Фейербах о социальной субстанции

Л. Фейербах отверг концепцию истории Гегеля, но не преодолел ее критически до конца. Согласно ему основой общественной жизни, истории является человек с его мыслями, чувствами, переживаниями, ибо мыслит не душа и не мозг, а живой человеческий индивид, имеющий соответствующую телесную организацию. Дух вместе с телом и есть человек, вне связи души с телом действительного (а не воображаемого) человека нет и быть не может. Сознание присуще только человеку, так как им может обладать лишь такой субъект, который делает предметом собственный род, свою сущность, или, иначе, такой субъект, который, относясь к самому себе как к наличному живому роду, может познавать также род прочих вещей. Субстанция истории – универсальная биологическая сущность человека. Человеческий индивид отличается от всех живых индивидов именно тем, что он тождествен с человеческим родом, т.е. в нем представлены все свойства человека вообще, рода «человек». «Понятие индивидуума... охватывает всего человека, сущность человека – одна, общая сущность сама есть сущность индиви­дуальная».[51] Как единственное универсальное существо из всех живых существ, он способен «сделать космос своим предметом», т.е. вступать в отношение со всем космосом и становиться свободным, преодолев ограниченность животного отношения к природе. В хотении, желании, представлении человеку кажется, что он ничем не ограничен и не зависит от объективного мира, его законов. Напротив, в реальной (а не воображаемой) деятельности реальный (а не воображаемый) субъект постоянно утверждается в своей зависимости от объективного мира. Это происходит потому, что такая деятель­ность, во-первых, направлена на предметы природы; во-вторых, она есть реализация определенных целей, которые «столь же мате­риальны, как и орудия этих целей [52], в-третьих, ее осуществляет живое телесное существо. Различие между деятельностью природы и деятельностью человека состоит лишь в том, что природа порождает объекты, а человек – их созидает. Оба процесса являются естест­венными, ибо в процессе деятельности по осуществлению целей человек не выходит «из пределов природы», за рамки естественной необходимости. Таким образом, идеалистическому пониманию человека, отождествляющему его с мыслью, самосознанием, Фейербах противопоставил трактовку человека как живого, универсального, чувственного существа, имеющего в качестве предметов деятельности независящую от сознания природную действительность. Однако он рассматривает чувственность не как материальную практическую деятельность, а как созерцание. Фейербах не поднялся до понимания того, что сознание и специфически телесная организация людей складываются под влиянием исторически развивающейся трудовой деятельности. Человек остается у него абстрактным, внеистори­ческим существом. Он говорит о социальности человека, но вслед за Спинозой понимает ее как невозможность быть человеком вне общества, вне связи Я и Ты. Тождество родовой и индивидуальной сущности человека проявляется в стремлении индивидов к счастью, в любви к другому человеку. Я не может ни существовать, ни быть счастливым без Ты. Средством достижения гармонического общества, решающей силой общественного и нравственного прогресса является любовь, заключающая в себе сущность и цель человека. Отсюда исходный принцип общественных отношений и морали: человек человеку – бог. Вера в бога – это вера в самого себя. Бог есть само себя утверждающее и признающее человеческое существо. «Чем я не являюсь, но чем хотел бы быть и чем стремлюсь стать и есть мой бог».[53] На место божества Фейербах ставит человеческий род, выступающий мерилом нравственности, и превращает этику в религию.

По существу история понята им сугубо натуралистически. Вместо действительных людей и их действительного жизненного процесса им изображаются живые (биологические) мыслящие сущест­ва, пассивно созерцающие природу благодаря своей универсальной сущности, неограниченной и свободной, потому что универсальность, неограниченность и свобода неразрывно связаны между собой. Исходя из понимания человека как чувственного существа, для которого мышление является лишь одним из его жизненных проявлений, Фейербах дополняет духовную свободу, свободу в сфере мысли мате­риальной свободой, свободой в сфере материальных условий. При этом «только чувственная свобода есть залог истинной духовной свободы», выступающей в свою очередь необходимым условием чувственной свободы. Как единство материальной и духовной свободы действи­тельная свобода зависит от наличных условий жизни. Однако до тех пор, пока люди принимают наличные (существующие в настоящий момент) условия за свою родовую сущность, они не могут стремиться к лучшему будущему и превратить его в «предмет человеческой самодеятельности». Обнаружив, что свобода вырастает из противо­речия сущности и существования, он пришел к выводу о необходи­мости изменения существующих общественных условий, хотя и выводил эту необходимость из природы человека вообще, считая, что все люди от рождения равны и потому сословныеи иные привилегии противоречат человеческой природе и должны быть отвергнуты. Фейербах сделал первый серьезный шаг к пониманию того, что источник духовной свободы человека заключен в его созидающей деятельности, что рост духовной свободы человека связан с ростом материальной свободы, рождающейся в процессе созидания новых вещей, зависит от нее. Эта созидающая деятельность не выходит за рамки объективных причинных связей, однако она не осознается им как истинно практическая, трудовая деятельность, имеющая исторический характер. Шаг, который так и не сделал Фейербах, состоит в замене культа абстрактного человека, являющегося по существу идеализированным человеком буржуазного общества, действительным индивидомв его историческом развитии. Такой шаг сделан марксистской философией, преодолевшей натурализм и собственно идеализм в трактовке субстанции человеческой истории.