Науки об управлении

Философский подход, философская рефлексия общества породили и не могли не дать начало и «собственным» наукам об управлении и организации.

Однако к сегодняшнему времени мир не имеет какой-либо общей, целостной теории управления, несмотря на многие попытки ее создания. Так, к примеру, «Тектология», колоссальная работа А.А. Богданова[146], не привела к ожидаемому успеху. И не столько потому, что автор опережал свое время, предвосхищая сущностные идеи кибернетики, общей теории систем и в некотором смысле даже и синергетики. – А.А. Богданов сосредоточил анализ не столько собственно на управлении, сколько на организации, и само название «тектология» заимствовано им у Эрнста Геккеля, который употреблял это слово по отношению к организации живых существ (собственное учение при этом называя монизмом).[147]

Слова А.А. Богданова о том, что «структурные отношения могут быть обобщены до такой же степени формальной чистоты схем, как математические отношения величин…»[148], можно считать рефреном обеих книг «Тектологии», исходным и итожащим пунктом которой является признание необходимости подхода к изучению любого явления с точки зрения его организации.

Наиболее существенным в проблеме управления является вопрос рассмотренный по сути своей еще в первой главе: существует ли в природном мире такое целенаправленное воздействие, которое проектирует будущее, другими словами, – существует ли управление в природе.

Естественные науки, космология [149] прежде всего, склоняются к отрицательному ответу на вопрос о наличии «природного управления». Вне сомнения, в природе имеются организация, координация, корреляция, саморегуляция элементов, самоорганизующийся порядок. Управляется ли этот порядок с небес, Всевышним? Мы не знаем ответа. Мы не знаем, существует ли «замысел Бога»[150] и, если «да», опять же нам не известно, в чем состоит он. Ответ не может быть получен в пределах данных человеческих возможностей и зримого времени, и потому сам данный вопрос выходит за рамки реального, как естественно-научного, так и философского анализа управления. Потому управление рассматривается нами как социальное, прежде всего цивилизационное изобретение, возникшее на основе рациональной регуляции, координации совместных целенаправленных действий, ставших возможными благодаря возросшему к тому времени уровню человеческого интеллекта.

Другой наукой, непосредственным образом связанной с проблематикой управления, в середине XX века, как мы уже отмечали, выступила кибернетика. По мысли ее основателей, в первую очередь Норберта Винера и У. Росс Эшби, кибернетика «рассматривалась как теория управления и связи в машинах и живых организмах»[151].

Сам термин однако входит в употребление уже в античной философии, где под кибернетикой, как замечает Е.Н. Князева, понималось искусство кормчего, управления кораблем, а в переносном смысле и искусство управления людьми. Слово «кибернетика» (берущее начало от греческого κυβερνητικη) довольно часто встречается в диалогах Платона, где обозначает искусство рулевого, кормчего (κυβερνητης и переводится как кормчий). По-видимому, из этого же корня происходит и английской слово «govern», что означает «управлять», и «government» – «правительство». «В 1834 г., - замечает Е.Н. Князева там же, - знаменитый французский физик А.М. Ампер, занимавшийся также вопросами классификации наук, назвал, по примеру древних, кибернетикой науку об управлении государством».

Наука, получившая название кибернетики, в полном смысле была создана только в середине XX века трудами ученых самых разных стран, Винер и Эшби среди которых заслужено стоят на первых местах. Гордон Паск, Умберто Матурано, Стеффорд Бир – также известнейшие ученые в этой области. Выдающуюся роль в становлении кибернетики в России сыграли академики А.И. Берг, А.Н. Колмогоров, В.М. Глушков.

При этом Н. Винер открыл фактор регуляции на основе обратной связи [152] и посчитал, что открыл управление[153]. «Наличие обратной связи в изучаемом процессе, - как замечает по этому поводу А.В. Тихонов, - говорит о существовании в нем механизмов саморегуляции, из совокупности которых складывается самоорганизация, но эта самоорганизация не всегда нуждается в каком-либо направляющем внешнем воздействии».[154] Благодаря авторитету кибернетики, как подчеркивает он там же, «многие ученые до сих пор считают, что управление на основе обратной связи существует в природе и без человека (например, принцип Паули в физике, закон Ле Шателье в химии, биоценозы в биологии, организованность жизни общественных насекомых и животных и т.д.».

При этом, бесспорно, что кибернетика как наука внесла неоценимый вклад в развитие теории управления, ибо «общие признаки всякого управления, исследуемые кибернетикой, включают в себя: наличие системы, причинную связь элементов в системе, наличие управляющей и управляемой подсистем; динамический характер системы; наличие управляющего параметра; усилительную способность системы (ее способность претерпевать большие изменения от малых воздействий); хранение, передачу и преобразование информации; обратную связь, направленность, антиэнтропийность управления»[155].

Уже по одной терминологии, применяемой здесь Д.М. Гвишиани, нельзя не заметить, что кибернетический анализ взаимосвязи явлений стал основой для возникновения в 60-70-х гг. XX века еще одной новой науки, ставшей в не малой степени методологическим основанием анализа и понимания управления сегодня – синергетики, или теории открытых, саморазвивающихся систем.

Возникновение синергетики как научного направления датируется (достаточно условно) 1969 годом, когда немецкий физик Герман Хакен впервые ввел этот термин в своих лекциях в Университете Штутгарта и написал совместно со своим коллегой Р. Грахамом работу по излучению лазеров.[156] Термин «синергетика» берет свое основание, как и кибернетика, также в греческом (συν-εργία) и означает «сотрудничество», «соучастие», «взаимодействие». В греческом языке εργον означает труд, действие, а син-ергия – совместное, или кооперативное действие. Синергетика, по Хакену, – это учение о взаимодействии, теоретическое описание кооперативного поведения элементов систем. Первый международный симпозиум по синергетике состоялся в 1972 г. в замке Эльмау (Бавария), который был и первым событием, вызвавшим вскоре целую волну семинаров, симпозиумов, международных конференций в этой научной области по всему миру. В 1990-х годах были созданы Немецкое общество сложных систем и нелинейной динамики, Американское общество по теории хаоса в психологии и науках о жизни, Ассоциация сложного мышления во Франции. Но и по сей день научная школа Г. Хакена, директора Центра синергетики при Институте теоретической физики в Университете города Штутгарта (Германия), занимает лидирующее положение в этой области научного знания. В настоящее время Г. Хакен, несмотря на свой выход на пенсию, остается почетным председателем созданного им синергетического общества в Германии и активно участвует в международных научных конференциях. Руководителем немецкого синергетического общества в настоящее время является Клаус Майнцер, заведующий кафедрой философии и теории науки в Университете г. Аугсбурга (Бавария). Именно благодаря авторитету Г. Хакена и его активному сотрудничеству с российскими учеными, прежде всего с Ю.Л. Климонтовичем, термин «синергетика» привился и стал необычайно широко использоваться в России[157].

Но самой блистательной научной школой в области изучения самоорганизации сложных систем стала, пожалуй, школа лауреата Нобелевской премии по химии, профессора Свободного Брюссельского университета Ильи Пригожина (1917-2003), который в силу конкурентных отношений (как это нередко бывает в науке) предпочел не употреблять термин «синергетика» и назвал свое научное направление «теорией диссипативных структур» (от слова «диссипация» – рассеивание), или «теорией открытых систем», «теорией самоорганизующихся систем». От конкретных моделей поведения сложных систем в химии, И. Пригожин продвигается к глубоким мировоззренческим обобщениям о смене научной парадигмы и радикальных изменениях в видении мира[158]. Новая парадигма охватывает не только физику и химию, но и существенные части биологии и социальных наук. Происходит открытие нового мира необратимости, внутренней случайности и сложности. Пригожин развивает философию нестабильности.[159]

Ведущим центром синергетики в России стал Московский Синергетический форум, который состоялся в январе 1996 г. в Москве и в январе 1999 г. в Санкт-Петербурге с приглашением видных представителей научных школ по синергетике в мире. Тогда как штутгартская научная школа пришла к своим открытиям закономерностей самоорганизации сложного, изучая модели из физики лазеров, брюссельская школа добилась выдающихся результатов, исследуя явления самоорганизации в области физической химии, то московская школа синергетики занимает лидирующее положение в мире по математическому моделированию сильно неравновесных и быстро протекающих процессов в открытых диссипативных средах. Среди российских ученых, интенсивно разрабатывающих синергетику на базе математических моделей и вычислительного эксперимента, следует назвать академика РАН А.А. Самарского и члена-корреспондента РАН С.П. Курдюмова, научная школа которых выдвинула ряд оригинальных идей для понимания возникновения нестационарных локализованных структур, являющихся новым типом упорядоченных структур в системах с нелинейной положительной обратной связью. Такого рода обратная связь является механизмом сверхбыстрых, лавинообразных эволюционных процессов, так называемых «режимов с обострением» (Е.Н. Князева, С.П. Курдюмов). То есть синергетика рассматривается здесь как теоретическое описание режимов и механизмов формирования локализованных структур (самоорганизации), их трансформации, нелинейного синтеза (коэволюции) и распада. Работы А.А. Самарского, С.П. Курдюмова и их учеников широко известны в международном научном сообществе.

Не менее важную роль сыграли в России работы академика Н.Н. Моисеева (1917-2000), разрабатывавшего идеи глобального эволюционизма и коэволюции человека и природы в широком контексте синергетических представлений. Уже более 20 лет на физфаке МГУ активно работает семинар «Синергетика» под руководством Ю.Л. Климонтовича (к сожалению, скончавшегося в ноябре 2002 г.), А.Ю. Лоскутова и Ю.А. Данилова, а в главном здании МГУ широко известен по своей многолетней плодотворной работе и изданию трудов семинар «Синергетика» под руководством О.П. Иванова. Нельзя не отметить замечательные работы Д.С. Чернавского, развивающего синергетику в информационных терминах. Учитывая неизменно растущий интерес к этой области, здесь стоило бы назвать еще много иных имен. При Санкт-Петербургском отделении РАН и Санкт-Петербургском Союзе Ученых также создан научно-исследовательский центр «Синергетика» под руководством профессора М.А. Басина. В.П. Бранский, профессор философского факультета Санкт-Петербургского государственного университета – один из признанных лидеров синергетических исследований в социальной сфере.

В США и Канаде термин «синергетика» употребляется гораздо реже, но по своей сути такого же плана исследования феноменов самоорганизации в сложных системах проводятся в рамках теории сложности, теории хаоса или теории самоорганизованной критичности. В Санта-Фе (Нью-Мексико) нобелевским лауреатом М. Гелл-Маном создан Институт по исследованию сложных адаптивных систем, с которым связаны имена С. Кауффмана и Б. Артура. Проводит ежегодные международные конференции и издает свой специализированный журнал «Американское общество по теории хаоса в психологии и науках о жизни» (его нынешний председатель – Дик Бёрд).

Во Франции создана и интенсивно работает близкая по духу синергетике Ассоциация сложного мышления, президентом которой является Эдгар Морен. Ассоциация считает, что необходима реформа мышления, изменение метода познания, чтобы постигнуть сложность реального, приблизиться к раскрытию глубинной тайны вещей. Нужно решительно отказаться от разделения знания на обособленные дисциплинарные области, установить связь между различными областями естество- и обществознания, стремиться понимать знания в их контексте и в совокупности, когда, собственно, они и обретают свой подлинный смысл. А отсюда вытекает необходимость радикальной реформы системы образования на национальном и международном уровнях. Деятельность этой ассоциации оказывает огромное влияние на формирование научной и образовательной политики во Франции, Италии, Испании и Латинской Америке.

Синергетика, таким образом, – это не просто еще одна научная дисциплина, а новое междисциплинарное направление, которое играет особую роль в наведении мостов между науками о природе и науками о человеке и обществе, в частности, в понимания сущности и принципов управления на основе глубинных закономерностей сложного поведения вообще. Синергетика изучает неравновесные (то есть находящиеся вдали от состояния равновесия), нелинейные (развивающиеся по нелинейным законам), открытые (активно взаимодействующие с окружающим миром), динамические (непрерывно и направленно изменяющиеся на своем макроскопическом уровне), саморазвивающиеся (обладающие собственным, внутренним импульсом для своего развития) системы. Центральной проблемой синергетики является взаимоотношение порядка и хаоса, закономерности формирования упорядоченных макроскопических пространственно-временных структур из неорганизованного, хаотического движения элементов на микроуровне, возникновения порядка из хаоса и, наоборот, и закономерности распада этих структур, сценарии перехода к хаосу. Синергетика базируется на закономерностях, отличных от второго начала классической термодинамики, сформулированного в наиболее общей форме немецким физиком Рудольфом Клаузиусом в 1876 г. и утверждающего, что энтропия замкнутой термодинамической системы возрастает, достигая максимального значения в состоянии равновесия. Поскольку энтропия является мерой беспорядка (хаотичности процессов) в системе, то, согласно известной гипотезе, хаос во Вселенной постоянно возрастает и, в конце концов, Вселенной грозит неизбежная тепловая смерть. Однако дальнейшие научные исследования показали, что Вселенную неправомерно рассматривать в качестве замкнутой системы. В том мире, в котором мы живем, системы являются открытыми и, нередко, находятся в неравновесных состояниях, а для таких систем второе начало термодинамики теряет свою силу. Разработав основы неравновесной термодинамики, И. Пригожин установил, что процессы, протекающие в системах, далеких от равновесия, могут трансформироваться во временные и пространственные структуры. Система становится чувствительной к своим собственным флуктуациям, которые могут превратиться в фактор, направляющий глобальную эволюцию системы (упорядоченные структуры через флуктуации, или «порядок – из хаоса»). То есть хаос в условиях открытости и неравновесности систем способен спонтанно порождать новый порядок.

Пригожин предложил важный термин – «диссипативная структура», подчеркнув при этом, что самоорганизация имеет место в таких средах, в которых происходят необратимые процессы, связанные с ростом энтропии, превращением механической энергии в тепловую и т.п. виды, т.е. с диссипацией («диссипация» означает рассеяние, потерю энергии на излучение, трение, диффузию и т.д.). Открытость системы и наличие в ней диссипативных процессов является необходимым условием для возникновения в ней упорядоченных структур. Этим самоорганизующаяся система существенно отличается от обычных «равновесных» систем (таких, например, как кристаллы или жидкости), которые прекрасно существуют без подобного обмена. Было доказано, что в природе существует совершенно иной способ стремления материальной системы к устой­чивому состоянию – своеобразный синтез порядка и хаоса (вместо простой замены их друг другом).

Системы, способные к самоорганизации, характеризуются такими свойствами, как открытость, неравновесность, нелинейность, наличие в них диссипативных, рассеивающих процессов. Открытость означает способ существования, характеризующийся постоянным обменом с внешней средой. Может происходить обмен веществом, энергией или информацией или тем и другим одновре­менно. Неравновесность предполагает, что система выведена из состояния равновесия, как правило, далека от него. Тогда она становится чувствительной к малым возмущениям, незначительным флуктуациям, приводящих к рождению макроскопических упорядоченных структур. Важнейшее значение для самоорганизующейся системы имеет ее нелинейность, которая характеризует, прежде всего, способность системы к самодействию. Линейная система отличается от нелинейной своим пассивным характером, т.е. способностью испытывать лишь внешние воздействия. Линейные системы реагируют на внешние воздействия пропорционально: малые воздействия приводят к малым изменениям состояния, а большие – к большим. Самодействие нелинейных систем приводит к нарушению указанной пропорциональности: малые воздействия теперь могут вызывать очень большие последствия («малые причины больших исторических событий»), а большие – к совершенно незначитель­ным («гора родит мышь»). Самодействие нелинейных систем приводит к эффекту самооргани­зации.

Самоорганизация отличается от процесса организации тем, что сущность процесса здесь объясняется уже природой самой системы (а не действием внешних факторов). То есть: система называется самоорганизующейся, если она без дополнительного воздействия извне обретает определенную пространственную, временную или функциональную струк­туру. Непропорциональность зависимости состояния системы от состояния среды делает такие системы, с одной стороны, поразительно устойчивыми по отношению к крупномасштабным неблагоприятным воздействиям на определенных стадиях своего развития, далеких от моментов нестабильности (точек бифуркации), а с другой стороны – необычайно чувствительными к очень незначительным изменениям состояния среды вблизи точек бифуркации. То есть, благодаря нелинейности сложные системы обретают весьма своенравный характер, резко отличающийся от обычных линейных систем. И управление ими требует для получения нужно результата целого спектра новых для руководителя знаний.

Таким образом, самоорганизующиеся системы – это открытые, нелинейные, существенно неравновесные системы. В научной литературе их часто называют по одной из данных характеристик. Например, говорят: нелинейная система, и это означает, что речь идет об открытой системе, способной к самоорганизации и саморазвитию. Итак, самоорганизация – ключевой термин синергетики. Синергетику часто так и называют – теория самоорганизующихся систем.

Необходимыми условиями для самоорганизации являются открытость, нелинейность, неравновесность системы, наличие в ней диссипативных процессов. Самоорганизующиеся системы сохраняют свою целостность и динамично развиваются благодаря возможности переключаться на иной, противоположный, режим, чтобы избегать угрозы распада и дезинтеграции в моменты их неустойчивости, и это переключение происходит вследствие наличия в них хаотических элементов. Кроме того, элементы неорганизованности и хаотичности готовят системы к многовариантному будущему, делают их гибкими и пластичными, способными приспосабливаться к изменчивым условиям окружающей среды. Развитие представляет собой рост степени сложности и нелинейности систем, рост степени синтеза порядка и хаоса, что дает им возможность поддерживать свою целостность, проходя через моменты неустойчивости (бифуркации) или даже каскады бифуркаций.[160]

Таковы «новые науки», возникшие в XX столетии, тектология, кибернетика, синергетика, в определенном смысле и общая теория систем (Людвига фон Берталанфи) рассматривали феномены организации и самоорганизации. При этом почти каждая из названных научных теорий претендовала в той или иной степени на то, чтобы стать именно «наукой об управлении». Кибернетику и синергетику до определенного времени так именно часто и называли. Эти науки и в действительности стали в немалой степени основанием для более глубокого понимания управления как явления. Но сами они не могут при этом быть названы в строгом смысле слова науками об управлении, ни каждая в отдельности, ни даже взятые вместе.