XVII Подход к жанровой классификации в современной теории литературы (жанры дискурса и жанры текста)

Рассмотрим отношение категории жанра к категориям высказывания, текста и дискурса.

По существу, жанр есть тип высказывания в рамках определенного дискурса. Если это так, то по каким параметрам высказывания группируются в жанры? Каковы, другими словами, их характерные жанровые признаки?

Выделим две группы таких признаков: коммуникативные и текстуальные.

В литературе в принципе три взаимодействующих субъекта: автор, персонаж(и) и читатель (читателей в реальности много, но в пространстве произведения они не встречаются друг с другом). Описание их взаимодействия в значительной степени выходит за рамки позитивно-научного анализа и захватывает область философской, феноменологической рефлексии.
Взаимодействие автора и героя (и героев между собой) до известной степени поддается лингвистическому описанию. В протяженности текста выделяются сегменты, характеризующиеся доминированием голоса того или иного из героев, контролируемые их личностными интенциями, социально-моральными установками, жизненной ситуацией, стремлениями, страхами, страстями и т.д. В этих сегментах речь персонажа конкурирует с речью автора, принимая активное участие в формировании литературного дискурса.
Простейшие примеры такого рода - вкрапления прямой и косвенной речи персонажей в повествовательном тексте (в драме первые занимают главную часть объема). Перевод прямой речи в косвенную часто делает ее нелепой, неистинной, комичной - это оттого, что происходит переакцентировка речи персонажа, ее ценностное переподчинение другому субъекту (автору, рассказчику). В обобщенном виде так устроен сказ: в письменном тексте имитируется устная речь, обычно малообразованного, простонародного, даже неграмотного рассказчика.
Другим видом взаимопроникновения дискурсов автора и героя является несобственно прямая речь. Это изложение мыслей или переживаний персонажа, грамматически полностью имитирующее речь автора, но по интонациям, оценкам, смысловым акцентам следующее ходу мысли самого персонажа. Вычленить ее в тексте не всегда легко; иногда она маркируется определенными грамматическими формами (французский имперфект), но в любом случае трудно определить, в какой точке она начинается или кончается. В несобственно прямой речи мы опознаем чужое слово "по акцентуации и интонированию героя, по ценностному направлению речи", его оценки "перебивают авторские оценки и интонации" (В.Н.Волошинов/М.М.Бахтин).
Область безусловного доминирования автора над героем - пограничные зоны литературного текста: название, жанровый подзаголовок, написание авторского имени (подпись), авторская аннотация, внешние авторские тексты, примыкающие к произведению (предисловия, послесловия, беседы автора о своем тексте). Это так называемый паратекст (Ж.Женетт), функция которого - задать правила чтения текста, обозначить его авторскую интерпретацию. В паратексте слово героя никогда не может сравняться со словом автора, а чаще всего и вовсе в нем отсутствует.
При других видах взаимодействия автора и героя их личности уже не привязаны к какому-либо социальному дискурсу, и их конструирование принимает не лингвистическую, а спекулятивно-философскую форму. Этой проблемой много занимался М.М.Бахтин ("Проблемы поэтики Достоевского", "Автор и герой в словесном художественном творчестве"). Достоевский дает предельный пример взаимодействия автора и персонажа в устройстве "полифонического романа", ставя голос персонажей-идеологов на один ценностный уровень с голосом автора. Герой предусматривает и заранее оспаривает авторское слово о себе, в конечном счете это полемика с Богом-творцом, богоборческий бунт вымышленного персонажа. Герой одержим чужим сознанием, спорит с ним, стремится оставить за собой последнее слово; герои Достоевского проницаемы для слова друг друга, а одушевляющие их идеи даются в становлении, в диалогической жизни. Герой здесь - не статичный знак социального дискурса, а динамичный процесс его становления.