quot;"ЗГ 19 страница

Анализ такого рода данных в корреляции с уровнем владения языками, распространенными в том или ином ре­гионе, может привести к социолингвистически важным вы­водам, которые необходимо учитывать при языковом пла­нировании и языковой политике.

3.2.3.3. Городское и сельское население

Издавна принятое в социологии и демографии разгра­ничение городского и сельского населения в лингвистике коррелирует с разграничением разных подсис­тем национального языка: разновидностей преимущественно "городских" кодов (литературного языка, городского просто­речия, профессиональных и социальных жаргонов) и терри­ториальных диалектов, которые локализованы на селе.

Между тем за интуитивно понятным противопоставле­нием городского и сельского населения в разных странах

228

229

Глава 3. Нелингвистические основания социолингвистики...

3.2. Носитель языка в демографической структуре

могут скрываться совершенно разные сущности. Дело в том, что городским считается население тех населенных пунктов' которые имеют статус города (или приравненный к нему), а в разных странах критерии получения этого статуса различ­ны. Довольно обычным является отнесение населенного пункта к числу городов при достижении определенной люд­ности (численности населения), но в Исландии для этого достаточно иметь 200 человек, а в Нидерландах необходимо 20 тыс. жителей, и в обоих государствах род занятий жите­лей не имеет значения.

В дореволюционной России не было общего положе­ния, по которому населенный пункт получал статус города; таковой давался индивидуально. Неопределенность понятия город долго сохранялась и при советской власти. Начиная с 1950-х годов в большинстве республик СССР шло законо­дательное уточнение понятий город и поселок городского ти­па; минимальная людность городов колебалась от 5 тыс. в Грузии и Азербайджане до 12 тыс. в РСФСР, а для посел­ков городского типа в большинстве республик не была ус­тановлена²⁷. При этом число городов, не удовлетворяющих официальным требованиям людности, в России достаточно велико²⁸.

К сожалению, наиболее интересные для социолингви­ста данные о национальном и языковом составе городов широко публиковались лишь в отношении Москвы, Ленин­града и столиц союзных республик. В других странах анало­гичные сведения обычно еще менее доступны (в частности потому, что этнический и/или языковой состав часто вооб­ще не выявляется в ходе переписей). В ряде государств ито­ги переписи в отношении населения крупных городов (включая и этноязыковую принадлежность) подводятся не только по городу в целом, но и по отдельным муниципаль­ным районам (а этническая и языковая структура разных частей города может сильно различаться).

Следует иметь в виду, что урбанизация у разных наро­дов России шла и идет неравномерно; в целом по России в

1970 г. городские жители составляли 62,3%, в 1989 г. — 73,4%. Почти везде в качестве основного языка общения в городской среде выступает русский. Следствия урбанизации для нерусских народов России многообразны: у новых ми­грантов в города структура по полу и возрасту заметно от­личается от таковой в местах их предыдущего жительства. Города, в которые мигрируют разные народы (скажем, лез­гины, марийцы и манси), существенно отличаются этно­языковой ситуацией. Как следствие, шансы на использова­ние родного языка (у тех, кто в качестве родного языка со­хранял язык своего этноса) существенно различаются, раз­лична и вероятность передачи своего языка детям, родив­шимся в городе. Не вдаваясь в детали этих процессов, под­черкнем, что в городской и сельской местности они все­гда идут различными путями, и при этом специфика со­циолингвистических результатов урбанизации для каждого народа оказывается своей.

Разграничение городского и сельского населения важ­но и для изучения функциональных особенностей собствен­но русского языка. Так, если относительно крупных город­ских центров более или менее ясно, какого рода разновид­ности национального языка там используются, то такой яс­ности меньше при исследовании речи жителей средних и малых городов²⁹: их речь в значительной степени подверже­на влиянию окружающих эти города местных диалектов. Имея в виду такой промежуточный характер этой русской речи, петербургский исследователь А. С. Герд предложил называть этого рода городскую речь региолектом [Герд 1998]. Основные носители региолекта - местная городская интеллигенция, служащие административных учреждений. От местного, территориального диалекта региолект отлича­ется тем, что он распространен на сравнительно большой территории и характерен для населения своего рода "пучка" территориально близких друг другу городов, а от литератур­ной формы языка — тем, что в нем явно проступают следы диалектных влияний, смешанные с городским просторечи­ем и жаргонами.

²⁷ Кроме поселков городского типа, к числу городских поселений отнесены
также населенные пункты со статусом курортных и дачных поселков, ко­
торые могут быть очень малы. Например, постоянное население дачного
поселка Абрамцево Московской области составляет 200 человек.

²⁸ На 1989 г. 24 города и 1119 поселков городского типа имели менее 5 тыс.
жителей, сельских поселений большей людности насчитывалось 4762.

230

²⁹ В малых городских поселениях (до 100 тыс. жителей) проживают около горожан, в средних (от 100 до 500 тыс.) - 27%.

231

Глава 3. Нелингвистические основания социолингвистики... 3.2.3.4. Социальный состав населения

Достоверные сведения о социальном составе населе­ния были бы чрезвычайно полезны при изучении функцио­нирования различных языковых регистров и решении мно­гих других социолингвистических задач. Однако социологи не имеют единого взгляда на социальную стратификацию общества, с чем связано и отсутствие единообразного под­хода к этой проблеме в демографии. Текущая статистика та­кого рода, распределяющая население по уровню дохода и роду занятий, собираемая и изучаемая экономистами, с функционированием языков связана очень опосредованно. Основная задача демографов в этой сфере — исследо­вание экономического потенциала населения, определяю­щегося долей экономически активного населения, в частно­сти трудоспособного населения в рабочем возрасте. Эти данные в сопоставлении с уровнем занятости представляют определенный интерес для социолингвиста, поскольку на­личие избыточного с экономической точки зрения населения — один из важнейших стимулов эмиграции.

Почему среди выходцев с Кавказа в городах Средней России много дагестанцев, а осетин практически нет? Обе северокавказские республики отличаются достаточно боль­шими семьями, но в Дагестане они все-таки значительно крупнее; Дагестан — один из немногих российских регио­нов, где большая часть населения живет на селе, причем значительная территория этой сельской местности — мало­продуктивные горные районы. Если в Осетии в течение 1990-х годов естественное движение населения практически отсутствовало (рождаемость и смертность были примерно равны), то в Дагестане отмечался высокий, по современным российским меркам, прирост. Уровень безработицы в Осе­тии очень невелик (в отдельные годы она занимала по это­му показателю последнее место в России), а в Дагестане один из самых высоких в стране. Среднедушевой доход здесь часто оказывается ниже официального прожиточного минимума, что для подавляющего большинства субъектов Российской Федерации нехарактерно. Более половины без­работных дагестанцев — молодежь 16—29 лет; естественно, что она отправляется на заработки в другие регионы.

232

I

3.2. Носитель языка в демографической структуре 3.2.3.5. Миграции

Демографы различают маятниковую, сезонную и по­стоянную миграцию.

Маятниковая миграция — это регулярное пе­редвижение жителей различных населенных пунктов на ра­боту и учебу и возврат к месту жительства. В большинстве развитых государств маятниковой миграции подвержена значительная часть населения, и ее важным лингвистиче­ским следствием является стирание региональных языковых различий и нивелирование территориальных диалектов.

Сезонная (временная) миграция предполагает временное перемещение населения, вызванное экономиче­скими и рекреационными причинами. В последние десяти­летия большое значение приобретает межгосударственная сезонная миграция. Идет обмен трудовыми мигрантами ме­жду странами Европы, однонаправленный поток сезонных мигрантов из Мексики в США, из ряда североафриканских стран и Турции в европейские государства; в ряде случаев сезонные мигранты превращаются в постоянных. Еще один вид международной сезонной миграции — многочисленные и разнонаправленные туристические потоки. Сезонные ми­грации ведут к расширению языкового репертуара как ми­грантов, так и граждан принимающего государства. В ряде случаев последствием таких контактов является возникно­вение специфических смешанных языковых образований типа пиджинов.

СССР в сезонных миграциях был принимающей сто­роной, но ни трудовые мигранты (вьетнамцы на промыш­ленных предприятиях, болгары, северные корейцы, кубин­цы на лесоразработках), ни зарубежные туристы не оказы­вали влияния на языковую ситуацию в стране: коммуника­ция с иностранцами была сильно ограничена. За последние годы положение в России изменилось. Сезонные рабочие (китайские огородники на Дальнем Востоке, турецкие стро­ители и т. п.) слабо включаются во внутрироссийские ком­муникативные процессы, но китайские и вьетнамские тор­говцы, а также гостиничные работники и обслуживающие российских "челноков" коммерсанты в Турции, Египте, ОАЭ, на Кипре и в других странах дают начало новым, по­ка совершенно неисследованным разновидностям упрощен­ного русского языка.

233

Глава 3. Нелингвистические основания социолингвистики...

Постоянные миграции бывают внешними (межгосударственными) и внутренними; и те и другие могут приводить к серьезным изменениям этнической и языковой ситуации. В СССР внешние миграции с конца 1940-х до конца 1980-х годов были незначительны; замет­ным исключением был лишь выезд евреев. Внутренние ми­грации, как межреспубликанские, так и в пределах одной республики, всегда имели важное значение и во многих ре­гионах привели к принципиальным изменениям в масшта­бах использования местных языков и русского. На протяже­нии большей части советской истории шел отток русских и ряда других народов России в другие республики. Положе­ние принципиально изменилось с середины 1970-х годов, когда миграционное сальдо (соотношение въезда и выез­да) стало приносить РСФСР механический прирост населения в 100—200 тыс. человек ежегодно. Этот про­цесс усилился с распадом СССР, причем внутренняя мигра­ция превратилась во внешнюю. В 1990—1996 гг. за счет ми­грации население России выросло на 3,3 млн человек, позд­нее количество въехавших из бывших республик Союза ста­ло снижаться.

В год распада СССР положительное сальдо в межрес­публиканских миграциях титульных народов Россия имела только в отношении русских и армян, затем усилился при­ток и ряда других народов. В результате число армян и тад­жиков в России удвоилось, заметно возросло число грузин и азербайджанцев. Официальные данные об иммиграции приуменьшены, кроме того, они не учитывают тех трудовых мигрантов из ряда республик, которые из сезонных превра­щаются в постоянных.

Специфическую категорию мигрантов составляют бе­женцы и вынужденные переселенцы. Если среди доброволь­ных мигрантов преобладают лица трудоспособных возрас­тов, то среди беженцев много детей и стариков. На начало 1997 г. в России официально числились 999 тыс. беженцев из ближнего зарубежья. Около 70% из них русские, 7% — та-; тары, 4,8% — армяне, 3,9% — украинцы, 3,8% — осетины. Расселены они крайне неравномерно, но почти нигде не повлияли на языковую ситуацию; важным исключением яв­ляется Северная Осетия, а с 1999 г. и Ингушетия, где на­грузка беженцев — самая высокая в России. В Северной Осетии на 1 тыс.. местного населения приходится 74 бежен-

3.3. Сведения о языках в советских переписях населения_______________

ца, почти все они — осетины из Грузии, намного хуже вла­деющие русским языком, чем российские осетины³⁰.

Гораздо существеннее оказались социолингвистиче­ские последствия в странах эмиграции. Произошли прин­ципиальные изменения в этническом и языковом составе многих республик: русское население Таджикистана, Азер­байджана, Армении, Грузии уменьшилось вдвое, на чет­верть сократилось русское население Узбекистана и Кирги­зии, на 10—12% снизилась численность русских в Казахста­не и республиках Прибалтики. Из Грузии выехали около 40 тыс. осетин, значительная часть греков (как правило, в Грецию), численность грузин на основной территории рес­публики возросла и за счет мигрантов из Абхазии; азербай­джанцы покинули Армению, а армяне — Азербайджан. В ре­зультате повсеместно укрепились титульные этносы, а Ар­мения стала фактически однонациональным государством, где национальные меньшинства составляют менее 3% всего населения республики.

3.3. Сведения о языках в советских переписях населения

Пока мы специально не касались этнической и языко­вой статистики переписей. Ее важность для социолингви­стики совершенно очевидна, но orfa существует далеко не для всех стран. Советские переписи давали достаточно мно­го информации, интересной для социолингвистов. К сожа­лению, в центральном вопросе — о владении языками — имелись три существенных недочета.

Проиллюстрируем каждый из них на конкретных при­мерах.

В программах переписей кроме родного языка можно указать лишь один, которым человек свободно владеет. Ме­жду тем некоторые народы отличаются массовым трехъязы-чием. Наиболее многочисленный из них — башкиры: значи­тельная их часть свободно владеет помимо своего родного, башкирского, еще русским и татарским.

30 Среди осетин Северной Осетии русский назвали родным языком 1,8%, указали на свободное владение им 86,9%; у осетин Южной Осетии эти по­казатели были 0,3 и 59,7%.

234

235

Глава 3. Нелингвистические основания социолингвистики...____________

В Башкирии самую большую этническую группу со­ставляют русские (39,3%), на втором месте — татары (28,4%), на третьем — башкиры (24,5%). Башкиры и вне своей республики традиционно живут вперемешку с татара­ми и повсеместно составляют меньшинство: в Челябинской области татар 6,2%, а башкир 4,5%, в Оренбургской — 7,3 и 2,5%, в Свердловской — 3,9 и 0,9%, в Курганской — 2,0 и 1,6%. Башкиры издавна наряду со своим языком знали та­тарский; до революции татарский был письменным языком немногих грамотных башкир, шел интенсивный процесс их языковой ассимиляции татарами, приостановившийся в по­следние десятилетия (подробнее об этом см. в Приложе­нии). Но большая часть башкир по-прежнему хорошо гово­рит по-татарски. 97% городских башкир Башкирии читали русскую периодику, и только 27% — башкирскую (при этом 66% читали периодику только по-русски); 7% городских башкир читали периодику, а 18% — художественную лите­ратуру на трех языках [Насырова 1992: 124]. Данные о пред­почтении языка периодики и беллетристики нельзя воспри­нимать как показатели владения языками — те, кто читает книги и газеты, выбирают их не по языку, а по содержанию. Но эти цифры бесспорно указывают на массовое трехъязы-чие башкир, которое совершенно невозможно выявить по данным переписей.

Другое важное упущение переписей также касается во­проса о владении вторым языком: этот вопрос относился только к "языкам народов СССР". Тем самым немец, по­ляк, болгарин мог отметить свой этнический язык как род­ной, но если родным языком он называл русский, то сво­бодное владение немецким, польским, болгарским уже не отмечалось, поскольку эти языки не считались языками на­родов СССР. Перечень "советских" языков менялся, эски­мосский и алеутский в 1970 г. в него не входили, а в после­дующих переписях вошли.

Третий недостаток отечественных переписей заключа­ется в том, что в инструкции переписчику давалось не­сколько туманное разъяснение понятия родной язык: это язык, который опрашиваемый считает своим родным. Ос­нования для ответа на такой вопрос у разных лиц были раз­личны.

Очевидно, что сохранность языка должна быть выше там, где доля соответствующего народа в населении наибо-

236

3.3. Сведения о языках в советских переписях населения_______________

лее высока, а именно в сельской местности традиционной территории расселения народа. Одновременно по мере уда­ления должно расти владение языком межэтнической ком­муникации; в России в этом качестве почти повсеместно выступает русский язык.

Между тем у сильно ассимилированных в языковом отношении этносов данные переписи 1989 г. выявляют странную картину: чем дальше от традиционной террито­рии, тем выше доля тех, кто назвал свой этнический язык родным, а знание русского языка снижается. Так, среди орочей Хабаровского края, живущих в "районах преимущест­венного проживания народов Севера", этнический язык объ­явили родным 10,4%, в других районах Хабаровского края — 14,3%, среди орочей РСФСР вне Хабаровского края — 25,8%, в других республиках СССР — 46,9%. Показатель невладе­ния русским языком (в качестве родного или второго) со­ответственно повышается с 0,9 до 21,9%. Еще рельефнее это явление выглядит на примере чуванцев — народа, гене­тически близкого к юкагирам, который был частично ис­треблен, частично ассимилирован в языковом отношении чукчами уже к началу нашего века. Они фиксировались пе­реписью 1926 г. и вновь появились лишь в материалах пе­реписи 1989 г. Некоторая часть из них назвала родным "язык своей национальности"³¹. В Анадырском районе, где сосредоточено 60% чуванцев, таковых оказалось лишь 3,7%, в других районах Чукотки — 17,8%, а за пределами РСФСР-53,5%.

Сходная аномалия наблюдается и при сопоставлении городского и сельского населения. По материалам перепи­си 1989 г. у всех тех народов Севера, у которых в сельской местности менее 30% признали свой этнический язык род­ным, в городе отмечен более высокий показатель (табл. 3).

По существу здесь за признанием этнического языка родным не стоит ничего, кроме символической идентифи­кации себя со своим этносом; вне окружения своих едино­племенников это происходит чаще. В результате языковые данные переписей по таким народам становятся совершен-

Специалисты единодушно отмечают, что чуванский язык давно мертв; вот что говорится о нем в "Лингвистическом энциклопедическом словаре": "был распространен в басе. р. Анадырь. Сохранились переводы 22 фраз, за­писанные в 1781 И. Бенцигом, и 210 слов, записанных Ф. Ф. Матюшки-ным [опубликованы в 1841 г.]" [Крейнович 1990: 585].

237

Глава 3. Нелингвистические основания социолингвистики... Таблица 3

Националь-	Доля считающих	Националь-	Доля считающих
ность	этнический язык	ность	этнический язык
	родным,	%		родным,	%
	городское	сельское		городское	сельское
	население	население		население	население
Нивхи	23,5	23,1	Орочи	19Д	16,6
Ительмены	20,8	17,5	Алеуты	33,8	20,5
Удэгейцы	33,9	18,5	Негидальцы	27,1	26,2
Чуванцы	19,0	17,9	Ороки	49,3	18,5

но недостоверными. У народов с относительно хорошей со­хранностью языка картина более естественная: ненецкий язык назвали родным 82,0% сельских ненцев и 56,5% город­ских, чукотский — 74,2% сельских чукчей и 47,1% город­ских.

Указанные недостатки требуют внимательного и кри­тического отношения к статистическим данным при их ис­пользовании в социолингвистических исследованиях.

"Не надо, однако, считать, что переписи в других стра­нах дают лучший материал. Советские переписи хотя бы да­вали немало информации по национально-языковым воп­росам, пусть не без неточностей, а, например, в Бельгии по­сле 1947 г. во избежание языковых конфликтов любые воп­росы о языках исключили из переписей, и надежной стати­стики о количестве носителей французского или фламанд­ского [нидерландского] языков, о двуязычии и пр. нет во­обще; в Японии после уравнения айнов в правах с японца­ми этот народ перестали учитывать в переписях, и в 80-е гг. в печати можно было встретить весьма разноречивые дан­ные о количестве айнов от 15 до 50 тысяч" [Алпатов 1997: 101].

Глава 4

НАПРАВЛЕНИЯ

СОЦИОЛИНГВИСТИЧЕСКИХ

ИССЛЕДОВАНИЙ

Со времен Ф. де Соссюра в лингвистике принято раз­граничивать синхронический и диахронический аспекты исследования языка. Соответственно выделяют синхрони­ческую лингвистику и лингвистику диахроническую. Уче­ные справедливо указывают на определенную условность такого разделения, поскольку при изучении тех или иных состояний языка (чем занимается синхроническая лингвис­тика) важен учет исторического фактора (предмет изучения диахронической лингвистики). И наоборот, эффективное изучение истории языка часто осуществляется путем срав­нения синхронных срезов, характеризующих состояние языка в тот или иной момент его развития.

Такое разделение синхронического и диахронического аспектов в изучении языка существует и в социолингвисти­ке: различают синхроническую социолингвистику и социолин­гвистику диахроническую.

4.1. Синхроническая социолингвистика

Если следовать буквальному смыслу определения "синхроническая", то это направление должно изучать лишь отношения, существующие между языком и обще­ством, не обращаясь кпроцессам, характеризующим со­циально обусловленное функционирование языка (посколь­ку всякий процесс протекает во времени и, стало быть, не­синхронен).

В действительности же синхроническая социолингви­стика изучает и отношения, и процессы, касающиеся связей языка и общества. Отношения характеризуют статику этих связей, а процессы — их динамику.

Проиллюстрируем сказанное на примерах.

Каждый носитель того или иного языка имеет набор социальных характеристик: определенный уровень образова­ния, профессию, систему ценностных ориентации и т. п. Со­отношение статусов "носитель языка" и "носитель социаль­ных характеристик" не связано с какими-либо процессами,

239

Глава 4. Направления социолингвистических исследований_____________

протекающими во времени, — это некая данность. Но иссле­довать особенности использования языка людьми, которые обладают разными социальными характеристиками, можно, только выйдя за пределы этой данности и наблюдая про­цесс речевого общения. Статика сменяется динамикой.

В многоязычном обществе языки распределены между носителями — соответственно их этнической принадлежно­сти: ср., например, современную Россию, где помимо рус­ских живут татары, якуты, осетины и другие народы, каж­дый из которых является носителем своего родного языка. При этом надо учитывать, что соотношение языков и этно­сов — не взаимно-однозначное: с одной стороны, помимо своего родного языка представители многих национально­стей пользуются еще и другими языками, распространенны­ми в данном социуме; с другой стороны, есть языки, напри­мер суахили, которые "не имеют коррелята на этническом уровне, поскольку в Африке не существует автохтонного эт­носа, родным языком которого был бы суахили" [Рябова 1985: 107].

Констатация этого положения — вещь достаточно три­виальная. Но каково взаимоотношение и взаимодействие родных и вторых языков? В каких сферах и ситуациях об­щения они используются? Для ответа на подобные вопросы социолингвистика обращается к функционированию язы­ков, т. е. к процессам речевого общения и к факторам, обу­словливающим характер этих процессов.

Еще один пример. Описывая какой-либо националь­ный язык с точки зрения его социальной дифференциации, обычно констатируют наличие в нем (на том или ином син­хронном срезе) определенных подсистем — литературной формы, территориальных диалектов, профессиональных и социальных жаргонов, городских койне и т. п. Эти подсис­темы существуют не изолированно друг от друга — они на­ходятся в некоторых взаимоотношениях (в каких — вопрос, на который можно ответить лишь в результате исследова­ния). Как пользуются этими подсистемами говорящие? Ка­ково их функциональное соотношение (хотя бы на том же самом синхронном срезе, который имеется в виду при раз­граничении подсистем)? Давая ответы на эти вопросы, мы переходим от статики, характеризующей социальную диф­ференциацию языка, к динамике функционирования соста­вляющих этот язык подсистем.

240

4.1. Си нхроническая социолингвистика

В компетенцию синхронической социолингвистики входит и изучение языковой социализации, освоения языка в связи с освоением системы социальных ролей, овладения основами "ситуативной грамматики" и ряда других процес­сов, относящихся к общей проблеме социальной обуслов­ленности языковой компетенции.

Примерами синхронических социолингвистических исследований могут служить работы У. Лабова и его после­дователей, посвященные изучению фонетического варьиро­вания современного американского варианта английского языка в зависимости от социальной характеристики говоря­щего и от стилистических условий речи, а также труд "Рус­ский язык по данным массового обследования" (1974), в ко­тором представлен результат изучения определенного син­хронного среза, характеризующего вариативность литератур­ной нормы; исследования отечественных африканистов по типологии языковых ситуаций в полиэтнических государст­вах современной Африки (см., например [Виноградов и др. 1984]); социолингвистическое "портретирование" языков России, с подробным анализом национального и социально­го состава их носителей, функций каждого языка, взаимо­действия его с другими языками данного ареала (см. об этом: [Михальченко 1995], а также [Письменные языки... 2000]).

Характерно, что ни в одной из названных работ авто­ры не стремятся сохранить "чистоту" синхронического под­хода — почти всегда для объяснения современного состоя­ния языка или каких-либо его подсистем привлекаются ис­торические данные, позволяющие видеть движение языко­вой системы от одной стадии к другой. Однако явное пре­обладание целей, задач и методики исследования, присущих синхроническому подходу, позволяет относить эти работы именно к синхроническому направлению социолингвисти­ческих исследований¹.

¹ Поскольку большая часть нашего учебника посвящена проблемам синхро­нической социолингвистики, здесь мы ограничимся кратким изложением статуса, целей и задач этого направления науки. Обзор проблематики, ко­торой занимается или должна заниматься синхроническая социолингвисти­ка, дается в книге Л. Б. Никольского [Никольский 1976]. См. также двух­томник "Advances in the sociology of language" под редакцией Дж. Фишма-на [Fishman 1971—1972], содержащий работы, которые дают представление главным образом о синхроническом аспекте социолингвистических иссле­дований. Вышедший в 1972 г. под редакцией Дж. Гамперца и Д. Хаймса сборник "Directions in sociolinguistics" [Gumperz, Hymes 1972], судя по его