Глава XXII

[В первой части Opus Maius] я пришел к выводу, что человече-
ский интеллект являет собой значительную немощь, что испыты-
вает всякий, и о чем свидетельствуют святые и философы. Ведь то,
что наиболее познаваемо само по себе, наименее познаваемо для
нас, и наоборот, как говорит философ в седьмой книге «Метафизи-
ки»². И в связи с этим нашему интеллекту достаточно своей собст-
венной слабости, чтобы мы не давали ему причин и поводов для
ошибки. И поэтому я хотел исключить причины человеческих за-
блуждений, ведь до тех пор, пока они укоренены в сердце человека,
ему невозможно видеть истину.

Существуют четыре общие причины всех наших бедствий, по-
ражающие от начала мира всякое сословие и всякого человека,
сколь бы он ни был мудр (помимо Господа нашего Иисуса Христа
и Блаженной Девы Марии), хоть раз принуждающие отклониться
от истинного пути или от высшего совершенства. Это примеры
шаткого авторитета: долговечность обычая, суждение невежест-
венной толпы, а также предубеждение человеческого ума, в кото-
ром всякий отчаянно стремится найти утешение своему невежест-
ву и то, что не знает или не принимает, или осуждает, находит
удовольствие в том, чтобы хвастаться, по своему невежеству, тем
немногим, что ему известно или что он полагает известным, пусть
даже и не знает [этого]. Но все мы знаем, что примеры, наш обы-
чай и суждение толпы, сообразное большинству, приводят к дур-
ному и ложному. Если же иногда и приводят к благому и истинно-
му, то это [благое и истинное] по большей части несовершенно,

1 Opus Tertium, cap. XXXIII.

© А. Апполонов, перевод, примечания, 2001

¹ Перевод выполнен по изданию: Fratris Rogeri Baconis Opera quaedam
hactenus inedita. London, 1859.

² Аристотель. Метафизика, 1029b 9.

и совсем уж редок пример того, чтобы как в жизни, так и в науке
совершенство вошло в обычай. Толпа же всегда невежественна
и несовершенна, отчего ей не совершать ошибок? Ведь большое
число людей заблуждается в божественной мудрости, поскольку
множество пребывает в смертном грехе, и немногие по сравнению
с этим множеством находят спасение. И если этих немногих мы
разделим на большинство и [немногих] остальных, то большинст-
во несовершенно, а совершенны лишь немногие. И по сию пору
царствует столь великое несовершенство, что мудрецы нашего
времени спорят об этом совершенстве, неспособные его отыскать.
Итак, кто же совершенен? Бог знает все; я же, по крайней мере,
знаю, что множество несовершенно, да к тому же [несовершенно]
и множество этих мудрецов, которые так [ожесточенно] спорят
[друг с другом], что лучше бы их не было, ибо они смущают всю
церковь Божию. Равным образом очевидно, что и в мудрости фило-
софской заблуждается большая часть человеческого рода, и немно-
гие из философов обладают истиной. И по сию пору множество фи-
лософствующих все еще несовершенно и немногие из мудрейших
достигли совершенства в философии, как, например, первые соста-
вители¹ и Соломон, а затем для своего времени — Аристотель, и поз-
же — Авиценна, а в наши дни — господин Роберт, с недавних пор
епископ Линкольна², и брат Адам из Марча³, поскольку они были
совершенны во всяком знании; а большинство в философии не бы-
ло совершенно никогда. Итак, толпа заблуждается в большинстве
случаев, равно, как и ее предводители редко и в немногом достига-
ют истины. И это я разъясняю с помощью изречений Священного
Писания и канонического [права], святых и философов, с помощью
умозаключений и примеров. И это — полезнейшее и прекраснейшее
знание, легкое и приятное.

Однако мы, тем не менее, всегда пользуемся тремя вреднейши-
ми аргументами, защищая то, что мы делаем и говорим, а именно:
это подтверждено примером; это обычно так; это общераспростра-
ненно, следовательно, это должно быть сделано. Но из того, что бы-
ло сказано ранее о том, как обстоит дело в значительном большин-
стве таких случаев, следует противоположное этому выводу. Так
устраним же эти три язвы, вводящие в заблуждение всякого чело-
века, и четвертую, а именно защиту собственного невежества через
отрицание неизвестного нам при хвастливом выставлении напоказ
того, что мы знаем. Поистине, эта — хуже трех других, поскольку
является их причиной. Ведь так как человек защищает свое неве-

' По всей видимости, Бэкон имеет в виду составителей Ветхого Завета.

² Т. е. Роберт Гроссетест.

³ Адам из Марча (Adam de Marisco) (7-1258/59) был одним из учеников Ро-
берта Гроссетеста и другом Бэкона. О его научной деятельности сохранилось
немного сведений. Известно, что около 1250 г. он преподавал в Оксфорде.

жество, он, отрицая чужое и выпячивая собственное знание, делает
сам себя авторитетом, но авторитетом шатким. И тогда, поскольку
никто не ошибается в одиночестве, но распространяет свое безумие
на ближайших, как указывает Сенека во второй книге «Писем»¹, этот
авторитет распространяет свое мнение и заражает им самое множе-
ство. И так как любой человек любит свои труды, как говорит Арис-
тотель в четвертой книге «Этики»², и ясно, что любимое мы охотно
превращаем в обычай, то этот авторитет обращает собственное мне-
ние в обычай и воспитывает в нем толпу. И, тем самым, эти три зла,
а именно шаткий авторитет, суждение толпы, обычай, проистекают
из защиты собственного невежества с выставлением напоказ того,
что известно, и отвержением того, что неизвестно. Итак, откроем
свое невежество в поисках лекарства мудрости и не будем похва-
ляться ничем, но смиренно учить других и не отвергнем то, что нам
неизвестно, и без споров, не приводя никого в смущение, оставим то,
о чем мы знаем, что оно ложно, с извинениями за человеческую сла-
бость! И отклонив множество примеров и всегда относясь с подозре-
нием к обычаю, да будем мы среди немногих, и, насколько сможем,
войдем в число мудрецов и святых, и избежим мнения толпы. Ибо
всегда от начала мира все мудрые — святые и истинные философы —
отмежевывались от мнения толпы как в науке, так и в жизни, пото-
му что тот, кто принадлежит к большинству, заблуждается и никог-
да не совершенен.

Всю первую часть Opus Maius я посвящаю данному предмету,
потому что никакое убеждение не может стать истинным, если
эти причины не будут исключены. И я никогда не хотел [ни в чем]
убеждать человека — ни в отношении научных занятий, ни в то,
что касается жизни, не призвав его прежде отбросить эти [причи-
ны заблуждения], как отраву. И я желал бы, чтобы он, по крайней
мере, удержал в памяти это суждение из второй книги «Писем»
Сенеки: «Среди причин наших бедствий — то, что мы живем по
примерам и не умозаключаем с помощью разума (ratio), но сле-
дуем обычаю. Поэтому, если [тем или иным образом] поступали
немногие, мы не желаем подражать им; когда же многие начина-
ют [так] делать, делаем и мы, поскольку более употребительное
как бы более достойно. Среди нас, там, где совершается обще-
употребительное, ошибка занимает место правильного»³. Во всей
мудрости теологии, канонического права и философии нет столь
прекрасного высказывания об этом предмете, где в одном после-
довательном суждении перечислялись бы эти три причины наших
заблуждений. Прекрасное изречение, достойное любого мудреца
и открытое самим Богом. Отчего ап. Павел и говорит в письме

' Seneca. Epist. XCIV.

² Аристотель. Никомахова этика. 1120Ь 14.

³ Seneca. Epist. CXXIII.

к Сенеке: «Тебе, многознающему, отрыто то, что Бог (Divinitas)
дал [знать] немногим»¹.

Итак, если бы мы захотели исключить три эти язвы и четвертую
наиглавнейшую, тогда мы смогли бы во всем видеть истину и изба-
вить себя от лжи как в жизни, так и в мудрости. И если мы началь-
ствуем над другими, мы смогли бы отвести от них всякую возмож-
ность невежества и греха. Поэтому данное размышление наиболее
важно для князей и прелатов, поскольку они должны иметь попече-
ние не только о себе самих, но и о вверенном им простом народе, ко-
торый всегда направляем властью начальствующих, ведь то, что
угодно первому [среди народа], имеет для него силу закона. И мно-
жество, приняв истину, изменит мнение о простом, как говорит Ие-
роним в комментарии к Исайе². Поэтому хотя и нельзя привести [на-
род] к совершенству, поскольку оно противоречит природе толпы,
но вполне можно привлечь к познанию истины, если тот, кто предво-
дительствует, являет ее словом и делом (ведь причина того, что не-
верные не обращаются к вере, заключается в том, что их князья
и прелаты удерживают их в заблуждении, и так — во всех отношени-
ях). Но бесчисленны недостатки тех, кто предводительствует в наше
время и в научных занятиях, и в жизни. Отсюда понятно, что подчи-
ненное им множество бесконечно ошибается.