Первый «оперирует с самою действительностью», тогда как

второй «оперирует с мысленными отображениями действительности»¹¹⁹.

Раскрывая существо техники, обычно ее трактуют по-разному, в зависимости от того, какой из ее признаков считается наиважнейшим.

«Так, можно сказать:

Техника есть умение целесообразно действовать на материю.

Техника есть искусство вызывать желательные явления.

Техника вместе с искусством есть объективизирующая деятельность, т.е. такая, которая воплощает некоторую идею, осуществляет некоторый замысел»¹²⁰.

Однако в любом случае техника остается творческой человеческой деятельностью, которая по своему призванию и значению для человеческой жизни всегда направлена именно на «Пользу», между тем как искусство, наука и этика устремлены соответственно «на Красоту, Истину и Добро». Подводя итог сказанному, П.К. Энгельмейер заключает, что

«Техника есть реальное творчество: Наука, Искусство и Этика ставят ей задачи, а она их выполняет на деле»¹²¹.

Однако поскольку техника есть творчество, то, естественно, при этом возникает вопрос: что, собственно, она творит? Отвечая на данный вопрос, П.К. Энгельмейер пытается определить место, которое техника занимает в культуре. Дело в том, что именно техника, давая человеку пищу, одежду, жилье и т.д., по его мнению, «создает то, что называется материальной культурой». Исходя из этого и ссылаясь на факт взаимодействия материальной культуры с культурой духовной (следующий, как он полагает, из практики или «опыта» доисторической археологии восстанавливать духовный облик какого-либо давно исчезнувшего народа по остаткам его материальной культуры) П.К. Энгельмейер приходит к своему важнейшему выводу о том, что «техника есть реальный базис всей культуры человечества».¹²² В связи с этим необходимо заметить, что саму материальную культуру он определяет как вторую природу, которая «вся сплошь искусственная» и «заменяет природу натуральную для культурного человека»¹²³.

Следовательно, культурный человек тем и отличается от дикаря, что живет в искусственной, созданной им же самим, среде. Поэтому можно сказать, что П.К. Энгельмейер полностью солидаризируется с американским социологом Лестером Ударом в том, что

«основное различие между животным и человеческим методом сводится к тому, что среда трансформирует животное, между тем как человек трансформирует среду»¹²⁴.

Таким образом, создавая «искусственную природу», т.е. культуру, человек, тем самым, приспосабливает внешнюю среду к своим собственным нуждам и потребностям.

«Ставши на такую точку зрения, — заключает П.К. Энгельмейер, — мы можем дать от себя определение человеку, которое будет только обобщением определения, данного Франклином. Мы скажем: человек есть животное техническое (zoon technicon)»¹²⁵.

В связи с этим необходимо также отметить, что человек гипотетичен и в этом заключается его преимущество перед природой, которая всегда фактична и автоматична.

Итак, культурный человек представляет собой «техническое животное». Это значит, что только благодаря технике человек сумел выйти из-под власти природы и фактически подчинить ее себе. В связи со сказанным П.К. Энгельмейер считает возможным говорить о существовании некого технического склада ума.

«Даже больше того: существует целый особый способ смотреть на мир и на человека, целое техническое мировоззрение»,

которое рассматривает человека не как беспомощное и чуждое природе существо, а, наоборот, воспринимает его как «одну из сил природы, силу автономную, свободную как в постановке своих задач, так и в их решении». Вот, собственно, почему техническое мировоззрение может быть сведено «к следующей формуле: человек - кузнец своего счастья»¹²⁶.

К этому следует добавить и то, что техническое мировоззрение, согласно П.К. Энгельмейеру, не проповедует ни «грубого материализма», ни «бездушного эмпиризма». Оно «не возражает против науки для науки». Следовательно, несмотря на то, что техника как форма человеческой деятельности устремлена на пользу, указанное мировоззрение далеко от того, чтобы стремление к пользе провозгласить «самым высоким побуждением». Поэтому с достаточной степенью уверенности можно полагать, что техническое мировоззрение само собой не направлено против идеи добра и не желает «водрузить знамя грубого эгоизма».

Более того, П.К. Энгельмейер фактически придает технике амбивалентный характер, в соответствии с которым следовало бы признать ее «моральную нейтральность». Он пишет:

«Пушка одинаково служит тому, кто ею владеет; типографический станок безразлично выпускает и Евангелие, и памфлет мракобесия; все зависит от людей, в руках которых машина работает».

И все же, существует, по его мнению, такая область, «где техника тесно связана с моралью», и эта область есть не что иное, как чувство ответственности за свои поступки. Дело в том, что,

с одной стороны, данное чувство составляет собой ту основу, на которой «зиждется всякая мораль», а

с другой — «ничто как именно техническая деятельность воспитывает чувство ответственности за свои поступки»¹²⁷.

Итак, техническая деятельность отличается от всякой другой тем, что имеет своим основанием именно утилитарное побуждение. Вместе с тем следует заметить, однако, что любой человеческий поступок вызывается не одним каким-либо определенным побуждением, а на самом деле представляет собой точку пересечения, т.е. функцию (общий результат) многих разных побуждений, которые П.К. Энгельмейер предлагает

«разделить на четыре главных направления или класса: на стремление к Истине, Красоте, Добру и Пользе».

Данное обстоятельство делает необходимым, по его мнению, выведение некой общей «формулы воли» и для конкретного решения данной задачи он пытается использовать тот метод, который был в свое время применен при выведении общей формулы органических соединений. Как известно, данные соединения, которые состоят из четырех химических элементов - углерода (С), водорода (Н), кислорода (О) и азота (N) — химик охватывает формулой: C_mH_nO_pN_q где коэффициенты m, n, p, q>0. В отличие от этих последних коэффициенты побуждений могут быть как положительными, так и отрицательными величинами, поскольку Истине, Красоте, Добру и Пользе противостоят соответственно Ложь, Уродство, Зло и Вред в качестве их полного отрицания.

Итак, если обозначаем Волю, Истину, Красоту, Добро и Пользу через первые буквы этих слов (т.е. через В, И, К, Д и П), то «получаем общую формулу воли: B=H_mKj^_pn_q». Данная формула «имеет два бесконечных предела: божественная воля В_тах=И_мК_мД_мП_м и дьявольская воля Впш_п=И__оэК__оэД__о:)П__оэ». Между этими крайними выражениями воли располагается человеческая воля, которая проявляется различным образом в различных ситуациях. Так, например, когда коэффициенты n=p=q=0, a m>0, то человеческая воля устремится только к истине и тогда мы имеем формулу чистой науки (и философии): В=И. Аналогичным образом можно получить формулы чистого искусства (В=К), чистой этики (В=Д) и чистой техники (В=П). Прикладные же наука, искусство, этика и техника в отличие от чистых

«получаются, когда один из коэффициентов значительно преобладает над остальными, но остальные не равны нулю»¹²⁸.

Именно так П.К. Энгельмейер, с одной стороны, раскрывает отличительные особенности техники, определяя, тем самым, ее место в системе человеческой культуры, а с другой — устанавливает институциональный статус философии техники в качестве самостоятельного раздела философского знания.