Основные направления западной социология XX в

С 20-х годов XX столетия начался новый этап развития социо­логии. Его наиболее характерной особенностью явилось господство эмпиризма.

Если в предыдущий период обращение социологов к эмпирическим фактам носило весьма произвольный характер, а сознательное проведение социологами эмпирических исследований было редким (Э. Дюркгейм, Ф. Тённис, М. Вебер), то в 20-30-х годах XX в. сформировался новый стандарт социологического исследования как деятельности, имеющей много сходного с опытными исследованиями в естественных науках и опирающейся на такие познавательные приемы, как анализ статистических данных, массовый анкетный опрос, наблю­дение (простое и включенное), эксперимент, монографические описания отдельных социальных явлений и др. Обязательным стало использование в социологии математических методов, главным образом для статистической обработки полученных данных.

Центр социологии постепенно переместился в США, где были созданы благоприятные условия для развития эмпирических исследований. Своеобразным рубежом, обозначившим новый этап развития социологии, явилась работа американских со­циологов У. Томаса и Ф. Знанецкого "Польский крестьянин в Европе и Америке" (1918), целиком построенная на эмпирическом материале - изучении личных писем на родину польских эмигрантов, уехавших в США. Благодаря усилиям американских ученых была усовершенствована методология и техника социологических исследований: измерение и построение шкал (Э. Богардус, Л. Тернстоун, Л. Гуттман), социальный эксперимент (С. Чэпин, Э. Мэйо), социометрия (Дж. Морено), методология эмпирических исследований (Дж. Ландберг, П. Лазарсфельд, Р. Мертон) и др.

Формирование нового идеала научности в социологии имело ряд важнейших последствий. Произошло окончательное отделение социологии от философии, этики, истории, права и других общественных наук в силу ее ориентации на эмпирические методы исследования и особую предметную область. Социология, таким образом, перестала быть кабинетным творчеством, она превратилась в исследовательскую деятельность, требующую от ученого владения специфическими исследовательскими методами и процедурами, большой организаторской работы по реализации исследовательского проекта, немалых финансовых затрат.

Вместе с формированием нового облика социологии была создана и новая методологическая концепция социологической деятельности, включающая в себя требование строгой объективности и этической (ценностной) нейтральности, обязательное следование канонам "научного метода" (постановка проблемы, выдвижение, обоснование и проверка гипотез, сбор эмпирических данных, их анализ и систематизация) и др.

В социологии XX в. сложилось своеобразное разделение труда между фундаментальной и прикладной наукой. Если университетская (академическая) социология в большей мере стала ориентироваться на приращение нового знания, решение познавательных задач, связанных с поиском универсальных закономерностей поведения человека и социальной организации, то различные государственные и частные исследовательские центры, специализированные фирмы стали выполнять прикладные социологические исследования по заказам органов управления и коммерческих организаций (маркетинговые исследования, опросы потребителей отдельных товаров, изучение общественного мнения перед выборами и др.).

Наконец, с 1950-х годов социология приобрела статус популярной и престижной профессии. Социологическое образование стало повсеместным: социология обязательно преподаётся не только в высшей школе, но и в общеобразовательной.

В период 20-50-х годов быстрыми темпами развивалась организационная структура социологии: росло число социологических ассо­циаций и организаций во всех странах мира, создавались многочисленные исследовательские центры, издавалось множество социологических журналов. С 1950 г. регулярно стали проводиться Международные социологические конгрессы.

Зарубежная социология в XX в. отличается большим разнообразием направлений и школ. Сформировалась трёхуровневая структура социологической науки: в основании "пирамиды" лежат разнообразные эмпирические социологические исследования, которые поставляют социальные факты для других уровней социологического знания, над ними - теории среднего уровня (отраслевые социологии), например, теория социальной стратификации, социология организаций, индустриальная социология, социология семьи, социология религии, социология общественного мнения, социология науки, социология культуры и др., а на вершине "пирамиды" - теоретическая ("академическая") социология.

Эмпирические социологические исследования, выросшие из "социальных обследований" XIX в., начиная с 30-х годов XX в. стали своеобразным видом профессиональной деятельности. Методология современной эмпирической социологии базируется на принципах неопозитивизма. Поскольку количество школ и направлений в эмпирической социологии вероятнее всего равно количеству исследователей, то мы кратко остановимся лишь на "чикагской школе" в американской социологии, заложившей основы эмпирической социологии как самостоятельного направления.

"Чикагская школа" сформировалась на базе первого в мире социологического факультета, созданного в университете г. Чикаго А. Смоллом - последователем Г. Спенсера, сторонником социал-дарвинизма. Помимо "отцов-основателей" американской социологии Л. Уорда, У. Самнера, Ф. Гиддингса, Э. Росса, Ч. Кули – значит влияние на ориентацию чикагской школы (эмпиризм, реформизм) оказала философии прагматизма Дж. Дьюи и теория символического интеракционизма Дж.Г. Мида.

Немаловажную роль в появлении "школы" сыграли особенности объекта исследования - самого города Чикаго - второго по числу жителей и экономическому значению в США, крупного финансового и торгово-промышленного центра с многонациональным населением, множеством социальных проблем (бедность, безработица, высокий уровень преступности, большое количество эмигрантов). Собственно на изучение городских проблем и была ориентирована вся исследовательская программа чикагской школы. Городские исследования были подчинены (в духе реформизма) основной задаче – установлению "социального контроля" и "согласия".

Основными отличительными чертами чикагской школы являются: органичное соединение эмпирических исследований с теоретическими обобщениями; выдвижение различных гипотез в рамках единой исследовательской программы, направленной на достижение конкретных практических целей. В этом смысле "школа" отличалась как от "движения социальных опросов" (сбор статистических данных по специфическим локальным проблемам без их теоретического осмысления), так и от теоретизирования "академических" социологов. Другой особенностью чикагской школы явилась широта теоретической ориентации, соединение различных подходов, методов и направлений исследования, среди которых не было определенно доминирующих: изучался характер миграции населения, составлялись "социальные карты" отдельных районов Чикаго, проводились исследования уровня доходов, уровня образования, характера и уровня преступности и т.д.

Исследования города были основаны на социально-экологической теории Р. Парка и Э. Берджесса. Роберт Парк (1864 – 1944) исследовал коллективное поведение людей в тесной взаимосвязи с той рукотворной средой, в которой они существуют. По мнению Парка и Берджеса, чисто социальные явления – экономические, политические, культурные – вырастают на экологической основе взаимодействия группы населения (популяции) со средой своего обитания. Конкуренция индивидов и социальных групп приводит к тому, что одни популяции захватывают определенные пространства ("зоны") и расселяются в них, а другие вытесняются с этих территорий. В этом смысле формирование современных городов – "метрополисов" и "мегаполисов" – подчиняется строго биотическим и экологическим законам, которые проявляют себя в планировании городов. Так, Роберт Парк предложил концентрическую модель городского зонирования, согласно которой различные сообщества расселяются на городской территории по принципу концентрических кругов. Каждая "зона" имеет свою функцию, социальный состав, профессиональную ориентацию. Экологическая социология Парка позволила увидеть в структурах общества, строго детерминированные закономерности, сочетающие в себе биологические и социальные факторы, и использовать их для управления мегаполисами.

Соединение исследовательских программ с учебным процессом в университете г. Чикаго способствовало появлению принципиально новой модели университетского обучения, тесно связанного с решением практических задач. Постоянный обмен идеями между преподавателями и студентами в процессе преподавания и совместного проведения социологических исследований, позволил воспитать несколько поколений социологов, ориентированных на решение прикладных задач, и обеспечил Чикагскому университету научное лидерство в области социологии в течение 20 лет (с 1915 по 1935 г.).

Школы и направления в теоретической социологии XX в. можно разделить на несколько больших групп. Они сохранили отдалённую генетическую связь с направлениями классической социологии конца XIX - начала XX века, но в силу того, что в западной социологии господствует плюрализм, отдельные школы часто заимствуют методологические установки друг друга.

Большинство направлений теоретической социологии развиваются в русле позитивистской и неопозитивистской методологии. При этом школы, наследующие традиции социал-органицизма Спенсера, принципы "социологизма" Э. Дюркгейма, образуют группу "макросоциологических" теорий, в которых вся структура понятий строится от категории "общество" или "социальная система", т.е логика исследования предполагает движение от целого к его частям. Школы-наследники психологического направления в позитивизме образуют группу "микросоциологических" теорий, в которых концепция строится на основе социологического и психологического анализа "атома", "клеточки" общественной жизни - социального взаимодействия. Соответственно логика такого научного исследования предполагает движение от части к целому. К "макросоциологическим" теориям следует отнести структурный функционализм, теории конфликта, структурализм, к "микросоциологическим" теориям - теорию обмена, символический интеракционизм, этнометодологию, неофрейдизм и др.

Особняком стоят теории, связанные с антипозитивистскими традициями в социологии: "Франкфуртская школа", соединившая марксистскую традицию с методологией современной западной философии; феноменологическая социология А. Шюца, наследующая и развивающая положения "понимающей" социологии М. Вебера. Интерес к этим школам особенно проявился в период кризиса неопозитивистской методологии в конце 1960 - начале 1970-х годов.

В 50-60-х годах XX в. на роль доктрины, объединяющей разнообразные направления западной социологии, претендовал структурный функционализм. Функционализм с его акцентом на натуралистическом подходе к исследованию социальной реальности, на естественнонаучной методологии и системных качествах общества, с его попыткой перечислить все необходимые условия, обеспечивающие равновесие и "порядок" социальной системы, все составляющие ее элементы, механизмы ее интеграции, в свое время находил широкую поддержку как в академических, так и в политических кругах.

Наиболее полно основы функционализма сформулировал Толкотт Парсонс (1902-1979). Он попытался по­строить общую аналитическую логико-дедуктивную теоретическую систему, охватывающую человеческую реальность во всем ее многообразии [iii].

Свои исследования Парсонс начал с исследования ключевой категории социологии – социального действия. По его мнению, специфику социального действия в отличие от физического и биологического действия, составляют, во-первых, символичность, т. е. наличие в нём таких символических механизмов регуляции, как язык, ценности и т. п., во-вторых, нормативность, т. е. зависимость индивидуального действия от общепринятых ценностей и норм; наконец, волюнтаристичность, т.е. известная иррациональность и независимость от условий среды, ориентация на субъективное "определение ситуации". Исходными поня­тиями теории социального действия Т. Парсонса выступали понятия "actor” (в пер. с англ. – “деятель", "действующее лицо"), "ситуация" и "ориентация деятеля на ситуацию". Поведение индивида или сообщества людей - "деятеля" - определяется не только его потребностями, но и условиями внешней природной и социальной среды (правовыми и моральными нормами, общественным мнением и т.д.), а также тем, как оценивает действующее лицо своё возможное воздействие на внешнюю среду.

Далее Парсонс и его соавторы исследовали ситуацию социального взаимодействия, т.е. цепь взаимообусловленных социальных действий. При этом к названным элементам, образующим мотивационную структуру деятеля, добавился ещё один - "взаимные ожидания" - ориентации действующих лиц на возможные ответные действия партнеров, которые образуют область "внешних символов", ценностей, не зависящих от каждого субъекта взаимодействия, но регулирующих образ действия всех принадлежащих одному культурному полю деятелей. Четкое аналитическое различение индивидуальных мотивов и групповых ценностей (не исключающее их взаимопроникновения) позволило Парсонсу разграничить такие относительно автономные подсистемы действия, как личность и культура, и показать несостоятельность представлений как о полной неза­висимости личности, так и о жесткой культурной запрограммированности её поведения.

Устойчивые и повторяющиеся формы социального взаимодействия, по Парсонсу, способствуют образованию норм и стереотипов поведения – социальных ролей. Система норм и ролей регламентирует поведение индивидов и социальных групп, формирует социальную структуру. Так образуется формализованная модель системы действия, включающая культурную, социальную, личностную и органическую подсистемы, находящиеся в отношениях взаимообмена, что является одним из главных теоретических достижений Парсонса.

В книгах "К общей теории действия"[iv] и "Рабочие материалы по теории социального действия"[v], написанных совместно с Э. Шилзом (р.1911), Парсонс выдвинул положение о том, что все действующие системы для того, чтобы выжить, должны осуществлять четыре основные функции. Во-первых, они должны обеспечить получение ресурсов из окружающей среды и распределение этих ресурсов внутри системы. Эту функцию Парсонс и Шилз назвали "адаптация". Во-вторых, эти системы должны быть способными мобилизовать ресурсы для достижения определенных целей и установить приоритет между этими целями. Это функция "целедостижения". В-третьих, отношения внутри системы должны координироваться и регулироваться и, следовательно, иметь налаженный механизм "интеграции". Наконец, должны существовать пути выработки в составляющих систему индивидах такой мотивации, которая обеспечивала бы соответствие их деятельности целям системы, равно как и пути снятия прежних эмоциональных напряжений у членов общества. Это механизм "поддержания ценностного стандарта", "передачи культурных образцов".

В работах 1960-х гг. Парсонс обратился к проблемам эво­люции общества, положив в основу своей эволюционной доктрины предложенную ещё Г. Спенсером идею дифференциации. Парсонс отстаивал представле­ние о всеобщем направленном развитии общества в сторону повышения "обобщенной адаптивной способности" в результате функциональной дифференциации и усложнения социальной организации. Он различал три типа обществ: "примитивные", "промежуточные" и "современные".

На примитивном уровне дифференциация отсутствует. На ранних этапах человеческой эволюции различные ролевые функции выполнялись одним лицом. Переход к "промежуточной" фазе определяется появлением письменности, социальной стратификации и культурной легитимизации, началом дифференциация ролевых функций, которые стали выполняться различными лицами. Переход к "современному" типу совершается с отделением правовой системы от религиозной, формированием административной бюрократии, рыночной экономики и демократической избирательной системы. За "промышленной революцией", означающей у Парсонса дифференциацию экономической и политической подсистем, следует "демократическая революция", отделяющая "социальное сообщество" от политической системы, а затем "образовательная революция", призванная отделить от социального сообщества подсистему воспроизводства струк­туры и поддержания культурного образца.

Своими эволюционистскими работами Парсонс завершил построение общей теории социальной системы. Введенная им система категорий оказала значительное влияние на западную социологию, в том числе на эмпирические исследования. Вместе с тем его теория подвергалась критике со стороны радикально мыслящих зарубежных социологов, например Р. Миллса, за ее усложненность и кон­серватизм.

Сконструировать модель социального изменения в традициях структурно-функционального анализа попытался Роберт Мертон (р. 1910), находивщийся под сильным влиянием идей П. Сорокина и Т. Парсонса. Основываясь на методологических принципах структурно-функционального анализа, Мертон заявил об отказе от создания общей социологической теории. В книге "Социальная теория и социальная структура" он предложил систему множественных моделей функционального анализа на уровне конкретных социальных систем и общностей. Пытаясь преодолеть метафизичность структурно-функционального подхода Парсонса, Мертон наряду с понятием функции ввел понятие "дисфункции", т.е. заявил о возможности отклонения системы от принятой нормативной модели, что в свою очередь должно повлечь за собой или новый этап в приспособлении системы к существующему порядку, или определенное изменение системы норм. Таким путем Мертон пытался ввести в функционализм идею изменения. Но он ограничил изменение "средним" уровнем - уровнем конкретной социальной системы, связав его с проблематикой "разлада" системы - с понятием аномии.

Кроме разработанной Мертоном "структурно-дисфункциональной" модели социального изменения, существует целый ряд других – однофакторных и многофакторных – моделей. Общее, что характеризует все эти модели, – это попытка выяснить причины становления и развития тех или иных социальных явлений, т.е. попытка дать им причинно-следственное объяснение. В качестве альтернативы нормативному детерминизму было выдвинуто несколько видов детерминизма – от биологического до технологического и экономического. Однако общая точка зрения так и не сложилась.

Теории социального конфликта создавались на основе критики метафизических элементов структурного функционализма Парсонса, который обвинялся в чрезмерном внимания к проблеме системного равновесия, в забвении социального конфликта, в неумении учесть центральное место материальных интересов в человеческих делах, в неоправданном оптимизме, в преувеличении значения интеграции и согласия за счет радикального изменения и нестабильности.

У истоков теории "социального конфликта" стоял американский социолог Ч.Р. Миллс. Опираясь на идеи К. Маркса, Т. Веблена, М. Вебера, В. Парето и Г. Моска, Миллс утверждал, что любой макросоциологический анализ чего-то стоит лишь в том случае, если он касается проблем борьбы за власть между конфликтующими социальными группами.

Теория "социального конфликта" получила более четкую формулировку в работах германского социолога Р. Дарендорфа, английского - Т. Боттомора, американского - Л. Козера и других западных социологов.

Обосновывая главные положения теории социального конфликта, Ральф Дарендорф (р. 1929) утверждает, что все сложные организации основываются на перераспределении власти, что люди, обладающие властью, способны с помощью различных средств, среди которых главным является принуждение, добиваться выгоды от людей, обладающих меньшей властью. Возможности распределения власти и авторитета крайне ограничены, и поэтому члены любого общества борются за их перераспределение. Эта борьба может не проявляться открыто, но основания для нее существуют в любой социальной структуре.

Таким образом, согласно Дарендорфу, в основе конфликтов человеческих интересов лежат не экономические причины, а стремление людей к перераспределению власти. Источником конфликтов становится так называемый homo politicus ("политический человек"), а поскольку одно перераспределение власти выдвигает на очередь другое, социальные конфликты имманентно присущи любому обществу. Они неизбежны и постоянны, служат средством удовлетворения интересов, смягчения проявлений различных человеческих страстей. "Все отношения индивидов, построенные на несовместимых целях, - утверждает Дарендорф, -...являются отношениями социального конфликта"[vi].

Во Франции роль структурно-функционального подхода к социальной реальности сыграл структурализм - влиятельное направление, представленное такими видными социологами как М. Фуко, К. Леви-Стросс и др. Основной пафос структурализма состоял в попытке построения новой модели социальной реальности. Структуралисты Франции - последователи лингвистического структурализма, развивавшегося в первой четверти века. Поэтому они использовали методологический аппарат, связанный с аппаратом структурной лингвистики, семиотики, а также некоторые методы точных и естественных наук.

Клод Леви-Стросс (р. 1908), один из крупнейших современных культурантропологов, изучая структуру мышления и быта первобытных народов, делает вывод, что исторический подход ("диахронный разрез") лишь облегчает понимание того, как возникают те или иные социальные институты. Главная же цель научного исследования общества - "синхронный разрез", прослеживание того, каким образом коллективное бессознательное формирует символические структуры данного общества - его ритуалы, культурные традиции, речевые формы.

У Мишеля Фуко (1926-1984) социоисторические исследования культур (он именует их "дискурсами") прошлого, особенно эпохи Средневековья, раннего и позднего Возрождения, классицизма посвящены слабо изученным областям сферы коллективного бессознательного, таким, как болезнь, безумие, девиантное поведение. Фуко выводит "дискурсивные" (ментальные) структуры, подразумевая под этими обозначениями нормативные системы и познавательные структуры, действовавшие в различные периоды истории, из структуры социальных институтов.

Истинно научным, объективным исследованием является, по Фуко, возможно более строгое и детальное изучение каждой данной ментальной структуры как структуры коллективного бессознательного в ее соотношении со структурой "власти".

Ряд социологов, неудовлетворенных структурно-функционалистскими и структуралистскими макротеориями, которые были ориентированы на изучение социальных институтов и пренебрегали изучением творческой, сознательной человеческой деятельности, вплотную занялись разработкой теорий, направленных на выяснение роли конкретных межчеловеческих взаимодействий в создании и функционировании общественных структур.

Среди новых микротеорий можно выделить две разновидности социального бихевиоризма, который уделяет главное внимание наблюдаемому факту человеческого поведения и взаимодействия. Взаимодействие трактуется в двух различных вариантах: один - по формуле "стимул (С) – реакция (Р)"; другой – "стимул (С) – интерпретация (И) – реакция (Р)". Первая форма бихевиоризма представлена психологической концепцией социального обмена Дж. Хоманса и ее различными вариациями, вторая - "символическим интеракционизмом" Дж.Г. Мида.

Теория социального обмена, наиболее яркими представителями которой являются Джордж Хоманс (р.1910) и Питер Блау (р.1918), в противоположность структурному функционализму исходит из примата не системы, а человека. "Назад к человеку" - лозунг, выдвинутый Хомансом, положил начало критике структурного функционализма с позиций психологизма.

Структурные функционалисты абсолютизировали нормативную (социальную) сторону жизнедеятельности общества. Бихевиористы провозгласили примат психического (индивидуального) над социальным.

Бихевиористы заняли строго определенную позицию в отношении двух гносеологических проблем. Первая проблема – свобода выбора или его жесткая детерминированность? Она была решена в пользу детерминизма. Вторая проблема – это необходимость знания душевных состояний индивидуумов для объяснения их поведения. Эту проблему бихевиористы решительно отвергли, так как считали сами эти состояния иллюзией.

Бихевиористская концепция Хоманса оказала существенное влияние на концепцию П. Блау. Исходным положением теории социального обмена Блау является то, что людям необходимы многообразные виды вознаграждений, получить которые они могут только взаимодействуя с другими людьми. Люди, пишет Блау, вступают в социальные отношения, поскольку ожидают, что будут вознаграждены, и продолжают эти отношения, потому что получают то, к чему стремятся. Вознаграждением в процессе социального взаимодействия могут быть социальное одобрение, уважение, статус и т.п., а также и практическая помощь. Блау учитывает и то, что отношения в процессе взаимодействия могут быть неравными. В этом случае человек, обладающий средствами для удовлетворения потребностей других людей, может использовать их для приобретения власти над ними. Последнее возможно при наличии четырех условий: 1) если нуждающиеся не располагают необходимыми средствами; 2) если они не могут получить их из другого источника; 3) если они не хотят получить силой то, в чем они нуждаются; 4) если в их системе ценностей не произойдет изменений, при которых они смогут обойтись без того, что раньше им было необходимо. Таким образом, согласно теории обмена, непрерывный обмен социальными ценностями между людьми служит основой существования и воспроизводства общественных отношений.

Осознание глубоких противоречий бихевиористского подхода, а также мысль о несводимости человеческого поведения к набору реакций на внешние стимулы, о способности человека творчески осмысливать свою социальную среду побудили ряд социологов интерпретировать поведение с точки зрения того значения, которое личность (или группа) придает тем или иным аспектам ситуации. Для обоснования этой идеи социологи-теоретики обратились к теориям символического интеракционизма, к феноменологической социологии.

Создателем теории символического интеракционизма является американский ученый Джордж Герберт Мид (1863-1931). Сам Мид считал свою социальную психологию бихевиористской на том основании, что она начинается с наблюдения реального протекания социальных процессов. Но когда дело касалось исследования внутренних фаз реального поведения или деятельности, его теория не была бихевиористской. Наоборот, утверждал американский ученый, она непосредственно связана с исследованием этих процессов "внутри" поведения как целого. Стремясь определить, как сознание рождается в поведении индивида, эта теория идет, так сказать, от внешнего к внутреннему, а не от внутреннего к внешнему.

Характерными чертами символического интеракционизма, отличающими его от большинства направлений социологии и социальной психологии, стали два обстоятельства. Первое было связано со стремлением исходить при объяснении поведения не из индивидуальных влечений, потребностей, интересов, а из общества (понимаемого как совокупность взаимодействий между индивидами). Второе – с попыткой рассматривать все многообразные связи человека с вещами, природой, другими людьми, группами людей и обществом в целом как связи, опосредствованные символами. При этом особое значение придавалось языковой символике.

В основе символического интеракционизма лежит представление о социальной деятельности как совокупности социальных ролей, которая фиксируется в системе языковых и других символов. Мид рассматривает личность как социальный продукт, который формируется в ролевом взаимодействии. Роли устанавливают границы подобающего поведения индивида в определенной ситуации. В процессе ролевого исполнения происходит интериоризация связанных с ролью значений. Необходимое во взаимодействии "принятие роли другого" обеспечивает, согласно Миду, превращение внешнего социального контроля в самоконтроль и формирование человеческого Я. Сознательная регуляция поведения представляет собой непрерывное соотнесение представления о своей роли с представлением о себе, со своим Я.

Последователи Дж. Г. Мида - Г. Блумер, А. Роуз, Г. Стоун, А. Стресс и др. - в своих теоретических построениях делают главный акцент на лингвистической или предметной стороне коммуникации, особенно на роли языковых символов в процессе формировании сознания, человеческого Я и общества.

Согласно концепции символического интеракционизма в изложении Герберта Блумера (р. 1900), люди действуют по отношению к объектам, ориентируясь прежде всего на значения, которые придают этим объектам, а не на их субстанциональную природу. Эти значения формируются и переформировываются в процессе социального взаимодействия. Социальная реальность далека от того, чтобы быть стабильной. Она подвижна и конвенциональна и является продуктом взаимосогласования значений между тесно взаимосвязанными совокупностями действующих лиц - акторов. Эти лица вовлечены в бесконечный поток интерпретаций, оценок, определений и переопределений ситуаций, так что лишь четкие индуктивные процедуры могут помочь в деле объяснения поведения.

По мнению самих американских социологов, символический интеракционизм описывает взаимодействие людей в обществе с позиций приспособления (или отказа от приспособления) друг к другу участников социальной игры. Поскольку социальные игры имеют правила, символические интеракционисты предпочитают фокусировать внимание на том, каким образом игроки создают, поддерживают и осознают правила игры и как эти правила изменяются в процессе взаимодействия. Следуя терминологии М. Вебера, развивавшего ранее во многом сходные идеи, некоторые социологи называют символический интеракционизм "теорией действия". Другие именуют его "ролевой теорией".

В 60-х годах среди социологов Запада резко повысился интерес к работам немецкого философа феноменологического направления Э. Гуссерля, и на фоне этого интереса возникла и получила развитие так называемая феноменологическая социология. Большое влияние на развитие последней оказали труды австрийского философа Альфреда Шюца (1899-1959).

В центре внимания Шюца находится проблема "интерсубъективности" – «как мы понимаем друг друга, как формируется общее восприятие и общее представление о мире»? Каждый человек, пишет Шюц, обладает уникальной биографией и воспринимает мир по-своему. Однако этим не исключается "взаимность перспектив", благодаря существованию которой становится возможным взаимодействие людей друг с другом. Человек, согласно Шюцу, воспринимает внешний мир – вещи, события – как типы. "Типизирующим медиумом", посредством которого передается социально обусловленное знание, служат словарь и синтаксис повседневной речи. Представителями типов являются и люди, однако воспринимаются они с различной степенью анонимности. Наиболее важной для понимания человеком социального мира является категория "сотоварищи", которая связывает человека с "мы – отношения".

В состав обыденного знания входит также и арсенал практических действий, которые Шюц называл "эффективными рецептами использования типичных средств для достижения типичных целей в типичных ситуациях". Когда эти "верные рецепты" не срабатывают - индивид ищет другие. Так, по мере развертывания индивидуальной биографии растет его опыт. Этот процесс называется у феноменологов "наслаиванием". Слой за слоем новое знание "вписывается" в уже имеющиеся типы или же дает начало ядру, из которого вырастает новая типическая структура. Обыденный, повседневный мир, по Шюцу, является "высшей реальностью", наиболее важной для человеческого познания. Однако в "высшей реальности" существуют конечные области значения, в границах которых человек может позволить себе сомневаться и ставить под сомнение свои обыденные суждения. К ним относятся магия, религия и наука.

Для социолога наибольший интерес представляет та "конечная область знания", в которой он специализируется, т.е. социология. Он работает в области реальности, резко контрастирующей с повседневным миром. Его задача состоит в формулировании ясных и последовательных объяснений предмета, который по самой своей природе неясен и непоследователен. В научных целях социолог должен конструировать типы тех типов, которые исследуемые объекты конструируют для своих практических целей. Социологические понятия, следовательно, представляют собой идеальные типы идеальных типов или, по Шюцу, "конструкты второго порядка".

Положения феноменологической социологии Шюца были восприняты двумя социологическими школами. Первую из них – школу феноменологической социологии знания - возглавили Петер Бергер (р. 1929) и Томас Лукман (р. 1927), вторую, получившую имя "этнометодологии" (термин сконструирован по аналогии с этнографическим термином "Этнонаука" – зачаточные знания в примитивных обществах), – Гаролъд Гарфинкель (р. 1917).

П. Бергера и Т. Лукмана отличает от Шюца стремление обосновать необходимость "узаконения" символических универсалий общества. Теория "легитимизации", развиваемая этими американскими социологами, исходит из того, что внутренняя нестабильность человеческого организма требует "создания самим человеком устойчивой жизненной среды". В этих целях они предлагают институционализацию значений и моделей действия человека в "обыденном мире".

"Этнометодологи" (Г. Гарфинкель, А. Сикурел, Д. Дуглас, П. Макхью и др.) полагают, что, вступая во взаимодействие, каждый индивид имеет представления о том, как будет или должно протекать это взаимодействие, однако эти представления формируются и функционируют по принципам отличным от привычных принципов рационального суждения. Отсюда программное положение этнометодологии: "Черты рациональности поведения должны быть выявлены в самом поведении".

Гарфинкель концентрирует свое внимание на исследовании единичных ("уникальных") актов социального взаимодействия, которые он отождествляет с речевой коммуникацией. С его точки зрения основная задача социологии – выявление рациональности обыденной жизни, противопоставляемой рациональности научной. Он критикует методы традиционной социологии как искусственное наложение готовых схем на реальное человеческое поведение.

В последние десятилетия ХХ в. в развитии западной теоретической социологии наметились некоторые новые тенденции, которые позволили многим ученым говорить, с одной стороны, о ее кризисе, а с другой, - о начале нового этапа в ее развитии.

Суть кризиса состояла в том, что в результате серии научно-технических (технологических, информационных, телекоммуникационных и т.п.) революций, которые имели место после окончания второй мировой войны, западное общество сильно изменилось, оно стало постиндустриальным, в то время как большинство социологических методов его изучения остались прежними, сориентированными на классическое индустриальное общество.

Классическая парадигма изучения общества, на которую опиралась вся социология ХХ в., была выработана еще в период становления социологии, т.е. в ХIХ – начале ХХ вв. Все три классические школы социологии – позитивистская, марксистская и антипозитивистская, - несмотря на кажущиеся принципиальные различия и взаимную критику, - описывали и анализировали одну и ту же социальную реальность: индустриальное (промышленное) общество.

Западное общество ХIХ в. в глазах всех трех классических школ социологии отличалось двумя фундаментальными признаками. Во-первых, это было общество трудовое, экономическое. Марксизм настаивал на определяющей роли сферы материального производства, позитивизм (Э. Дюркгейм) утверждал разделение труда как основу общественной жизни, антипозитивизм (М. Вебер) постоянно подчеркивал фундаментальную значимость хозяйственной сферы жизни общества.

Вторая отличительная черта индустриального общества, на которой, так или иначе, сходились все три классические школы – это рационально-прагматическое понимание целей и смысла человеческой деятельности. В центре индустриального общества стоит человек, который стремится к максимальной эффективности с целью извлечения максимальной пользы, выгоды (прежде всего, материальной) во всех сферах своей жизнедеятельности: экономической, политической, культурной и т.п. Конкретное выражение «пользы» и «выгоды» могло быть различным – польза для каждого отдельного индивида, для социальной группы, класса, или для общества в целом, как в марксизме, - но в целом рационально-прагматическое понимание смысла и направленности общественных процессов присутствовало во всех классических школах социологии.

На описанную классическую парадигму, так или иначе, опиралась вся социология ХХ в., но в 80-х гг. появился ряд теорий, которые претендовали на новый, более современный, подход к исследованию общества, отличный от его классического понимания. Среди этих теорий первое место безусловно принадлежит теории коммуникативного действия Ю. Хабермаса (р.1929), которую он изложил в одноименном двухтомном труде «Теория коммуникативного действия» (1981).

Согласно Хабермасу социология оформилась в науку как теория становления нового индустриального (в противоположность традиционному) общества, которое протекало как всемирно-исторический процесс, основанный на всеобщей всепроникающей рационализации общественной жизни. Социология ХХ в. исследовала самые общие итоги этого процесса всеобщей рационализации и обнаружила его внутреннюю противоречивость: процесс рационализации оказывал на общественную жизнь не только конструктивное, но и деструктивное воздействие. В результате возникло противоречие между «жизненным миром» людей (сферой первичных межличностных контактов и взаимодействий) и «системой» (организацией общества как целого), которая деформировала простейшие коммуникативные связи людей. Общественные отношения оказались расколотыми надвое – на сферу межличностных и на сферу безличных отношений. В первой сфере люди действуют «естественным» образом на основе норм языкового общения, которые всегда могут быть переведены на язык «этической рациональности». Сфера безличных отношений функционирует на основе законов рынка и силовых политических структур. Это сфера «овеществленных» и «отчужденных» отношений. Здесь люди действуют скорее «противоестественно», поскольку их действия являются вынужденными, навязанными им насильственным образом. Организованная общественная система вторгается в непосредственный жизненный мир людей, «колонизирует» его, лишает межличностные контакты подлинно человеческого смысла, придает им анонимный, инструментальный характер – в результате общественные отношения утрачивают свою изначальную простоту и прозрачность.

Теория коммуникативного действия, по замыслу Хабермаса, должна дать «модель» межчеловеческой коммуникации, основанной на естественных нормах языкового общения и не искаженной отчуждающим и овеществляющим вмешательством денежной и политической власти.

Как же выйти из создавшейся ситуации? Как восстановить первоначальную прозрачность общественных отношений? Хабермас выдвигает идею сознательного и свободного общественного «дискурса» (букв. «обоснования», «доказывания») высших ценностей, которыми люди руководствуются в своих действиях. «Дискурс» должен проходить в форме свободного от какого-либо политического или экономического давления обсуждения общественностью (отдельный индивид, как правило, об этом не задумывается) высших жизненных ценностей с целью их корректировки и приведения в соответствие с требованиями современной эпохи. Такое обсуждение, проведенное в форме рациональной критики указанных ценностей, позволит преодолеть разобщающий людей индивидуальный и групповой эгоизм, достичь общественного согласия и восстановить естественное взаимопонимание между людьми.

Такова теория коммуникативного действия Ю. Хабермаса. Эта теория предложила неклассический взгляд на современное общество и очертила новое проблемное поле для социологических исследований (хотя практические выводы этой теории неоднократно подвергались критике за их утопичность).

Итак, зарубежная социология второй половины ХХ в. характеризуется появлением крупных новых направлений, их борьбой со старыми, созданием новых теорий, усложнением концептуального аппарата, совершенствованием исходных принципов и дальнейшим поиском специфики социологического подхода к изучению общества.

В заключение кратко остановимся на эволюции социологической науки в России во второй половине ХХ в. в сравнении с её развитием на Западе.

Во-первых, начиная с 1930-х годов социология в СССР существовала в рамках только одной научной традиции – марксистской - и находилась под жестким идеологическим контролем со стороны государства. Социологи были ограничены как в выборе тем и направлений исследований, так и выборе методологии и методов сбора информации. Выводы и результаты исследований не должны были противоречить установкам официальной идеологии. Эта идеологическая позиция вела к искусственной изоляции отечественной социологии от мировой общественной мысли, вносила односторонний классовый подход в оценку достижений западной социологии, что в ито­ге негативно отразилось на дальнейшем развитии социологии в СССР.

Во-вторых, процесс институционализации социологии в России, становления её как самостоятельной области научного знания искусственно задерживался партийно-государственными органами. Как уже упоминалось выше, в период с 1930-х по начало 1960-х годов существование социологии просто не признавалось.

Возрождение социологии связано с периодом “оттепели” в годы правления Н.С. Хрущева. Либерализация политического режима стимулировала потребность управленческих структур в получении объективной информации о различных сторонах жизни общества, что и послужило первопричиной развертывания эмпири­ческих социальных исследований, охвативших в первую очередь сферу производства, а затем и другие области - социальную структуру общества, город и село, культуру, печать, телевидение. В 1962 г. была основана Советская социологическая ассоциация. В 1968 г. создан Институт конкретных социальных исследований АН СССР (в 1988 г. переименован в Институт социологии), а в 1974 г. начал выходить в свет журнал "Социологические исследования". В ряде университетов, в различных исследовательских учреждениях гуманитарного профиля создавались социологические лаборатории, отделы, службы.

Ситуация в области социологиче­ской науки в этот период сложилась парадоксальная. Социологические исследования получили права гражданства, а социология как наука – нет. Возобладала концепция, в которой социология отождествлялась с социальной философией марксизма - историческим материализмом, а конкретные социологические исследования как несовместимые со спецификой философской гносеологии выводились за пределы социологического знания. Эти исследования трактовались как попытка привнести в философию марксизма элементы позитивизма, а ученым-социологам отводилась роль "собирателей фактов".

Окончательное отделение социологии от философии, истории, политологии и других общественных наук произошло в России только в конце 1980-х – начале 1990-х годов и было прямо связано с радикальным реформированием общества. С ликвидацией идеологической монополии коммунистической партии были устранены препятствия, которые привели к изоляции отечественных социологов от мирового научного сообщества и сдерживали естественный процесс дифференциации в общественных науках. В области методологии социологических исследований был признан принцип плюрализма. Широко стали публиковаться труды как иностранных, так и русских социологов, ранее запрещённых или замалчиваемых по идеологическим причинам. Наряду с философией, историей, политологией, социология как обязательная учебная дисциплина стала включаться в учебные планы вузов, во многих российских университетах открылись отделения социологии, которые стали готовить кадры социологов-профессионалов. В конце 1980-х годов специально для проведения массовых опросов в России был создан ВЦИОМ – Всероссийский центр изучения общественного мнения. В начале 1990-х годов появились первые коммерческие социологические центры – РОМИР, ИНДЕМ и др. – которые стали проводить опросы по заказам государственных органов, политических партий, частных лиц.

Однако процесс институционализации социологии в России ещё не закончился: не хватает высокопрофессиональных кадров, многие социологические центры испытывают трудности с финансированием, но самое главное – ни у государственных органов, ни у населения не сформировалась ещё потребность в получении объективного знания об общественном мнении. Это приводит к тому, что, органы государственной власти или, например, кандидаты на выборах рассматривают результаты социологических опросов как средство манипуляции мнением населения, а сами граждане относятся к данным опросов скептически, доверяя им не более, чем прогнозам погоды. Тем не менее, в течение 1990-х годов отставание российской социологии от уровня развития социологического знания в Европе и США, вызванное многолетней изоляцией, существенно сократилось, и эта наука имеет благоприятные перспективы, которые, однако, прямо связаны с процессом формирования гражданского общества и успехами реальной демократии в России.