Православный свято-тихоновский богословский институт 3 страница

Эклизиология (учение о Церкви) св. Игнатия для нас интересна еще и в другой связи. Мы знаем, что в свое время, в конце IX века в учении о Патриархе, которое дается в Византийском законодательном сборнике под названием "Епанагога" или ("Исагога"), авторство которого по всей вероятности нужно приписывать Святителю Фотию Константинопольскому, говорится о Патриархе, как образе Христовом. В то же самое время о епископах в той же самой "Епанагоге" ничего подобного, столь высокого не говорится. Мы должны видеть проявление того, что получило в научной литературе название Византийского папизма.

Византийский папизм не остался без влияния на церковное сознание некоторых церковных деятелей и у нас в России; например, он сильно повлиял на знаменитого Патриарха Никона. Говоря о том, как Патриарх соотносится с епископами, Никон говорит, что Патриарх — это образ Христов, а епископы – это образ апостолов, т.е. повторяется то, что говорит св. Игнатий Богоносец о епископе и пресвитерах. Однако, с православной точки зрения эта аналогия совершенно не допустима, т.к. епископ и пресвитеры это разные степени священства. Если мы поверим Патриарху Никону, тогда получится, что Патриарх и епископы это тоже разные степени священства; тогда это будет уже не папизм, а гиперпапизм, потому что сами католики до такого никогда не договаривались, старались не договариваться. Было, конечно у некоторых экстремистов-католиков учение о том, что Папа — это четвертая степень священства, но оно было очень быстро задвинуто и никакого официального признания и хождения не получило. К счастью учение Патриарха Никона у нас не получило официальной санкции, хотя есть некоторые историки и публицисты, которые хотели бы объявить Патриарха Никона правилом Веры. Это было бы ошибочно и являлось бы апробацией папизма, который мы достаточно хорошо умеем осуждать и который нам нужно трезво оценивать, когда он проявляется в Константинополе или в других местах.

Святой Игнатий Богоносец развивает нравственное учение, которое у него тесно связано с учением о духовной жизни во Христе. Одно из главных понятий нравственного учения св. Игнатия — это подражание Христу. Мы помним, что св. Апостол Павел говорит: "Подражайте мне, как я Христу" (1 Кор. 4:16). Св. Игнатий еще дерзновеннее призывает всех христиан подражать Христу: "Будьте подражателями Иисуса Христа". В той ситуации, в которой написаны все послания св. Игнатия, подражание Христу означает прежде всего шествие на смерть. "Не мешайте мне быть подражателем страданий Бога моего" — говорит он. Св. Игнатий не просто принимает то, что ему уготовало языческое правосудие, он всей душой желает пострадать за Христа. Он предвидит, что римские христиане будут предпринимать какие то усилия для того, чтобы избавить его от мученичества, и он умоляет их ни в коем случае этого не делать. О своих близких мучениях он говорит самым торжественным образом. Например, "Я пшеница Христова, дайте мне быть перемолотым зубами зверей, чтобы стать чистым хлебом Христовым". Мы здесь не можем не увидеть намека на Евхаристию, на соединение всех в едином теле Церкви, которое есть тело Христово. Завершается это соединение в блаженной жизни будущего века. Св. Игнатий все время говорит о том, что христиане уже в этой жизни должны стать Храмами Христовыми (известное выражение из Послания св. ап. Павла: 1 Кор. 3:16; 6:19; 2 Кор. 6:16.), Крестоносными и Богоносными. Самого себя он многократно называет Богоносцем; присвоение этого имени принадлежит ему самому.

Текстология посланий св. Игнатия довольно сложная, известны две редакции: одна краткая, другая пространная. Одно время пространная редакция считалась подлинником, однако, было доказано, что подлинной является краткая, состоящая из семи Посланий. Пространная отличается от краткой тем, что в эти семь Посланий кое-что вставлено и кроме того добавлено шесть других Посланий. Пространная редакция принадлежит довольно позднему времени, середине или второй половине IV века и исходит из еретических кругов, близких к Аполлинарию Лаодикийскому.

Св. Поликарп Смирнский.

Близким к св. Игнатию был св. Поликарп, епископ Смирнский. Он был чрезвычайно почитаем, как ученик свв. апостолов. Св. Ириней Лионский сообщает, что Поликарп сидел у ног св. Иоанна Богослова и внимал его учению. И тот же св. Ириней сообщает, что именно апостолы назначили св. Поликарпа епископом Смирнским. В середине II века, а точнее в 155 году св. Поликарп был приглашен в Рим Папой Римским Аникитой для того, чтобы обсудить с ним волновавший тогда Церковь спорный вопрос о дне празднования Пасхи. В Римской Церкви утвердился обычай праздновать Пасху обязательно в воскресение, в то время, как в Малой Азии был другой обычай праздновать Пасху 14 нисана (месяц еврейского календаря), т.е. в день Крестных Страданий Спасителя, совершенно независимо от того, на какой день недели в году приходится 14 нисана. Св. Поликарп в полемике с Римом ссылался на апостольскую традицию, на традицию св. Иоанна Богослова. Спорящие так и не пришли ни к какому согласию, хотя расстались полюбовно, церковного разрыва не произошло, несмотря на всю остроту этого спора. Очень скоро после возвращения в Смирну св. Поликарп пострадал за Христа. Что касается спора о дате Пасхи, он разрешился только в IV веке, когда стало возможным на I Вселенском соборе (как вы знаете до IV века Вселенских соборов не было и не могло быть) было определено, как все Церкви должны праздновать Пасху. Впоследствии, поскольку некоторые продолжали упорствовать, была специально осуждена ересь четыредесятников. Таким образом, Малоазиатский обычай празднования Пасхи был совершенно отменен.

В святоотеческой письменности св. Поликарп известен, прежде всего, как адресат Послания св. Игнатия Богоносца, а кроме того, известен по описанию его мученичества. Возможно, что он пострадал в следующем году после посещения Рима т.е. в 156 году, и по свежим следам событий было составлено описание мученичества св. Поликарпа. Впоследствии многие мученики были запечатлены в так называемых мученических актах, но мученичество св. Поликарпа это первое описание такого рода в древнехристианской литературе. Кроме того св. Поликарпу принадлежит собственное творение — Послание к Филиппийцам. Там мы находим ценные сведения и о церковном учении и о церковном устройстве и ценные нравственные наставления. Как ни странно в сравнении с Посланиями св. Игнатия Богоносца, обращаясь к Филиппийской Церкви, св. Поликарп не упоминает ее епископов, а говорит об ее пресвитерах во множественном числе, давая им наставления. Некоторые делают из этого вывод, что Филиппийская Церковь управлялась не единолично епископом, а коллегией пресвитеров. Примеры такого правления Церковью мы находим, прежде всего, в Священном Писании Нового Завета.

Папий Иерапольский.

Современная наука относит к числу мужей апостольских также Папия, епископа Иерапольского. Иераполь — это город в Малой Азии. Св. Ириней Елеонский сообщает о Папии, что он слушал проповедь Иоанна Богослова, был другом св. Поликарпа Смирнского. Евсевий Кесарийский, благодаря которому мы знаем почти все о Папии Иерапольском, характеризует его довольно сурово, как человека весьма среднего ума. Эта характеристика вызвана отчасти тем, что Папий Иерапольский, будучи, как ученик апостола Иоанна, человеком высоко авторитетным, повлиял на возникновение ереси хилиазма. Хилиазм — это учение о тысячелетнем Царствии Христовом, которое должно быть еще до конца этого мира. Он действительно исповедовал хилиазм и, вслед за ним, многие увлеклись этим учением.

Тем не менее Папий, как человек, стоявший чрезвычайно близко к апостольскому времени, сообщает очень важные для нас сведения об апостолах; в этом главное значение тех отрывков Папия Иерапольского, которые нам сохранил Евсевий Кесарийский. Например, он сообщает, что евангелист Марк записывал проповедь св. ап. Петра, не особенно заботясь о последовательности событий, но стараясь как можно точнее передавать то, что говорил о Христе св. ап. Петр. О евангелисте Матфее Папий сообщает, что Матфей написал свое Евангелие на еврейском языке, а впоследствии Его переводили на греческий язык кто как мог. Судя по этому свидетельству, мы можем думать, что христиане во времена Папия уже имели дело не с еврейским Евангелием от Матфея, а именно с греческой Его версией.

Послание ап. Варнавы.

Далее, рассмотрим Послание ап. Варнавы. Это творение, которое только условно может быть названо Посланием. Так, например в каноне Книг Священного Писания Нового Завета есть Послания, которые действительно являются Посланиями, со всеми признаками Посланий — с обращением, с приветствиями и т.д. Есть одно Послание, я имею в виду конечно Послание к евреям, которое скорее условно можно назвать Посланием. Так и Послание Варнавы, если пользоваться известной терминологией, то это скорее трактат нежели Послание. Современная наука отказывает этому Посланию в имени св. ап. Варнавы. По содержанию Послание много говорит о Ветхом Завете. Автор Послания предлагает свое оригинальное воззрение на Ветхий Завет. Итак он утверждает, что иудеи, которым был вручен Ветхий Завет, совершенно заблудились в его понимании по той причине, что они понимали его буквально. Понимание, предлагаемое автором Послания Варнавы — это понимание Ветхого Завета чисто аллегорическое. Все повествования, все предписания Ветхозаветного Закона автор хочет истолковать именно аллегорически. Эта аллегория может не иметь никакого отношения к реальному содержанию того, о чем говорится в самом Священном Писании Ветхого Завета. В Священном Писании называется число рабов Авраама — 318. Есть, между прочим, предположение, что эта цифра отразилась на канонизированной цифре отцов I Вселенского собора. Автор Послания Варнава предлагает интерпретировать число 318 следующим образом. По-гречески число 318 запишется как TIH, что можно интерпретировать следующим образом: вторая и третья буквы — это первые две буквы имени Иисуса, в то время, как первая буква T указывает на крест. То есть истинное служение Богу — служение Благодати Христовой предложил Своим рабам Авраам. Такой смысл вычитывает здесь автор Послания Варнава. По видимому, смысл довольно далекий от того, что говорится в Библии на самом деле. Вообще суждения автора Послания об иудеях чрезвычайно суровые, имеется в виду не иудеев после Христа, а иудеев до Христа. Например, он говорит, что они заблудились, потому что были руководимы злым ангелом. В другом месте он приравнивает Ветхозаветное Богопочитание языческому идолопоклонству. Обо всем этом говорится в первой части послания Варнавы.

Во второй части автор переходит к нравственным рассуждениям. Здесь Он во многом повторяет нравственное учение "Дидахи"—"Учение 12 апостолов". Если в "Дидахи" нравственные наставления даются в виде описания двух различных путей, о пути жизни и пути смерти, то описание Варнавы говорит о пути света и пути тьмы. Близость между двумя творениями довольно большая. В Послании говорится о таинствах, в частности, о Крещении. Некоторые выражения Послания замечательны, но в Послании имеются также и тенденции и неправославные, например, автор Послания, также, как Папий Иерапольский, хилиаст, учит о том, что должно придти тысячелетнее Царство Христово, которое будет здесь на земле еще до исполнения времен.

В свое время Послание Варнавы было высокоавторитетным, его тоже включали в Кодексы Священного Писания и в знаменитый Синайский Кодекс, который из Монастыря св. Екатерины поступил при Александре II в Императорскую библиотеку в Петербурге, но, в последствии, в 30-х годах был продан большевиками Британскому музею в Лондоне. В этом знаменитом Синайском Кодексе, одной из трех главных рукописей греческой Библии обоих Заветов, Послание Варнавы следует непосредственно за Откровением св. Иоанна Богослова. У него был авторитет и в то время, которое предшествовало написанию Синайского Кодекса, относящегося к IV веку. Климент Александрийский многократно цитирует это Послание и называет автором его Варнаву, спутника ап. Павла. Ориген называет это Послание Соборным Посланием и помещает его среди Книг Священного Писания. В IV веке картина меняется. Евсевий Кесарийский называет Послание Варнавы среди творений спорных, а позже в конце IV века блаженный Иероним Стридонский прямо помещает Послание в разряд апокрифов.

Современная наука не допускает возможности, чтобы Варнава, спутник св. Павла, был автором этого Послания, потому что радикально негативное отношение к Ветхому Завету, которое развивается в Послании немыслимо у апостолов, в частности, у апостолов круга св. ап. Павла. Кроме того, и хронология заставляет нас думать, что Послание написано не раньше 130 года. Высказываются весьма вероятные предположения, что местом написания Послания была Александрия; именно в Александрии давно уже развивался аллегорический метод толкования, который с таким упорством предлагал использовать для понимания Ветхого Завета автор Послания Варнава. Александрийский аллегорический метод возник задолго до христианства, он был связан с изучением язычниками древних текстов. Скажем в поэмах Гомера, в тех их разделах, которые относятся к миру Божественному много веков спустя после Гомера, очень многое шокировало просвещенных язычников, и они решили выйти из затруднения с помощью аллегорических объяснений. Для истолкования Библии впервые широко применил аллегорический метод Филон Александрийский. Влияние Филона было велико также и в области Христианского Богословия, причем именно в том городе, где жил и писал Филон, в Александрии. Послание Варнавы, как и другие писания мужей апостольских, сохранилась в немногочисленных рукописях. Одна из них – это упомянутый мной Синайский Кодекс, другая — это та знаменитая Иерусалимская рукопись, где было найдено "Учение 12 апостолов". Есть еще третья рукопись — ватиканская рукопись XI века (когда мы говорим ватиканская мы имеем в виду не место происхождения, а нынешнее место нахождения). Ватиканское собрание греческих рукописей — одно из самых богатых в мире.

«Пастырь» Ерма.

Следующее творение, которое мы должны изучить называется "Пастырь" Ерма; его тоже помещают среди творений мужей апостольских. Это творение обнаруживает много родственного с "Откровением" Иоанна Богослова; его тоже можно отнести к разряду Апокалипсисов. В христианской древности было много Апокалипсисов. Характерный признак этого рода словесности — изображение настоящего и будущего Церкви в образном виде, в виде особых пророческих видений. У пастыря Ермы говорится об откровениях, которые автор этой книги получил в Риме от двух посланцев Неба. Первым из них была пожилая женщина, вторым был Ангел, принявший образ пастыря. Именно по второму Небесному посланцу все творение получило свое название "Пастырь". Хронологической зацепкой, которая позволяет локализовать во времени это творение является одно единственное место, где автор сообщает, что он получил от Церкви указание записать в двух экземплярах свои откровения и один из этих экземпляров послать Клименту. Кто такой Климент догадаться нетрудно; это Римский епископ конца первого века. Однако же это заключение вступает в противоречие с тем, что мы читаем в знаменитом "Фрагменте Муратори" (вы знакомы с ним по изучению Священного Писания). "Фрагмент Муратори" — это сочинение некоего деятеля Римской Церкви, неизвестного нам по имени, которое датируется очень ранним временем, серединой или второй половиной второго века, и дает нам принятый в Римской Церкви канон Священного Писания, называя также некоторые другие книги, имевшие высокий авторитет. В этом "Фрагменте" или как мы еще его называем "Каноне Муратори" мы находим такое указание: "И весьма недавно в нашу эпоху, в городе Риме Ерма написал "Пастыря", в то время как его брат Пий, епископ восседал на Римской кафедре". (Годы епископства Пия I 140-150гг). Поскольку мы не имеем основания не доверять "Канону Муратори", мы должны посчитать, что указание на Климента Римского — это скорее всего литературная фикция, хотя разрыв по времени получается небольшой, не более полувека и автор этого сочинения вполне мог быть современником обоих епископов.

05.10.95 г. Н.Б.

Л Е К Ц И Я № 3

Содержание «Пастыря» Ерма.

В прошлый раз я остановился на проблеме датировки "Пастыря" Ерма и сказал вам, что есть определенное указание относить эту книгу к началу II века; с другой стороны, есть указание, что она написана в 40-х годах II века. В современной науке пытаются эти две даты совместить, исходя из того, что сама по себе книга дает основание думать, что она не была

написана сразу, а была одним и тем же автором составлена на протяжении определенного времени. Таким образом, начало написания можно отнести к епископству св. Климента, а конец — к епископству Пия I. Это то, что касается датировки. В таком случае придется отказаться от отождествления автора с тем Ермом, который упоминается в конце "Послания к Римлянам" св. ап. Павла. Конечно было бы соблазнительно их отождествлять, но при такой хронологии получится неувязка и тогда от этого отождествления следует отказаться. По содержанию книга разделена на три части: " Видения", "Заповеди" и "Притчи" (подобно иносказаниям). Как считает современная патрология, автор сначала записал первые четыре "Видения", затем 5-е "Видение" — это переход от первой части ко второй. Учение, которое излагает автор книги "Пастырь" — это, прежде всего, нравственное учение и оно дается в форме ярких образов. Например, для описания Церквиавтор неоднократно обращается к образу строящейся башни — когда эта башня будет достроена, тогда наступит конец времен. Строится башня из камней, которые символизируют людей — членов Церкви. Есть камни, которые подходят для этого строительства, они ложатся в ряд с другими, есть же камни, которые не подходят и строителями отбрасываются. Это грешники, не желающие каяться и изменить свою жизнь. Когда автор обращается второй раз к этому образу башни, он дает более оптимистическую картину; он говорит, что строительство башни замедлено и камни можно отбрасывать для того, чтобы они, поначалу совершенно не подходящие, все-таки вошли в свой ряд, в это богозданное строение. Цели автора, прежде всего, моралистические; он излагает, прежде всего, нравственное учение Церкви. Он много говорит о покаянии, причем говорит не в тоне поучения, а в чрезвычайно искреннем тоне кающегося грешника. Он говорит о собственных грехах и недостатках, он говорит о грехах своих близких. Вообще та картина церковной жизни, которую нам дает "Пастырь" — это картина чрезвычайно живая, реалистичная и, прямо скажем, не совсем идеальная. Мы очень любим идеализировать. Если нам трудно идеализировать настоящее время, как и во все времена никто не стремился идеализировать настоящее, то мы начинаем искать в далеком прошлом предмет для идеализации. В частности, чрезвычайно часто таким предметом идеализации становится Церковь первых веков. И вот трезвое, спокойное описание церковной жизни, какое нам дает "Пастырь" Ерма, показывает, что жизнь Церкви и в те века знала свои недостатки, имела свои теневые стороны.

Автор ставит очень важный вопрос о возможности покаяния после крещения, оспаривая тех, кто считает, что единственное возможное покаяние — это покаяние перед принятием Святого Крещения. Автор настаивает на том, что человек, впавший в тяжкие грехи после крещения, может покаяться и может быть прощен. Но автор ни в коем случае не хочет, чтобы это стало поводом для потери страха Божия, поводом для впадения в различные грехи. Поэтому автор говорит, что нельзя каяться бесконечно, и если по слабости человеческой и по внушению духа злобы произошло грехопадение, то нужно немедленно покаяться в этом и в таком случае возможно возрождение. Но если человек будет повторно впадать в тяжкие грехи, то он уже должен быть от Церкви отлучен. Иногда считалось, что эта доктрина покаяния есть некое новшество, что во времена, предшествовавшие написанию "Пастыря", допускалось только одно покаяние — до крещения. Однако, "Пастырь" говорит о покаянии, как о старом церковном установлении и ничем не дает нам основания думать, что будто бы здесь речь идет о каком-то нововведении.

В догматическом учении, которое излагается в книге "Пастырь" есть неясные места; самое вопиющее из них — это отождествление второго и третьего Лица Святой Троицы — Сына Бога и Духа Святого. Так, что мы должны трезво видеть и не считать книгу "Пастырь", как выражение богооткровенного учения, как ее оценивали в первые века. Мы не должны удивляться, что эта книга после IV века выпала из круга книг, которые считались основополагающими. Тем не менее, в книге содержится много важного о церковном учении, как оно понималось в первые века. В частности, автор настаивает на абсолютной необходимости крещения для спасения; для него это утверждение имеет настолько всеобщий характер, что он говорит даже о том, что апостолы после своей смерти сошли во ад для того, чтобы там совершить крещение праведников, умерших до Христа. Пытаясь объяснить силу зла в человеческой душе, автор "Пастыря" говорит, что каждому человеку сопутствуют два апостола — благой апостол и злой апостол. Однако, Ерм понимает, что эти два апостола не могут сосуществовать в одном человеческом сердце и по его описанию или один из них становится хозяином его сердца или другой.

Несмотря на то, что книга написана человеком, который очевидным образом, как он сам говорит о себе, не принадлежал к церковной иерархии, она всегда имела очень большой авторитет в течение первых веков христианства. Такие авторы, как Тертуллиан, Ориген, св. свщмч. Ириней Лионский называли "Пастыря" среди боговдохновенных книг Священного Писания, а автора считали Новозаветным Пророком. По всей видимости популярность этой книги была больше на Востоке, чем на Западе. Книга, написанная в Риме или еще где-то в Италии, была написана на греческом языке и это одна из причин ее распространения на Востоке. В конце IV века блаж. Иероним Стридонский свидетельствует, что в его времена книга была уже почти забыта на Западе. По началу было, конечно, не так. "Фрагмент Муратори" середины или начала второй половины II века говорит нам о том, что книга рекомендовалась к домашнему чтению, хотя не читалась в Храмах, т.е. рассматривалась, как одна их Второканонических Книг Нового Завета, если позволительно так выразиться. Ориген говорит, что книга читалась в некоторых церквах за богослужением, хотя отмечает, что эта практика не была всеобщей. Опять таки мы видим, что на Востоке к книге относились с большим пиететом, чем на Западе. Книга "Пастырь" сохранилась в знаменитом "Синайском Кодексе", т.е. среди Книг Священного Писания, которые включены в этот Кодекс. Это самая главная рукопись, в которой до нас дошел "Пастырь" Ерма. Кроме того, есть одна более поздняя рукопись XV века, и еще некоторые фрагменты, которые сохранились в Египетских папирусах. Все эти свидетельства о греческом тексте, так или иначе, дефектны. Даже в "Синайском Кодексе" мы находим "Пастыря" не в полном виде. Для восполнения того, что потеряно в греческом оригинале, нам служат старинные латинские переводы, которые тоже сохранились.

Апологеты.

Традиционно "Пастыря" относят к писанию мужей апостольских. После мужей апостольских следующий ряд древних отцов и церковных писателей — это апологеты, к которым мы сейчас и переходим. Мужи апостольские и все, кого мы условно к ним причисляем, ставили себе первейшей целью назидание верных. Их творения обращались к церквам, к общинам верных. Писания апологетов имеют другой адрес. В них Церковь впервые соприкасается с внешним миром, не только с государством Римским, но также и с греко-римской культурой и наукой. В появлении Творений апостолов была жизненная необходимость потому, что по мере роста Церкви росли нападки на нее со стороны внешнего мира не только языческого, но и иудейского. Эти нападки имели различный характер. Государства устраивали кровавые гонения против Церкви, простой народ питался всякими ложными слухами о Церкви Христианской, такими чудовищными слухами, которые абсолютно никакого отношения к действительной жизни Церкви не имели. Языческая литература восставала на Церковь или в духе простонародных нападок, подхватывая всякие неправдоподобные слухи, или же защищая языческую культуру, которой якобы угрожала христианская Церковь. И вот здесь, отвечая на все эти нападения, Церковь устами апологетов должна была сказать то, что она думает о государстве и о благе народа и о языческой культуре. И, наверное, главный итог деятельности апологетов — это то, что Церковь приняла культуру, как таковую, конечно, отделяя культуру от той языческой религии, в недрах которой она родилась и развивалась. Мало того, мы, наверное, не найдем других более оптимистичных оценок языческой культуры, преже всего, языческой философии, чем то, что мы находим у апологетов. Впоследствии отцы и учители Церкви выражались более сдержанно и даже более сурово о философии.

Апологеты — это первые церковные писатели, которых мы можем назвать богословами. Они пытались систематически изложить учение Церкви, они пытались осмыслить учение веры, пользуясь элементами этой самой философии. Одна статья протестантского автора, написанная в начале XX века, начинается очень эффектным абзацем, где автор сопоставляет

Нагорную Проповедь, ее начало — "Заповеди Блаженства", с Никео-Константинопольским Символом Веры. И тут же приходит к выводу, что мы здесь имеем дело с совершенно разными религиями, во всяком случае, с двумя совершенно разными пониманиями религий. Это было целое направление протестантской историографии, надо сказать, характерное для протестантизма, которое пыталось выделить чистое христианство и отбросить все наносное. Таким наносным объявлялось все эллинское, все, имеющее отношение к языческой культуре. История христианства первых веков определялась сторонниками этого направления, как процесс острой эллинизации христианства. Для того, чтобы пройти путь от Нагорной Проповеди до Никейского Символа Веры нужно было совершенно эллинизироваться. На самом деле не было, конечно, эллинизации, как отступления от основ христианской веры, не было измены вере, т.е. вообще не было того, что исследователи называют эллинизацией христианства. Происходило другое, обратное — происходила христианизация эллинизма. Это действие имело место и мы не поймем истории, если будем это игнорировать. Происходило воцерковление эллинской стихии, как она была дана в ее культурных результатах.

Кодрат.

Апологетов в истории осталось относительно мало. Некоторые из них известны нам, прежде всего, по именам. Самый древний из апологетов — это Кодрат. Один абзац из его сочинений нам сообщает в своей "Церковной истории" Евсевий Кесарийский. Свою апологию он написал, скорее всего, в самом начале 20-х годов II века. Евсевий упоминает некоего пророка и ученика апостолов по имени Кодрат; но тождественен ли он с апологетом или нет установить трудно.

Аристид Афинский.

Самая древняя, дошедшая до нашего времени апология принадлежит Аристиду Афинскому. История ее находки очень интересна, почти детективная история. Началось все с того, что монахи Армянского Униатского Монастыря в Венеции обнаружили армянский перевод фрагмента этой апологии. Затем, в конце XIX века в Монастыре св. Екатерины, на Синае, был обнаружен полный сирийский перевод апологии Аристида Афинского. Эти две находки позволили узнать, что до нашего времени дошел греческий текст апологии Аристида. Он сохранился в "Житии Варлаама и Иосафа ".

Это житие, как более или менее всеми признано, составлено в его греческой версии преп. Иоанном Дамаскиным. В текст этого жития вставлена, по крайней мере, значительная часть апологии Аристида без всякого упоминания его имени. Немного о содержании апологии. Аристид делит все человечество по религиозному принципу на четыре категории: первая — это варвары, вторая — эллины, третья — иудеи, четвертая — естественно, христиане. Варвары поклоняются стихиям, которые суть не что иное, как Творение Божие. Эллины поклоняются богам, которые, согласно эллинской мифологии, обнаруживают такие серьезные недостатки, что их считать богами никоим образом нельзя. Иудеи заслуживают уважения — они ближе других к Истине, но у них нет истинного богопочитания потому, что они почитание Единого Бога заменяют почитанием Ангелов, которым они придают слишком большое значение. Слишком много внимания иудеи уделяют внешним сторонам религии, различным обрядам. Одни только христиане обладают Истиной, они познали истинного Бога, который есть Творец всего и Вседержитель. Как говорит Аристид, христианство — это смысл существования мира, если мир продолжает существовать, то лишь по той причине, что христиане молятся Богу за весь мир.

Св. Юстин Философ (Мученик).

Далее переходим к св. Юстину (Иустину) — философу и мученику, как его величает Церковь. Только что издано собрание творений св. мученика Юстина " Святой Юстин Философ и Мученик" — это репринт хорошего дореволюционного издания, но мы должны учитывать, что под именем св. Юстина до нас дошли не только его подлинные творения, но и некоторые другие. Св. Юстин — это человек, который жил во II веке: он родился в Палестине, родители его были язычниками. С юных лет он пожелал изучать философию, он сам об этом говорит в "Диалоге с Трифоном иудеем". Сначала он учился у стоического философа, затем у перипатетика и, наконец, у пифагорейца. У него были большие запросы как интеллектуальные, так и моральные, поэтому эти учителя его не удовлетворяли. Стоик не мог дать ему никакого понятия о Боге, перипатетик обнаружил слишком большую корыстность, как и многие учителя того времени, которые существовали за счет своих учеников. Пифагореец потребовал от Юстина слишком больших познаний об астрономии, геометрии и музыке. Только после приобретения этих знаний, он соглашался дальше обучать самой высокой премудрости. Больший успех имел учитель-платоник, с которым, наконец, встретился Юстин. Занятия у платоника продолжались до тех пор, пока на берегу моря Юстин не встретил некоего таинственного старца, который наставил его на путь Истины, научил его основам христианской веры, дал указание, что ему делать, чтобы узнать Истину.