Политическое развитие СССР 30-х годах

Оформление советского тоталитарного режима и его ос­новные черты. Характер изменений, произошедший в политиче-ском развитие советского государства в 1930-х гг ., позволяет ут-верждать, что именно в это время свое окончательное становление получает тоталитарная политическая система. Понятие тоталита-ризма впервые ввели в 1923 году итальянские либералы Джованни Амендола и Пиерро Гобетти для обозначения установленной в 1923 г. в Италии фашистской диктатуры с целью подчеркнуть ка-чественное отличие итальянского фашизма от прежних типов дик-татур: деспотизма, олигархии, тирании и т.д.

Муссолини и его сподвижники придавали данному терми­ну положительный смысл, превознося и прославляя тоталитарный дух, тоталитарную волю, тоталитарное государство. С конца 1940-х гг. в условиях «холодной войны» концепция тоталитаризма ста-ла одним из ключевых элементов в идеологическом противостоя­ние между Западом и Востоком; демократию и тоталитаризм ста-ли рассматривать как два противоположных образа жизни, две противоположные политические системы, два противостоящих друг другу типа культуры.

Анализируя работы таких авторов, как Х.Арендт ("Истоки тоталитаризма",1951), К.Фридриха и З.Бжезинского ("Тоталитар­ная диктатура и автократия",1956), Р.Арона ("Демократия и тота-литаризм",1965) следует видеть их серьезный научный вклад в анализ феномена тоталитаризма. Например, К.Фридрих выделил пять основных признаков тоталитаризма, которые приобрели все­общее признание и сохраняют до сих пор свою актуальность и теоретическую значимость: 1. одна идеология; 2. одна партия; 3.террористическая тайная полиция; 4.монополия на средства мас-совой информации; 5. централизованная экономика.

При тоталитаризме граждане формально допускаются в политический процесс, но в реальности они оказываются полно-стью отчужденными, сохраняя при этом иллюзию участия в обще-ственном управлении и общественном контроле. Главная отличи-тельная черта в механизме осуществления власти тоталитарного общества заключается в том, что человек как бы идентифицирует себя с государством и считает субъектом политической власти, хотя в действительности наблюдается полное отчуждение челове­ка от власти.

Политическая система, созданная в период сталинизма, рассматривается современной наукой как одна из форм тоталита-ризма, хотя сама эта концепция, по мнению ряда исследователей, далеко не во всем может быть применена к анализу советской дей­ствительности. Сущность сталинского типа тоталитаризма обычно раскрывается в двух контекстах:

1. Сталинизм — это система личного диктаторства и тира-нии, основанная на крайне жестких формах принуждения общества и личности для достижения утопических идеалов коммунизма и всемерного укрепления режима личной вла-сти ИСталина;

2. Сталинизм — это тоталитарная разновидность социализма и длительный период истории советского общества, в те-чение которого наиболее полно проявились основные чер­ты сталинской модели общественного развития:

а) В сфере экономики — тотальное господство государст-венной собственности на все орудия и средства производства, го-

- 328 -

- 329 -

«Новейшая история России», учебник в 2-х ч., 1894-1945 гг.

«Новейшая история России», учебник в 2-х ч., 1894-1945 гг.

сударственное регулирование всех имущественных отношений, милитаризация народного хо- зяйства страны, и т.д.;

б) В политической сфере — установление тоталитарного
однопартийного режима, сращивание партийного и государствен­
ного аппаратов власти в единый бюрократический организм; фор-
мирование партийно-государствен ной номенклатуры; установле-
ние режима культа личности вождя, создание мощного репрессив-
ного аппарата, опорой которого являются партия, армия и кара-
тельные органы (ВЧК — ОГПУ — НКВД), и т.д .;

в) В идеологической сфере - превращение партийной
(коммунистической) доктрины в общегосударственную идеоло-
гию, установление полного государственного контроля над всеми
средствами массовой информации, системой пропаганды, агита-
ции и образования, и т.д .;

г) В области национальных отношений - укрепление ре-
ального унитарного государства, которое выразилось в крайней
степени централизации управления всеми регионами страны,
включая все союзные республики.

Кроме того, по мнению большинства российских ученых (Н.Маслов «Идеология сталинизма: история утверждения и сущ-ность» 1990; И.Павлова «Сталинизм: становление механизма вла-сти» 1996; А.Деревянко, Н.Шабельникова «История России» 2005), наряду с классическими признаками тоталитарного полити-ческого режима, сталинизм имел и ряд существенных особенно-стей, в частности:

1) Он стремился выступать под вывеской марксизма, как его творческое продолжение, получившее свое воплощение в так называемом марксизме-ленинизме, революционном учение «пе-риода империализма и пролетарских революций», сочетавшем в себе ортодоксальность марксистской доктрины с рядом постула-тов, выдвинутых большевистскими вождями Лениным и Стали­ным;

2. Он предпринял довольно успешную попытку превратить так называемый марксизм-ленинизм из объекта критиче-ского осмысления исторического опыта и существующих реалий в новую идеологию со своими специфическими по-ложениями и догмами;

3. Он проповедовал идею о непрерывном обострении классо-вой борьбы по мере продвижения к социализму, что по-служило основой для формирования образа внутреннего и внешнего врага, проведения массовых политических ре-прессий в стране и создания атмосферы мобилизационного напряжения в обществе. Среди многочисленных вопросов, изучаемых в контексте проблемы происхождения и формирование сталинского тотали-тарного государства, один из первых по своему значению имеет вопрос об эволюции советского политического строя в послеок­тябрьский период и складывание режима личной власти Сталина.

Со времени прихода к власти большевики осознавали хруп­кость инструментов государственного контроля, находящегося в их распоряжении. Поскольку государство по ленинской теории должно было исчезнуть, большевистское руководство не занима­лось углубленным анализом бюрократии. Последовательно и на-стойчиво эту проблему пришлось решать Сталину. Он одним из первых среди большевистских вождей понял, что реальный социа-лизм придется строить в одной конкретной стране, и функцио-нальность и эффективность работы государственных структур пе-риода пролетарской диктатуры во многом будет определять само содержание процесса социалистического строительства. Отсюда и происходило то внимание вождя к механизму государственной власти, фактически осуществляемой партийным аппаратом. Цель-ности этой власти Сталин уделял большое значение, на практике своими особыми методами разрешая все возникающие трудности и противоречия выстраиваемой им системы личного доминирова-ния.

В конце 1930 года сталинская группа взяла в свои руки контроль над правительством (СНК и СТО СССР и Совещание замов), которое до тех пор возглавлял один из лидеров «правой» оппозиции Рыков. Его заменил Молотов — с целью «устранить разрыв между советским и партийным руководством». «При такой комбинации, — писал Сталин Молотову, — мы будем иметь пол-ное единство советской и партийной верхушек, что, несомненно, удвоит наши силы». Достигнутое таким образом единство должно было усилить централизацию: координацию работы наркоматов отныне осуществляло Политбюро и созданные Сталиным в 1931-

- 330 -

- 331 -

«Новейшая история России», учебник в 2-х ч., 1894-1945 гг.

«Новейшая история России», учебник в 2-х ч., 1894-1945 гг.

1932 годах узкие комиссии — постоянные или временные, — в которые входили Сталин и его самые доверенные соратники; за-тем, по мере того как снижалась роль Политбюро как органа кол-легиального управления — сам Сталин.

Анализ документов Политбюро и его комиссий позволяет также показать, как урезались полномочия отраслевых органов одновременно с ростом закрытости и анонимности процесса при­нятия решений. Отказ от делегирования полномочий мотивиро-вался растущим недоверием Сталина к «бюрократам», проходив­шим красной строкой в переписке Генерального секретаря и его соратников с 1931-1932 годов. В противоположность концепции государства, которому угрожали ведомственные интересы, Сталин развивал свое видение государства, власть в котором должна при­надлежать ограниченной группе («нашей руководящей группе, исторически сложившейся в борьбе со всеми видами оппортуниз-ма», — писал он Кагановичу в августе 1931 года), состоящей из нескольких верных соратников, способных преодолеть «бюрокра-тическую опеку», «окружив себя новыми людьми, которые верят в наше дело и могут успешно заменить бюрократию».

Другой примечательный процесс: значительное уменьше-ние числа пленарных заседаний Политбюро: в 1930 году состоя-лось 85 заседаний, в 1933 - 32, в 1935 - 20, в 1936 - 9, в 1937 - 6, в 1938 - 3 и в 1939 — 2. Их постепенно заменяли неформальные встречи, на которые собирались сам Сталин, его наиболее близкие соратники и руководители, имевшие отношение к обсуждавшимся вопросам. Анализ протоколов Политбюро позволяет сделать вы­вод, что с 1934 года большая часть постановлений, официально принятых как «решения Политбюро», на самом деле принималась двумя-тремя руководителями, чаще всего Сталиным, Кагановичем и Молотовым и одобрялась другими, менее «активными» членами Политбюро, путем опроса.

Недавняя публикация журнала записи лиц, принятых Ста-линым, со списком посетителей и продолжительностью их пребы-вания также очень показательна. Она позволяет составить пред-ставление о собеседниках Сталина в тот или иной период, восста-новить — сопоставив эту информацию с другими источниками (переписка руководства, решения, зафиксированные в протоколах Политбюро) — механизмы принятия решений в рамках все более

узкого круга, в котором Сталин играл решающую роль, вмешива-ясь во все сферы государственной жизни. Примечательно, что Сталин проводил все больше времени во встречах в своем служеб­ном кабинете с некоторыми коллегами, находящимися на приви­легированном положении: с Молотовым на протяжении всех 30-х годов, Кагановичем, особенно в 1932-1937 годах, Ворошиловым в 1936-1939 годах, Ежовым в 1937-1938 годах, Ждановым с 1935 года, с Орджоникидзе в 1933-1936 годах. Когда Сталина не было в Москве (обычно два-три летних месяца, которые он проводил в Сочи), он управлял посредством писем или телеграмм.

Сталин вмешивался даже во внешне казалось бы второсте­пенные дела, которые возводились генеральным секретарем в ранг «показательных». Так было с некомплектными комбайнами, по-ступавшими с запорожского завода «Коммунар» в сентябре 1933 года, и послужившими для Сталина предлогом требовать усиления уголовной ответственности для промышленных кадров и обвинить Кагановича и Орджоникидзе в «антипартийности».

Еще с 1920-х гг. Сталин пользовался своими тесными свя-зями с органами безопасности, чтобы фабриковать «дела», ком-прометирующие его политических оппонентов в самом партийном руководстве. Альянс с органами безопасности, который в первую очередь обеспечивал его Секретариат, возглавлявшийся Поскре-бышевым, упрочился после нескольких эпизодов, оказавших осо­бое влияние на вождя: самоубийство его жены в ноябре 1932 года и убийство Кирова в декабре 1934. В конфликтах, развивавшихся в 30-х гг., Сталин чаще, чем его коллеги, прибегал к исключительно полицейскому подходу. Недавние исследования о «Большом тер­роре» дают представление, на сегодняшний день получившее дос­таточно документальных подтверждений, о централизованном процессе, инициированном на самом высоком уровне Сталиным и осуществлявшемся огромным аппаратом (более 370 тысяч сотруд-ников) НКВД во главе с Ежовым. В течение двух лет, в ходе кото-рых последний по инициативе Сталина занимал пост народного комиссара внутренних дел (конец сентября 1936 — ноябрь 1938 года), он стал привилегированным собеседником генерального секретаря: Сталин принимал Ежова в своем кабинете 306 раз при общей продолжительности их встреч более 900 часов.

- 332 -

- 333 -

«Новейшая история России», учебник в 2-х ч., 1894-1945 гг.

«Новейшая история России», учебник в 2-х ч., 1894-1945 гг.

Именно Сталин являлся вершиной в пирамиде органов го-сударственной власти, проводивших карательные операции. В большинстве исторических исследований утвердилась точка зре-ния об управляемом характере репрессий. Действительно, важ-нейшим доказательством целенаправленного воздействия со сто-роны высшего руководства страны на ход массовых операций яв-лялся тот факт, что их начало и завершение предопределялось со-ответствующими постановлениями Политбюро ЦК ВКП(б).

Анализируя систему функционирования Политбюро Хлев-нюк показал, как Сталину удалось постепенно добиться трансфор-мации этого коллегиального органа управления в простую палату регистрации сталинских решений, навязать, рискуя нарушить пар-тийные правила, свою полицейско-деспотическую «клановую» логику «бюрократической логике индустриального государства», которую в середине 1930-х гг. разделяли некоторые из самых при­ближенных его сотрудников, в особенности Серго Орджоникидзе, глава наркомата тяжелой промышленности.

Итак, по мнению многих современных исследователей 1930-е гг., стали главным этапом формирования сталинизма как политической тоталитарной системы,для которой были характер­ны серьезные конфликты между двумя формами организации и двумя логиками власти. С одной стороны, логика «администра-тивно-командной системы», государственного аппарата, становя-щегося все более сложным, разнородным, гипертрофированным, вынужденным контролировать растущую сферу деятельности и общество, сопротивлявшееся изменениям, которые навязывал ему режим. С другой стороны, откровенно деспотическая концепция управления делами страны, разделявшаяся Сталиным и его «ближним кругом». Разумеется, существуют серьезные противо-речия между «клановой логикой», подразумевающей разрушение всех профессиональных, личных, политических связей, стоящих -истоков солидарности, не имеющей отношения к принятию поли­тики Сталина и его персоны, и административной логикой совре­менного индустриального государства, основанной на принципе компетентности. Этот конфликт позволяет понять то, что гипотеза «личной паранойи» диктатора, которой долго объясняли террор, развязанный в конце 1930-х гг. против значительной части пар-тийно-государственных и военных кадров, также малопродуктивен

как и расхожие, но поверхностные рассуждения публицистов о «всемогуществе» или «слабости» диктатора.

«Большой террор ». Долгое время сталинский террор приня-то было объяснять как закономерный или неизбежный результат господства марксистско-ленинской идеологии, сталинского еди­ноначалия и тоталитарного режима. которое должно было вызы­вать страх в сердцах своих сограждан. Эти утверждения в той или иной степени приемлемы как общее понимание этого феномена политической жизни страны, но они игнорируют специфический характер террора 1930-х гг., его особый масштаб и социальные параметры, а также связь этого явления с проводимой модерниза-цией страны.

Очевидно, что курс на форсированную модернизацию страны, диктовавший ускоренные темпы индустриализации и кол-лективизации сельского хозяйства, сопровождавшийся полным отрицанием принципов внутрипартийной демократии, а также за-сильем в верхних эшелонах партии многочисленных сталинских выдвиженцев, породил острое недовольство в определенных пар­тийных кругах, которые группировались вокруг ряда высокопо-ставленных партийных, советских и хозяйственных работников. В начале 1930-х гг. открытое недовольство проводимым политиче-ским курсом в стране выразили кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б), председатель СНК РСФСР Сергей Иванович Сырцов, первый секретарь Закавказского крайкома партии Василий Висса-рионович Ломинадзе, секретарь ЦК ВКП(б) и заместитель предсе-дателя СНК РСФСР Александр Петрович Смирнов, нарком внут-ренних дел РСФСР Владимир Николаевич Толмачев и нарком снабжения РСФСР Николай Борисович Эйсмонт, которые вскоре были сняты со своих постов, а впоследствии репрессированы.

Но означало ли всякое проявление недовольства, критики, неудовлетворения проводимой политики равносильно открытой нелояльности, оппозиционности или даже враждебности правя-щему режиму? Была ли жесткая предопределенность террора как наиболее универсального и распространенного средства борьбы с любым проявлением инакомыслия? Ответы на эти вопросы уходят корнями в исследование своеобразия и особенностей российской политической культуры, ее архетипов и того специфического на-следства отечественного радикализма, от которого отталкивались

- 334 -

- 335 -

«Новейшая история России», учебник в 2-х ч., 1894-1945 гг.

«Новейшая история России», учебник в 2-х ч., 1894-1945 гг.

большевики в своей практике социального переустройства России, отягощенной трагическим опытом революции и гражданской вой­ны. Но изучение этих пластов прошлого поможет составить самое общее представления об истоках данного явления, его конкретные очертания все еще скрываются в сложной конфигурации различ-ных схем и трактовок. Попытаемся разобраться в некоторых из них.

В отечественной историографии традиционно доказыва-лось,, что оппозиция сталинскому руководству на XVII съезде партии в 1934 г., последовавшее вскоре за ним убийство Кирова, чистки партии в 30-е гг., показательные процессы над старыми большевиками и террор в период с 1937 по 1939 г.— все это было неотъемлемыми компонентами единого плана по укреплению ре-жима и сталинской тоталитарной власти. Террор был лишь по-следним, но неизбежным звеном в этой непрерывной цепи собы­тий. В работах О. Хлевнюка наиболее полно и последовательно представлен именно такой подход. В них представлена концепция массовых репрессий, которая существенным образом отличалась от выводов его предшественников. Прежде всего автор доказал, что репрессии были результатом спланированной Политбюро ЦК ВКП(б) акции по ликвидации потенциальной «пятой колонны» в преддверии возможной войны, «генеральной чистки» советского общества. «Как показывают многие факты, — подчеркивает уче-ный, — кадровые чистки и «большой террор» 1936-1938 гг. имели в основном единую логику. Это была попытка Сталина ликвиди­ровать потенциальную «пятую колонну», укрепить государствен­ный аппарат и личную власть, насильственно «консолидировать» общество в связи с нарастанием реальной военной опасности (эс-калация войны в Испании, активизация Японии, возрастание во-енной мощи Германии и ее союзников). Все массовые операции планировались как настоящие военные действия против врага, хо-тя еще не выступившего открыто, но готового сделать это в любой момент»

В современных исторических работах авторы выдвигают порой собственные оригинальные идеи об изменениях каратель-ной политики в исследуемый период и роли Сталина в политиче-ской жизни страны. Так, Ю. Н. Жуков предполагает, что Сталин задумывал проведение радикальных изменений в избирательной

системе, но представители высшей партийной номенклатуры боя-лись выборов на альтернативной основе и не принимали установ­ки Сталина. Однако автор не учитывает, что во второй половине 1930-х годов Сталин создал внутри правящей партии такую сис­тему, что среди партийного ареопага не было никаких признаков существования не только каких-либо оппозиционных групп, но даже элементов открытой мягкой товарищеской критики вождя. В связи с этим вряд ли правомерно говорить о нанесении Сталиным превентивного удара по партийной номенклатуре, которая собира-лась саботировать принятие нового избирательного закона.

Рассмотрение этого вопроса на Западе, однако, стало го-раздо сложнее и многомернее после публикации в 1985 г. работы Дж. Арч Гетти «Истоки Великих чисток: Новый взгляд на Совет-скую Коммунистическую партию, 1933—1938». Гетти в целом не возражает против того, что режим стремился укрепить свою власть. Эта идея фактически является центральной в его работе. Но он не находит доказательств грандиозного плана, закончивше-гося «террористическим крещендо» 1937—1939 гг. Режим был полон решимости сурово расправиться с беспорядками в партии и непослушном аппарате, но сначала не при помощи террора.

.Относительно безобидным прологом к «Большому терро-ру» явилась «чистка» в партии. Против каких сил была направлена эта акция? Об этом Сталин сообщил на пленуме ЦК в январе 1933 года. В первую очередь, против тех коммунистов, которые полага-ли, что, успешно завершив «социалистическое наступление» в де­ревне, Советский Союз находится на пути к бесклассовому обще­ству и классовая борьба должна стихать. По мнению Сталина, сто-ронникам подобных взглядов нечего делать в партии. Он охарак-теризовал их как «перерожденцев, двурушников», которых надо гнать вон из партии. В 1933 г. чистке подверглось 18,5% членов партии.

Год спустя, на XVII съезде ВКП(б), Сталин обвинил неко-торых коммунистов в «ошибочном самосознании», в пережитках оппозиционного «антиленинского» мышления. В качестве приме-ра путаницы в головах иных коммунистов Сталин назвал тезис о спонтанном врастании Советского Союза в бесклассовое общест-во.

- 336 -

- 337 -

«Новейшая история России», учебник в 2-х ч., 1894-1945 гг.

«Новейшая история России», учебник в 2-х ч., 1894-1945 гг.

Сначала было не совсем ясно, какими методами Сталин собирается бороться с «путаницей в головах» некоторых комму-нистов. И лишь в 1936 г. ответ на этот вопрос начал постепенно проясняться — преодоление «неправильного сознания» достига-лось, главным образом, физическим устранением большинства его носителей.

Вследствие «чистки» 1932—1933 гг. из партии, насчиты-вающей к январю 1933 года примерно три с половиной миллиона членов и кандидатов, было исключено 450 тыс. человек. После убийства Кирова прошла новая волна чисток, направленная, в первую очередь, против тех коммунистов, которые обвинялись в симпатиях к бывшей партийной оппозиции. Количество исклю-ченных из партии с мая по декабрь 1935 года оценивается в 190 тыс. человек.

В январе 1936 года руководство ВКП(б) применило новую дисциплинарную меру для очистки партии от «нежелательных элементов» — обмен партбилетов, завершившийся для многих коммунистов исключением из рядов партии. Хотя «чистки» в пар-тии могли иметь для исключенных неприятные последствия, они не представляли ничего нового в истории партии большевиков. Так, например, Ленин потребовал в 1921 году, после выигранной гражданской войны, исключения из партии «оппортунистов» и «карьеристов». Вследствие этого количество членов партии сокра-тилось с 730 тыс. в 1921 год до 410 тыс. (плюс 118 тыс. кандида-тов) в 1922 году.

Окончательным разрывом с ленинскими традициями явил-ся показательный процесс против так называемого «террористиче-ского троц кисте ко-зи нов ьевского центра» 19—24 августа 1936 года, по которому проходили шестнадцать обвиняемых. Некото-рые из них были ближайшими соратниками Ленина: Зиновьев, Каменев, И. Смирнов. Все шестнадцать были приговорены к смер­ти и казнены. Этот процесс показал наконец истинное лицо стали-низма. Созданная Лениным машина террора, используемая до сих пор большевиками только против «классовых врагов» и политиче-ских противников (с небольшими исключениями), была теперь обращена вовнутрь — для решения внутрипартийных конфликтов. Неписаный кодекс чести большевиков был попран. Этот разрыв с прошлым готовился Сталиным постепенно: последнего нередко

называли мастером «дозировки», постепенного продвижения впе-ред. Уже в январе 1935 года в упомянутом выше открытом письме ЦК Зиновьев, Каменев и их соратники сравнивались с «белогвар-дейцами», то есть с классовыми врагами. Это означало, что и об-ходиться с ними следовало как с классовыми врагами — уничто-жать физически.

Исходной точкой «большого террора», понимаемого как серия массовых операций, можно считать постановление Полит-бюро от 2 июля 1937 г. «Об антисоветских элементах», которое предусматривало рассылку местным руководителям директивы-телеграммы. В этой телеграмме ставилась задача зарегистрировать кулаков, бежавших из мест ссылки, и уголовных преступников (содержание этого понятия не расшифровывалось) и определить, сколько из них нужно арестовать и сколько расстрелять. Предла-галось также организовать «тройки» из руководителей регионов, которые будут принимать эти решения об арестах и расстрел.

30 июля 1937 г. после различных согласований на утвер­ждение Политбюро был вынесен оперативный приказ наркома внутренних дел Ежова № 00447 «Об операции по репрессирова-нию бывших кулаков, уголовников и др. антисоветских элемен­тов» в котором были приведены уже конкретные цифры. 72 950 человек должны были быть расстреляны, 259 450 человек — де­портированы. Уже 31 июля 1937 года этот приказ был одобрен Политбюро.

Приказ предписывал начать операцию против этих групп населения с 5-15 августа 1937 г. (в зависимости от региона) и за-вершить ее в четыре месяца. Прежде всего в приказе определялись «контингенты, подлежащие репрессии». Фактически речь шла обо всех, кто в той или иной мере боролся с советской властью или был жертвой государственного террора на предыдущих этапах: «кулаки», отбывшие срок ссылки или бежавшие из нее; бывшие члены партий, боровшихся с большевиками (эсеры, грузинские меньшевики, муссаватисты, дашнаки и т.д.); бывшие белогвардей-цы; уцелевшие царские чиновники; «террористы». Некоторые ав-торы полагают, что реальное число жертв намного превзошло первоначально запланированное — примерно на 300 тыс. человек.

«Крестовый поход» сталинского режима в 1936—1938 гг. затронул не только правящую элиту. Подавляющее большинство

- 338 -

- 339 -

«Новейшая история России», учебник в 2-х ч., 1894-1945 гг.

«Новейшая история России», учебник в 2-х ч., 1894-1945 гг.

жертв террора не имели к партии никакого отношения. В первую очередь это были бывшие «кулаки», которые уже к началу 30-х годов были лишены собственности, депортированы и большей ча-стью репрессированы.

Следующую большую группу жертв «Большого террора» составили представители так называемых «враждебных нацио-нальностей», то есть выходцев из стран, проводящих враждебную Советскому Союзу политику: немцы, поляки, финны, народы Прибалтики, румыны, японцы, корейцы (Корея входила тогда в состав Японской империи). Бесчисленные представители этих на-родов были обвинены в шпионаже и саботаже. «По отчетным дан-ным только на 10 сентября 1938 года, в результате... приказов, объявляющих по существу массовый террор по национальному признаку, было... осуждено к расстрелу 172 830 человек... - По-ляков 84 471, Немцев 24 858, «Харбинцев» 19 312, Латышей 13 944, Греков 9450, Румын 4021, Финнов 5224, Эстонцев 4672...». Сотни тысяч представителей национальных меньшинств были де-портированы, в первую очередь, из пограничных территорий. Так, например, в 1937 году сто семьдесят тысяч корейцев были высла-ны с Дальнего Востока в Центральную Азию.

Во времена «Большого террора» заметно выросло и коли­чество заключенных в советских лагерях, которые, сидя на голод-ном пайке, должны были построить «социализм в одной отдельно взятой стране». В начале 1935 года «Архипелаг ГУЛАГ» насчиты-вал 965 тыс. заключенных, в конце 1939 года их стало уже 1 670 тыс. Эти данные, однако, не являются окончательными. Точное число жертв до сих пор не подсчитано, по этому вопросу в науч­ной литературе ведутся оживленные дискуссии.

«Большой террор», развивался в двух направлениях. Он сочетал десяток крупных операций по массовому террору с лими­тами на арест и казнь, которые коснулись более миллиона человек (эти операции, по сути, представляли собой последнюю и ради­кальную попытку социальной чистки в продолжение серии ре-прессивных действий, начавшихся в 30-е годы с «раскулачива-ния», чтобы положить конец «социальному беспорядку» и изба-вить раз и навсегда «новое социалистическое общество» от «соци­ально чуждых элементов»), и репрессии, направленные против части политических, экономических и военных элит, целью кото-

рых было уничтожение всех политических, личных, профессио-нальных, административных связей, не имевших в качестве своего основания приверженность политике Сталина или его персоне и выдвижение нового слоя руководителей, которые своей голово­кружительной карьерой были бы обязаны вождю, что обусловило бы их полную преданность ему. Обновление кадров шло семи­мильными шагами: на начало 1939 года 293 из 333 секретарей об-комов партии и приблизительно 26 000 из 33 000 представителей номенклатуры ЦК находились на своем посту менее года.

Сталин внимательно изучал материалы, связанные с дея-тельностью высших слоев партийно-совете кой номенклатуры, наркомов, руководителей управлений и главков различных нарко-матов, директоров заводов и промышленных предприятий, науч­но-исследовательских институтов, прежде всего оборонного ком-плекса, высшего командного состава Красной Армии, НКВД, РУ РККА. Эти люди могли быть арестованы только с санкции Стали­на. Именно на нем лежит в определяющей степени персональная ответственность за уничтожение этих слоев советского общества.

После санкционированных Сталиным арестов первых сек-ретарей обкомов, крайкомов, ЦК компартий союзных республик, руководителей советских органов инициатива массовых арестов перешла к секретарям ЦК ВКП(б) А. А. Андрееву, А. А. Жданову и другим членам Политбюро и наркомам, выезжавшим на места как для проведения внеочередных пленумов, так и инспектирова-ния положения дел. Подавляющая часть вновь назначенных пар-тийных секретарей активно включалась в репрессивную деятель-ность.

Однако не только партийный аппарат, но и органы гос­безопасности — второй столп советской системы — понесли большие потери в 1936—1938 годах. После смещения Ягоды в сентябре 1936 года большая часть его команды была отстранена от власти и уничтожена. Через два года то же самое произошло с его преемником Ежовым. Вероятно, Сталин полагал, что карательные органы — «меч партии» — с годами теряет остроту, что для про-ведения массовых убийств постоянно требуются новые исполни­тели. Сталин также хотел, чтобы его послушные исполнители, на-водившие ужас на всю страну, сами жили в постоянном страхе: так было легче ими управлять.

- 340 -

- 341 -

«Новейшая история России», учебник в 2-х ч., 1894-1945 гг.

«Новейшая история России», учебник в 2-х ч., 1894-1945 гг.

Составной частью «Большого террора» было, как известно, уничтожение немалой части высшего командного состава Красной Армии как раз накануне войны. Уже на первых двух показатель-ных процессах были названы имена ряда видных военных руково-дителей, которых обвиняемые называли своими сообщниками, на-пример, маршала М. Н. Тухачевского и некоторых командармов (В. Путну и В. Примакова).

С весны 1937 года органы госбезопасности начали работу по подготовке очередного спектакля, на сей раз — о «крупном за-говоре в рядах Красной Армии». В мае Сталин направил всем чле-нам ЦК письмо, в котором шла речь о том, что Тухачевский явля-ется агентом германской разведки и ведет работу в пользу Герма-нии. Сталиным было предложено исключить Тухачевского из ря-дов ВКП(б) и передать его дело органам госбезопасности. Все члены ЦК поддержали это предложение. Сталин решил провести быстрый процесс против военной верхушки без привлечения об­щественности и приказал: «всех расстрелять». Что и произошло 11 июня 1937 года. Помимо Тухачевского были расстреляны еще во-семь видных военачальников (И. Якир, И. Уборевич, Примаков, Путна и др.). За несколько дней до этого начальник Главного по­литического управления Красной Армии Я. Гамарник покончил жизнь самоубийством.

К одной из особо мрачных страниц этого судебного про­цесса относится тот факт, что среди судей было много военных — товарищей обвиняемых по оружию (Блюхер, Алкснис, Белов, Во-рошилов, Буденный и др.). Лишь двоим из них удалось пережить сталинский террор. В военной элите, как и в партийной, узы слу-жебной солидарности практически отсутствовали. Будущие жерт-вы террора участвовали в травле своих товарищей почти с таким же рвением, что и главные исполнители. Около сорока тысяч ко-мандиров Красной Армии попали под жернова сталинской маши­ны террора

Только в конце 1938 года, после того, как руководителя НКВД Ежова сменил на этом посту не менее печально известный JI. П. Берия, террор начал постепенно ослабевать. Но это не было связано с каким-либо сопротивлением со стороны жертв. Просто правящая верхушка посчитала продолжение безграничного терро-

ра, грозившего дестабилизировать все устои партийного и госу-дарственного аппарата, неподходящим для текущего момента.

Судьба Ежова была столь же безрадостной, как и судьбы его жертв. 23 ноября 1938 года он направил Сталину прошение об отставке, мотивируя ее тем, что не справился со своими обязанно­стями на посту руководителя органов госбезопасности. 10 апреля 1939 года Ежов был арестован и обвинен в шпионаже в пользу Польши, Германии, Японии и Англии. 3 февраля 1940 года он был приговорен к смертной казни и на следующий день расстрелян.

Произвол и жестокость власти и страх перед нею объясня­ют относительное отсутствие общественного протеста против тер­рора.

Историк Хлевнюк, много написавший по этой проблеме, полагает, что многие люди не могли отделить Сталина от народа; они хотели верить своим вождям и официальным идеалам. Воз-можно, само главное то, что многие в Советской России привыкли к несправедливости. Наличие произвола во многих сторонах их жизни и пропаганда, связанна: с террором, вызывали парализую-щее оцепенение.

Большой террор» начался тогда, когда массовые и неверо-ятно жестокие репрессии захватили широкие слои населения страны. Это, как выяснилось благодаря архивам, произошло в ав­густе 1937 — ноябре 1938 гг., когда проводились серия специаль-ных массовых операций против так называемых «антисоветских элементов» и «контрреволюционных национальных континген-тов» и массовые депортации. Таким образом, появились основа-ния (и в литературе эта тенденция становится все более заметной) считать сутью «большого террора» именно массовые операции и соответственно датировать его августом 1937 — ноябрем 1938 гг. После некоторых споров выработалось общее представление по поводу количества жертв «большого террора». В результате исто-рики используют теперь в основном следующие цифры. В 1937-1938 гг. органами НКВД (без милиции) были арестованы около 1,6 млн. человек. Из них более 1,3 млн. осуждены, в том числе более половины (примерно 682 тыс.) осуждены к расстрелу (353 тыс. - в 1937 г. и 329 - в 1938 г.). Основная часть этих репрессий приходи-лась на период с августа 1937 по ноябрь 1938 г.

- 342 -

- 343 -

«Новейшая история России», учебник в 2-х ч., 1894-1945 гг.

«Новейшая история России», учебник в 2-х ч., 1894-1945 гг.

Прекращение массовых репрессий представляет собой дос­таточно сложное явление, которое обуславливалось целым рядом факторов как внешнеполитических, так и развитием событий внутри страны.

В течение 1938 года происходили изменения на мировой арене, которые осложнили положение СССР. Советский Союз по-степенно свертывал свою помощь Испании, а Германия усиливала свое участие на стороне вооруженных сил генерала Франко.

В марте 1938 года Австрия попала в сферу влияния Герма-нии. Таким образом, в Европе Гитлер начал пересмотр версаль-ских соглашений, которые способствовали укреплению герман­ского государства. СССР вынужден был реагировать на изменив-шуюся ситуацию в мире.

Немаловажным фактором, способствовавшим отказу от массовых репрессий, был недостаток тюрем, исправительно-трудовых лагерей, которые не были рассчитаны на столь мас-штабные аресты. На пределе своих возможностей работал и же­лезнодорожный транспорт. В течение 1938 г. по железной дороге отконвоировали более одного миллиона человек.

«Большой террор» закончился так же, как и начался: сек-ретным постановлением Политбюро от 17 ноября 1938 года. Ра-зосланный ограниченному количеству руководителей партии, ор-ганов госбезопасности и прокуратуры, этот документ упразднил все «тройки» и «двойки», остановил все «массовые операции по арестам и выселению» и подверг критике «крупнейшие недостат-ки» и «извращения» в работе органов НКВД и прокуратуры. Эти «крупнейшие недостатки» объяснялись следующим образом: «враги народа» пробрались в НКВД, чтобы вывести эту органи-зацию из-под бдительного партийного контроля, разложить ее изнутри с целью вести в ней «подрывную деятельность».

Официально «перегибы» Большого Террора были осужде-ны на XVIII съезде партии весной 1939 г., через несколько меся-цев после смещения с должности и последующего расстрела Ежо-ва.