Голод при тетках

В не совсем сытные послевоенные годы родители моих сверстников были безумно рады хотя бы раз в десятилетку отправить своих чад в пионерлагерь. А все потому, что кормежка была в нем более или менее сносной. Запомнился самодеятельный плакат, вывешенный в столовой: «И правильная думка у наших ребят: если не успеешь – все съедят!» Смысл его был прост, как топор под лавкой: не зевай, не верти головой, иначе тарелка с манной кашей может «перекочевать» к более прожорливому едоку. Никто не зевал, все были сыты и домой возвращались потолстевшими.

Нынешние дети тоже имеют обыкновение расти. Не подсчитывал специально, но лично наш с женой парнишка кушает не по регламенту. Как пробегается, так и за стол садится. Думается, так поступают дети у всех уважающих себя родителей. И уж, конечно, никому в голову не придет предположить, что в летних лагерях отдыха ребятишки страдают от бескормицы. В этом, признаться, был уверен и автор этих строк. А тут хлынул поток писем и телефонных звонков в корреспондентский пункт ведомственной железнодорожной газеты. «Сведения» напоминали скорбную хронику блокадного Ленинграда. Родители школьников, будто сговорившись, в один голос уверяли: в бывшем пионерлагере имени Ю.А. Гагарина, что в ведении профсоюза Алтайского отделения железной дороги, ребятишки худеют, просят забрать их домой, предпринимают попытки к бегству из «зоны» лагеря. Словом, картина вырисовывалась тусклой, если не сказать мрачной. Причем называлась и причина впроголодь отдыхающих школьников: продукты питания, мол, беззастенчиво разворовываются обслуживающим персоналом лагеря.

Пришлось призывать на помощь сотрудников ОБХСС линейного отдела транспортной милиции на станции Барнаул. И вот, как раньше писали в газетах, грянул внезапный рейд проверки.

…В этот вечер лагерная дежурная машина неспешно катила лесной дорогой по направлению к станции Власиха. Пассажирами на сей раз в ней были две молодые женщины–повара. Наталья Кондакова спешила на поезд, чтобы уехать в родную Кулунду, а ее подруга и напарница Людмила Ефремова – тоже домой, до станции Ребриха. Именно из этих пунктов специалисты приготовления щей и прочих отбивных были направлены на лето коллективами местных столовых для работы в лагере. Но приподнятое настроение от мысли повидаться родственниками и предстоящего отдыха было некстати омрачено незапланированной встречей с блюстителями правопорядка. К тому же последние явно проявляли интерес не столько к женским особам, сколько к содержимому неподъемных баулов, сумок, корзин и сеток. Машину с пассажирами завернули обратно.

А вскоре пришлось тормозить и личные «Жигули» с восседавшей в них поваром–бригадиром Татьяной Перелыгиной, также окруженной внушительными тюками. Правда, муж Татьяны Степановны, приехавший за супругой из Новоалтайска, сделал хилую попытку отшутиться: дескать, навещали детей, набирающихся сил перед учебным годом.

Когда баульно–сумочный реквизит перетащили к весам, шутить больше никто не отважился. Из, казалось, бездонных недр его извлекали кульки и пакеты с конфетами, сахаром, сливочным маслом… Так, разовый «улов», скажем, Ефремовой потянул на 1.120 рублей. Примерно на столько же ворованного было у Кондаковой и Перелыгиной. Тут надо отметить одну немаловажную деталь: цены на продукты питания для детей железнодорожников намного ниже рыночных. Так что «приварок» к домашнему столу каждой из поваров оказался более, чем весомый, кусок наваристый. И это, надо полагать, после каждой трудовой вахты.

Вот и выходит, как в той присказке: «Не до жиру, быть бы живу». Это про ребятишек. Поневоле запросишься домой, а то и просто ударишься в бега.

Судя по проверке, не обижает себя кое–кто из кондитеров. Недавно одна из них недовложила в замес для выпечки «шаньги сибирской» 872 грамма жира и около двух килограммов сахарного песка. Невкусной получилась сдоба. Даже ненакормленные ребятишки не притронулись к ней. Оно и понятно: сухая ложка рот дерет.