Пределы воздействия права на личность

1. Потенциал воздействия права на личность нахо­дится в прямой зависимости от степени точности опре-

'Брежнев Л. И. Великий Октябрь и прогресс человечества.

деления сферы и пределов правового воздействия, от «проникающей» (Е. П. Шикин) способности права в от­ношении, личности и «правосвободного пространства» (В. В. Лазарев), личностных свойств и проявлений, на­ходящихся вне пределов воздействия права. Сфера пра­вового воздействия включает все то, что опосредовано действующим законодательством. Пределы правового воздействия определяются и тем, что объективно нужда­ется в таком опосредовании. В. А. Чефранов называет эту область общественных отношений «потенциальными правовыми отношениями» '. Содержание (объем) сферы правового воздействия устанавливается правотворчески­ми органами. Предельность возможностей воздействия права на личность определена объективными критерия­ми— социальной., необходимостью (закономерностями общественного развития), внутренними закономерностя­ми права, свойствами объекта правового воздействия — личности, зависимостями и связями между субъектом и объектом воздействия права. Законодатель непроиз­вольно устанавливает сферы воздействия, а в соответ­ствии с необходимо (закономерно) определенной пре­дельностью воздействия права. Правовые явления «коре­нятся в материальных жизненных отношениях», служат их юридическим выражением, а «точка зрения законо­дателя есть точка зрения необходимости» и в этом смысле «законодательная власть не создает закона,— она лишь открывает и формулирует его»². Законодатель, в зависимости от уровня сознания, осознания необходи­мости более или менее точно отражает ее в действующем праве. Этим объясняется несовпадение сферы и пределов правового воздействия на личность. Совершенствование законодательства, в частности, направлено на обеспече­ние этого соответствия, приведение юридических норм «в соответствие с новым уровнем, достигнутым нашим

¹ См.: Лазарев В. В. Пробелы в праве. Казань, Изд-во Ка­зан, ун-та, 1969, с. 72—75; Лазарев В. В. Сфера и пределы правового регулирования.— «Советское государство и право», 1970, № 11, с. 39—41; Шикин Е. П. Факторы, определяющие эффектив­ность норм права.— «Советское государство и право», 1973, № 5, с. 104; Чефранов В. А. Правовое сознание как разновидность социального отражения. Киев, «Вища школа», 1976, с. 18. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч.. т. 13, с. 6; т. 1, с. 164,

обществом»', его общесоциальным и личностным бы­тием.

Руководствуясь задачами, стоящими перед государ­ством, зафиксированными в программных документах правящих партий и конституционном законодательстве социалистических стран, классово-политической заинте­ресованностью и социальной целесообразностью, госу­дарство вырабатывает научно обоснованную политику в области правотворчества, определяет сферу правового воздействия в объективно существующих, при данных исторических условиях, его пределах. Однако, как верно указывает А. Нашиц, «реальное основание, а стало быть, критерии и пределы правового регулирования поведения людей в рамках различных видов частных отношений и ситуаций бытия» объясняются не только волей «социаль­ных сил, держащих в своих руках рычаги государствен­ного управления». В числе правообразующих факторов, обуславливающих эти «критерии и пределы», автор вы­деляет «человеческий фактор» — человека, взятого «в его сегодняшнем бытии и динамизме этого бытия...»².

Законодатель, следовательно, «связан» определенны­ми ограничениями в выборе объектов правового воздей­ствия, объема деятельности людей, урегулированного правом. Невозможно, например, урегулировать потреб­ности людей. Право не может непосредственно подчи­нить своим нормативным предписаниям (урегулировать) потребность человека как «состояние психического орга­низма» ³. Но, регулируя образ жизни, труда, быта чело­века, средства и пути удовлетворения потребностей, оно \ способно воздействовать на возникновение новых потреб­ностей, развитие всей системы человеческих потребно­стей. Равно юридическая ответственность личности не может быть обоснована оценкой потребностей человека или их удовлетворением. Юридической оценке подлежит не потребность, а выбор способов, средств их удовлетво­рения. Единственным ограничением пределов правового воздействия в этих случаях являются те социальные возможности, которые общество на данном этапе его

¹ Материалы XXV съезда КПСС, с. 82.

² Нашиц А. Правотворчество, с. 37, 54—55.

³ Узнадзе Д. Н. Экспериментальные основы психологии
установки.— В кн.: Психологические исследования. М., «Наука»,

1966, с. 164.

развития предоставляет личности. Это одновременно пре­дел воздействия права на личность и предел требований личности к государству и праву.

С другой стороны, государство далеко не всегда счи­тает необходимым, целесообразным использовать весь потенциал предельности правового воздействия, оставляя вне опосредования правовой формой отношения, поведе­ние людей, объективно поддающиеся такому опосредо­ванию. «Не все то, что может быть отражено и урегули­ровано правом,— справедливо замечает А. А. Ушаков,— нужно отражать и регулировать. Отдельные виды пове­дения людей, -допускающие правовой контроль, нецеле­сообразно отражать в праве (скажем, игру в футбол)» '.

Социальная и естественная необходимость, субъек­тивно отраженная как свобода, существующая в государ­стве «в форме закона» (К. Маркс), оказывается сферой праворегулирующего воздействия на личность. Все то, что не включено в юридически признанную свободу человека остается в правосвободном пространстве. А сфе­ра регулирующего воздействия права ограничивается нормативно-обозначенными вариантами поведения лич­ности в каждой данной типовой ситуации, обстановке. Чем шире диапазон этих вариантов, тем содержательнее правовая свобода личности, тем больше раздвигаются границы сферы праворегулирующего воздействия. Но увеличение объема сферы воздействия права и расшире­ние содержания свободы соответственно ведет к повы­шению юридической ответственности за избранный ва­риант поведения, так как ответственность — не антоним свободы, а ее условие. «Именно ответственный подход каждого гражданина к своим обязанностям, к интересам народа создает единственно надежную базу для... под­линной свободы личности» ². Каждое свободное действие в социалистическом государстве — это ответственный акт и в этом смысле юридическая ответственность (как про­явление праворегулирующего воздействия) — оценка правом избирательной способности (желания, умения) личности. Право стимулирует выбор личностью поведе­ния в границах правовых предписаний, предусматри-вая выгодные для человека последствия в случае

'Ушаков А. А. Право — субъективный образ объективного мира,— «Правоведение», 1973, № 2, с 91. ² Материалы XXV съезда КПСС, с. 85.

деятельности, соответствующей праву, и невыгодные при нарушении норм права.

«Юридически признанная свобода» ', таким образом, играет роль не только социального пространства реали­зации праворегулирующего воздействия на личность, но и гарантии прав и интересов личности. Государство мо­жет регулировать жизнедеятельность человека только в сфере правовой свободы. Любое ограничение личности в выборе варианта поведения на основе и в объеме юридически признанной свободы является произвольным расширением сферы правового воздействия, нарушением социалистической законности (несмотря на то, что по­добное расширение может быть оправдано хозяйствен­ными, этическими или иными мотивами).

Практическое значение осознания и использования субъектом воздействия права и личностью содержания сферы и пределов праворегулирующего воздействия за­ключается в том, что личность воспринимает норматив­но-правовые предписания избирательно, преломляет их содержание сквозь призму собственных потребностей, субъективирует, присваивает только те из них, которые соответствуют ее потребностям ². Все остальные предпи­сания права либо воспринимаются в качестве принуди­тельного образца поведения, либо игнорируются лич­ностью.

Следовательно, сфера правового воздействия, его пределы и пределы его регулирующих возможностей не­однозначны. Это дополнительный довод в пользу необ­ходимости разграничения правового воздействия и регу­лирования, необходимости уточнения позиции, согласно, которой «объективные пределы правового воздействия с точки зрения его предмета» — это «объективные воз­можности правового регулирования»³.

2. Пределы регулирующих возможностей правового воздействия обусловлены прежде всего характером со­циалистических общественных отношений, тенденциями и потребностями развития общества и личности. «Пре­делы правовых возможностей», мера правовых дозволе-

¹ Map к с К. и Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 62.

² См.: Фридрих Д. Некоторые вопросы детерминации пове­
дения.— «Вопросы психологии», 1968, № 5, с. 148—149.

³Алексеев С. С. Механизм правового регулирования в социалистическом государстве, с. 33.

ний и ограничений «отыскивается в самих обществен­ных отношениях, она устанавливается объективно»'. Только в этом смысле следует говорить об объективно­сти правового воздействия.

При определении пределов праворегулирующего воз­действия социальная необходимость действует не только непосредственно, управляя социальным процессом фор­мирования права и правотворчеством. Она проявляется и в виде юридической модификации общих социальных закономерностей во внутренних закономерностях право­вой материи, сущности и содержании права, его свой­ствах.

Независимо от окончательного решения вопроса о соотношении сущности и содержания права, его сущно-стно-содержательная характеристика основана на клас­совой воле и ее конкретизации — государственной воли. Право — категория волевая и «объектом его воздейст­вия,— пишет В. М. Горшенев,— должно быть явление, качественно однородное с ним»². Таким образом, содер­жание права также является ограничением предельности праворегулирующего воздействия. Право регулирует лишь те отношения и поведение, которые детерминиро­ваны волей (класса, государства, человека) ³. Это объяс­няется регулирующим воздействием права не непосред­ственно на действия людей и их отношения, а на волю личности. «Право обращено главным образом к воле человека, поскольку именно эта сторона психической деятельности индивида получает непосредственное выра­жение в его сознательной деятельности» ⁴.

¹ Васильев А. М. Категории теории права.— Автореф. на
соиск. учен, степени д-ра юр. наук. М., 1975, с. 23; М а л ь ц е в Г. В.
Социалистическое право и свобода личности. М., «Юридическая ли­
тература», 1968, с. 29; См. также: Szabo J. The Social Limits of Law.
—«Acfa juridica», 1972, t. XIV, fas. 3—4.

² Г о p ш е н е в В. М. Способы и организационные формы пра­
вового регулирования в социалистическом обществе. М., «Юридиче­
ская литература», 1972, с. 23.

³ См.: Шейндлин Б. В. Сущность советского социалисти­
ческого права. Л., Изд-во Ленингр. ун-та, 1953, с. 109; Б р а -
Т у с ь С. Н. Предмет и система советского гражданского права,
М., «Юридическая литература», 1963, с. 15: Алексеев С. С.

Общая теория социалистического права. Вып. 1. Свердловск,

Я в и ч Л. С. Проблемы правового регулирования советских обещественных отношений. М., Госюриздаг, 1961, с. 73.

Сущностно-содержательная характеристика права находит отражение в общих принципах права, правовых принципах и принципах отраслей права, которые также имеют значение для предельности праворегулирующего воздействия. Например, принцип равноправия граждан не допускает ограничения или расширения пределов правового воздействия в зависимости от национальной принадлежности, социального положения, пола. Принцип; индивидуализации наказания исключает возможность введения в пределы действия уголовного права коллек­тивных субъектов (организаций, учреждений). Крите­рием нахождения в пределах регулирующих возмож­ностей права (в случае отсутствия конкретного правово-го предписания) некоторые ученые считают общие принципы права (П. Е. Недбайло), общий дух законо­дательства или общую норму как концентрированное извлечение из совокупности отраслевых норм (О. С.Иоф­фе, М. Д. Шаргородский, И. Сабо). Об «управленческих функциях» в правовой системе принципов права, а также коллизионных норм достаточно подробно говорит А. Ф. Черданцев '.

3. Предельность праворегулирующего воздействия зависит от качественной определенности права, имма-нентных для него свойств. Так, свойство нормативности права предполагает включение в пределы праворегули-рующего воздействия явлений, которые подвержены социальному нормированию, управлению, внешнему нор­мативному контролю. Действия человека, основанные, например, на генетической, физиологической программе не могут быть урегулированы правом, так как не подвержены социально-нормативному опосредованию: С другой стороны, в силу нормативности и общеобяза­тельности права в его пределах оказываются отношения, «в которых внешняя деятельность может противоречить

внутренним мотивам личности»².
-------------

¹ См.: Недбайло П. Е. Применение советских правовых норм. М., Госюриздат, 1960, с. 456; Иоффе О. С., Ш а р г о р о д-ский М. Д. Вопросы теории права. М., Госюриздат, 1961, с. 191; Сабо И. Социалистическое право. М., «Прогресс», 1964, с. 271; Черданцев А. Ф. Системообразующие связи права.— «Совет; ское государство и право», 1974, № 8.

²Подкуйченко В. Н. О пределах правового регулирова ния социалистических общественных отношений.— «Вестник Моск. ун-та. Серия 12. Право», 1966, № 3, с. 75.

Формальная определенность права обуславливает не­обходимость строго определенной меры поведения лич­ности, пределов вариабельности этого поведения, преде­лов ответственности за избранный вариант. Невозмож­ность установления такого формального масштаба для данного вида деятельности, отношений исключает исполь­зование правовых средств для их регулирования. Только поэтому героические поступки и подвиги людей, их само­пожертвование и энтузиазм, несмотря на высокую соци­альную ценность этой деятельности, «безразличны» для права в том смысле, что они не могут быть объектом праворегулирующего воздействия. Также как в этике существует понятие морально-нейтральных поступков, обозначаемых термином «адиафора», так применительно к праву можно говорить о юридически нейтральном пове­дении, «юридической адиафоре». Это не исключает возможности и при определенных обстоятельствах не­обходимости фиксирования в правовых актах государст­ва высокой оценки мужественных, благородных поступ­ков людей. Следует поддержать практику судов по вынесению частных определений в подобных случаях и закрепить эту практику в уголовно- и граж­данско-процессуальном заколе. Однако и при этих усло­виях действия, не подпадающие под формальные мас­штабы права, не могут быть объектом праворегулирую­щего воздействия.

Это обусловлено не социальной, находящейся «вне права», причиной, не решением законодателя, а свойст­вами самой правовой материи, чем объясняется и то, что, например, невозможно установить юридические пра­ва-обязанности в отношениях любви и дружбы. Нельзя согласиться с Г. С. Остроумовым, что эти «сугубо личные, интимные отношения людей» подлежат право­вому регулированию. И если права и обязанности не установлены в сфере любви и дружбы, то лишь потому, что это «просто чуждо» нашему праву'. В действитель­ности, подобное установление объективно невозможно хотя бы потому, что правовая норма, неспособная опре­делить верхний и нижний пределы взаимных прав и

См.: Остроумов Г. С. Правовое осознание действитель­ности. М., «Наука», 1969, с. 82.

обязанностей, окажется бессильной и бесполезной. В том случае, когда личные, интимные отношения людей полу­чают общественное звучание и поддаются формальному нормативному контролю, они полностью или частично могут быть включены в сферу правового регулирования (см., например, ст. 35 КЗоБиС УССР).

Принудительность права как свойство, заключаю­щееся в том, что осуществление правовых предписаний обеспечивается государственным принуждением, пред­определяет предельность регулирующего действия права только в отношении такой деятельности, которая может быть вызвана, изменена, прекращена при помощи прину­дительных средств, «принудительного воздействия» (П. С. Дагель) на личность. Для такого вида деятель­ности принуждение может быть важнейшей или един­ственной детерминантой.

При этом следует учитывать, что потенциал прину­дительности правового воздействия как индикатор его (воздействия) возможностей, «проникающих» во внут­ренние условия личности, определяется не только каче­ственными, но и количественными характеристиками. Меры принуждения, которые ниже низшего и выше высшего предела возможностей восприятия личностью и обществом как справедливого государственно-правового реагирования на поведение людей, перестают играть роль этого индикатора, не могут быть определителем пределов правового воздействия на личность. Например, правовое воздействие путем установления «копеечных» штрафов за нарушение административно-правовых норм ведет к снижению или исчезновению объективной оценки, правонарушения, не обеспечивает целей превенции и по-| тому не может выполнять функции показателя предель-ности воздействия права. Так, по данным Л. Л. Попова и А. П. Шергина, третья часть опрошенных лиц, подверг-| шихся взысканию за появление в пьяном виде в общест-венных местах, считали штраф в 3 рубля недостаточно] действенным. Среди них значительное число лиц пола-гает, что недостаточная тяжесть санкции является одной из причин повторных правонарушений. 94% опрошенных связывают действенность взыскания с восприятием его в качестве справедливой реакции государства на нару-

шение закона '. С целью повышения эффективности штрафных санкций действующее республиканское зако­нодательство (см., например, Указ Президиума Верхов­ного Совета УССР от 22 июня 1972 года) значительно повысило их размер. Подобные изменения произошли и в административном законодательстве других социали­стических стран².

С другой стороны, «неэкономное» расходование пра­вовых средств воздействия на личность, «жестокость, не считающаяся ни с какими различиями» уничтожает данный вид ответственности как средство воздействия права³. А. Б. Сахаров на этом основании приходит к верному выводу, что «излишняя и неоправданная жесто­кость и расточительность в этом деле» не обеспечивает достижение целей воздействия, а, «напротив, ожесточает нравы и усиливает антиобщественную установку, при­тупляя страх перед наказанием» ⁴.

Эти суждения имеют практическое значение. Так, следует признать удачной попытку корреляционного ис­числения зависимости между длительностью исправи­тельно-трудового воздействия и степени исправления, перевоспитания личности. Оказалось, что увеличение первой переменной находится в прямой пропорции со второй лишь до определенного предела. Эти пределы зависимы не только от вида правонарушения, но и от характеристики личности, от того, к какой относится она группе, категории людей, из которых обязательно выделяются рецидивисты⁵. Видимо, это объясняется способностью личности адаптироваться в обстановке применения воздействия, действием психологического закона, согласно которому частота повторяющегося

¹ См.: Е р о п к и н М. И., П о п о в Л. Л., Ш е р г и н А. П.
О применении штрафов за нарушение общественного порядка.—
«Советское государство и право», 1971, № 7, с. 46; Попов Л. Л.,
Шергин А. П. Исследование эффективности административно-
правовых санкций за нарушения общественного порядка.— «Совет­
ское государство и право», 1974, № 8, с. 23—24.

² См.: «Gesetzblatt der DDR», 1968, № 3, S. 101; «Державен вест­
ник», 1969, № 92.

³ См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 123.
⁴Сахаров А. Б. О личности преступника и причинах пре­
ступности в СССР. М., Госюриздат, 1961, с. 256.

См.: АванесовГ. А., Рутгайзер В. М. Методы ма­тематической статистики в криминологических исследованиях.— «Со­ветское государство и право», 1970, № 8, с. 113—114.

явления обратно пропорциональна силе производимого впечатления.

Определение предельности правового регулирования с использованием свойства принудительности, имеет, таким образом, научно-практическое значение, дает, кроме то­го, возможность предъявить к правоприменительным органам общее требование целесообразности (не толькс законности и обоснованности) деятельности, направлен­ной на наиболее оптимальное, наиболее эффективное при экономии правовых средств достижение целей права¹

4. Правовое воздействие, являясь более широким по объему понятием в сравнении с праворегулирующим воздействием, имеет значительно меньше «ограничите­лей». Пределы воздействия права на личность определя ются объективно-социальной необходимостью (законо мерностями функционирования и развития общества и человека) и, субъективно, возможностями «разумной че­ловеческой деятельности»²: во-первых,возможностями согласования правотворческой и правореализующей дея-тельности с требованиями социальной необходимости во-вторых, личностными возможностями восприятия присвоения, субъективизации правовых ценностей. Пре делы воздействия права, пишет Л. С. Явич, «зависят от психических способностей человека к сознательному восприятию правовых предписаний» ³. Здесь лишь надо заметить, что психические способности людей в общем не изменились за многие столетия и даже тысячелетия ⁴ а социальная роль человека, общественная жизнь, в том числе ее стороны, опосредованные правом, претерпели значительные изменения даже в пределах жизни одногс поколения. Естественно вследствие этого усложнились правовые предписания, повысились требования к уров-ню развития психики человека, которому адресовано право.

¹ См.: Borucka —Arctowa M. О wlasciwy zakres regulacj prawnej.—«Panstwo i prawo», 1975, № 2.

^s Я в и ч Л. С. Проблемы правового регулирования советских общественных отношений, с. 24.

Там же, с. 72.

⁴ См.: М у р а в о в И Б., Б о й к о В. С. О биологической
эволюции человека в современных условиях.— «Философские науки»:
1972, № 2, с. 97.

Внимание юридической науки к проблемам право­творчества и реализации права привело к серьезным исследованиям первого аспекта субъективных пределов правового воздействия (координация правотворческой и правореализующей деятельности требованиями социаль­ной необходимости). Второй аспект (личностные воз­можности овладения правовым материалом), относя­щийся к объектной стороне правового воздействия, в основном разрабатывается в направлении выявления родовых и видовых характеристик общественных отно­шений, регулируемых правом, соотносимоести обществен­ных отношений и поведения человека.

В этом плане проблема объекта права не является новой для социалистического правоведения. Она имеет глубокую монографическую и диссертационную разра­ботку (исследования С. С. Алексеева, К. Берновского С. Н. Братуся, А. М. Витченко, А. П. Дудина, О. С. Иоф­феъ, В. Кнаппа, Ю. К. Толстого, Л. С. Явича и др.). Однако решение проблемы не найдено. Во-первых, от­сутствует единство мнения о самостоятельности про­блемы объекта права, о характере отношения между объектом права (правового регулирования), объектом объективного права (нормы права), объектом субъек­тивного права (обязанности), объектом правоотноше­ний '. В литературе не выделяется обычно проблема объекта правового воздействия². Во-вторых, остается спорным, что представляет собой «основная цель регу­лирования» (В. Е. Чиркин), «главный объект, непосред­ственно принимающий на себя правовое воздействие и

¹ См.: Д уд и н А. П. Некоторые спорные вопросы теории объ­екта правоотношения.— В сб.: Вопросы теории государства и права. Саратов, Изд-воСарат. ун-та, 1968, вып. 1, с. 110; В и т ч е н к о А. М. Метод правового регулирования социалистических общественных отношений. Саратов, Изд-во Саратов, ун-та, 1974, с. 7—11; X а л ф и-н а Р. О. Общее учение о правоотношении. М., «Юридическая ли­тература», 1974, с. 212.

² В рамках правоотношений к этой проблеме обращаются С. С. Алексеев, Л. С. Явич. (См.: Алексеев С. С. Об объекте права и правоотношения.— В сб.: Вопросы общей теории советского права. М., Госюриздат, 1960. с. 285, 287; Алексеев С. С. Пробле­мы теории права, т. 1, Свердловск, 1972, с. 331; Явич Л. С. Общая теория права. Л, Изд-во Ленингр. ун-та, 1976, с. 218). См. также: Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Отв. ред. Г. Н. Манов, т. 1. М., «Юридическая литература», 1970, с. 552.

реагирующий на него» (В. М. Горшенев), объект право­вого регулирования, в котором «в конечном счете прояв­ляется регулирующее воздействие правовых норм»'. Наконец, нерешенной остается задача определения объе­ма общественных отношений, подлежащих правовому регулированию, предельных возможностей средств пра­вового воздействия в их взаимодействии с другими социальными средствами воздействия на общественную жизнь ².

Наиболее распространенной исходной позицией реше­ния проблемы является признание тождественности объекта (предмета) права и правового регулирования ³, которым признаются общественные отношения — «един­ственное внешнее, находящееся вне права, явление, по Своей природе допускающее правовое воздействие» ⁴. При етом с большей или меньшей определенностью в содер­жание объекта включается поведение людей «как олице­творение общественного отношения»⁵. Объект права (нормы права, правового регулирования) в современной

¹ Ч и р к и н В. Е. О теоретических основах системы социали­
стической конституции.— «Правоведение», 1970, № 5, с. 93; Г о р ш е-
н е в В. М. Способы и организационные формы правового регули­
рования в социалистическом обществе, с. 23; Марксистско-ленинская
общая теория государства и права. Отв. ред. Е. А. Лукашева, т. 4.
М., «Юридическая литература», 1973, с. 435.

² См.: X а н а й Г, Социалистическое право и личность. М.,
«Прогресс», 1971, с. 57; К у Д р я в ц е в В. Н. Борьба с преступ­
ностью и задачи криминологической науки.— «Социалистическая за­
конность», 1973, № 2.

³ См.: Алексеев С. С. Об объекте права и правоотношения,
с. 285, 287; Общая теория советского права. Под ред. С. Н. Бра-
туся, И. С. Самощенко. М., «Юридическая литература», 1966, с. 15,
17. С. Ф. Кечекьян различает объект субъективного права и объект
правового регулирования (объект объективного права). (См.: Ке­
чекьян С. Ф. Правоотношения в социалистическом обществе.
М., Изд-во АН СССР, 1958, с. 137—138).

⁴А л е к с е е в С. С. Об объекте права и правоотношения, с. 287.

⁵ Общая теория советского права, с. 16; Марксистско-ленинская общая теория государства и права, т. 4, с. 435. Некоторые авторы отграничивают внешний объект правоотношения от объекта субъек-' тивных прав и обязанностей (См.: Д у д и н А. П. Объект право­отношения как самостоятельная правовая категория. Автореф. на соиск. учен, степени канд. юр. наук. Саратов, 1970, с. 13—14), другие включают в объект права объект правового регулирования, объект субъективного права и объект правоотношений (См.: Юридичний словник. К, 1974, Вид-во УРЕ, с. 452).

литературе обычно отграничен от объекта правоотноше­ния, к которому чаще всего относят поведение людей или, в случае включения поведения в содержание право­отношений, социальные блага, служащие удовлетворе­нию личных и общественных интересов и потребностей.

Солидаризируясь с мнением авторов, рассматриваю­щих объект права (объективного права) как обществен­ное отношение, объект правоотношения (субъективного права, правомочия, обязанности) как поведение субъек­тов, следует отграничить объект правового регулирова­ния от объекта правового воздействия. Второе шире первого. Поэтому вызывает возражение презюмируемое в литературе мнение о совпадении объекта правового регулирования и правового воздействия. Под предметом правового регулирования, подчеркивается С. С. Алексее­вым, следует понимать «непосредственный объект юри­дического воздействия» '. Отсюда вытекает, что право не может влиять (воздействовать) на личные связи между людьми в области любви, дружбы, товарищества, на субъективное отношение человека к окружающей дейст­вительности, на внутрипартийные отношения. Естествен­но, автор не имел это в виду, ибо очевидно воздействие права на эти объекты, но оно не является регулирующим в юридическом смысле. Оно, в частности, не может быть обеспечено государственным принуждением.

Объект правового воздействия — наиболее широкое понятие, включающее в себя все то, на что может быть непосредственно оказано влияние при помощи правовых средств. В общесоциологическом аспекте это — все об­щественные связи, отношения, формы общения людей. В личностном аспекте (весьма важном для права, ибо оно адресовано непосредственно к личности, группам людей) это — не отдельные свойства, черты, проявления личности, а личность как единый системный объект.

Указанные аспекты не взаимоисключаются, а взаимо-дополняются. Сущность личности — совокупность обще­ственных отношений. Но сами общественные отношения это отношения между людьми, они опосредованы лично­стными свойствами человека и их проявлениями. Чело- век есть главный компонент социальной системы,

Алексеев С. С. Механизм правового регулирования в со­циалистическом государстве, с. 52.

«конститутивный элемент общественных отношений» (А. Нашиц), их активная, динамическая, творческая сто­рона. Человек — носитель общественных отношений, «которые в конечном счете — для него, а не он для них» (Ю.А.Демидов) '. Поэтому принципиально верна позиция ученых, считающих необходимым найти, выделить в об­щественных отношениях «главный объект» права, «глав­ный предмет» правового регулирования. Однако опреде­ление содержания этого объекта (предмета) в качестве воли или поведения ² человека вызывает возражение. Во­ля людей является непосредственным объектом воздейст­вия права только при регулировании общественных отношений, в праворегулирующем воздействии. Поведение еще «дальше» находится от права, оно опосредовано волей и другими личностными свойствами, детерминанта­ми правовой деятельности человека, оно — конечный результат правового воздействия.

В общем механизме правового воздействия воля наряду с другими личностными свойствами человека включается в более сложную систему, представляющую цельный единый системный объект (непосредственный объект) воздействия права — личность на правовом уровне ее существования. Структура личности на этом уровне — главный масштаб при определении пределов воздействия права: границы этих пределов определяют­ся возможностями права служить человеку, обеспечи­вать правовыми средствами всестороннее и гармониче­ское развитие личности, ее функционирование в государ­ственно-правовой сфере. Исключение (во всяком случае применительно к данной личности) составляет примене­ние смертной казни. Но этот вид воздействия является «исключительной мерой», применяющейся «впредь до eel полной отмены» (ст. 24 УК УССР) и не может повлиять; на общий теоретический вывод. В последнее время в;

¹ Афанасьев В. Г. Человек в системе управления, с. 45; Нашиц А. Правотворчество, с. 25; Демидов Ю. А. Человек— объект уголовно-правовой охраны.— «Советское государство и пра­во», 1972, № 2, с. 109,.

² См.: Горшене в В. М. Способы и организационные формы пра-вового регулирования в социалистическом обществе, с. 22—23; Кнапп В. По поводу дискуссии о системе права.—.«Советское", государство и право», 1957, № 5, с. 115. Ср.: Халфина Р. О. Общее учение о правоотношении, с. 213—214.

уголовном законодательстве социалистических стран по явилась такая мера наказания как пожизненное заклю­чение (см., например, § 36 УК ВНР). Но и в этом случае предусматривается при определенных условиях возмож­ность условного освобождения от дальнейшего исполне­ния наказания, если осужденный доказал своим поведе­нием, что цель наказания может быть достигнута без дальнейшего лишения свободы.

Таким образом, человек, его свойства, их проявления в сочетании с проникающими возможностями права в отношении этих свойств — таковы субъективные крите­рии пределов правового воздействия. Эти свойства могут рассматриваться как (1) элементы правового уровня структуры личности, (2) внутренние условия, канализи­рующие внешние правовые воздействия, (3) непосредст­венный объект правового воздействия, определяющий его субъективные пределы. В первом случае личностные свойства анализируются вне процессов воздействия пра­ва, вне субъекта воздействия, в последних двух — в связи с субъектом воздействия, так как анализ свойств как объектов предполагает обязательное включение в этот анализ субъекта. «Без субъекта существует не объект, а материя, которая выступает в роли объекта только с появлением субъекта» '. Поэтому предельность воздей­ствия права определяется свойствами личности (объект) в сочетании с особенностями деятельности (и ее,.резуль­татов) субъекта (государство).

Социалистическое государство, организуя и осуще­ствляя правотворческую и правоприменительную дея­тельность, соотносит эту деятельности, ее возможные последствия с объективно обусловленными и верно по-нятыми потребностями и интересами личности, функцио­нирование, развитие и совершенствование которой — не­обходимое условие развития всего общества. В этом проявляется «...гуманистический характер социалистиче-ского государства, как государства, ставящего¹ перед собой цель строительства коммунизма во имя интересов трудящегося человека, во имя интересов всего народа»².

Чернов В.И Анализ философских понятий. М., "Наука",
² Материалы XXV съезда КПСС, с, 86.

В этом отражается главный смысл сочетания в праве общественного и личного при социализме.

Практическое применение этого теоретического выво­да осложнено структурной сложностью личности, ее не­повторимой индивидуальностью, замкнутостью ее систем (могущих саморазвиваться) и способностью, характер­ной для открытых систем, воспринимать внешнее, в том числе правовое, воздействие, избирательно, на основе творческой переработки внешних влияний. Так, осозна­ние личностью правовой действительности отражается в ее деятельности. Однако единство сознания и поведе­ния нельзя представлять как тождество или «жесткое» соответствие одного с другим. Это единство функциони­рует, развивается в условиях, во-первых, относительной самостоятельности сознания и поведения, во-вторых, значительного, нередко решающего, влияния психологии личности на поведение людей, в-третьих, опосредованно­го воздействия сознания на поведение волею личности. В результате этого личность может верно понимать пра­вовую программу, но не принимать ее (не субъективизи-ровать), может полностью принимать эту программу, но не следовать ее предписаниям по различным мотивам. В частности, криминология дает достаточный материал, подтверждающий этот вывод. Поэтому указание в зако­не на необходимость учета личности, к которой приме­няется правовое воздействие (ч. II ст. 70 ГПК УССР,_; ст. 39 УК УССР), является совершенно верным, но общим требованием констатации пределов воздействия права на человека.

Задача общетеоретической и отраслевых юридических наук в этом отношении заключается в отыскании таких индикаторов субъективно возможных пределов правово-го воздействия, которые в системе при практическом применении могут обеспечить оптимальное использова­ние права в целях всестороннего и гармонического раз­вития личности, ее общественно-полезной деятельности в государственно-правовой жизни общества.

5. При этом следует учитывать подвижность границ, сферы и пределов правового воздействия, наблюдаю­щуюся в современный период «передвижку» (Л. С. Явич) в предмете правового регулирования. Поэтому данная проблема «не может иметь раз и навсегда найденного решения» (В. В. Лазарев). Однако прогностическая

функция, выполняемая теорией права, дает основание для постановки и решения этой практически важной задачи.

Прежде всего следует констатировать возможности изменения границ сферы правового воздействия в объек­тивно обусловленных его пределах. Изменение же объек­тивных условий предельности воздействия права связа­но с действием закономерностей развития общества и личности.

Решающее значение в этом отношении имеет возра­стание роли нрава как закономерность развития социа­листического общества, особенно ярко проявляющаяся в условиях зрелого социализма. Право по-прежнему выполняет охранительно-регулирующие функции в отношении личности, оказывает на нее воспитательное воздействие, задает социально-правовую программу формирования, развития, функционирования личности, обеспечивая специфически правовой внешний контроль за выполнением этой программы. Однако исторически и логически возможности и пределы (а, следовательно, сфера применения) этого контроля имеют тенденцию к сужению. Это не означает снижения роли права, «пере­ливания» правового в нравственно-этическое, сужения сферы и пределов правового воздействия. Происходит весьма сложный диалектический процесс становления и развития всей системы нормативного регулирования социализма, внутри которой действие одной тенденции «отягощено» действием других, а закономерность пере­растания норм права в правила коммунистического общежития проявляется не в вытеснении права други­ми нормами, а постепенном изменении характера пра­вового воздействия, его отношения с другими формами управляющего воздействия на личность.

Развитие социализма предполагает формирование человека, для которого основными стимулами, детерми­нантами его деятельности будет осознанный долг и убежденность в социальной и личностной ценности пра­вовой программы. Кроме того, научный прогресс в со­циалистическом обществе ведет к стиранию существую­щих различий между умственным и физическим трудом, интеллектуализации физического труда. Умственный же труд эффективно может контролироваться лишь в стро­го определенных точках, связанных с «входными»

(планирование работы) и «выходными» (результаты труда) данными. Процесс же умственной, интеллектуаль­ной деятельности непосредственно внешнему контролю не поддается.

В современный период социалистическое право пра­ктически уже отказалось от «традиционного» типа со­циально-правового воздействия (формальный образец — автоматическое повторение) и рассчитано на усвоение личностью, интериоризацию правовых норм, представ­ляющих возможность варьирования поведения при со-ци'ально, психологически (но не юридически) допустимом несовпадении ценностной установки личности и импера­тивов правовой нормы.

Такой тип социально-правового воздействия в усло­виях коммунистического строительства и постепенного перерастания права в правила коммунистического обще­жития предполагает последовательное включение в него элементов высшего типа социального управления, когда личность не только усваивает норму, но ее сознание выступает в качестве регулятивного механиама всего общества и необходимого элемента (наряду с общест­венным сознанием) его функционирования и развития. Индивидуальное сознание в этой системе социально-управляющего воздействия оказывается «правомочным» не только теоретически воспроизводить требования пра­вовой системы, но и выбирать вариант их реализации. «Причем индивидуальные инновации являются не только допустимыми, но и необходимыми для успешного функ­ционирования системы в целом» '. Естественно, этот тип социально-управляющего воздействия зависит не только от содержания, формы, вида социальной программы (уровня ее расчленения, рассчитанного на творческое восприятие), определения сферы и пределов ее действия, но и от активности личности (желания и умения твор­чески воспринять программу), возрастания в правовой системе социализма и социальном действии права эти­ческих и морально-психологических элементов.

Практически это означает: во-первых, формирование высоких морально-политических качеств личности, осно­ванных на марксистско-ленинской идеологии, которая

'Левада Ю. А. Сознание и управление в общественных процессах.— «Вопросы философии», 1966, № 5, с. 69.

обеспечивает планомерное, рационально-научное управ­ление социализацией личности на всех ступенях ее раз­вития и побуждает людей «...к активным действиям, определяет нормы их повседневного поведения» '; во-вто­рых, повышение уровня сознательности и информирован­ности народа ², общей и, в частности, правовой культуры людей, правового воспитания и образования с тем, чтобы «уважение к праву, к закону...» стало бы «...личным убеждением каждого человека»³; в-третьих, выработку умений, навыков управлять и быть объектом управления, сочетать самодеятельность, инициативу с общественной дисциплиной, активное участие в осуществлении социа­листической демократии, суть которой рассматривается как «организованность всего общества—во имя каждо­го человека и социалистическая дисциплина каждого — во имя всего общества»⁴, а совершенствование — «...как создание условий для всестороннего расцвета лично-сти» ⁵; в-четвертых, осуществление программного требо­вания партии о развитии прав и свобод личности при расширении системы гарантий их претворения в жизнь; в-пятых, создание условий для постоянного возрастания социально-правовой активности трудящихся, ибо «ничто так не возвышает личность, как активная жизненная позиция...» ⁶.

Решение этих задач отражает рост воздействующей роли права на личность при демократизации правовой системы, функционирующей в сфере и пределах, обу­словленных закономерностями развития общества и лич­ности коммунистической формации, и одновременно это представляет процесс перерастания норм права в прави­ла коммунистического общежития. Завершение этого процесса в перспективе равнозначно отмиранию, исчез­новению права и правового воздействия на личность, созданию социально-личностных основ коммунистическо-го самоуправления.

¹ Материалы XXIV съезда КПСС. М., Политиздат, 1971, с. 83.

См.: Материалы XXV съезда КПСС, с. 74. ³ Материалы XXIV съезда КПСС, с 81.

Материалы XXIII съезда КПСС. М., Политиздат, 1966, с. 88.

Материалы XXV съезда КПСС, с. 86.

Там же, с. 77.