ВВЕДЕНИЕ 7 страница. Следующий сюжет из «Хроники» Адама Бременского служит своеобразным подтверждением и иллюстрацией только что полу­ченному нами выводу о русско-датском союзе в

4.1.2. СЫНОВЬЯ ЭДМННДА ЖЕЛЕЗНОБОКОГО НА РНСИ?

Следующий сюжет из «Хроники» Адама Бременского служит своеобразным подтверждением и иллюстрацией только что полу­ченному нами выводу о русско-датском союзе в начале правления Кнута Великого: «Три года воевал Кнут в Британии (война, за Англию в 1014-1016 гг. — Авт.).

Этельред, король англов, погиб^ в осаде в Лондоне, вместе с королевством потеряв и жизнь... Брат! Этельреда Эмунд (надо: Эдмунд. — Авт.), муж воинственный, бьЫ в угоду победителю отравлен ядом, а сыновья его осуждены изгнание в Русь (in Ruzziam)» (Adam Brem. II, 53. P. 292).

Об изгнании сыновей Эдмунда, по прозвищу Железнобокий («за свой корабль», — как поясняет «Англо-саксонская хрони­ка»), который стал королем в марте 1016 г. после смерти отца (не брата, как у Адама!), короля Этельреда II, но правил чуть ше полугода, знают многие английские источники. Сложность; однако, в том, что местом изгнания называют то Венгрию, то Русь. Так, у английского хрониста Флоренция Вустерского (Flo-1 rentius Wigornensis) (ум. в 1118 г.) читаем, что Кнуту советова-1 ли убить маленьких принцев Эдуарда и Эдмунда, «но так как тот] считал для себя большим позором, если бы они были убиты| в Англии, то через некоторое время он послал их к королю шве-1 ДОЕ (rex Suanorum), чтобы их казнили [там]. Тот же (король} швэдов. — Авт.), хотя между ними и был союз, ни за что не хо­тел согласиться на его просьбу, и послал их к венгерскому лк>... Один из них, а именно Эдмунд, со временем скончался там,! Эдуард же женился на Агате, дочери брата императора III, от которого у него были [дети] Маргарита, королева Шотлан­дии, монахиня Христина и принц Эдгар». Пребывание сыновей Эдмунда Железнобокого в Венгрии вне сомнения, так как имен­но оттуда, согласно современному сообщению «Англо-саксон- J ской хроники», один из них вернулся в 1057 г. по приглашению своего дяди, короля Эдуарда Исповедника (1042—1066 гг.) (послед­ний был сыном Этельреда II от второго брака и, таким образом, пасынком Кнута Великого). Но как же тогда расценивать сооб- j щение Адама? Как ошибочное? Вряд ли.

Среди так называемых «Законов Эдуарда Исповедника» («Leges Edwardi Confessons») [они сохранились в качестве юри­дического приложения к «Хронике» Роджера изХоведена («Chron-j ica> magistri Rogeri de Houedone) рубежаXII—XIII вв.], кодифи-j кацию которых древнеанглийская традиция относит к четверто-1 му году правления Вильгельма Завоевателя, т.е. к 1070 г. (хотя| в настоящем его виде текст сложился позже, но не позднее] 1134 г.), находим следующее чисто историческое включение:

«У Эдмунда был сын по имени Эдуард, который после смерти отца, опа­саясь короля Кнута, бежал из этой страны в страну ругов (terra Rugorum), которую мы называем Русью (Russcia). Король той страны по имени Ма- лесклод (Malesclodus), когда услышал и узнал, кто он и откуда, принял его <! почетом. И этот Эдуард женился там на жене из знатного рода, от кото- 1«ж у него были сын, принц Эдгар, и Маргарита, королева Шотландии, и Хри­стина, сестра ее» (Leg. Edw. Conf. P. 664).

И пользу достоверности этого свидетельства говорят свойст- m-и к ый именно ранним источникам этноним руги применитель­но к Руси (см.: гл. 1.4-5; 2.1-2) и имя Малесклод— характер- нос для французских и нормандских источников искажение имени Ярослава Мудрого (см.: гл. 4.3.3). Итак, малолетние из- | мниники были все-таки на Руси? Но как же тогда совместить но с данными Флоренция Вустерского и «Англо-саксонской ■ |н>1ШКИ»?

На выручку приходит еще один текст — первый в нашем об- |Оре источник не на латинском, а на национальном языке (в дан­ном случае англо-нормандском диалекте старофранцузского язы­ки), написанный к тому же стихами (рифмованным ямбическим ц'и-1,мисложником) — «История англов» англо-нормандского историографа Жеффрея Гаймара (Geffrei Gaimar. L'Estoire des Kntfles). Сама «История» писалась, вероятно, в 30-е годы XII в., но с использованием более ранних (в том числе и впоследствии утраченных) источников. Согласно Жеффрею, воспитатель сы­новей Эдмунда датчанин Вальгар (известие уникальное), узнав О намерении короля Кнута отравить их, спасается с ними бег­ством: «Всего за пять дней пройдя Русь (Russie), // Он прибыл и Венгерскую землю» (Geffr. Gaim., vers. 4583—4584). Сообще­ние Жеффрея не лишено эпической трафаретности: Вальгар ос- тшшяет свои владения «трем сыновьям», пускается в путь по мо­рю «на трех кораблях», пересекает Русь «за пять дней» — но тем пе менее «История» Жеффрея — единственный источник, кото­рый не заставляет нас выбирать между Венгрией и Русью. И в этом он, скорее всего, прав.

Вырисовывающийся в итоге маршрут принцев: Швеция — Русь — Венгрия выглядит вполне естественным. Шведский ко­роль Олав, не пожелав выполнить просьбу Кнута, в то же вре­мя, будучи союзником последнего, не счел возможным укрыть

у себя, а потому отправил далее на Русь — к другому своему союзнику Ярославу (они могли попасть сюда, например, в сви­те Ингигерд в 1019 г.). Ввиду существовавшего тогда русско-дат­ско-шведского союза понятно, что Ярославу также не хотелось раздражать Кнута, покровительствуя его потенциальным сопер­никам. Поэтому, очевидно, изгнанники не слишком задержались па Руси и вскоре оказались в Венгрии у Иштвана I. Отсюда,

между прочим, вытекает и terminus ante quern (наиболее позд няя возможная дата) для изгнания сыновей Эдмунда Железно бокого. Дело в том, что при шведском короле Анунде-Якобб (с 1022 г.) союз с Кнутом распался, уступив место антидатской коалиции с норвежским королем Олавом Харальдссоном Святым (1014—1028 гг.); ок. 1025 г. дошло уже до прямого военного кон­фликта (в этой ситуации и Русь оказалась в лагере противников Кнута Великого). Следовательно, шведским королем, о котором говорит Флоренций, мог быть только Олав Шётконунг, правле­ние которого закончилось ок. 1020 г. Изложенная схема собы­тий представляется нам наиболее вероятной, хотя надо помнить, что в самих источниках никаких данных о времени прибытия ан­глийских принцев из Руси в Венгрию нет.

4.2. РуСЬ и ГЕРМАНИЯ: ПРОТИВ МЕШКА II и ЗА КАЗИМИРА I

Сын и преемник польского короля (с 1025 г.) Болеслава I Хра­брого король Мешко II (1025—1034 гг., с перерывом) пытался бы­ло поначалу продолжить наступательную политику своего отца; как на западе, против Германии, так и на востоке — против Ру­си. Это обстоятельство вызвало возобновление русско-немецко­го военного союза, начало которому было положено в 1017 г. (см.: гл. 3.3.1). Источников, которые бы прямо сообщали о договоре между киевским князем Ярославом Владимировичем и ским королем (с 1027 г. — императором) Конрадом II (1024­1039 гг.), нет, но разрозненных сведений в немецких памятник ках, в сочетании с данными «Повести временных лет», достаточ­но, чтобы сложить из них содержательную мозаику. Польская историографическая традиция не уделяет Мешку II особого вни­мания (что психологически понятно — ведь в его правление изошел временный коллапс польской государственности) и в ном случае ее можно в расчет не принимать. Главным из ких источников по теме является небольшое по объему, но цен­ное сочинение придворного капеллана³³ Конрада II Випона —

Капеллана того времени не следует представлять себе просто придворным священником. Королевская (или императорская) капелла в персональном отно-1 шении совпадала с королевской канцелярией, и из ее состава, как правило, про­исходили кандидаты на замещение вакантных епископских кафедр. Таким был, например, в середине X в. известный нам миссийный епископ Руси Адальберт ] (см.: гл. 2.1).

и iiлнеописание императора Конрада» (Wiponis Vita Chuonradi Miipi latoris). Положение автора обеспечило ему хорошую осве­жим ценность, хотя по стилю и тону повествования чувствуется, но он был далек от политических проблем. Под 1032 г. Випон пет:

«Умирая,... герцог (dux) поляков Болеслав оставил двоих сыновей — М/>шка и Оттона. Мёшко преследовал своего брата Оттона и изгнал его на 1'усь (Ruzzia). Бедствуя, тот провел там некоторое время, после чего начал искать милости императора Конрада, чтобы с его содействием и помощью пернуть себе власть на родине. Согласившись сделать это, император решил, что сам он с войском двинется с одной стороны, а с другой — брат Мешка Оттон» (Wip. vita Chuonr. Cap. 29. P. 48). II |м-лультате такого двойного нападения Мешко бежит к чешско­му герцогу Олдржиху (1012—1034 гг.). Об изгнании Оттона бра- |пм Мешком на Русь Випон сообщает мимоходом еще раз в дру- месте, не прибавляя, однако, ничего принципиально нового.

Випона страдает определенным схематизмом. В целом передавая суть событий, он умалчивает, например, что, по- младшего Оттона, в борьбе с польским королем участвовал И другой его брат — старший Бесприм, которому-то в итоге Ц удалось на короткое время занять польский престол после бег- ■ inn Мешка (Оттон же получил в удел, вероятно, Силезию); tiR этом находим подробные сведения в другом современном не­» и и ком источнике — «Хильдесхаймских анналах» (см. илл. 8) гипотезу о тождестве Бесприма и Оттона надо, видимо, ■ i,iнить). Зато «Хильдесхаймские анналы» ничего не сообщают " роли Руси в конфликте, хотя, в отличие от Випона, правиль­но «то датируют — не 1032, а 1031 годом. Не подлежит сомне­нию, что мы имеем дело с той же военной кампанией, о которой н.тестно по «Повести временных лет», где в статье именно 1031 г. читаем, что киевский и черниговский князья Ярослав и Мстислав Ииидимировичи «идоста (форма двойственного числа. — Авт.) на iiiixu и заяста грады Червенские опять» (ПВЛ. С. 65): Червенские были захвачены Болеславом после кампании 1018 г. Пред- нить себе, будто поход на Червенские города в 1031 г. состо- |лся независимо от одновременного немецкого похода против Мешка, так же невозможно, как и то, что переговоры находив­шегося на Руси Оттона с Конрадом II шли без ведома Ярослава. Между тем со стороны Руси поход не был первым: в предыдущем КЮ г. Ярослав, согласно летописи, уже воевал в этих краях. Ста- ио быть, снова упрощает дело Випон, говоря, что Оттон на Руси ♦бедствовал»: неполный (локальный) успех кампании 1030 г., на- до думать, и подвиг Ярослава и Оттона на переговоры с Конра дом — ведь война последнего с Мешком шла уже с 1028 г.

В довольно обширной и разноязычной историографии о внеЮ неполитической ситуации Польши в правление Мешка II оказа ся совершенно упущен еще один источник, возможно, восполни ющий недостаток прямых сведений о русско-немецком союз^ в начале 1030-х годов, написанной на древненижненемецко! (или древнесаксонском) языке. Речь идет о «Саксонской всемир ной хронике» XIII в., которая содержит уникальный генеалог ческий экскурс о маркграфах Саксонской северной марки³⁴ X- первой половины XI в.: «Бенно родил Дитриха, герцога и марк| графа, который был отцом Бернхарда; этот родил маркграф} Бернхарда, который родил маркграфа Вильгельма и... некоег Оттона, мать которого была из Руси (van Rьzen)» (Sachs. Weltchri Cap. 237. P. 199). Поскольку Дитрих, упомянутый в этом родо словии, был отцом Оды, второй жены польского князя Мешка I отца Болеслава I, то относительно Оттона и его «матери из

была высказана единственная догадка: русский брак графа Бернхарда объясняется планами киевского князя Влади мира Святославича поддержать Оду и ее сыновей, изгнанных Бо! леславом в Германию после смерти Мешка I в 992 г.; в этой свя зи напоминали и о «большой войне с Русью», которая угрожала Болеславу в 992 г., согласно «Хильдесхаймским анналам» (Апп| Hild., а. 992, Р. 25). Однако такая внешне логичная интерпрета! ция невозможна хронологически. Во-первых, приходится объе-] динять двух названных в «Саксонской всемирной хронике» Берн^ хардов в одного, ставшего маркграфом на старости лет в 1009 г, и тем не менее прожившего еще до 1044 г. (эти даты хорошо из­вестны по другим источникам). Во-вторых, Оттон известен и по «Анналам» Ламперта Херсфельдского (см. о них подробнее в гл. 5.1), где он упоминается под 1057 г., когда возглавил воз­мущение против малолетнего германского короля Генриха IV и сам выступил претендентом на престол. Оттон представлен в этом рассказе безрассудным юношей, а не стариком, каким он должен был бы быть, если бы его мать вы­шла замуж ок. 992 г. Итак, если полагаться на сведения «Сак-1 сонской всемирной хроники», то второй, русский, брак маркгра-j

^3,*Саксонская северная марка в пору расцвета (до восстания полабских сла­вян 983 г.) занимала территорию к востоку от Эльбы в целом севернее Магде- j бурга.

Й 1><'|шхарда-младшего надо отнести к 1030-м годам. Но тогда только одно оправдание такому матримониальному пишу: русско-немецкий договор о совместных действиях против II в 1031 г. В данной ситуации фигура маркграфа Саксон- | ■ 'о северной марки как нельзя лучше подходила для брака с рус- р iHHi княжной по той причине, что одним из претендентов науде-

(помимо Бесприма и Оттона, родных братьев 141 II) был также Дитрих, внук изгнанной в 992 г. Оды и племян- после победы над Мешком Дитрих получил За- Поморье. Супругой Бернхарда могла стать либо Ярослав- пи, либо дочь Владимира от второго брака, который мс индетельствован Титмаром Мерзебургским (см.: гл. 3.3.2).

г. Мешку удалось вернуться на престол, хотя и ценой и |1|>иториальных уступок Империи и отказа от королевского ти- ни. Но в Польше зрела смута, которая со всей силой разрази- после насильственной смерти Мешка II в 1034 г. Конкрет- ход событий ближайших последующих лет сплошь и рядом он, но несомненно, что Древнепольское государство пережи- практически полный распад, утратив на севере Поморье, ми лшгаде — полабские марки, на юго-западе — Силезию, на вос- iiiKc — Мазовию. В стране царил политический хаос, усугублен­ный повсеместными народными волнениями. В таком положе­нии Польшу вернувшийся на родину из Венгрии Казимир I

II ((.'(8—1058 гг.), сын Мешка П. Восстановление порядка было не-

III > 1можно без мира с сильными соседями. Борьба с Германией и Ру- I i.io сменяется союзом с ними же — обычная для политики во

■I ■ времена метаморфоза. Нас интересует, понятно, роль Руси в ук- роплении Казимира. Заручившись отказом польского князя от претензий на Червенские города, Ярослав Владимирович был го- п»к помочь ему в восстановлении контроля над Мазовией.

Па эту тему, помимо древнерусских, есть сведения в немец- и их и польских источниках. Аноним Галл в данном случае, про- | п к своего обыкновения, немногословен, сообщая только о том, что Казимир «взял себе знатную (nobilis) супругу из Руси (Rusia), с большим приданым» (Gall. I, 19. Р. 44); ни о дате брака, ни об Имени и происхождении этой русской жены Казимира, ни о во­ин пой помощи со стороны Руси сведений у Галла нет. Винцентий Кидлубек же, черпая из «Хроники» Галла, уснащает ее подроб­ностями, прославляющими подвиги Казимира, но не имеющими ничего общего с действительностью. По Кадлубку выходит, что I 'уоь не только не помогала Казимиру, а даже выступила против

него, поддержав мазовецкого князя в союзе с какими-то фан¹ стическими «даками» и «гетами». Зато польские «Анналы (ил по-польски — рочник) Краковского капитула» называют имя ру(ской княжны — Добронега, отмечая ее смерть под 1087 г. (An! Crac. Р. 51). В «Повести временных лет» известие о браке Каз1 мира помещено в статье 1043 г.: «В си же лето вдасть Яросла сестру свою за Казимира», — польский же князь в знак мира и юза вернул захваченных еще в 1018 г. пленных: «... и вдасть зимир за вено (выкуп за невесту. — Авт.) людии 8 сот, яже (кс торых. — Авт.) бе полонил Болеслав, победив Ярослава» (ПШ С. 67). Если добавить к этому летописные сообщения о поход Ярослава в помощь Казимиру на мазовшан под 1041, 104 и 1047 гг., то картина получится существенно более пол: Но и здесь остается открытым вопрос о времени заключе: русско-польского союза, так как летописная статья 1043 г. нос хронологически «сборный» характер, объединяя события личных годов. И тут на помощь приходит немецкий источник, к которому нам уже приходилось и еще не раз придется ся — так называемый «Саксонский анналист» («Annalista Saxo»)- в русскоязычной историографии иногда фигурирующий под не­точным наименованием «Анналист Саксон».

«Саксонский анналист» — название условное, так как своя го имени сам автор этой громадной анналистической компиля­ции, доведенной до 1139 г., нигде не сообщает. В настоящее вре< мя общее признание получила гипотеза, согласно которой это со! чинение приписывается Арнольду, аббату монастыря в Нинбур^ ге (ум. в 1166 г.), перу которого принадлежали, вероятно, же «Деяния магдебургских архиепископов» (см.: гл. 2.1). сонский анналист» объединил в своем составе выписки (част< буквальные) из чрезвычайно большого количества источников Так, мы найдем у него уже знакомые нам сообщения о Руси И1 Лиудпранда Кремонского (см.: гл. 1.2) и «Продолжения Регино на» (гл. 2.1), Титмара Мерзебурского (гл. 3.2), Адама БременскО го (его географических пассажей: см.: Введение, 2.5) и др. Но ку| да важнее, что «Саксонский анналист» использовал до нас не дошедшие; особенно показателен его интерес к генеа< логии саксонской знати, благодаря которому мы узнаем, в 4acTJ ности, о женитьбе изгнанника Ярополка Изяславича на немк| Кунигунде (см.: гл. 5.1).

К таким уникальным известиям «Саксонского анналиста» носится и его сообщение под 1039 г.: «В это время Казимир, сыя

iHHH.cKoro герцога (dux) Мешка, вернувшись на родину, был

..... принят поляками, а в жены взял себе дочь короля Руси

и <-ч liuscie), от которой имел двух сыновей — Владислава и Бо- >.ч чина» (Ann. Saxo, а. 1039. Р. 683). Здесь дана внушающая до- нщше дата вокняжения Казимира, которую, с учетом известной миг!.! рождения Болеслава (будущего короля Болеслава II), пер- мтщн Казимира и Добронеги, следовало бы уточнить — 1038/39 г.

Отсюда, как это нередко бывает, неожиданно следуют выводы, важные для истории древнерусского летописания: объясняется ошибочная датиров­ка «Повести временных лет» — 1043 г. Дело в том, что сведения, связан­ные с войной 1018 г. и судьбой захваченных тогда русских пленников, бы- II и почерпнуты «Повестью» из не сохранившегося в самостоятельном ви­де «Жития преп. Антония Печерского» — в последнем было много подроб­ностей на этот счет, так как один из героев «Жития» киево-печерский мо­нах преп. Моисей Угрин, был близок к княжне Передславе Владимиров­не (см. о ней в гл. 3.3.2) и сам оказался в числе пленников. Но относительная хронология «Жития» опережает реальную на пять лет, вследствие того что н указании на число лет, проведенных Моисеем в плену, «6-е лето» было ошибочно прочтено как «6 лет» (вот почему смерть Болеслава Храброго в ле­тописи отнесена к 1030 г. вместо правильного 1025). Если так, то датиров­ка брака Владимировны с Казимиром I в «Повести временных лет» фак­тически верна: 1043 — 5 = 1038. Не исключаем, что и сообщение «Повес­ти» о походе Ярослава к Берестью под 1022 г., подозрительно дублирую­щее известное нам сообщение Новгородской I летописи под 1017 г., имеет же происхождение.

Гнгдп и первый поход Ярослава на мазовшан «в лодиях» в KM I г. оказывается на своем месте — среди следствий русско- жпи.ского договора 1038/39 г., так же как и поход на ятвягов HiMoii 1038—1039 гг. (ятвяги и пруссы были союзниками мазо- тцкого князя Моислава), о котором известно опять-таки из ле- тиисных источников. Более того, находит себе логичное объяс­ним ие и русское посольство в Германию, о котором под 1040 г. miMOT все тот же «Саксонский анналист»: «Король в день св. Ан­дреи (30 ноября. — Авт.) держал совет в Альштедте (одна из ко­ролевских резиденций в Тюрингии. — Авт.), где принял и по- I нов из Руси (Ruzorum) с дарами» (Ann. Saxo, a. 1040. Р. 684).

точно, можно было бы думать, что посольство прибыло про­сто с поздравлениями новому королю — ведь принимал его сын

I... рада II Генрих III (1039-1056 гг., император с 1046 г.). Но,

|0 первых, для этой цели оно запоздало более чем на год. Во-вто­рых, хочется думать, что автор источника, которым в данном слу- ■ ie пользовался «Саксонский анналист», проявив неординарную ишнтересованность в Руси и отметив два «русских сюжета» подряд, имел для того конкретную причину. И эту причину ло- гично видеть в русско-немецком сотрудничестве в деле укреплв ния Казимира I. Ведь Казимир, матерью которого была Рихеза сестра императора Оттона Ш, вернулся в Польшу не только договоренности с Империей, но и при ее военной поддержке: Ано ним Галл говорит о пятистах копьях (много это или мало? вспомним саксонский отряд в триста воинов в польском войске в 1018 г.; см.: гл. 3.3.2).

Вскоре после 1038/39 г. союз Ярослава Мудрого и КазимЫ ра Восстановителя был дополнительно подкреплен еще одним бра^ ком — Изяслава Ярославича, одного из старших сыновей ского князя, и Гертруды, сестры Казимира. О нем мы, впрочем, знаем только по древнерусским источникам, но о самой де речь еще впереди, в связи с драматичной судьбой ее мужа и на Ярополка (см.: гл. 5.1).

4.3. ЕЛИЗАВЕТА, АНАСТАСИЯ, АННА: БРАЧНАЯ ПОЛИТИКА ЯРОСЛАВА В 1040-Х ГОДАХ

Вот что в «Хронике» уже хорошо знакомого на;

Адама Бременского в примечании (схолии) к повествовани: о норвежском короле Харальде Суровом Правител (1046—1066 гг.) (см. о нем в части V, гл. 5.1):

«Вернувшись из Греции, Харальд взял в жены дочь короля Руси (re: Ruziae) Ярослава; другая досталась венгерскому королю Андрею, от рой родился Соломон (король Шаламон, 1063—1074 гг. — Авт.); третью французский король Генрих, она родила ему Филиппа (короля Филиппа) 1060-1108 гг. — Авт.)» (Adam Brem. III, 13, schol. 62. P. 340).

Каждый из этих трех браков имел, разумеется, и (или даже прежде всего) политическую сторону. Попытаемся восстановить ее, насколько то позволяют западноевропейские источники. За­мужество Елизаветы Ярославны, состоявшееся, очевидно, ок. 1042-1044 гг., когда Харальд незадолго до своего приглашения на норвежский престол пребывал на Руси, освещено преимуще­ственно памятниками скандинавского происхождения. Нас ж(будет больше занимать судьба ее сестер.

Постоянно возобновлявшийся союз Ярослава ча с Германией, начавшийся при Генрихе II, успешно продолжа!

щипец при Конраде II и, казалось, подхваченный Генрихом Ш, ■ мог продолжаться бесконечно. По политическим меркам он и проявил себя исключительно долговечным. Кризис насту­пи 1 н конце 1042 г., а знаем мы о нем благодаря Ламперту Хер- Ф< и.дскому (об этом анналисте подробнее см. в гл. 5.1). Вот что цинги в его «Анналах» под 1043 г.:

«Король отпраздновал Воплощение Господне (т.е. Рождество. — Авт.) и Госларе (одна из тюрингенских резиденций германских королей. — Лет.)... Там среди послов из многих стран [были] и послы Руси (Ruscorum), отбывшие в печали, ибо получили ясный отказ по поводу дочери своего ко­роля (rex), которую надеялись сосватать за короля Генриха» (Lamp., a. 1043. I'. 44).

«Король провел Рождество Господне в Госларе... Послы Руси (Ruzorum) также (до этого шла речь о пребывании в Госларе чешского князя Брже- тислава I. — Авт.) привезли большие дары, но.в обратный путь двинулись <• еще большими» (Ann. Altah., a. 1043. Р. 32).

Датировки посольства в обоих источниках следует относить и 1042 г., так как по распространенному в средневековье кален- имриому обычаю Рождество считалось уже началом следующего шда (ср. датировки в «Продолжении Регинона»: гл. 2.1). Генрих индовел еще в 1038 г., когда умерла его первая супруга, дочь дат- и английского короля Кнута Великого. Поэтому вполне ве­роятно, что брачные цели (среди прочих) преследовало уже рус- |Ц||<; посольство 1040 г., обсужденное нами выше (гл. 4.2). Но на­ци иметь в виду и другую возможность: на 1043 г. приходится круп- III к- военное столкновение Руси с Византией — последний поход русского флота на Константинополь, своего рода эхо походов X в. и ушедшей в прошлое «былинно-героической» эпохи древне­русской истории. О причинах и целях антивизантийского выступ- иония 1043 г. историки судят разно, и их споры не место обсуж- дпть здесь (см.: часть II, гл. 4.4). В любом случае поход вряд ли спонтанной акцией, а значит — должен был иметь полити­ческую подготовку. В рамках такой подготовки укрепление со­с Западной империей, традиционно имевшей в руках мощ- ими рычаг военно-политического давления на Византию — угрозу иизантийским владениям в Южной Италии, выглядело бы логич­ным. Так или иначе, но Генрих III, больше озабоченный делами iiii западе, в Бургундии, Ярославне предпочел француженку Ar- носу из Пуатье. Очевидно, Ярослав воспринял отказ как оскор- пление. Его ответный политический удар был нанесен в Венгрии.

4.3.2. АНДРЕЙ I И АНАСТАСИЯ (?) ЯРОСЛАВНА ПОВОЮТ

В ВЕНГЕРСКОЙ ПОЛИТИКЕ ЯРОСЛАВА мндрого

Данные венгерских источников о женитьбе венгерского ко роля Андрея (по-венгерски — Эндре) I (1046-1060 гг.) на рус ской княжне служат, в сущности, первым по-настоящему or деленным и достоверным свидетельством о русско-венгерских по литических отношениях; все более ранние известия — о русско браке герцога Ласло (венгерская форма имени Владислав) Ль сого, двоюродного брата короля Иштвана (Стефана) I, или о «рус ском герцогстве» Имре (Генриха), сына Иштвана, и др. — либ смутны, либо сомнительны.

Венгерская средневековая историографическая в значительной своей части по структуре напоминает древнерус скую: ранние памятники (XI—XII вв.) в самостоятельном вид^ не сохранились, а как бы «вложены» каждый раз во все боле поздние своды (выражаясь терминологией русского летописания)| дойдя до нашего времени в составе большой КОМПИЛЯЦИЙ XIV в. — так называемого «Венгерского хроникального сводаиё XIV в. («Chronici Hungarici compositio saeculi XIV»), иногда име«| нуемого «Иллюстрированной» или «Венской хроникой» («Chrojj nicon pictum Vindobonense») до одному из своих изводов. Нескс ко сочинений стоят особняком, например «Деяния венгров» Шимона Кезаи (т.е. «из Кезы») (Simonis de Keza Gesta Нг garorum) (70-е годы XIII в.) и более ранние «Деяния венгров Ана нима» — вероятно, нотария (члена королевской канцелярии, кретаря) короля Белы III (1173—1196 гг.) («Anonymi Gesta Нш garorum»), в которых много места занимает изобилующий тастическими или анахронистическими подробностями о судьбе венгров до их переселения на Дунай (есть в нем и «све дения» о Руси, нами здесь опускаемые); однако применитель-J но к более позднему периоду источник содержит и вполне дс ротную информацию.

О русском браке Андрея I знают не все названные источни-f ки (например, о нем молчит Шимон Кезаи), к тому же ни од* из них, в отличие от Адама не называет имени

ца княжны. Но зато и Шимон Кезаи, и свод XIV в. рисуют по литическую предысторию этого союза. Племянники короля Иштч| вана братья Андрей, Бела и Левенте были изгнаны дядей из стра ны: Бела (будущий король Бела I) остался в Польше, на сестре польского князя Казимира I, а Андрей и Левенте

»(мшились дальше «на Русь (Ruthenia). Но так как там они не йыпи приняты князем Владимира (Волынского. — Авт.) (dux I n.luineriae) из-за короля Петера (в своде XIV в. слов о короле ii.-icpe нет. — Авт.), то после этого двинулись в землю полов- пен (Comani)»; оттуда «через некоторое время», как добавлено и спиде XIV в., они снова «вернулись на Русь (Ruscia)» (Sim. Kez. I'. 177; Chron. Hung. saec. XIV. Cap. 80. P. 336). Судя по этому цд| с пазу, появление венгерских изгнанников на Волыни (где в то |тм1 шаместничал, вероятно, кто-то из Ярославичей — либо Изя- i-iinn, либо Святослав) приходится уже на период правления * Венгрии короля Петера (1038—1041, 1044—1046 гг.), ориента­ции шшегося на Германию и пользовавшегося ее поддержкой. И по­тому отказ, полученный Андреем и Левенте на Руси, вполне по­им ген ввиду того, что мы знаем о дружественности русско-немец- м1к отношений ок. 1040 г. (см.: гл. 4.2; 4.3.1).

вскоре положение резко изменилось. по отно­

шению к Петеру политика Ярослава Владимировича сменяет- ск поддержкой его соперника — мятежного антикороля Абы Ша- му;>ия (Самуила) (1041—1044 гг.), также одного из племянников ни ко иного Иштвана I. Думать так позволяет сообщение немец­кий «Регенсбургской хроники императоров» («Kaiserchronik ••Ines Regensburger Geistlichen»), написанной между 1136 и гг. на древневерхненемецком языке анонимным реген- |бу|)гским монахом-стихотворцем. Его рассказ, в целом опира­ющийся на известные источники, в части, касающейся Шаму- совершенно оригинален и содержит уникальные сведения. Гогласно «Хронике императоров», разбитый Петером в 1044 г. <1 немецкой помощью Шамуэль «быстро собрался, // Взяв детей и иену, // Он бежал на Русь (ze den Riuzen)» (Regensb. Kaiserchr., vni-H. 16438—16440. P. 378). Судя по другим источникам, бегст- «ii не удалось, но важен сам факт. Как бы ни относиться к этой информации, дальнейшее развитие событий не подлежит сомне­нию: после поражения Шамуэля Русь поддержала и другого со­перника Петера — Андрея. Венгерская знать «отправила тор­жественных послов на Русь (Ruscia) к Андрею и Левенте»; что- ni.i вручить им престол (Chron. Hung. saec. XIV. Cap. 81. P. 337), ми котором в 1046 г. и водворяется Андрей, вызвав против се- Он неоднократные, но безуспешные походы германского импе­ратора Генриха III. Видимо, в 1046 г. или чуть ранее, когда обо­значился политический интерес Ярослава к фигуре Андрея, состоялся брак.

Имени русской жены короля Андрея венгерские источники сохранили, но в польской хронике XV в. Яна Длугоша она нуется Анастасией (причем имя добавлено рукой самого ста). В современной исторической литературе ее часто назыв небывалым именем «Агмунда», но это — недоразумение, идущее' от поздней венгерской хроники XV в. Антонио Бонфини (Anto­nius de Bonfinis), который не понял здесь свой источник — «Вен> герскую хронику» Яноша Туроци (loannis de Thurocz Chronica Hun«garorum)^[22]: название монастыря Адмонт (Agmund) в Штирии, в ко­тором, по Туроци, Ярославна провела конец жизни, Антонио Бонфини принял за имя королевы (Thьr. II, 54, 56; Ant. Bonfi II, 2, 227; II, 4, 36. P. 45, 75). Однако сама личность Анастасии (?) (сохраняя благоразумный скептицизм, не станем все-таки шенно полагаться на довольно позднего автора) Ярославны луч* ше запечатлелась в венгерской традиции; ср., например, не ли-j, шенный некоторого лиризма пассаж из «Деяний венгров Анони-f ма»: Андрей часто проводил время в замке Комаром «по двум при чинам: во-первых, он был удобен для королевской охоты, во-вто' рых, в тех местах любила жить его жена, потому что они был: ближе к [ее] родине — а она была дочерью русского князя (du: Ruthenorum) и боялась, что германский император явится otomi за кровь [короля] Петера» (Anon. Gesta Hung. P. 55—56). Ост, ляя на совести «Анонима» его слабость в географии (Комаром ходился на Дунае, близ устья реки Ваг, т.е. заметно ближе к не* мецкой границе, чем к русской), отметим игру судьбы: когда к ко» цу правления Андрея политические декорации успели еще одну радикальную смену и Андрей был свергнут братом лой I (1060-1063 гг.), Анастасия с сыном Шаламоном, женатым на сестре германского короля Генриха IV (1056-1106 гг.), нашла убежище именно в Германии. А весь период правления на (1063-1074 гг., умер ок. 1087 г.) тому приходилось отстаиваи трон в борьбе против сыновей Белы — Гезы и Ласло, искавшю поддержки в том числе и на Руси (они были племянниками труды, жены киевского князя Изяслава Ярославича). Анастас; же, по преданию, скончала свои дни в немецком монастыре монт, неподалеку от венгерско-немецкой границы.