Татьяна Юлаева

Из века в век переходя…

Не слишком много людей у нас доживают до 100 лет! Шла на Одесскую, в обыкновенную пятиэтажку к Акилине Васильевне Спицыной, недавно справившей вековой юбилей, с большим волнением: в добром ли она здравии? Оказывается, переживала напрасно.

Сухонькая старушка, передвигающаяся с палочкой по квартире, где живет с внучкой и правнучкой, оказалась удивительно интересной собеседницей. И даже то, что Акилина Васильевна неважно слышит, не слишком осложнило общение – внучка Татьяна Лозовская оказалась прекрасным посредником. И можно по-хорошему позавидовать тому, сколько интересного знает она о своей бабушке, о её близких и подругах, которых уже и в живых-то нет, с какой любовью, терпением и юмором относится к своей “характерной” старушке. А та непременно хотела сама рассказывать о своей жизни.

…Родилась она в 1898 году в Черниговской губернии. А в Оренбург приехала в марте 1914 года на подводах. Отец (а увидеться им больше в жизни не довелось) дал ей в дорогу булку черного хлеба и 20 копеек, а старший брат – подшитые валенки. Она сама заплатила за подводу 1 рубль (вместо необходимых полутора). Пришлось продать скатерть – единственное наследство, оставшееся её от матери, умершей, когда Акилине было всего три года.

Несладко, видно, жилось девочке с мачехой, коли предприняла она такое отчаянное путешествие. Забегая вперед, скажу, что доживать последние годы и умирать мачеха приехала спустя много лет к ней, своей падчерице: больше никому оказалась не нужна.

В начале века многие с Украины ехали в Оренбург на новые земли. Она подалась в прислуги. Куда же еще было деваться совсем юной и совершенно безграмотной девушке? Правда, были у неё и характер и разумность. Не понравилось ей жить у дьяконицы – замучили её там работой, - нашла себе другой дом. Нанялась к немке, у которой муж был машинистом. И оттуда ушла, потому что донимал её ровесник-мальчишка. “Дрались мы”. Зато в третьем доме, у барыньки, которая продала мельницу, деньги положила в банк и жила на проценты, с её девчонками её было неплохо, оставалось время и поиграть. Дом этот стоял в нынешнем переулке Шевченко. Неподалеку, вспоминает Акилина Васильевна, стояла синагога, а ещё там жил атаман – “маленького такого росточку, дома редко бывал”…

Акилине революция поначалу тоже ничего хорошего не принесла. Прислуга никому не требовалась. Другой работы не было. Перебивалась временными заработками. А потом её вместе с другими парнями и девушками мобилизовали на уборку урожая в Нижнеозерное. Казаки отступили, а хлеб созрел, и убирать его было некому. Молодежь продержали аж до морозов. “Босяком”.

Что ею движет теперь, когда, кажется, уже вся жизнь, такая длинная, позади? Интерес. Акилина Васильевна считает, что именно он способствует долголетию. Второй секрет раскрыла Татьяна – это терпение и великая доброта, искренняя, идущая от сердца. Больше юбилярше похвастать нечем. Ведь у неё никогда не было ни богатства, ни крепкого здоровья. В пятьдесят с небольшим её отправили на инвалидность из-за приступов жуткой гипертонии. У неё были проблемы по линии онкологии – семь раз облучали. Иногда она просит смерти у Бога, в которого, вообще-то, не слишком верит (“Я знаю, что есть кто-то выше нас, но кто?”). А потом вспоминает о правнучке, которой некому будет открыть дверь, когда она придет из школы, о правнуке – первом в роду мальчишке – “девки все были”, - которому ещё и года нет… и когда кто-то долго не приходит, Акилина Васильевна снимает трубку телефона и набирает нужный номер. По памяти.

«Оренбургская неделя»

23 июля 1998 года.

Приложение 7