8 страница. – Тебе мало того, что ты умеешь без моего ведома двигать моими руками?

– Тебе мало того, что ты умеешь без моего ведома двигать моими руками?

– Да-да, бойся меня, скоро начну читать мысли!

– Ты мои мысли итак читаешь, как открытую книгу.

– А, ну да. Мощно! Хотя ты научился их скрывать… но думаю, ещё немного и я научусь ломать твою защиту!

– Я думаю, что ещё немного и тебе это попросту не понадобится.

– Ну да, все забываю, что ты планируешь отбросить копыта.

– Ладно тебе радоваться, есть и плохие новости.

– Какие?

– Мне стало лучше. Намного!

– Это что? Плохие новости? По-моему крыша твоя совсем того-этого, прохудилась и дала течь!

– Я понимаю, что в медицине ты туп, как пробка. Так вот слушай! Есть такая штука, называется она ремиссией, как мне когда-то врач объяснял – устойчивая ремиссия.

– И?

– Суть в том, что зачастую смертельно больным перед финалом или ухудшением становиться хорошо и замечательно. Либо просто легче, от заболевания зависит. Поскольку сие заболевание никак не классифицируется, то…

– Это оно и есть?

– Не знаю, точно сказать могу только одно. Я либо выздоровел полностью, что попросту невозможно. Либо оно и есть! Третьего не дано. Да и к тому же со мной такое уже бывало и не раз.

– Всё равно никак не пойму, хорошая это новость или плохая…

– Не могу сказать, сколько это продлиться, это не лотерея, тут не угадаешь, даже имея заведомо верный билет. Однако всё это даёт нам немного времени.

– А как ты узнаешь, что эффект закончился?

– Поверь! Оно само даст о себе знать, да так, что лучше б я и не знал этого.

Глава XX

Утро вечера мудренее

Женя вернулся в лагерь, когда большинство рейдеров ещё спало. Его заметил лишь охранник у входа, который и впустил за небольшую мзду в виде загадочного прибора с проводами, торчащими то там, то тут. Поверив, что аппарат при включении рассеивает некоторую часть психотропного излучения и облегчает самочувствие, сторож сжалился. Свою роль сыграла некогда имевшая место репутация электроника и вообще умного парня, который может навешать лапши на уши почти кому угодно. “Эффект плацебо должен проработать какое-то время”, – подумал про себя Евгений и не дожидаясь формирования конечной мысли вышибалы прошмыгнул внутрь и тут же свернул за угол, дабы больше не попадаться ему на глаза. Желательно никогда.

Кулибинова мешковатая куртко-майка под низ сырой куртки начала понемногу согревать. То ли организм оправился от переохлаждения, то ли погода преподнесла подарок. Вдали показалось солнце. Свет был по-прежнему чужой и холодный, но морально согревал гораздо лучше, чем сильный ветер, дождь и хмурые облака.

Охранник на входе проверил и содержимое армейской сумки, однако двойное дно вполне оправдало свой название и сумело-таки ввести в заблуждение смотревшего мол, кроме банки тушёного мяса никакой автоматической винтовки с полным боекомплектом в ней не было. Пришлось, правда, постараться всё это провернуть, ибо весила сея поклажа изрядно. Но всё позади. Сумка здесь, я тоже, а этот валенок где-то там и больше никто ничего не знает. Однако пришлось изрядно поднапрячь расшатавшиеся нервы, дабы ни одной капли со лба, ни лишней извилины в брови не было.
Женя облокотился на сарай с “писанным” кодексом местного самоуправления и расслабившись, дал волю своим чувствам. Мысли полезли в голову скопом, а вмести с ними и двойник.

– Вижу, что-то делаешь, а со мной не советуешься.

– Если честно, я тебе очень благодарен, что пока я проходил таможню, ты не появился!

– У меня тоже бывают свои дела. Короче, был занят!

– Я думал, ты ещё спишь.

– Ну, в общем, так и было, пока ты не начал вешать лапшу “пастораль” на уши охраннику.

– А что в этом такого? Не уж-то для тебя это ново?!

– Интересно же! – Как-то особо пафосно прозвучал голос в голове.

– Судя по тону, ты меня в чём-то обвиняешь?

– В целом да, ты же всем подряд врёшь! Меня учишь быть пай-мальчиком, а сам…

– И кому же я вру?

– Да всем подряд! Полиции врал, другу своему врал, рейдерам врал, охраннику вот теперь!

– Полиции?! Это был вынужденный обман и то, ради тебя, ради меня, ради общей цели. И потом они тут сами околачиваются. Я их из-за океана погостить лет так на десяток сюда не звал. Антону?! Не говорить правду ещё не означает врать! К тому же он мне всё равно не поверит. Охраннику? А что, разве он меня впустил бы, если б знал, что я несу в сумке?! Лежал бы я сейчас в какой-нибудь канаве с дырой во лбу. Это раз! Тебе я никогда и ни о чём не врал. Это два! Достаточно?

– Эм-м… Ладно, уговорил… хотя, по-моему, здесь есть какой-то подвох.

– Ну, конечно, он есть, я эгоист! И у меня такой стиль жизни. – Саркастично ответил Евгений сам себе.

– Да-да, что-то вроде. Будто ты правду интерпретируешь или маскируешь под нечто, понятное только тебе, а ложь выдаёшь за истину. Остаётся выбирать из одного единственного неверного варианта. Поэтому тебе все и верят. А ты, блядь, хитрее, чем я думал!
– Поверь, я ещё хитрее, чем ты думаешь и сейчас! И ещё хитрее буду потом. И кстати, я тебя не учу быть моральным уродом, коим являюсь сам!

– Но в таком случае ты считаешь, что все те, кто живут в белом круге, нормальные! Ты понимаешь, что противоречишь сам себе!

– Может и так, зато они счастливы. Я счастливым себя никогда не чувствовал, и бог тому свидетель, никогда уже и не буду. Но ты вполне можешь. Потом, когда-нибудь.

– Ты заговорил о боге?

– Нет, это просто такое выражение, что ли… понятное большей части народа населения.

– И всё равно, ты мог взять и на своём примере показать, что можно не врать!

– А ещё есть интуиция и инстинкт самосохранения, коей вырабатывается годами! Если тебе наплевать, то я пока ещё за твою никчёмную жизнь беспокоюсь и за свою тоже. И у меня больше ничего не осталось.

– Ладно! Врать нельзя, но если нужно, можно. Понял. И всё равно ты какой-то козёл. Не знаю почему, но я именно так и сказал!

– А что? Будто я один так делаю?

– Окай!

– Словечки!

– Про бога значит можно, а по-заморски нет?

– Заткнись на хер!

– Ну, ладно-ладно… утихомирься уже. Я понимаю, что приступов нет, а будешь себя и дальше так вести, появятся.

– Не исключено…

Женя выдохнул и закрыл глаза, глубоко вдохнул и снова выдохнул.

– Вроде полегчало, – сказал он сам себе негромко.

– Ты всё время такой нервный? А в общем, могу и за тебя ответить.

– Это не я, это жизнь такая.

– Так говорят только слабые люди…

– М-м да, а откуда уж тут силы брать? – Мимо прошёл дневальный. Двойник тут же заткнулся. Евгений тоже и сделал суровое задумчивое лицо. Это у него великолепно получалось и всегда срабатывало. Сработало бы и на этот раз, но вышибала даже не заметил его. Он пошёл в сторону кухни.

– Да Вы, батенька, психопат! – С выраженным сарказмом сказал голос в голове и добавил: – Голоса, небось, тоже слышите?

– А то будешь тут нормальным. – Сказал Женя и подумал, - “Не хочу с тобой больше говорить”!

– Социопат конченый! – Буркнул тот и пропал где-то в мыслях между “нужно найти новый мобильник и как поставить винтовку на кон в игре, не потеряв при этом голову буквально”...

Евгений достаточно незаметно прошел к столу, где всегда играли в карты. Хотя, судя по общему настроению лагеря можно было идти в ковбойских сапогах со шпорами и в кольчуге, громыхая направо и налево цепями и выпустить пару автоматных очередей в небо, вряд ли бы это кто-нибудь заметил. Но осторожность в крови, кровь же не выпустишь. А то вытечет вся. Он кинул сумку под табурет и, сжав её с обеих сторон щиколотками ног уселся поудобнее. Окинул уставшим взглядом вокруг. Где-то за кухонным прилавком с жестяным скрежетом посуды копошился повар. Одинокий дневальный, облокотив своё ружьё на кривую подставку для пепельницы, сделанную из куска ржавой арматуры, упорно что-то высматривал в голубоватом утреннем небе. Женя посмотрел вверх. Глаза тут же прищурились и дали течь. Было непривычно ярко. Пару раз моргнув, слёзы скопились в озерцах и уголках глаз, но он продолжал некоторое время смотреть через силу. Ничего не обнаружив, опустил голову и уставился перед собой. Больше вокруг никого не было. Евгений переместил центр тяжести на левую сторону, подставил под челюсть сжатый кулак и стал ждать завтрака, а параллельно с тем здоровяка и его низкорослого напарника.

Припадков по-прежнему не было. Ремиссия знала своё дело, но практика показывала, чем дольше длиться такое состояние, тем тяжелее будут последствия. Он уже совсем перестал думать о смерти, как о чём-то обыденном и неотъемлемом в его жизни. Теперь это был только вопрос времени. Смерть представлялась скорее своеобразным выходом из сложившейся ситуации, нежели чем-то иным. В данном случае – единственный возможный выход из такой никчёмной и убогой жизни. Но с другой стороны мысли о достойной кончине как-то нелепо фигурировали на фоне понурой неизбежности и вносили смуту в состояние смирения грешной души. Они напрочь отбивали желание напрасно погибать, да к тому ж еще и преднамеренно с этим смирившись, ибо жить можно достойно, умереть достойно нельзя. Смерть уродлива во всех ее проявлениях, как не поверни. Всё же земное людям. Исходя из того, что выбор был ограничен скорым отбытием из мира сего в никуда, спектр возможностей мыслительных процессов в его голове сводился к одному единственному и неизбежному. К апатии. И только сам “проект” хранил в нём ничтожную искру и ниточку желания что-либо делать, имел ещё место смысл самоутверждения перед другим самим собой. Но он был не так важен в сравнении с первостепенной задачей. Оставалось только надеяться, что всё получиться и хватит времени.

Проваливаясь в незыблемое состояние неглубокой дремоты, привиделись всякие фигуры серых невзрачных людей, будто персонажи из каких-то старинных фильмов. Затем все смазалось. Изображение поплыло. Начали вырисовываться чьи-то черты лица. Сначала старых друзей, затем бывшей жены, морда кота вдруг возникла на фоне всего этого, мяукнула и также внезапно исчезла. Квартира вырисовывалась банально четырьмя стенами и одним окном, окон, разумеется, было больше, но остальное мозг не хотел рисовать, будто это было неважно. Потом кромешная тьма и опять фигуры, но на этот раз уже незнакомых людей. Полицаев и бандитов можно было отличить по одежке, а кто были все остальные? А главное зачем?

Глава XXI

Очко

Сны дурацкие. Было еще слишком рано, собственно, как и всегда для него. Не то, что спать, даже дремать при таком напряжении было невозможно. Где-то за сараем чирикали птицы, снова копошился повар и все это раздражало. В последнее время вообще мало что приносило спокойствие и умиротворение. В мозгу происходили титанические мыслительные процессы, даже в процессе дремоты, от чего разболелась голова. Он пытался пережевать собственные мысли суицидального характера, хоть и морально устаревшие. Всегда казалось, будто, если что-нибудь придумаешь такое-эдакое, то полегчает на душе. Но на самом же деле становилось только хуже. А от того, что задача вечно остается не решенной – вечно только хуже. И единственным логичным вариантом оставалось не думать обо всем этом бытии, однако не думать он не мог, любитель снов во снах. В этом был он весь. “По привычке уже, он с утра-пораньше побрёл на автопилоте в столовую, где ожидая неведомо чего сидя на табурете задремал”.

На плечо сзади кто-то положил ему руку. Евгений увлекшись собственными мыслями, от неожиданности дернулся и ударился коленом об ножку стола. Классика жанра. Как всегда, задел нерв. Неприятно и по-детски обидно.

– Мать твою! – Протяжно, но негромко крикнул он, повернул голову и увидел здоровяка. Выдохнул, потом медленно втянул в себя струю воздуха и снова выдохнул. Затем сказал: – Еще раз так подкрадешься, и играть будет уже не с кем.

– Не ссы! – Гордо и уверенно сказал тот своим низким зловещим баритоном с небольшой хрипотцой, свойственным, для гигантов, огров и троллей нашего времени. Будь бы я не я, наложил бы в штаны от неожиданности. Здоровяк присел на соседний табурет, поправил шерифскую шляпу, бросил на стол игральную колоду и сказал: – Ну-с, делаем ставки.

– А мы что, вдвоем играть будем? – Поинтересовался я. Он посмотрел мне прямо в глаза, как голодный кот смотрит на голубя. Я сглотнул застрявший в горле ком и, абстрагировавшись от реальности, сделал совершенно бессмысленное выражение лица. Мы смотрели какое-то время друг на друга, затем амбал, как бы невольно шевельнул ногой, и стукнул по моей сумке, раздался приглушенный звук металла. Он улыбнулся.

– Ва-банк сегодня, – сказал я и тоже улыбнулся. – Не желаю больше задерживаться на этом свете!

– Мелкий сегодня на вахте, но есть другой мелкий. – Он поднял лицо к небу и громко рявкнул: – Карась! – Не прошло и двадцать секунд, как из-за угла выглянул, надо так полагать, Карась. Не самого, даже и близко, среднего телосложения, молодой человек.

Со слащавым лицом, белобрысый, как сено на солнце, бестолково одетый в разноцветные, до противного яркие вещи. Я не подал вида, что узнал Владика. Он первый раз в жизни поступил разумно, сделав то же самое, и то, все время подозрительно на меня косился и лыбился. Влад сел за стол, взял колоду и, начав тасовать, сказал: – Играем в очко!

Меня эта новость немного порадовала. Точнее две сразу. Знакомое лицо и “Двадцать одно”. Покер я не переваривал с детства, хоть и знал, как в него грамотно играть.

– Делаем ставки, – напомнил здоровяк.

– Как тебя зовут? – обратился я к двухметровому шкафу.

– Джо. – Коротко отрезал он.

– Это что? Кокер-спаниель? – И я с неожиданным даже для самого себя, свирепым выражением лица уставился на здоровяка.

– Ты конечно крут, – сказал он, – но не настолько! – Я тут же смекнул, к чему он клонит и перевёл стрелки разговора: – Ты американец, Джо? – С долей иронии поинтересовался я.

– Игорь! Его зовут Игорь, – сказал Влад. Он русский.

– Если русский, чего не поехал в Россию? Они же выводили своих граждан отсюда, ещё после первой заварухи. Или в посольство сходил бы.

– А ему там пожизненное светит. – Объяснил Влад. – А тут его никто искать не станет. Властей нет. Законов тоже.

– Понятно, а тебя как зовут, слащавый? – Не вызывая подозрений поинтересовался я.

– Меня зовут Влад, – сказал Влад и добавил: – Влад, Владик, для друзей Владончик.

Я вдруг осознал, что даже война не способна исправить этого кретина. Он всегда отличался тем, что его рот шире улыбки и никогда не закрывается. Его безудержный треп раздражал, впрочем, как и всегда. Но вот, карты сданы...

– Ну что, Джо Игорь, звучит почти как Джо Кокер, и Владончик Влад Владик, у меня в сумке есть нечто интересное. Американская тактическая штурмовая винтовка кольт-м4а1 и, разумеется, полный боекомплект к ней, пара гранат и аптечка. Хотелось бы услышать интересные и адекватные, подчёркиваю, адекватные предложения…

Здоровяк Илья почесал затылок, после чего встал и молча ушел куда-то. Влад вынул из-за пазухи красивую блестящую коробочку. Положил на стол. Увидев мой недовольный взгляд, достал из кармана свой смартфон и добавил к общей ставке. Вернулся и Игорь. В руках у него был черный кейс и маленький невзрачный мешочек со звенящими внутри ампулами. А вслед за ним еще шесть человек. Они нас окружили и стали нервно переговариваться друг с другом. Даже повар оторвался от готовки и пристроился на стуле неподалеку позади. Видимо тут давно не было таких крупных ставок!

– А это что такое? – Спросил Джо у Влада, – тыкая пальцем в серебристый ДВД проигрыватель.

– Это, друг мой пятипалый ДВД. – Как-то по-детски огрызнулся Владик в свойственной ему манере.

– Ну, и на кой ляд мне твой проигрыватель, если у меня нет ни телевизора, ни электричества. Ставь еще что-нибудь! – Угрожающе произнес Игорь. Влад замешкался, после чего снова выдал на лице безупречную улыбку и сказал: – добавлю сюда свою кровать с крышей!

Неловкое замешательство продлилось недолго. Здоровяк подумал и взял свои карты. Я взял свои. А Влад, как раздающий открыл свои. У него было девятнадцать. Я по привычке сложил карты веером и посмотрел на них. У меня была дама и король, итого семь или семнадцать. Я посмотрел на Игоря. Он безо всяких эмоций сказал: – еще! И Влад сдал ему еще одну карту. Игорь покривил бровями и больше брать не стал. Я попросил еще. Владик сдал мне одну. Десятка бубен. “Мало! Ещё”!

– Еще! – Я начал чувствовать азарт. И страх проигрыша. Мурашки охватили ноги, но признаков неуверенности я не показал. Я взял карту. Дама треф. Правая нога начала отстукивать нервно быстрый неровный ритм. Я не знал, как мне быть. Вдруг у Игоря этого двадцать одно? А вдруг банк ещё доберёт?!

– Не рискуй! – Совершенно неожиданно, но тихо и спокойно прозвучал голос в голове. Я заметил, что голова перестала болеть и страх поражения изрядно поубавился. Ноги перестали чесаться! Поддержка это всегда приятно. Я перестал тянуться к колоде.

– Теперь себе: – Cказал здоровяк Владу. Владик взял одну, перевернул ее и шесть черва. Перебор! Он осел на стуле. Игорь открыл свои карты. Девятнадцать. Это чувство неожиданной победы и чрезмерное напряжение от ожидания неизвестного так прельщает, что я не сдержался и хихикнул. Я открыл свои карты. Двадцать очков. Не так уж и мало для победы. Здоровяк ударил кулаком по столу и грозно зарычал. Стол немного накренился. Он встал, собрал со стола свои карты и ушел. За ним понемногу расползлись и остальные. Никаких оваций, просто все молча куда-то ушли. Повар вернулся на кухню. “Спасибо”! – подумал я про себя. “Да не за что”, – прозвучало в ответ. И Мы остались сидеть вдвоем с Владом. Просто поглядывая друг на друга. Через минуту он начал меня просто сверлить глазами насквозь и ерзать на стуле.

– Да ясное дело не заберу я у тебя все. – Сказал я.

– Не, это была честная игра, так что...

– Да мне на фиг не нужна твоя кровать!

– А зачем ты играл тогда?

– Ради этого, – я взял в руки мешочек с морфием. – И, наверно, ради вот этого. – Женя пододвинул поближе к себе чемодан, даже близко не догадываясь, что внутри.

– Откроешь?

– Попозже. Ты мне лучше расскажи, как ты тут очутился?

– Я тут давно уже, несколько лет. А до этого был в другой банде. Однажды вернулся с патруля, а лагеря и нет вовсе. Воронка в земле и все.

– Да уж. Не одного меня жизнь помяла. Но я смотрю, ты попал в свою стихию. Всю жизнь с мудаками водился и теперь среди них же.

– А разве теперь есть другие?

– Пожалуй, нет. Остались только одиночки и бандиты. И еще те, кто работает на врага, в военном плане, разумеется, и политическом тоже. Ты, кстати, больше никого не видел из “наших”?

– Димона видел в том году. Тот же наркоман, что и был. В принципе, как и ты, только живет в особняке. Я думал тебя давно уже того, кончили.

– Ну, как видишь, так просто я им не даюсь.

– А откуда такое оружие?

– Угнал у патруля джип армейский. Там много чего еще есть, но бесполезное только. Хочешь? Подарю!

– Хочу, конечно! А ты никак помирать собрался, раз уж тебе ничего не нужно.

– Ладно я, а сам то чего все на кон поставил?

– Да надоело мне все. Хочу уйти куда-нибудь. Ты, кстати, куда собираешься? Ты же явно не жить сюда пришел.

– Ну, это, если честно, достаточно трудно объяснить.

– Так у нас вроде как полно времени.

– У тебя да.

– Что так? Ты не расскажешь старому другу?

Женя встал с табурета, открыл сумку и запихнул в нее кейс. Чемодан упирался, как мог, но все же лег кое-как параллельно винтовке.

– Черт, не закрывается!

– Ну же, Жека, колись...

– Не хочу подвергать и твою щкуру опасности, на мне итак много чего висит. К тому же, мне нужна тишина. А ты на это просто не способен от природы! И в любом случае это ненадолго. Скоро время закончится.

– Ты достал! Всегда какими-то загадками говоришь! Ты, что и впрямь помирать собрался?!

– И да и нет. – Женя улыбнулся. И улыбнулся ещё шире, когда молния сумки сошлась.

– Ну, Женька, рассказывай!

– Не могу. Но если хочешь, можешь донести этот баул до машины. Вот твои ключи, – сказал Евгений и бросил автомобильную связку на стол. – А еще я возьму вот это! – Женя схватил мобильник Влада, выставленный на кон, и ловко засунул его себе в карман.

– Я однозначно пойду с тобой! Ты что-то хитроумное задумал, как всегда! – Спорю на сто баксов, что тебе понадобится моя помощь!

– Понадобится. Неси сумку! – Сказал Женя и пошел к повару.

Владик вскинул на плечо сумку и поплелся следом.

– Эй, кэп! Заверни пару жирных крыс с собой и пива.

– А больше ничего не завернуть?! – Повар зачем-то потянулся под кухонный стол. Женя небрежно бросил на прилавок ДВД проигрыватель. Тот в свою очередь плавно изменил направление руки, взял аппарат и ушел на склад.

– Ты же в курсе, что небрежная храбрость сродни тупости? – Поинтересовался Влад.

– Разумеется, однако, это круто. Я всегда мечтал так сделать. Типа, как в кино бывает. Ребята двинулись ближе к выходу. За пару магазинов с патронами и одну “лимонку” охрана решила не проводить полный досмотр выносимого имущества, все и так уже давно все знали. Но с целью показушничества не могли ничего не взять.

“Хамвей” был небрежно припаркован посреди полуразрушенного гаражного кооператива на отшибе, и днем найти его оказалось совсем не трудно.

– Так, дальше я пойду один.

– Я с тобой! – Начал настаивать жалобным тоном Влад.

– Слово один означает единицу, палочку, противоположность чему-либо иному. Доходчиво излагаю?

– Да, – понурым тоном ответил Владик и насупился.

– Но у меня к тебе будет одна просьба. Очень важная и весьма необычная!

– Жека, проси все, что угодно. – Достаточно серьезно произнес он, видимо, осознав отсутствие других вариантов, как факт. Мне даже показалось, что он обиделся слегка. В прочем это было уже не важно.

– Когда мы с тобой следующий раз встретимся, если мы с тобой вообще встретимся, будь посдержаннее, я могу показаться тебе несколько странным, возможно даже неадекватным.

– И?

– Что и? Это все. Только не забудь, это чертовски важно! Я тебя узнаю, уж поверь. Такое хрен забудешь! – Евгений ехидно улыбнулся.

– Просьба странная, но у тебя так всегда было. Так что не удивил! – Обижено гаркнул вслед Влад.

– И не собирался. Просто сделай, как я сказал. Остальное поймешь потом.

– Ладно-ладно. Сделаю…

– Теперь езжай к чертовой матери отсюда!

– Да я ездить не умею!

– Так научись, права теперь не нужны. Или продай. Купи назад свою кровать, если хочешь.

– А куда мне ехать? Обратно я не хочу!

– Ну, придумай, что-нибудь. Уж поверь, твой выбор далеко не самый сложный. Удачи! Время не терпит. – Сообщил Женя и предчувствуя что-то непонятное, почему-то поглядел на несуществующие наручные часы. Сумку он бросил в машину, взяв с собой только черный чемодан, и по-прежнему вонючий рюкзак, предварительно пополнив запас наркоты и проверив в кармане наличие телефона.

– Уже уходишь? Может, поболтаем ещё пару минут? – Как-то жалобно спросил Влад, не своеобразным отстраненным голосом. Буд-то у него собаку украли цыгане.

– Ну, я пошел, бывай. – Тихо произнес Евгений. Друзья обменялись фирменным рукопожатием, и пошли вновь каждый своей дорогой. Вернее Женя пошёл без оглядки, не спеша, но целенаправленно вдоль дороги, ведущей в город, а Влад остался стоять на месте смотрящим в след. Провожая друга взглядом. Возможно в последний раз. Потому как не знал, что происходит. И главное, он не знал, зачем происходит то, что происходит. Ведь незнание и непонимание всегда приводит в состояние ступора.

Стала добрая и теплая солнечная погода, совсем никак не вливающаяся своими прелестями в этот тусклый и скудный на радости ощущений сезон.

Предыстория

Часть VIII

– Итак! Знакомьтесь! Миша Димон, Димон Миша, это Артём, а с Владом ты уже знаком, а это существо уже спит. Да в прочем ты и без него прекрасно проживёшь. – И Женя широко улыбнулся.

– Ну, типо, приятно… познакомится. – Весьма робко, но не стеснительно произнес Михаил.

– Итак! Миша – мой новый друг. Кто его обидит, в узел завяжу!
– Ну, меня ещё попробуй обидеть! – Заявил тот.
– А как же я? – Как-то неловко поинтересовался Влад.
– Я тебе потом объясню, – сказал Евгений и начал открывать бутылку с водкой.
– А я всегда счастлив! – Бессмысленно и тупо сказал Дима, смотря обкуренным взглядом в одну ни чем не примечательную точку на охристой стене.
– Мы тут новую группу собираем с Мишкой! Вот. Так что это тема дня.
– Тема неинтересная! Но скучная. Ты уже столько групп собирал, а меня до сих пор так и не пригласил ни в одну, – якобы публично оскорбленный, сказал Владик.
– Я бы тебя пригласил, да только ты ничего не умеешь, кроме, как ковырять в носу, да хорохориться перед бабами!
– Ну, это жестко даже для тебя, “Ксандр”, – выдавил из себя Димон.
– Жестоко? Да просто лень – это двигатель прогресса… и ты, возможно однажды, вместо крэка изобретёшь имплантант, который будет всякую дрянь всех сортов и видов автоматически доставлять прямиком в твой мозг! А-а! … извини, даже это уже придумали до тебя. – Женя засмеялся. Миша улыбнулся и взял стакан. Он хотел что-то добавить, но в итоге его тоже разобрало на смех, и он заржал, словно дикая лошадь. Пару минут спустя ребята сделали глубокий вдох и всё же выпили. И разговор затянулся…

– Влад на подпитии, что-то настойчиво объяснял Мишке, тот периодически одобрительно кивал, хотя определенно не слушал его, разглядывая дремлющего Димона в позе сидя на лестничном пролете, завернутого в его же куртку. Зима зимой, но ночью тёмные очки носил только Дима. Зачем? Одному богу известно. А может даже и ему не ясно. Сам Черт ногу сломит. Предиктор моды? Тупо. Очень. Впрочем, какая разница? Тем не менее, по какой-то необъяснимой причине было приятно находиться в этой компании, в прочем, как и всегда. Терзало душу где-то внутри, что я спускаю жизнь в унитаз, иногда в прямом смысле, иногда не очень, проводя вот так свое свободное время. Но с той, с другой стороны, если посмотреть, а в чем заключается моя жизнь? Или ее смысл? Я не знаю! Однако, еже ли мне приятно и комфортно, то это должно что-то значить. В конце концов, я не валяюсь под забором с забулдыгами с воткнутой в руку или ногу иглой. И мне кажется, что этого аргумента вполне достаточно, чтобы себя оправдать.

– Ты тут?! – Спросил Миша и положил Женьке руку на плечо. “Ксандр” дернулся от неожиданности и, чуть было не ударился головой об мирно сопящего Дмитрия. Думы сбились в кучу, потом разбрелись по голове, на ум тут же пришло все и сразу, но мысли были спутанные и бестолковые.
– Ты живой? – Переспросил Мишка.
– А-а… да. Кажется. – В глазах прояснилось. Женя понял, что ему нехорошо. Перепил. Он встал и публично произнес: – Дайте мне сигарету, пожалуйста. Затем сел обратно на ступеньку.
– Может не стоит, а то и гляди, чтоб чего того этого не вышло, – встрял Влад.
– Захочет, все равно выйдет! – Добавил Женька.
– Ну, держи! – И Миша протянул ему какую-то белую гадость с угольным фильтром.
– Как в том фильме было? Я при жизни курил. А в аду уж точно все просмолю. – Монотонно произнес Евгений и закурил…

Пока Женя был занят не особо привычным для него делом и приводил себя в чувство, Михаил пробудил в Димке теплое чувство составителя компании, от чего, собственно, пробудил и его самого. В процессе хоть какого-то общения они познакомились несколько ближе. Влад постоянно куда-то бегал и возвращался. То с пивом и сухариками, то с чипсами и периодически встревал в разговор двух самых трезвых.

– Я пошёл спать! – Сказал Евгений, выглянув из-за угла лифтовой шахты. И будучи яростным держателем своих слов, ткнул с третьего раза в кнопку вызова лифта.
– А у нас пиво ещё есть! – Закричал Влад.
– А у меня семьдесят восемь! – Как-то до непривычного уныло сказал Женя, и двери лифта закрылись.

– Что это с ним, Миша? – Спросил Владик.
– Ну, перепил, с кем не бывает. – Ответил Дима.
– Миша, ну ты же сейчас с ним больше всех общаешься, скажи чего-нибудь.
– Скажу. – Михаил надел шапку и продолжил: – Всем пока. Я пошёл домой. И был таков.

Глава XXII

В последний путь

– Лично я думаю, что вся эта котовасия с моим мозгом – всего лишь следующий шаг в эволюции человечества. – Задумчиво произнес Евгений и уставился на яркие пористые облака.

– Спорный вопрос, пожалуй. – Отозвался голос в голове и продолжил: – Кажется, мы эту тему уже обсуждали.

– Существуют темы, о которых можно говорить и говорить…

– Мне не интересно говорить об одном и том же постоянно, я все сразу запоминаю.

– Вот ты запоминаешь, а я и другие люди временами забывают, и это нормально. Однако, чтобы не утратить понимание сути происходящего всем нужно постоянно об этом напоминать. Наверно поэтому ты и недочеловек пока что.

– Пусть так. Но на счет целой эволюции, пожалуй, все же спорный вопрос.

– А что так?! По-моему, уже давно известно, что человеческий мозг развит, у разных людей по-разному, но процентов на пять-семь от максимума. Известен и тот факт, что те же ацтеки владели достаточно серьезным научно-техническим потенциалом, но взамен ему предпочли развивать психологический и духовный аспект своего бытия. Развивали всевозможные астральные сущности, к ним же и телепатические, психокинетические и иные способности. Но даже колесо не придумали, видимо за ненадобностью. А ведь это те же самые люди.