IlllftJIill IflUtf

после битвы при Геттисбурге, которая произошла че­рез тридцать месяцев после сожжения Форта Сэмтер, и через девятнадцать дней после объявления австро-прусской войны, т. е. 3 июля 1866 г., прусская армия в 225 тыс. человек разбила австрийскую, насчитываю­щую 262 тыс. Спустя еще три недели, Австрия запроси­ла перемирия, а там был заключен и мир, вырвавший из ее рук шестисотлетнее главенство над Германией и передавший его Пруссии. Поскольку вся война была чисто деловым предприятием, входившим в общий план создания империи, Пруссия заставила Австрию упла­тить контрибуцию в 40 млн.талеров (около 30 млн.долл.), а с мелких государств тоже взяла суммы по пропорци­ональному расчету, поскольку вся война с самого нача­ла до самого конца велась на австрийской территории, расходы по оккупации тоже пали на побежденных. Кроме того, Пруссия получила по этому миру 27 кв. тыс. миль территории. Мы не знаем ни одного случая, когда какое бы то ни было американское производственное предприятие реализовало бы в такой краткий срок столь крупную чистую и валовую прибыль.

Европейский диктатор Наполеон III прозевал опас­ность. Бисмарк и Мольтке уже готовились к следую­щему шагу — замене французского императора им­ператором германским в качестве военного гегемона Европы. 4 июля 1870 г. испанский трон был предло­жен немецкому принцу Леопольду. Возможно, что это тоже входило в план Бисмарка, стремившегося спро­воцировать вооруженное столкновение. Наполеон по своей привычке топнул ногой — но топнул в последний раз. 19 июля он объявил Пруссии войну. Говорят, что Мольтке спал, когда ему принесли телеграмму с сооб­щением об этом; когда его разбудили, он сказал: «План кампании — в третьем ящике моего письменного сто­ла», а затем перевернулся на другой бок и заснул сно­ва. Очень возможно, что так оно и было, ибо, начиная с этой секунды, свыше миллиона немцев начали марши­ровать, есть, заполнять все свои минуты по заранее точно разработанному плану и расписанию. По всем германским королевствам и княжествам мужчин ото­рвали от семейств и личных дел и призвали в армию; все железные дороги со всем своим оборудованием тоже встали под знамена. Ни путаницы, ни истерики,

Глава II

ни излишней спешки — ohne Hast, ohne Rart (без то­ропливости и без промедления). Граждане, призванные на действительную службу, нашли снаряжение, воору­жение, обмундирование и провизию на месте и в пол­ном порядке. Так как по планам французского штаба мобилизация должна была закончиться в 19 дней, Моль-тке спланировал свою мобилизацию на 18: он знал, что этого будет достаточно, чтобытеатр военных действий оказался не на германской, а на французской террито­рии. На деле мобилизация заняла у французов не 19, а21 день; таким образом, они показали производительность в 86%. У Мольтке производительность оказалась не боль­ше, но и не меньше 100%. В одиннадцать дней Германия мобилизовала 450 тыс. солдат; 2 августа был дан первый бой; 6 августа, т. е. через 18 дней после начала войны, разразилось одно из кровопролитнейших сражений всей кампании. А 2 сентября, спустя 45 дней после объявле­ния войны, Наполеон со своей армией был разгромлен при Седане, взят в плен и отвезен в Германию.

Поразительно здесь не то, что одна сторона победи­ла другую, и не то, что решительная победа была одер­жана в такой краткий срок, а то, что планы Мольтке оказались настолько совершенными, что, несмотря на отчаянное сопротивление противника, их удалось вы­полнить с точностью до одного дня. А ведь силы были с обеих сторон почти равные, и в Германии и во Фран­ции было примерно по сорок миллионов жителей. Не будь это так ужасно, просто смешно было бы сравни­вать эту спланированную величайшим организатором истекшего столетия войну с нашей гражданской вой­ной, войной непроизводительной, медлительной, без­грамотно организованной и безграмотно управляющей­ся, вяло и разрушительно тянувшейся целых четыре года, оставившей нам в наследство сорокалетнюю не­нависть, несколько заглаженную новой войной (на этот раз против иностранного врага), оставившей после себя колоссальные тяготы расходов на пенсии, которые на девять десятых представляют собой прямой штраф за непроизводительность.

В американской гражданской войне обе стороны были воодушевлены высокими идеалами: южане дра­лись за свободу и самостоятельность, а северяне — про­тив ненавистного рабства. Но обе стороны не знали ни

Шцит щыц

одного из двенадцати принципов производительности, и потому обе провалились безнадежнейшим образом.

Мольтке знал все двенадцать принципов произво­дительности, для него война была не шуткой и не иг­рушкой, а серьезным деловым предприятием; и так как это было деловое предприятие, то Бисмарк подсчитал его себестоимость, поставил все до последнего гроша на счет Франции, предъявил ей этот счет и получил оплату. Он взял с французов миллиард долларов с со­ответствующими процентами, а в качестве законной прибыли на деловую операцию аннексировал две про­винции Эльзас и Лотарингию. Когда я следил за ходом этой кампании от начала и до конца, как за германской, так и за французской стороной, то меня привлекали ни слава, и ни блеск победы, потому что ни славы, ни блес­ка победы гут, в сущности, не было. Меня притягивало спокойное, беспощадное уменье, с каким немцы разыг­рывали всю игру. Это уменье показывало, что могут сделать правильные принципы, проводимые сознатель­ной и отчетливой организацией. Войну выиграли не качества немецкого солдата: Мольтке добился бы тех же успехов и в том случае, если бы он применял свои принципы не к германской армии, а к итальянской, австрийской, французской, русской и японской или американской. Германские рекруты не были воодушев­лены никаким особым энтузиазмом и вообще по воин­ственному духу стояли ниже среднего уровня европей­ских армий. Войну выиграла не германская муштровка или тактика: техника германской армии была достаточ­но устарелой. Французское «шаспо» (chasstpot) было лучше немецкого игольчатого ружья, французская митральеза лучше германской полевой пушки. И, нако­нец, не деньгами выиграла Германия войну, ибо Фран­ция была богаче ее и имела не в пример больше креди­та. Войну выиграли принципы Мольтке и созданная им организация. А поколением позже та же самая органи­зация и те же принципы, применяемые на противопо­ложном конце земного шара людьми совершенно иного племени, дали принадлежащее талантливых руководи­телях те же самые блистательные результаты.

Так как Мольтке усовершенствован старинную во­енную организацию, так как он понял и провел на деле все двенадцать принципов производительности, то его

Глава ID

войны дали меньше смертей и увечий, чем крупные американские предприятия промышленности и транс­порта, собирающие примерно такой же доход. Миро­вая история не знает ни одного делового предприятия, которое велось бы так хорошо и гладко, как вел свои войны Мольтке.

Бисмарк умер в унижении, Мольтке тоже нет уже в живых, но уроки их живут, и германская армия, каждое движение которой повергает Великобританию в бес­смысленную панику, представляет собой один из бли­стательнейших примеров применения современных деловых принципов к строительству современной ве­ликой державы.

Но самый блистательный пример рациональной организации и принципов производительности мы видим не в том, как немцы перестроили свою державу, а в том, как японцы на протяжении одного поколения фактически создали великую державу из ничего. В 1876 году Япония была еще чисто феодальным государством. Цех торговцев и цех нищих стояли в ней на одной дос­ке, подвергаясь совершенно одинаковому презрению. Крестьянство было разорено. Лучшие люди страны задыхались в тисках феодализма, не смея проявить ни малейшей инициативы. Отъезд за границу считался государственной изменой и карался смертью. Но не­сколько самураев решились все же уехать из Японии уехать не ради наживы, не ради развлечения, не ради каких-либо личных выгод, но только ради того, чтобы впитать в себя все, что было ценного в западной циви­лизации, и привезти это ценное домой, на пользу горя­чо любимой родине. Они переняли у Мольтке его орга­низацию, чтобы на этой основе сознательно и разумно перестроить свое отечество, они пустили в ход двенад­цать принципов производительности, которые, может быть они успели открыть и признать еще до того, как начали свое заграничное обучение. Через тридцать лет Япония со своими сорока миллионами населения ока­залась способной победить четырехсотмиллионный Китай, а еще через пять лет нанесла решительное по­ражение России — этому северному колоссу, опроки­нувшему великого Наполеона и девяносто лет держав­шему в страхе Англию, Францию и Германию. Во время русско-японской войны американские симпатии были

Uufuiui щщ

на стороне Японии. Но не успела эта война окончиться, как японская организация производства, превышающая в принципиальном отношении нашу производственную организацию во столько же раз, во сколько японская армия и флот оказались выше русских, вызвала у нас страх и ужас

Не особые свойства тела, крови и мозга делают японцев опасными соперниками американских про­мышленников, не деньги, ибо японцы бедны, не обору­дование, ибо оно у японцев скудное, не природные богатства, ибо их в Японии почти нет, японская про­мышленность стала для нас опасным конкурентом только потому, что мы еще не доросли до того типа орга­низации, который дает возможность для высокой про­изводительности, а они доросли. Мы еще спим и не видим даже того факта, что правильные принципы в руках посредственных людей оказываются сильнее бессистемных и случайных попыток гения, а японцы проснулись и видят.

С момента зарождения жизни на нашей планете было и есть всего два типа организации. Это те самые, которые Фредерик Уинслоу Тейлор определяет как функциональный и военный типы. Первый тип можно иначе назвать организацией созидания, а второй — организацией разрушения. Первобытная экономичес­кая жизнь (к которой относится и наша американская торговля с Мадагаскаром) была так тесно связана с на­летами, наездами, с морским и сухопутным разбоем, с работорговлей, что деловая экономическая организа­ция повсеместно и неизбежно строилась по военному типу, а между тем, теперь мы уже знаем, что тип этот ни в коем случае не может быть согласован с сущностью и задачами современного предприятия. Колоссальное благодеяние, оказанное миру фельдмаршалом Мольт-ке, состоит в том, что он, военный человек, связанный военными традициями, все же организовал армию по новому типу, по типу функциональному, —тому само­му, который должен бы всегда применяться в экономи­ческих предприятиях.

Поскольку единственный шанс на успех в той вели­кой игре, которую он затеял с Бисмарком, заключался в высшей производительности, он был вынужден уяс­нить себе все принципы, на которых эта производитель-

Глава 11

ность строится. Точно таким же образом он вынужден был провести тот единственный тип организации, ко­торый допускает их применение. И все это было сдела­но так незаметно, что даже проницательнейшие из противников Мольтке ничего не видели во всей гер­манской армии, кроме все тех же самых касок, эполет, золотых шнуров и бряцающих сабель, на которые они издавна привыкли обращать внимание; никто не пони­мал, что, не меняя названий, не трогая чинов и орденов, Мольтке в своих хищнических целях уничтожил ста­рую хищническую организацию и заменил ее новой — функциональной, созидательной, производительной. Чего стоят все великолепные достижения крупных американских железнодорожных кампаний перед спо­койными, заранее разработанными планами Мольтке, прошедшими без сучка и задоринки все великое испы­тание практического выполнения? Чего стоит как ра­бочая единица крупнейшее американское предприятие перед совершенной организацией Мольтке, перед со­вершенной организацией той горсточки вождей, кото­рая сделала Японию великой мировой державой?

Руководители крупных производственных предпри­ятий и железных дорог Англии, Франции, Германии, Америки — это все люди огромной воли, исключитель­ных способностей, неистощимой энергии, и притом люди, целиком преданные тем интересам, которые им вверены. Но эти люди знают принципы производитель­ности только эмпирически, они применяют эти прин­ципы лишь случайно и нерегулярно, и потому фабрики, заводы и железные дороги, которым они посвящают столько сил и талантов, работают невероятно расточи­тельно. Непроизводительные расходы американских железных дорог достигают миллиона долларов в день; а между тем учет, признание и настойчивое примене­ние принципов производительности избавили бы нас от этих потерь, ибо они так же устранимы, как желтая лихорадка на Панамском перешейке, как потери топ­лива при хорошо сконструированных машинах, котлах и топках. Даже обладая первоклассной техникой, аме­риканская промышленность не может как следует пользоваться ею, ибо самая организация, скопирован­ная с устарелых английских образцов, настолько несо­вершенна по существу, что исключает всякую возмож-

Isnffmui щиц

ность применения истинных принципов и использова­ния превосходной техники.

В настоящей главе мы попытались показать, что завод, как и государство, может в очень короткое время перейти от крайней непроизводительности к самой высокой производительности; что основной предпосыл­кой и орудием производительности были во всех при­веденных примерах организационные теории и прин­ципы; что непроизводительность, господствующая в американской промышленной жизни, объясняется не­соответствием принципам производительности самого типа организации и, наконец, что единственная надеж­да на скорое улучшение состоит в такой перестройке современного организационного типа, которая позво­лила бы применять эти принципы. В следующей главе мы постараемся описать и сопоставить два типа орга­низации и показать, почему один из них дает высокую производительность, а другой низкую.

Источник: Эмерсон Гаррингтон. Двенадцать принци­пов производительности. Глава 1. //http://ek-lit.agava.ru/ 12prsod.htm