XXII Сюжет и фабула

Фабула - фактическая сторона повествования, те события, случая, действия, состояния в их причинно-хронологической последовательности, которые компонуются и оформляются автором в сюжете на основе закономерностей, усматриваемых автором в развитии изображаемых явлений.

Первоначально термин "фабула" (лат. fabula, фр. fable, англ. fable, нем. Fabel) имел значение - басня, побасенка, сказка, т. е. произведение определенного жанра. В дальнейшем термином "фабула" обозначают то, что сохраняется как "основа", "ядро" повествования, меняясь по изложению. А отсюда - указанное вначале значение в применении вообще к литературным произведениям.

Научному изучению фабулы подверглись, прежде всего в качестве фактов поэтической традиции в мировой литературе (гл. образом древней и средневековой) и особенно - в устной народной словесности. В этой плоскости определенная трактовка традиционных фабул, процесса их развития и распространения составляла основное содержание последовательно сменявшихся фольклористических теорий - мифологической, миграционной, антропологической. При этом в русской научной литературе к такого рода традиционным образованиям применялся обычно термин "сюжет", а не фабула. Позже вопрос о фабуле и сюжете рассматривался в плане изучения структуры поэтического произведения (преимущественно литературоведами-формалистами). Некоторые исследователи, отождествляя понятия сюжета и фабулы, вовсе упраздняют последний термин.

Однако, изучая образное отражение динамики жизни, следует отличать:

1. "фактическую" основу произведения, события, о которых в нем рассказывается, как продукт предварительного отбора художником явлений действительности или вымысла, что и можно назвать фабула, т. е. повествовательной темой, подлежащей дальнейшей обработке в сюжете;
2. и самую разработку повествовательной темы, что связано с разрешением какой-либо проблемы на материале данных событий (т. е. сюжет).

Для формалистов фабула является лишь материалом, который обрабатывается особыми приемами сюжетосложения в целях "отстранения", повышения внешней ощутимости динамики повествования. В связи с этим устанавливалось и деление произведений на "сюжетные" и "фабульные", в зависимости от большей или меньшей остроты сюжетных приемов. Эта формалистическая трактовка фабулы и сюжета должна быть отвергнута. Прежде всего не следует считать фабулу "сырым материалом", лишенным качества художественной образности. Даже в том случае, если художник берет какой-либо жизненный факт, - он производит отбор и осмысление явлений, уясняя их типическое значение, т. е. он создает фабулу. Тем более очевиден творческий характер фабулы в тех случаях (наиболее обычных), когда лица и события измышляются автором. Обрабатывая фабулу, художник отражает динамику действительности, раскрывая ее закономерности с той или иной степенью глубины и правдивости.

В зависимости от характера понимания действительности и характера самого объекта фабулы могут быть мифологического порядка, сказочного, романического, утопического, реалистического и т. д. Тематическое многообразие фабул неисчерпаемо. Каждый исторический период, каждый этап в развитии художественного творчества, каждое литературное направление создают свои характерные фабулы, которые в первую очередь и определяют конкретно-исторические особенности сюжетов.

Сюжет в литературе - отражение динамики действительности в форме развертывающегося в произведении действия, в форме внутрисвязанных (причинно-временной связью) поступков персонажей, событий, образующих известное единство, составляющих некоторое законченное целое. Сюжетом есть форма развертывания темы. С наибольшей силой организующая роль сюжета выступает в драме, которая и получила свое наименование по этому признаку (греческое слово drama - действо).

Аристотель, создатель реалистической эстетики античности, в своей "Поэтике" уделяет большое место проблеме сюжета, определяя его как "подражание действию", "сочетание фактов". При этом Аристотель настаивает на утверждении доминирующей роли сюжета в драме, в частности в трагедии, которая "есть подражание не людям, но действию и жизни", цель которой - "какое-нибудь действие, а не качество" и для которой сюжет "есть основа и как бы душа".

В повествовательных произведениях сюжет составляет их драматическую сторону (что допускает возможность их инсценировки), которая здесь совмещается с более или менее развитым описанием, а также авторскими высказываниями эмоционально-лирического, философского или публицистического характера.

Меньшую роль сюжет (в указанном его смысле) играет в лирике. Движение в лирике зачастую выступает не как развертывание цепи событий, случающихся с персонажами и связанных причинно и во времени, но часто как смена эмоций, идей, настроений, переживаний субъекта, вызванных явлениями действительности. Конечно, это относится не ко всякой стихотворной поэзии, которая может иметь и повествовательный (поэма, басня, повесть в стихах и др.) и драматизированный характер (драматическая поэма), и воплощаться в переходных лиро-эпических жанрах (баллады и др.). Под сюжетом следует разуметь не всякую динамику в литературном произведении, не всякое движение образов, смену настроений, развитие мотивов, не всякое развитие идеи, воплощенное в образах, но лишь ту динамику, которая дается в виде объективно совершающегося действия, события. В противном случае стирается грань между сюжетом и вообще содержанием литературного произведения; от этого смешения предостерегал еще Белинский ("Из литературных и журнальных заметок 1842 г."). Конечно, под событиями, совершающимися с персонажами, нужно разуметь не только внешние, но и внутренние, психологического порядка, психологические конфликты, переломы; не только исключительные, грандиозные события, но и обыденные, мелкие, образующие повседневное течение жизни; а в качестве персонажей могут выступать не только люди, но и антропоморфоризованные животные, олицетворенные силы и предметы живой и мертвой природы.

Общим пороком формалистического рассмотрения сюжета является неумение раскрыть познавательное его значение как одной из важнейших сторон сложного художественного целого. Так, академик А. Н. Веселовский в своих работах хотя и не отрицал содержательности сюжета, однако оперировал с сугубо абстрактными сюжетными схемами, алгебраическими формулами мотива, в которых тщательно фиксировалось количество членов ситуации, накопление ситуаций в сюжете и в то же время игнорировалась историческая конкретность поступков, событий, содержание ситуаций, движущие его силы. Веселовский приходил к выводу, что "новая поэтическая эпоха" работает над "исстари завещанными образами, обязательно вращаясь в их границах, позволяя себе лишь новые комбинации старых и только наполняя их тем новым пониманием жизни, которое собственно и составляет прогресс перед прошлым". Здесь "понимание жизни", данное в образе, сводится к чему-то вторичному, внешнему, что легко вмещается в какую угодно комбинацию образов, в любую форму.

Именно эта сторона работ Веселовского, это абстрагирование сюжета от содержания было доведено до логического конца русскими формалистами, понимавшими сюжет как технологию литературного мастерства, как "чистую" форму, при изучении которой в понятии содержания надобности не встречается (Шкловский и др.). В представлении формалистов сюжетосложение - это игра автора с абстрактными схемами, которые не имеют отношения к действительной жизни и которые освежаются, по мере надобности, путем "отстранения".

Понимаемый формалистически сюжет, напр. "Отцов и детей" Тургенева, распадается на ряд слабо объединенных сюжетных линий (история отношений Базарова к Павлу Кирсанову, к Одинцовой и т. д.), каждая из которых может быть сведена к бессодержательным схемам взаимоотношений между персонажами. Взятый в его содержательном единстве сюжет "Отцов и детей" представляет собой показ истории крушения "нигилистических" (как их определяет автор) идей разночинца-демократа при его попытке претворить свои теории в реальную жизненную практику. При этом мы видим в романе, с одной стороны, более или менее адекватное отражение современных социальных явлений, исторически правильную постановку проблемы (зарождение радикально-демократической оппозиции, ее борьба с дворянским обществом, с дворянской культурой), а с другой стороны - ложную тенденцию автора, обусловленную ограниченно-классовой, либерально-дворянской точкой зрения и приведшую к исторически неправильному разрешению проблемы - к попытке всем течением романа развенчать представителя исторически-прогрессивного течения и, в конечном счете, оправдать представителей перестраивающегося дворянства.