Часть 5

Спал Том плохо. Вернее, вообще почти не спал. Иногда проваливался в полудрёму, но уже через несколько минут вскакивал и начинал ходить по комнате. Иногда ненадолго успокаивался, подходя к окну и закуривая. Иногда шёл на кухню попить, чувствуя начинающийся похмельный синдром. В голове творился дикий сумбур. Опьянение понемногу проходило, но мысли, вопреки всему, путались ещё больше.
Когда Том хлопнул дверью своей комнаты, оставив младшего брата сидящим на полу в прихожей и тихо всхлипывающем, его тоже прорвало. Он спустился вниз по двери, точно так же плюхнулся на пол и беззвучно заплакал.

Старший бы ещё много чего наговорил Биллу, но просто не смог физически. Он не мог выносить вида несчастного брата, не мог видеть его слёзы. Они ведь близнецы, они чувствуют друг друга. Когда одному плохо, другому тоже хочется выть и лезть на стену от безысходности; когда одному хорошо, другой тоже будет улыбаться без причины. Эта связь была у братьев всегда и теперь уже точно никуда не денется, как бы они оба ни пытались её разрушить. Эта связь сильнее них, и сейчас Том понял это особенно ясно.

Да, он просто сел на пол и дал волю слезами. Почему всё так? Почему Биллу, тому самому Биллу, который всегда мог соблазнить кого угодно, независимо от пола и возраста, вдруг взбрендило влюбиться в собственного близнеца, который не может даже понять и принять эту любовь, не то что ответить на неё? Старший не мог понять, что же ему делать с этой дурацкой любовью близнеца. Без сомнения, он погорячился, накричав на Билла. Но он ведь и вправду сначала даже не понял, о каком чувстве идёт речь в записях брата. Дурные желания, извращённые сексуальные фантазии, тяга к экспериментам – всё это заслуживало того, чтобы за это как следует наорать на брюнета. Вот Том и решил, что здесь имеют место быть только лишь эти чувства; и втоптал он в грязь только их. Но потом, когда парень уже решительно подошёл к своей двери, он вдруг мимолётно оглянулся и увидел, как Билл оторвал лицо от колен и поднял полные слёз глаза. Старшего будто прошибло током в эту же секунду. Он ошибся. Он бесконечно сильно ошибся. За всем этим крылось что-то другое. Крылась настоящая, мать её, любовь. Не желание потр*хаться, нет. Что-то другое, страшное и непонятное Тому, злящее и пугающее его.

А то, что он, Том, обязан, в любом случае обязан, хочет он этого или нет, мириться с этим, пугало ещё больше. Он не хотел терять брата. «Не хотел» - это даже слабо сказано. Он не представлял своей жизни без Билла, он загибался без общения с ним. Когда близнец начал намеренно отдаляться от него, когда их общение сократилось в разы, в десятки раз, Том почувствовал себя комнатным цветком, который безответственные хозяева переставили на дальнюю полку и, забыв о его существовании, перестали и поливать. Он вял без привычного общения с младшим.

И сейчас. Что делать сейчас? Так, как раньше, не будет уже никогда, и от этого хотелось выть и биться головой о стену. Болезненно стонать и зажимать кулаки с такой силой, чтобы на ладонях остались кровавые полумесяцы.

Том прислушался к происходящему за дверью. Билл пошёл в ванную и сидит там уже часа полтора. Если бы не постоянно включающаяся и выключающаяся вода, парень бы, конечно, испугался, но так волноваться было не о чем. Далее вода выключилась окончательно, и через несколько минут тишины Том услышал тихие шаги на цыпочках, семенящие по коридору. Он опять ходит босиком. Наверняка сейчас жутко замёрзнет и, даже закутавшись в одеяло, не сможет согреться.

Такая ситуация происходила часто. Билл шёл в душ, забыв взять с собой чистую одежду, а потом кликал старшего, прося его принести необходимые тряпки. А сейчас пошлёпал по холодному паркету босиком, наверное, совсем голый. Молодец какой. Если заболеет прямо перед записью альбома, будет вообще атас.

Да не об альбоме беспокоится Том, чего уж греха таить. Конечно же, здоровье Билла было для старшего всегда важнее каких-то там записей. А сейчас он от расстройства точно разболеется.

Нет, надо мириться с ним, обязательно мириться. Просить прощения за срыв однозначно, но вот как прокомментировать то, что он узнал сегодня из этого чёртового дневника? Сделать вид, что этого не было?

Том встал и начал ходить по комнате. Снова закурил. Он никогда не позволит себе потерять Билла. Несмотря на то, что за бред происходит у младшего в голове, он будет пытаться вернуть прежнее общение. Просто потому, что только вместе они смогут всё это пережить.

Парень сидел у окна, наблюдая за разгорающимся рассветом и часто моргая. Спать хотелось и не хотелось одновременно. Наверняка Билл сейчас тоже не спит. Быть может, тоже курит. Том открыл окно и высунулся наружу. Из окна брата вылетает чуть заметный серый дым. Точно. О чём он сейчас думает? Чёрт его знает. Но ему в любом случае плохо. Намного хуже, чем Тому. А Том не может, просто не имеет сил пойти и заговорить с ним сейчас.

Том всё-таки лёг, с головой накрылся одеялом и провалился в тяжёлый прерывистый сон. Ему не снилось ничего, и он отчётливо слышал сквозь почти прозрачную пелену пение надоедливых птиц за окном. И мозг его совершенно точно не отдыхал, постоянно путаясь в собственных мыслях.

Через несколько часов он встал и покинул пределы своей комнаты, принявшись уже ходить по дому. В желудке неприятно ныло. Заказал пиццу, зная, что всё равно осилит максимум один кусок. Дверь в комнату Билла была закрыта. Один раз Том уже подошёл к ней и даже дотронулся до ручки, но потом отдёрнул пальцы так, будто жёлтый металл был раскалённым. Наверняка Билл услышал это или почувствовал, и эта мысль почему-то показалась Тому приятной.

Звонок в дверь. Привезли пиццу. Старшему стало немного неловко. Билл там сидит в своей комнате обиженный, расстроенный, а Том тут пиццу заказывает. Сунув разносчику заранее приготовленные деньги, парень тут же закрыл дверь и обрадовался внезапно пришедшему к нему в голову предлогу, под которым можно зайти к брату.

Том быстро отнёс коробку на кухню, выложил один, совсем ещё тёплый, кусок на тарелку. Немного подумав, налил в стакан яблочного сока и, глубоко вдохнув и пожалев о том, что не знает никаких молитв, направился в сторону комнаты Билла с данным провиантом в руках. Тихонько открыл дверь. Близнец неподвижно лежал на своей кровати, закутавшись с головой в одеяло. Была у него такая особенность – грустить именно в этом положении. Лёжа на боку и укрывшись с головой.

- Билл? – тихонько позвал старший, предсказуемо наткнувшись на тишину. – Я тебе тут пиццу принёс. И яблочный сок, ты ведь любишь.

Брюнет всё так же лежал. И тут Том проклял себя за то, что забыл сказать самое главное.

- Я вчера погорячился и сейчас чувствую себя очень виноватым, - тихо промолвил он, подходя ближе. Тронул кончиками пальцев острое плечо, будто бы извиняясь. – Мне очень, очень неловко. Прости меня, пожалуйста, ладно? Я не думаю так о тебе. И мне не противно находиться с тобой в одной комнате. Даже наоборот. Я просто сорвался. Простишь?

Билл молчал. Том даже подумал, что тот попросту спит. Но острые плечи предательски дрожали, а частота дыхания постоянно менялась.

- Ладно, я пойду, наверное, - продолжал Том, с одной стороны чувствуя себя так, будто говорит со стеной, а с другой стороны понимая, что Билл сейчас внимательно слушает его и впитывает каждое слово. – Ты только обязательно поешь, хорошо? Я твою любимую пиццу заказал, с ананасами и курицей. И сок твой любимый яблочный специально открыл. Я пошёл.

Сказав это, парень поставил принесённое на небольшой столик и вышел из комнаты.

Снова послонялся по дому, а потом, вновь услышав завывания своего желудка, пошёл на кухню и съел кусок пиццы. А Билл, интересно, съел?

Том снова пошёл в комнату брата. Сейчас уже было не так волнительно и будто бы совсем легко.

Немного, совсем на чуть-чуть приоткрыл дверь и просунул голову. Билл лежал в том же положении, а на столе стыла пицца.

- Билл, ну вот как так можно, а? – притворно возмутился Том и снова вошёл в комнату. - Почему не ешь? Я ведь знаю, что ты хочешь.

Том придвинул к кровати брата стоящий в углу комнаты пуфик и сел на него. Нерешительно протянул руку и принялся аккуратно гладить лежащее неподвижно тёплое тело.

- Билли, я такой дурак, ты же знаешь, - начал он, пытаясь хоть как-нибудь подействовать на брата. – Сразу, не подумав, начал на тебя кричать и глупости всякие говорить. Скажу честно: я не знаю, что мне делать с тем, что я узнал вчера. Мне это тяжело даже уложить в своей голове. Я не знаю, как мне к этому относиться и что нужно делать. Просто не знаю. Не обижайся на меня за это, ладно? И ещё… - Том потупился, пытаясь найти в себе силы произнести следующую фразу. – Я до сих пор не могу понять и уяснить для себя твои… чувства. Но это не значит, что ты не нужен мне, нет. Ты мне очень нужен как брат. Мне очень тяжело сейчас и было тяжело в последнее время; всегда, когда у нас случались какие-то ссоры. Я понимаю, что ты сейчас очень расстроен, но не изводи себя, пожалуйста. – Ну Билл… - взвыл парень, не замечая никакой реакции. Попытался стянуть с головы близнеца одеяло, но почувствовал, как тот крепко вцепился в уголки руками, не давая Тому снять с себя эту защиту.

Парень перебрался на краешек кровати брата и всё же, приноровившись, стянул зловредное одеяло. Наткнулся глазами на родную чёрноволосую макушку, которая зарылась глубже в подушку, дабы скрыть лицо. Том запустил руки в мягкие волосы и начал тихонько перебирать их.

В голове созрел хитрый план. Старший, кое-как дотянувшись второй рукой до стола, перетащил с него провизию на пуфик и теперь уже обеими руками перевернул Билла.

- Буду доставать тебя, пока ты не подашь хоть какие-то признаки жизни, - грозно сказал Том. – Да знаю я, что как в детстве, но с тобой по-другому нельзя.

Хоть Билл уже был перевёрнут силами Тома лицом вверх, глаза его оставались упрямо закрыты.

Старший наклонился к лицу брата.

- Открывай, - улыбнулся он, проводя подушечками пальцев по бледным векам с чуть просвечивающими синими венами. Края губ брата самовольно поползли вверх, но тот их сразу же отдёрнул, изо всех сил стараясь не улыбаться. – Ну и как хочешь, - пожал плечами Том, теперь уже самостоятельно усаживая брюнета. Тот, как ни странно, не сильно-то и сопротивлялся. - Не хочешь есть по хорошему, будем так.

Том поднял стакан с соком и поднёс его к губам брата. Тот фыркнул и отвернулся.

- Ну и дурак! – возмутился старший. – Ты ведь всю ночь и глотка жидкости не сделал. И у тебя сейчас похмелье, наверное, а ты артачишься. Пей! – с этими словами Том предпринял новую попытку напоить близнеца, и тот, наконец, открыл рот и чуть-чуть отхлебнул. – Глаза так и не откроешь? А то как слепой котёнок.

Билл снова фыркнул и мотнул головой.

- Ну ладно, не котёнок. Будешь по старинке мышонком. Тебе так больше нравится?

Брюнет не ответил.

- Эй, у тебя ведь уже хорошее настроение! Почему ты меня до сих пор игнорируешь? – обиженно прогундосил старший и обнял близнеца. – Маленькая глупая мышь, - заключил он и дотронулся губами черноволосой макушки. – Обиженная мышь.