинах около середины второго века. Когда Климент обратился в веру Христову, а мы точно не знаем, когда это произошло, он предпринял большие путешествия, он побывал в самых разных местах огромного Римского государства: Южной Италии, Сирии, Палестине. Он ездил туда с целью учиться у самых лучших, самых авторитетных учителей. И, наконец, он предпринял путешествие в Александрию. Там он нашел свое место, если выразиться словами Священного Писания — " при ногах Пантена ", верным учеником и продолжателем дела которого он стал. Произошел этот переход александрийской школы под начало Климента примерно в 200–м году. Двумя или тремя годами позже во время жестоких гонений на христианство, Климент был вынужден оставить Александрию и поселиться жить в Кесарию Палестинскую, там же он и умер не задолго до 215 года, так и не смогши вернуться в Александрию.

Мы должны обратить внимание на близкую связь двух этих центров не только административных, но и церковных — Александрии и Кесарии Палестинской. Надо сказать, что после разорения Иерусалима в церковном отношении главным городом Палестины была Кесария Палестинская. В своих творениях, которые отличаются большим изяществом греческого стиля, Климент обнаруживает огромную ученость. Правда, как доказали исследования, в том, что относится к языческим авторам, это не всегда ученость первой руки, потому что иногда Климент пользуется не непосредственно творениями этих авторов, а сборниками, антологиями различных сочинений, которые имели в то время широкое распространение и которые легче было переписывать, т.к. это были пространные цитатники, нежели переписывать полностью весьма объемистые сочинения. Впрочем, цитат из античных авторов у Климента несравненно меньше, чем цитат из Св. Писания. Античных авторов он цитирует примерно 360 раз, в то время, как Новый Завет он цитирует 2000 раз и 1500 раз — Ветхий Завет.

Главные сочинения Климента представляют собой своего рода трилогию. Первое из них называется "Протрептик" или "Увещательное слово к эллинам". В отношении литературной формы — это определенный риторический жанр и Климент здесь следует образцам языческой литературы. По своему содержанию "Увещание" прямым образом примыкает к сочинениям апологетов и продолжает их. Как я уже сказал, период апологетов кончился только в том смысле, что кончился период тех церковных писателей, которые свои силы отдавали преимущественно апологетике, но апологетика оставалась одной из важных задач. Следующее сочинение трилогии Климента называется "Педагог" или "Воспитатель". Эта книга обращена к тем, кто внял увещаниям первой книги и стал христианином; кто послушался увещаний Слова Божия, вошел в Церковь, того Слово Божие начинает наставлять на всякую истину. Цель Слова Божия, как педагога, как ее определяет Климент, — это сделать душу лучшей, а вовсе не научить ее; цель Слова — ввести душу в добродетельную жизнь, а не ввести душу в жизнь интеллектуальную. Здесь Климент прямо полемизирует с интеллектуализмом гностиков, которых он усердно опровергает. Как определяет сам Климент педагогика — это воспитание детей, и задает вопрос, кого же нужно понимать под детьми. Для гностиков этот вопрос решается очень просто: есть люди духовно неразвитые, которые находятся на нижнем ярусе духовной жизни, вот они и суть дети, а усовершившиеся, достигшие познания самых высоких истин — уже не дети. Климент опровергает такое горизонтальное деление христиан. Как он говорит, — все возрожденные к вечной блаженной жизни суть дети Божии. Все эти дети Божии, составляющие Церковь, воспитываются Словом Божиим в любви. Любовь характеризует дух Нового Завета и отличает этот дух от страха, который господствовал в Ветхом Завете. Но это не значит, что Спаситель для нашего научения употребляет только мягкие лекарства, в его распоряжении находятся также суровые средства; Бог благ и праведен одновременно. Слово " праведность " нуждается в некотором пояснении, потому что в нашем языке происходит такое скольжение понятий, которое делает для нас затруднительным понимание Святых Отцов и самого Св. Писания. В нашем современном языке праведность — это некий синоним святости, т. е. это слово довольно расплывчатого значения. Святость включает в себя все возможные добродетели и то же самое понятие праведности. В исконном словоупотреблении праведность — это примерно то же, что и справедливость, но это слово означает справедливость божественную, т.е. в этом слове есть ряд аспектов. Есть аспект житейский (праведный человек — это хороший человек, никому не делает зла), есть аспект юридический (т.е. правосудие) и, наконец, праведность означает божественную справедливость. Именно поскольку Бог справедлив, при нашей попытке постичь действия Бога в тварном мире, понятие праведности Божией и понятие благости Божией могут вступить в противоречие одно с другим: если Бог благ, Он должен всех миловать; если Бог справедлив — Он должен карать тех, кто этого заслуживает. Климент настаивает на том, что Бог одновременно и благ и праведен. Как благой, Он ведет все к благой цели, но Он может при этом пользоваться весьма суровыми средствами, как впрочем и всякий педагог может и должен действовать со всей строгостью и суровостью, чтобы достичь своей цели. Здесь Климент вступает в полемику с Маркионом, еретиком, который доказывал, что Бог Ветхого Завета — это Бог, который не может быть благим, именно потому, что Он действует по принципу праведности, воздавая злом за зло, Он тем самым перестает быть благим. Климент доказывает, что это еретическое заблуждение. Сам страх, который, как говорит Климент преимущественно характеризует Ветхий Завет, может выражать любовь, поскольку страхом Бог ограждает нас от грехов. Такими общетеоретическими рассуждениями наполнена первая книга "Педагога".

Во второй и третьей книгах автор переходит к практическим вопросам, он хочет научить своих читателей основам христианской морали, говоря с ними об отдельных сторонах жизни. Там говорится о таких вещах, как пища, питье, пиры, танцы, одежда, украшения и т.д. При всей строгости морали, которая предписывается Климентом Александрийским, он не ставит своей целью вызвать изоляцию христиан от современного общества; скажем, пиры, дружеские встречи за столом он отвергает не полностью, а только в той мере, а какой они ведут к греху. Например, когда Климент говорит о смехе, он осуждает смехотворцев и в то же время говорит, что мрачные и угрюмые лица очень плохо служат делу обращения людей к Богу, наоборот вызывают пессимистические чувства.

Эти две книги "Педагога" можно считать первым учебником христианского нравственного богословия (такой предмет существует в христианских школах в наше время). Заканчивается "Педагог" длинным гимном Христу Спасителю. Этот гимн одно из весьма древних гимнографических творений христианской Церкви и вполне возможно, что этот гимн не был келейным гимном Климента Александрийского, а был школьной молитвой, которая произносилась после занятий в Александрийском училище.

В "Педагоге" Климент обнаруживает не только близкое знакомство, но и большую внутреннюю близость с философами, прежде всего, с Платоном, а также и со стоическими философами. Однако, он нигде не впадает в зависимость от них, потому что каждая страница книги проникнута духом христианским. В конце своего предисловия к "Педагогу" Климент говорит о Слове Божием: сначала оно увещевает, затем оно воспитывает и, наконец, оно учит. Как думают многие исследователи, в этих кратких словах заключен план трилогии Климента. Первая его книга "Увещание" должна привести в Церковь, второе творение "Педагог" должно научить основам нравственности, научить жить по христиански, и, наконец, как мы можем судить по этому гипотетически восстанавливаемому плану, третья книга должна быть систематическим изложением учения. Однако, та огромного объема книга, которая реально замыкает трилогию Климента, не совсем соответствует этому плану, потому что эта книга очень большая, но лишена внутренней целостности, она не есть систематическое изложение богословия, то есть курс догматического богословия или что то в этом роде. Даже ее название соответствует ее характеру, она называется "Строматы " (в буквальном переводе означает узорчатые ковры), причем, этим словом назывался ковер не цельнотканный, а сшитый из отдельных кусочков.

Каковы же по своему содержанию "Строматы" Климента. Это огромное сочинение в восьми книгах. В первой книге Климент защищает греческую философию от нападений тех христиан, которые объявляют ее бесполезной. Он разъясняет, что философия есть один из даров Божиих, философия дана грекам Провидением Божиим, таким же образом, как Закон дан иудеям. Но философия может также пригодиться христианам, которые хотят приобрести углубленное знание истинной веры. Здесь Климент, однако, не впадает в крайность и далек от того, чтобы ставить знак равенства между ветхозаветным Законом и греческой философией; в такую крайность впадали некоторые апологеты, которые слишком оптимистически ее оценивали и могли к ней относить слова апостола Павла, сказанные о Законе, где он называет Закон детоводителем ко Христу. Некоторые апологеты считали, что то же самое значение детоводителя имеет философия. Климент делает существенное различие между Откровением Божиим и философией; он говорит, что Ветхий и Новый Завет — это нечто основное, а философия второстепенна. Философия абсолютно не способна собой заменить Откровение Божие; философия может только подготовить к принятию веры.

Поэтому во второй книге "Строматов" Климент обращает оружие своей диалектики в противоположную сторону. Если в первой книге он защищал философию, то теперь он защищает веру против философов. Познание Бога возможно только верою. Климент во многом повторяет апологетов, когда говорит, что философы заимствовали у ветхозаветных пророков. Например, рассуждает Климент, Платон составляя свою большую книгу "Законы", делал заимствование из Закона Моисея — исторически это совершенно не доказуемо и неверно.

В дальнейших книгах "Строматов" Климент переходит к критике гностиков, их вероучения, их нравственного учения. Но Климент противопоставляет истинный гносис, истинное знание ложному гносису. Идеал истинного гносиса — это нравственная чистота и любрвь к Богу — здесь вскрывается коренное отличие истинного гносиса, истинного богопознания от гноститческих ересей. В конце седьмой книги Климент говорит, что он еще не ответил на все вопросы, разрешение которых требует христианское сознание и христианская жизнь. В последней восьмой книге, однако, Климент не продолжает свое изложение; как считают исследователи, восьмая книга – это посмертно изданные заготовки, по всей видимости, к предшествующим книгам; т.е. нужно считать, что эта огромная книга осталась не завершенной.

Кроме трех больших сочинений Климента, сохранилось еще некоторое число малых сочинений, выписки из гностических сочинений, которые примыкают непосредственно к "Строматам" и еще сохранилось слово под названием "Какой богатый спасется". В этом Слове автор пытается дать ответ, разъяснить Евангелие от Марка 9гл, 18 – 31ст, где говорится, что тот, кто хочет идти с Христом, должен продать свое имение, раздать все нищим и следовать за Ним. Этот текст, повидимому, вызывал в александрийской школе большие затруднения, потому что по всем данным среди учеников Климента Александрийского было не мало чрезвычайно богатых людей. Вообще та жизнь, которую Климент описывает, скажем, в "Педагоге", где он дает нравственные предписания, — эта жизнь именно людей богатых, у которых много рабов, которые живут в роскоши. Что же должен делать человек из этой среды, когда он становится христианином? Климент отказывается считать, что Слово Спасителя "Продай все свое имение" нужно понимать и выполнять буквально. Спасается не тот, кто не имеет богатства, потому что это само по себе не спасительно, спасается тот, кто не имеет никаких земных привязанностей, тот, кто свободен от порабощенности этим миром. Вот таков смысл евангельского Слова по Клименту. Климент даже не хочет, чтобы все продавали свое имение; он говорит, что если все сразу продадут или раздадут свои имения, то нищие будут все равно, а помогать нищим будет некому. Здесь, конечно, мы видим ту линию социальной философии, которая безусловно предписывается самим Св. Писанием Нового Завета, потому что по описанию первых церковных общин в апостольских посланиях мы прекрасно понимаем, что в этих общинах были и богатые, и бедные. Богатые осуждаются не за то, что они богатые, а за то, что они превозносятся над бедными, требуют себе преимуществ в силу того, что они богатые. Конечно, мы помним, что в Иерусалимской общине поначалу все было общее. Этот харизматический период очень быстро закончился по тем или иным причинам, но уже в Посланиях св. апостолов говорится о других имущественных отношениях. И даже в самой первоапостольской общине эта общность имущества была добровольной, она не предписывалась — это явствует из описания в книге "Деяния".

Климент, что совершенно естественно, занимался толкованием Св. Писания. Утеряно или сохранилось лишь в небольших отрывках его эгзегетическое сочинение под названием "Гипотепоза" (в переводе — наброски, эскизы). В этом сочинении Климент толковал отдельные избранные стихи из Св. Писания. Патриарх Фотий Константинопольский, автор "Библиотеки", в этом сочинении дает очень суровую оценку экзегетического труда Климента, он приписывает Клименту весьма грубые ереси. Поскольку он относится к Клименту в целом с уважением, он даже сомневается в авторстве Климента относительно этого сочинения. Фотий имел в своем распоряжении полный текст "Гипотепоз". Впоследствии это сочинение было потеряно, главной причиной чего является его сомнительность с точки зрения христианской ортодоксии.

Что касается богословия Климента, то он во многом продолжает апологетов. В центре богословия у него стоит учение о божественном Логосе. Логос, Слово Божие — это Творец мира. Логос вещает человечеству о ветхозаветном Законе; Логос проявляется в эллинской философии и, наконец, Логос Сам является на Землю и воплощается. У Климента есть совершенно определенное учение о божественной Троице. Познание Бога Отца, совершенно не постижимого, совершенно не доступного, даже не именуемого, не может быть достигнуто иначе, чем как через божественное Слово, второе Лицо Святой Троицы. Божественный Логос — это не только Господь всего мира, Законодатель, Управитель мира, он есть также и Спаситель мира. Причем, это дело спасения не заключено в одном только воплощении Слова Божия, оно началось задолго до Боговоплощения.

Климент много говорит о Церкви. " О дивная тайна, един Отец всех вещей, един Логос всех вещей и Святой Дух один и Тот же во всех местах. Наконец, есть единая Дева-Мать — так я называю Церковь". Церковь отличается от ересей своим единством и своей древностью, поэтому существование ересей Климент рассматривает, как большое препятствие для обращения язычников и иудеев. Они смотрят на Церковь извне и видят не единую истинную Церковь, а различные христианские общества, соблазняются этим и не обращаются. Климент говорит о боговдохновенности Св. Писания, он говорит о трехстепенной церковной иерархии — о епископах, пресвитерах и диаконах, причем эту трехстепенную иерархию он уподобляет ангельским чинам.

Климент совершенно определенно говорит о Крещении, как о возрождении; учение о Евхаристии у него не совсем ясно, но во всяком случае у него находятся такие места, где он совершенно определенно отличает пищу и питие Евхаристии от обыкновенной пищи и пития. Наконец, я хочу сказать, что в нашем церковном календаре официально Климент не числится, как святой, однако, очень многие древние источники и древние святые отцы разных веков говорят о нем, как о " иже во святых отце нашем ". То, что он не причислен к лику святых, это объясняется чрезвычайно просто; он жил в то время, когда святые были исключительно мученики. А поскольку мы не располагаем никакими сведениями о мученической кончине Климента, то его соотвественно не внесли в списки святых, почитаемых Церковью.

Ориген.

Высшего развития александрийская школа достигла при ученике Климента, знаменитом Оригене. Об Оригене чрезвычайно много сведений в древнехристианской литературе; ему составляли похвальные слова святые мужи, например, св. Григорий Неокесарийский; ему посвящен значительный раздел церковной истории Евсевия Кесарийского, недавно у нас переизданного, так, что есть материал для изучения этой личности. На основании всех этих многочисленных источников мы узнаем, что в отличие от Климента, Ориген происходил из христианской семьи, где был старшим среди многих детей. Он родился в 185 году или около того, по всей видимости в Александрии. Его отец Леонид умер мучеником в 202 году. По воле отца Ориген получил весьма солидное образование не только церковное, но и светское. Источники рассказывают, что юный Ориген настолько хотел пострадать за Христа, что его матери пришлось прятать все его одежды, иначе он бы последовал за своим отцом и вместе с ним умер бы мучеником. Вслед за мученичеством отца последовала конфискация их имения, и Оригену пришлось зарабатывать на всю семью, давая уроки, что ему было нетрудно, поскольку он был человек чрезвычайно ученый и необыкновенно одаренный. Как мы помним, около 200 года Климент Александрийский бежал, спасаясь от преследований и гонений, и его бегство дезорганизовало работу александрийской школы, которую он возглавлял. И вот тогда Александрийский епископ Димитрий доверил эту школу Оригену, несмотря на его весьма юный возраст (ему было около 18 лет).

Началось многолетнее возглавление этой школы Оригеном. Его лекции были настолько содержательными, что он привлек великое множество слушателей, которых привлекал также и нравственный облик Оригена — он был строгим аскетом и большим подвижником. С этим обликом подвижника, по-видимому, связано то прозвище, которое он получил — Адамантий (в переводе Алмазный), еще его называли " Железным человеком ". Правда, в некоторых отношениях подвижничество Оригена имело характер преувеличенный и осуждаемый Церковью. Деятельность Оригена как профессора и главы школы может быть разделена на две половины: первая с 203 по 231 год, когда он возглавлял школу именно в Александрии; это были годы большого его успеха, когда ему удалось одержать много побед над язычниками и еретиками. Сначала он давал уроки, которые должны были предварять основное обучение, уроки диалектики, физики, математики, геометрии, астрономии. Все это он изучал и преподавал в плане философском и богословском. Затем, однако, когда он стал тяготиться этими науками, имевшими только предварительный подготовительный характер, он доверил их своим ученикам и сосредоточился на преподавании самого главного, а именно философии и богословия, которое преподавалось в основном в форме комментирования Св. Писания.

Ориген современник основателя неоплатонической школы Аммония Сакка; среди учеников Аммония упоминается некий Ориген и, как считает большинство ученых, этого Оригена нужно отождествить со знаменитым главой христианской школы. В творениях самого Оригена находят некоторые следы неоплатонических влияний. Ориген не находился все время на одном месте; около 212 года он совершил путешествие в Рим, чтобы увидеть Римскую церковь. В 215 году он побывал в Аравии, как тогда называли районы Месопотамии, прилегающие к Аравии в современном смысле. Побывал он в Антиохии, где проживала мать императора Александра Севера, которая пожелала послушать знаменитого учителя; эту просьбу он и исполнил. В 216 году во время беспорядков в Александрии Ориген находился в Палестине. Там его просили произнести несколько проповедей, он это исполнил, хотя не был в священном сане. Епископ Димитрмй Александрийский порицал за это палестинскую иерархию, потому что она доверила проповедовать человеку не в сане. Как говорил Димитрий Алксандрийский, что никогда такого не было видано, чтобы епископам проповедовал мирянин. Ориген в тот момент повиновался своему епископу и немедленно покинул Палестину, вернувшись к своей должности.

Однако, 15 лет спустя, произошел эпизод, где Ориген вел себя несколько иначе. Он опять оказался в Палестине, проездом в Грецию, когда его пригласили для борьбы с ересями. Воспользовавшись пребыванием Оригена в Палестине, местные епископы Кесарийский и Иерусалимский убедили его принять пресвитерское рукоположение. Они считали, что таким образом в дальнейшем можно избежать упреков со стороны Александрийского епископа, потому что они хотели, чтобы Ориген учил не только, как профессор богословия, но и как церковный проповедник. Однако, ситуация только усложнилась в результате этого рукоположения, потому что Александрийский епископ Димитрий объявил, что по каноническим причинам Ориген не мог быть рукоположен в сан пресвитера, как человек, который сам себе нанес увечье, что было в свое время в молодости. Почитатели Оригена и в его время и в последующие времена объясняли это столкновение его с епископом Димитрием завистью и ревностью епископа. Но как бы то ни было епископ Димитрий созвал церковный собор и на этом соборе Ориген был отлучен от Церкви. Главное обвинение было то, что он, будучи членом Александрийской церкви, принял рукоположение не от своего епископа. Затем последовал еще один собор, который лишил его священства. Когда Ориген после смерти Димитрия вернулся в Александрию, преемник Димитрия все-таки не пожелал принимать его в общение; вот тогда начинается вторая половина деятельности Оригена.

05.11.95г Н.Б.

Л Е К Ц И Я № 7

Ориген (продолжение).

Продолжаем разговор об Оригене. Мы остановились на том месте его биографии, когда в ней произошел перелом, и Ориген, будучи отлучен своей Александрийской церковью, был вынужден перенести свою деятельность в Кесарию Палестинскую. Поскольку жизнь церкви в те времена не представляла того единства, как впоследствии, в период Вселенских соборов и в дальнейшем, то отлучение, которое навлек на себя Ориген в Александрии, мало волновало Палестинскую церковь. В Палестине Ориген пользовался всеми правами и продолжал быть церковным учителем. Пребывание Оригена в Кесарии Палестинской стало началом Кесарийской богословской школы, которую он основал.

Принципы преподавания в этой школе были те же, каких придерживался Ориген у себя в Александрии. По началу Ориген сделал " Увещание " к изучению философии, затем начинался курс наук. Этот курс включал в себя логику, диалектику, естественные науки: геометрию, астрономию, а затем переходили к этике и богословию. Предмет этики был чрезвычайно емким; в ходе изучения этого предмета Ориген давал своим слушателям читать множество античных философов. Из числа изучаемых философов Ориген исключал только тех, кто отрицал бытие Божие или промышление Божие о мире.

Во время Декиевых гонений Ориген претерпел тяжелые мучения: его заковывали в оковы, подвергали тюремному заключению. Затем он вышел на свободу, но его здоровье было подорвано теми лишениями, которые он претерпел во время своего исповедничества, во время гонений. Он умер в Тире в 253-м году, ему тогда было 66 лет. Смерть Оригена не прекратила споры вокруг его имени, даже, напротив, эти споры велись все время и ведутся до нашего времени, потому что в современном богословии можно встретить различные точки зрения, самое разное отношение к александрийскому учителю.

Однако же, церковная история знает три момента, когда споры об Оригене достигали кульминации и сильно влияли на саму жизнь церкви. Первый момент был около 300го года, спустя почти полвека после смерти великого александрийца. В тот момент главными противниками Оригена выступали св. Мефодий, которого мы обыкновенно называем Мифодием Олимпийским и св. Петр Александрийский. Вторая вспышка споров об Оригене — это самый конец IV и самое начало V веков. Тогда главными противниками Оригена явились св. Епифаний Кипрский и Феофил, архиепископ Александрийский. Это были споры, которые глубоко потрясли Церковь, в ходе этих споров произошел разрыв церковного общения между св. Епифанием и епископом Иерусалимским, затем жертвой этих споров стал святитель Иоанн Златоуст, которого обвинили в пособничестве оригенистам; этот спор хорошо известен из церковной истории. И, наконец, третий момент, когда спор об Оригене волновал не только ученых мужей, но и всю Церковь — это 40-е годы VI века. В ходе этих споров император Юстиниан собрал в 543 году собор в Константинополе, который осудил Оригена и затем это осуждение было подтверждено пятым Вселенским собором и, естественно, последующими Вселенскими соборами.

Осуждение Оригена, это главное объяснение того, что его сочинения очень плохо сохранились до нашего времени. Однако, этому есть и другие объяснения. Как я вам уже говорил, плохо сохранилась вообще вся раннехристианская литература, потому что Отцы IV века явили такой расцвет богословия, что они совершенно затмили собою те светила, которые сияли на церковном небосклоне все предшествующие века. Они в очень многих своих творениях дали замену того, что было сделано до них, скажем, дали комментарии тех книг Священного Писания, которые комментировались до них. Естественно, в своих комментариях они не были произвольны, они не были совершенно самостоятельны и, напротив, они всячески стремились опереться на церковную традицию. Из утерянных сочинений Оригена, прежде всего, экзегетических сочинений, многие мысли сохраняют нам творения экзегетов последующего времени, так что можно сказать, что-то, что утеряно – не утеряно окончательно, продолжает иметь какое то значение в церковном обиходе.

Ориген был неимоверно плодовитым писателем. Из всех христианских писателей первых трех веков, он написал больше всего. В разных источниках называются разные цифры, скажем, блж. Иероним Стридонский говорит, что общее число книг Оригена составляло 2000, св. Епифаний Кипрский называет 6000 томов, 6000 книг. Из этого множества нам известны названия только 800 книг (надо учитывать, что некоторые сочинения могли быть в нескольких книгах), так что 800 книг это не значит 800 названий.

Ориген вел аскетический образ жизни, как пересчитал на царские деньги Вл. Соловьев, Ориген тратил на себя в сутки 15 копеек. Однако, его обширная литературная деятельность требовала очень больших расходов, эти средства предоставляли ему его богатые друзья. Прежде всего, они снабдили его целым отрядом стенографов, которые сидели на каждой его лекции вместе и записывали ее. Многие сочинения Оригена имеют именно такой характер — это не сочинения, написанные самим автором своей рукою, а это записи его устных лекций.