Демографическая и социальная обстановка

Вопиющие недостатки экстенсивного хозяйствования могли бы еще «рассосаться сами собой», как это бывало в прежние годы, за счет привлечения дешевой рабочей силы в порядке принуждения или под эгидой трудового энтузиаз­ма. Но в 70-80-е гг. страна подошла к исчерпанию главного источника экстенсивного экономического роста — людских ресурсов. Данные переписей 1959 и 1979 гг. высветили не­благоприятную ситуацию — рождаемость стала неуклонно снижаться, а смертность расти. Так, с начала 60-х и до конца 70-х гг. рождаемость снизилась на 25%, а смертность увели­чилась на 15%. На территории Латвии, РСФСР и Украины, где проживало свыше 70% населения Советского Союза, ежегодно умирало больше, чем рождалось. Вместе с тем численность населения по Союзу в целом продолжала увеличиваться, что было следствием качественно иной демографической ситуации в республиках Средней Азии. Почти в 2,5 раза рождаемость превышала смертность в Узбекистане, Таджикистане, Туркме­нистане. Если мусульманское население в 1959 г. составляло около 10 % то к 1979 г. его доля увеличилась до 16%. Такая закладывала будущие изменения в национальном и конфессиональном составе населения, усиливала неравномерность его размещения по территории страны.

Демографическая ситуация свидетельствовала о том, что в обществе «развитого социализма» возникает новый узел

проблем. Низкая рождаемость свидетельствовала о том, что общество находится в тяжелых материальных условиях, семья скована пресловутым «жилищным вопросом». Чтобы поддерживать элементарный уровень жизни, женщина долж­на была работать, взвалить на себя заботу о втором, третьем ребенке решалась далеко не каждая. Отсутствие продуманной политики в области регулирования рождаемости вело к ис­ключительно высокому числу абортов, что крайне негативно отражалось на здоровье и женщин, и детей. «Остаточная» медицина при высокой квалификации врачей упиралась в постоянную нехватку современной аппаратуры, которая бы позволяла своевременно ставить диагноз и эффективно лечить заболевание. Малодоступен был оздоровительный спорт — абонемент в бассейн был предметом острого дефи­цита, а посещение теннисного корта скорее знаком опреде­ленной социальной принадлежности. Состояние апатии, когда большинство людей не видело отчетливых личных перспек­тив, формировало пассивное отношение к своему здоровью, поддержанию должной физической формы, делало непопу­лярной саму идею здорового образа жизни. С каждым годом усиливается рост девиантных проявлений — алкоголизма, наркомании, бродяжничества, проституции и т. д.

Массовым пороком советского общества по-прежнему ос­тавалось пьянство. Государство в этом отношении проводило двойственную политику. С официальных трибун декларирова­лась необходимость борьбы с этим вековым злом. Пьянство в 60-е гг. оценивалось как «пережиток прошлого», проявление «распущенности, плохого воспитания и подражания обычаям и привычкам, унаследованным от прошлого». Кампании по борьбе с пьянством, особенно на производстве, призваны были победить пьянство быстро и исключительно административно-принудительными мерами. Алкоголиков отправляли в вытрез­вители, арестовывали на 15 суток, принудительно лечили в лечебно-трудовых профилакториях. Вместе с тем социальные причины явления изучались слабо, а уж искоренять их всерьез никто и не пытался. Государство было абсолютно не заинтере­совано в действительной борьбе с пьянством и алкоголизмом в первую очередь по материальным соображениям — доходы от водки составляли львиную долю поступлений в госбюджет.

Так, в 60-е гг. производство водки и ликеро-водочной продук­ции увеличилось в 1,6, вина — в 4,7 раза.

Пьянство и алкоголизм становились обычным делом, а фигура тихого алкоголика-работяги, идущего пошатывающейся походкой со смены, превращалась в символ класса-гегемона эпохи «застоя». Именно в такой пассивной форме наряду с прогулами, низкой производительностью труда и наплеватель­ским к нему отношением, проявляется в эти годы недовольс­тво рабочих. С каждым годом в крупных городах, особенно в Москве и Ленинграде, растет проституция, увеличивается число валютных проституток, «интердевочек», ориентированных на иностранных туристов.

В 70-е гг. стал все больше нарастать разрыв между объемом денежной массы и ее товарным покрытием. Наступал товарный голод. Постепенно дефицит стал распространяться на все сферы товаров и услуг.

Неотъемлемой частью жизни советского человека стали постоянные очереди. Сначала вставали в очередь, а потом уже спрашивали: «А что дают?» На посещение магазинов для при­обретения необходимого минимального ассортимента каждый день в среднем уходил час. Чтобы собрать ребенка в школу, уходило 2-3 дня стояния в очередях за обычными школьно-письменными товарами и предметами детской одежды. Перед праздниками и выходными очереди увеличивались, поскольку торговля была рассчитана на обычное потребление. Одним из самых распространенных средств борьбы с очередями стали всевозможные распродажи промышленных товаров и продо­вольственные заказы по месту работы.

Естественно, что такое ненормальное состояние экономики шло вразрез с потребностями общества. Возникали механизмы саморегуляции, которые должны были компенсировать те или иные ее недостатки. Одним из таких механизмов стала «теневая экономика». Когда говорят о «теневой экономике» этого периода, то обычно имеют в виду всю совокупность экономических и социальных отношений, находившихся за рамками правового пространства. Вне «правового поля» находились социально-экономические отношения, которые были характерны для двух разных по значению и характеру групп. К первой довольно многочисленной по составу группе, относились лица, занимав­шиеся частной трудовой деятельностью: надомные портные,

педагоги-репетиторы, ювелиры, реставраторы картин и мебе­ли, настройщики, стоматологи, а также другие специалисты медицинского профиля, парикмахеры, работавшие в государс­твенных учреждениях и оказывавшие услуги частным образом по месту основной работы. К этой же группе можно отнести и лиц, сдававших жилье. Все лица, оказывавшие частные ус­луги, в принципе, находились на полулегальном положении: не существовало правовой базы для такого рода деятельности, поскольку она не вписывалась в систему общественных отно­шений «развитого социализма». Таким образом, официально ее как бы не существовало: не было бюро, где можно было без проблем найти нужного специалиста, никто не платил налоги. Вместе с тем жестких репрессивных и даже административных мер к лицам, оказывавшим частные услуги, никто не при­менял, поскольку только четвертая часть услуг относилась к уголовно наказуемым. Государство смотрело на все это «сквозь пальцы» как на фактор снижения общественного напряжения, руководствовалось интересами практической целесообразности. К середине 80-х гг. «частники» оказывали населению треть всех услуг в стране.

Государство, пытаясь уменьшить напряженность на товар­ном рынке, начинает закупать на «нефтедоллары» за границей потребительские товары. Однако дефицит продолжал сохра­няться. К тому же стал обостряться жилищный вопрос. Все это вело к росту социального недовольства.

Основной формой проявления общественного недовольства, ставшей поистине знаковым явлением «застойных» лет, стали слухи, сплетни и анекдоты. Именно в этих жанрах народного фольклора находило выход недовольство основной массы взрослого населения. Слухи и сплетни касались исключительно широкого круга тем: от грядущего подорожания до изменений в составе высшего политического руководства. Предметом пос­тоянного обсуждения была частная жизнь высших партийных чиновников, их близких родственников, эстрадных артистов и кинозвезд. Особые страсти возбуждали сообщения о том, что кто-то из известных всем теле- или кинозвезд попал «в исто­рию», кого-то посадили в тюрьму и тому подобные досужие разговоры.