День Солнечного календаря. - За деньги? - уколол недоверием хмурый старик-водонос босого юношу

- За деньги? - уколол недоверием хмурый старик-водонос босого юношу. И у разносчика воды был повод не доверять подростку, стоявшему перед ним. Был. И даже не один, а два повода! Во-первых, босяк появился так внезапно, словно с неба свалился, и если честно, напугал его, и этим рассердил. Во-вторых, из одежды на мальчишке были только лёгкий короткий халат и такие же лёгкие короткие штаны. Нищий... - И у тебя есть деньги?

Недобрые мысли – колючие глаза

- Да, - кивнул юноша. В правой руке он держал маленькую, сплетённую из листьев бамбука, фляжку. - У меня есть монета в пять шу.

Сказочник!

- Покажи!

Сердитые мысли – холодные глаза

___________________________________________________________________________________________________________________

* - I used to be...(англ.) – Я когда-то был...

Подросток разжал левый кулак. На узкой вытянутой ладони засветилась монета.

Новенькая! Пять шу – за воду в ковше и фляжке! Ну и ну!

- За монету – налью, - пожилой человек с напряжением опустил на землю корзины вместе с бамбуковой палкой-коромыслом. В каждой из трёх корзин стоял бычий желудок, наполненный водой. - Чего-чего, а воды у меня много, - выдохнул он, получив монету. Наверняка – последняя! Глупый какой! Водонос медленно, совсем пальцы не гнутся, развязал кожаный мешок, вынул деревянный ковш из-за пояса и налил в него воду до краёв. - На, пей. Простую воду – за деньги! Совсем глупый... Фляжку давай.

Новый порыв пронзительного осеннего ветра заставил старика поёжиться. Разносчик воды держал в замерзающей руке наполненную водой фляжку, и с нарастающим раздражением смотрел, как юноша пьёт. Да, точно – глупый совсем... Мужчина снова поёжился. Сегодня утром, прежде чем набрать воды из озера, ему пришлось разбивать тонкий лёд у берега. Сейчас зубы начнёт сводить... Но мальчишка спокойно пил ледяную воду, а напившись, со словами:

- Благодарю, вода у вас просто чудесная, - отдал пустой ковш старику. Затем, снова поблагодарив водоноса, спрятал за пазуху фляжку. Кусок льда. Под халатом – голое тело. Может, он из огня сделан?

- Да, хочу спросить. Возможно, вы знаете, нужны ли охранники в этой тюрьме? - Улыбаясь, юноша кивнул головой в сторону высокой каменной стены. Простой вопрос рассердил старика даже больше, чем странное поведение плохо одетого подростка. Глупец! Теперь ищет работу. Конечно! Цен не знал и не спросил, а денег больше нет. Дааа... А я цену воде знаю – всю жизнь ношу воду в тюрьму... мне каждый камень стены знаком...

- Пожалуйста, ответьте.

Водонос нехотя отвлёкся от своих мыслей и заговорил, не скрывая раздражения:

- Не знаю. Моя работа – носить воду для заключённых. Но можешь спросить у начальника тюрьмы. Если тебя к нему пропустят. Главные ворота – там, - старик махнул рукой вправо. А до ворот надо ещё дойти...

- Благодарю вас, отец, - юноша ещё раз учтиво поклонился.

Отец! Надо же!

- Иди уж, - зло буркнул старик, занимаясь своей ношей. Отец!!

Но юноша не спешил уходить и переминался с одной босой ноги на другую.

- Что тебе ещё?!?

- Извините, я правильно вас понял, отец? Вы сейчас тоже пойдёте к воротам?

- А как же иначе? Сам – глупый, и вопросы – глупые! Конечно, пойду. В эту тюрьму я ношу воду каждый день, утром и днём, - проворчал себе под нос разносчик воды, собираясь поднять коромыслом тяжёлые корзины.

- А можно, я помогу вам донести воду до ворот?

- Что? Хочешь помочь? - Недоверчивость победила удивление.

Юноша кивнул, смущённо улыбаясь:

- Если разрешите.

- Конечно, можно. Конечно, - обрадовался старый водонос...

- Это хорошо, что ты помогаешь мне, сынок. Дааа, силы у меня уже не те, что прежде... - шагая рядом с юношей, вдруг вздохнул старик, и снова замолчал, с любопытством поглядывая по сторонам... Длинная стена, долгая дорога... Жизнь...

- Я был таким же молодым и сильным, как ты, когда впервые пришёл сюда с отцом, - взглянув на юношу, грустно произнёс разносчик воды. - Мой отец всю свою жизнь носил воду в эту тюрьму и очень этим гордился. Дааа... Восемнадцать лет прошло, как он умер. На закате. Вооон там, впереди. У камня, похожего на живот беременной женщины. Видишь?.. Мы уже возвращались домой. Он шёл впереди меня, шёл, шёл, и вдруг – упал. Я корзины бросил, подбежал к нему. Отец, отец, что с тобой? Молчит. Давай я помогу тебе? Молчит. Я его на руки взял, несу к стене. Отец, скажи что-нибудь! Не молчи, отец! К каменному животу прислонился спиной и присел на землю с отцом на руках. Обнял его. Отец, ты меня слышишь? А он – не дышит. Умер... Долго я с отцом на руках сидел, плакал... Вот здесь. Видишь, как на живот беременной женщины похож?.. С того дня, сынок, я ношу воду один. Отец умер, детей нет. Дааа... - старик шёл вдоль стены и впервые за долгие годы смотрел вверх. А я и не знал, что ты такая высокая... - …вот что я подумал, сынок. Не огорчайся сильно, если тебя в охранники не возьмут. Будешь мне помогать. И жить у меня будешь. Места хватит. Так что, если откажут, ты меня у ворот подожди, и всё будет хорошо у тебя, сынок.

Добрые мысли – тёплые глаза

- Благодарю вас, отец...

- Не знаю, не знаю... Ты ещё так молод и опыта у тебя нет. Сторожить закоренелых преступников я тебя поставить не могу. Мммм, - протянул начальник Императорской тюрьмы и быстро переглянулся со стоящим за спиной подростка другим начальником – своим заместителем – старшиной над охранниками. Старшина хитро ему подмигнул, а начальник тюрьмы в знак понимания опустил глаза, и, глядя на босые ноги юноши, медленно проговорил:

- Говоришь, ты абсолютно здоров и готов на любой пост?.. А вот что, - и, осматривая юношу снизу вверх, сделал вид, что эта мысль только что пришла к нему в голову:

- Проверю я тебя для начала! Поставлю тебя караульным в подвал на три дня и проверю. Там у меня сидит один вольнодумец... Может, он уже мёртв? Хотя вряд ли. Вчера охрана спускалась в подвал, в камере у него было тихо, но как только старшина вошёл к нему в камеру, тот сразу же открыл глаза!.. Говорить с ним нельзя. Кормить-поить не надо. Так что, тебе ничего и делать-то не придётся, только, стоять у дверей и слушать. Ничего сложного. Поэтому, смены не жди. Захочешь есть-спать, поднимешься в караульное помещение, - начальник тюрьмы кивнул головой за спину юноши в сторону старшины. Внимательно вслушиваясь в речь начальника тюрьмы, юноша уважительно отошёл на пару шагов назад и встал так, чтобы видеть обоих начальников.

-...господин старшина покажет тебе, и где спят, и дорогу в подвал. Да, вот ещё что, - начальник тюрьмы тяжело обернулся к специальной стене за своей спиной. Между камнями в кладке были вбиты деревянные колышки-крючки. Кое-где на них отдыхали металлические кольца со спящими ключами. Не вставая со стула, начальник потянулся к самому дальнему от себя крючку, снял с него сонную парочку и со словами:

- Ключ возьми, - бросил кольцо на стол. Ключ, проснувшись, звякнул и скользнул по столу ближе к юноше.

- Если в течение этих трёх дней ничего не услышишь, откроешь камеру. Только тогда, не раньше. Откроешь и посмотришь. Если увидишь, что узник умер, ничего не трогай, закрывай камеру и иди сюда. Скажешь об этом мне. Лично. Всё. Идите, - обратился он к заместителю, взмахнув рукой, и добавил для юноши:

- А ты запоминай, что и как. У меня не повторяют.

Юноша, прежде чем выйти за старшиной, взял ключ и низко поклонился:

- Благодарю вас за доверие, господин.

Начальник тюрьмы важно кивнул в ответ и многозначительно проговорил:

- Помни, у тебя есть три дня, чтобы мне понравиться. Если будешь стараться, возьму тебя в охранники и назначу жалование. Всё, иди. Глупый птенец. Но появился очень кстати. Глупый и наивный... - Нехорошо ухмыляясь, начальник представил, как полураздетый мальчишка босиком стоит на холодных камнях в сыром подвале. - Сколько же самоуверенности у мальца! Думаю, что через три дня и он загнётся. Вслед за старикашкой. И мне – хорошо, и охрана – довольна, - потирая ледяные руки, размышлял начальник. - Конечно, никто из охраны не захотел слушать, как вопит, умирая, этот старик...

Чего-чего, а жалобного плача и стонов, умирающих от голода узников, стражники в Императорской тюрьме наслушались вволю. Более того, начальник знал, что охранников давно не развлекает и жуткий вой заключённых, сошедших с ума. И даже предсмертные крики тех узников, которых убивали эти сумасшедшие, стражникам тоже изрядно поднадоели. А тут – умирающий без еды и воды старикан в холодном подвале...

…к аким бы сильным он не был, недолго ему осталось. Надо подождать...

Могучие тюремные стены не пропускали Солнечного Света.

Шагая за старшиной по мрачным тюремным коридорам, юноша улыбался.

У меня получилось пройти главную преграду, значит, и всё остальное получится!

...пятнадцать лет назад начальник Императорской тюрьмы сам был простым охранником и переживал муки, похожие на муки совести, когда слышал крики страждущих или стоны умирающих узников. Именно тогда он понял, что заключённые мучаются, потому что начальники не желают замечать эти мучения. А ещё он понял, что решить вопросы справедливого содержания людей в тюрьмах, будучи простым охранником, он не сможет, что для этого ему необходимо получить звание повыше. Движимый такими светлыми идеями и пользуясь родственными связями, он стал продвигаться вверх по служебной лестнице, и через пять лет занял пост начальника стражи Императорской тюрьмы. Теперь он не стоял у камер и не слышал стоны. Прошло немного времени, и он совсем забыл про эти крики. Крепко уснула не только его память, но и совесть. А он и не думал их будить. Он забыл о своих юношеских стремлениях. Он стал взрослым мужчиной. У него теперь были совсем другие желания, а хорошее жалование помогало их исполнению. Теперь он мог позволить себе есть дорогую еду и пить дорогое вино. В любое время дня и ночи по его желанию к нему приводили новую женщину... Но как-то быстро прошло, то прекрасное время, когда женщин было больше, чем вина, и появилась причина пить вино чаще, чем встречаться с женщинами. Начальник тюрьмы стал мёрзнуть. Сначала он заметил, что его перестали согревать горячие женские тела, и начальник начал согреваться только вином. Но прошло какое-то время, и вино стало согревать его на какие-то короткие час-полтора, и он вынужден был сам себе признаться, что всё равно мёрзнет постоянно, даже в самый жаркий летний полдень, и много пьёт уже не для того, чтоб согреться. Теперь он крепко напивался, напивался до забытья, до горячечного бреда и засыпал в жарких и душных лихорадочных объятьях опьянения, чтобы не видеть сны, вернее – Сон. ТОТ СОН, который впервые приснился ему в одну из тёплых летних ночей три года назад. И с той страшной ночи вот уже три долгих года начальник стражи императорской тюрьмы ежедневно напивался к вечеру до полуобморочного состояния, только чтобы не видеть Сон! но Сон приходил к нему и каждую ночь настойчиво пробивался сквозь его мертвецки пьяное сознание!! И вот уже три мучительных года каждое утро он просыпался в холодном поту совершенно трезвый...

Начальник ненавидел Сон! Напивался и гнал Сон от себя прочь, напивался, пытаясь забыть, как...

...он, раздетый и без обуви, стоит на холодном дне глубокого каменного колодца. Вверху – узкий светлый круг, внизу – темнота. Он ничего не видит вокруг себя и на ощупь подходит к стене и дотрагивается до неё. Под ладонью – ледяная корка. Он шарит руками по стене, пытаясь найти камни, но находит только лёд! Но он не хочет оставаться в этом ледяном колодце! Он здесь погибнет! А он не хочет умирать среди ледяных стен и на ледяном полу! Это же так несправедливо! Он не заслужил, чтобы с ним так обращались!! Он – начальник Императорской тюрьмы!!! Ярость даёт ему силы на спасение, и он карабкается вверх по холодным стенам, судорожно цепляясь ногтями рук и ног за малейшие неровности ледяной корки. Край колодца совсем близко! Он видит яркий солнечный свет! Скоро он будет свободен! Но ледяная корка осыпается под тяжестью его грузного тела, и он скатывается вниз... Теперь обида поднимает его с ледяного дна, и он вновь пытается выбраться из ледяного плена по другой колючей стене, прижимаясь к любой неровности, цепляясь за любой выступ. Край колодца совсем близко! Он видит яркий солнечный свет! Скоро он будет свободен! Но и эта ледяная корка ломается и рассыпается на острые ледяные крошки, и он снова скатывается вниз... Приходит отчаяние. Он бьётся о ледяные стены и кричит, зовёт на помощь, молит о спасении!!! Пар из-за рта вместе с криками поднимается вверх, превращаясь в снежную пыль, которая не падает вниз, а улетает в небо со странным неприятным скрипом... Ему страшно... но страх даёт ему новые силы... и он ползёт вверх по обледенелым камням в третий раз. Край колодца совсем близко! Он видит яркий солнечный свет! Скоро он будет свободен! Но ногти на руках обламываются, и ему нечем цепляться за ледяные камни... скатившись вниз, он не находит сил подняться... и умирает, медленно-медленно покрываясь колючей изморозью от пяток до головы, умирает на льду среди ледяных стен ледяным голым истуканом...

Сон. Кошмарный, холодный Сон...

Передёрнув плечами от озноба по всему телу, начальник Императорской тюрьмы достал двухлитровую глиняную бутыль с крепким напитком из риса, Пора покупать новую...налил себе полную кружку, выпил и позвал слугу, что бы тот подбросил хвороста в печи. Присев на удобный широкий стул около одной из трёх печей и, вытянув ноги поближе к огню, он задумался: И так, посчитаем. Один день – две монеты. Хорошо, если юнец продержится три дня. Шесть монет – это тридцать литров. Надо подождать...

Надо подождать ещё минуту...

Юноша-Воин стоял и слушал. Главное, он – здесь. Теперь ему надо найти камеру, в которой держат Сян Кая, и приступить к выполнению задания. Шёл седьмой день заключения придворного оракула, и медлить было нельзя...

Прошла минута, как в сыром подвале стихли звуки удаляющихся шагов старшины. Пора! Воин неслышно подошёл к кованой двери без окошка и, наклонившись, заглянул в замочную скважину. Темнота... Ни шороха... Тишина зазвенела от напряжения. Теперь медлить нельзя! Юноша быстро, но беззвучно вставил ключ в отверстие, повернул его и нажал плечом на дверь. Не надо зря волновать узника Дверь, с тихим выдохом, открылась... Через секунды, привыкнув к полумраку,Воин увидел старика, прикованного цепями к дальней стене за шею, руки и ноги. И, как не старалсяВоин действовать бесшумно, при появлении в камере караульного всё-таки что-то услышавший старик с трудом, но открыл глаза. Это – он, и его Жизнь сейчас в опасности! Уже не таясь, Воинустремился к несчастному. Приступаю к выполнению задания! Караульный и узник встретились взглядами. Старый человек внешне был спокоен, даже нашёл в себе силы улыбнуться, когда рукиВоина потянулись к его шее. Только подрагивающие ресницы выдавали его волнение. А Воин, не теряя ни секунды, вытащил крепежи из ошейника, затем снял кандалы с рук и ног Сян Кая.

- Вот и всё. Я – Люнь. Здравствуйте, Учитель, и позвольте мне так называть Вас?

- Быть твоим Учителем – большая честь для меня, Люнь. Здравствуй, - почти шёпотом ответил измождённый старик. - Я очень рад, что ты здесь, и благодарю Небо, пославшее мне тебя... Всего три глотка чудесной воды – и я ожил! Благодарю! Прекрасная вода!

Опустевшая маленькая фляжка засветилась от счастья...

- Люнь, ученик мой, а сейчас надо позаботиться о твоей безопасности, вернее, о нашей с тобой безопасности. И, как бы мне не хотелось впервые за неделю прилечь и отдохнуть, первый урок я уже начал. Слушай внимательно, как надо действовать в таком случае. - И Сян Кай подробно объяснил Люню последовательность построения каждого из пяти блоков Земной Защиты...

В тот момент, когда урок закончился, невидимые энергетические флюиды заполнили не только подвал, тюрьму, но и пространство вокруг тюремных стен в радиусе десяти километров и все, кто знал о Сян Кае или видел Люня, забыли о них...

...и вопросы: "...когда умрёт Сян Кай?...загнётся мальчишка?...получу деньги?.." - больше не волновали начальника Императорской тюрьмы...

...и старшина, проводивший юношу до камеры в подвале, мгновенно забыл о нём...

...и немолодой стражник, показавший мальчишке, где тот будет спать, забыл о нём и о том, что как только старшина с мальчишкой вышли из комнаты для сна, он, отвечающий за порядок в караульном помещении, подложил новенькому под соломенный тюфяк жесткую металлическую щётку. А ночью один из охранников лёг на этот тюфяк, но тут же, охнув от боли, вскочил, бросился на дежурного, заорав: "Смерти моей захотел? На, получай!!" и сильно поколотил пожилого стражника за подлую шутку. Забывший о собственном коварстве, стражник решил, что кто-то хочет его погубить. Остальную часть ночи, постанывая от боли и почёсывая помятые бока, он пытался вычислить, кто же из караульных метит на его тёплое и сытное место...

...и разносчик воды забыл про учтивого юношу, сумевшего растопить лёд в его сердце и согреть ему душу. Но, забыв юношу, одинокий старик каким-то чудесным образом перестал хмуриться и сердиться на весь мир. А утром следующего дня, улыбаясь, водонос разглядывал монету в полной уверенности,что вчера нашёл её у камня, похожего на живот беременной женщины. Благодарю тебя, отец… Благодарю! Я помню тебя, отец... я люблю тебя, отец!

С этого дня защищённый Люнь выходил за ворота и возвращался в тюрьму невидимым для охраны. К его большой радости печи были заложены и в стенах подвала. Теперь, благодаря стараниям юноши, в камере было тепло и сухо, а у Сян Кая появилась тёплая одежда и горячая пища.

Времялетело...

Сян Кай много работал. Он писал книги. Книгу "Пророчеств" и книгу "Советы новому императору". А Люнь, взяв на себя житейские заботы и, занимаясь хозяйством, с удовольствием помогал старцу, но в свободное от хлопот время с не меньшим удовольствием становился прилежным учеником мудрого Учителя.

На одном из занятий второго года обучения Сян Кай познакомил юношу с земным понятием "Оберёг" 1 и объяснил Воину, как можно уберечься на Земле от злых чар нелюдя, не прибегая к гипнозу или к другому энергетическому воздействию. Правило оберёга старательный ученик выучил наизусть: "У каждого Оберёга есть своё Предназначение по Заданию, и когда Задание выполняется – Оберёг набирает ещё большую силу".

Ещё Сян Кай рассказал Люню обо всех возможностях его собственного человеческого тела, называя каждую возможность уникальной и неограниченной. Мудрый старец учил юношу владеть собою, не уставая повторять, что нет границ в стремлении к самосовершенствованию, и его талантливый ученик уже через два года занятий, самостоятельно укрепив каждое звено в бусах отдельно, сделал свой первый земной Оберёг...

В 164 году император Хуань-ди не поверил своему оракулу о Каре Небесной за свои злодеяния, но почему-то до последней минуты жизни чесался и вонял, и никто из врачевателей не смог избавить его от этих мучений.

Как и предсказал мудрец Сян Кай, император Хуань из династии Хань, сгнив заживо, умер страшной смертью в самом начале 167 года. Незадолго до своей агонии, после очередного приступа Зуда, император приказал казнить нового придворного врача.

Хуань-ди всегда был против лекарей-чужеземцев, считая их всех шпионами и засланными убийцами, а так как с 164 года служить врачом в императорском дворце становилось особенно опасно, то и слугам смердящего Сына Неба находить новых врачевателей из народа Поднебесной если и удавалось, то с превеликим трудом. Дело в том, что за последние двадцать семь месяцев своего правления император Хуань-ди приказал казнить двадцать девять человек: знахарей, врачевателей и лекарей. Казнь каждого из них проходила согласно "Закону о казнях и наказаниях". Следуя этому "Закону...", и последнего врача императора Хуаня тоже бросили живым в котёл с кипящим свиным жиром. Меньше недели этот несчастный человек имел звание "Придворный врач" и носил шёлковый халат, расшитый золотыми лилиями.

В 167 году к власти пришёл новый император.Лин-ди. Выпустивиз тюрьмыСян Кая, новый представитель династии Хань удостоил пожилого оракула заслуженных почестей, вернув тому звание "Главный придворный астролог и оракул императора".

________________________________________________________________________________________________________________

1 - Оберёг – вещь или листок бумаги, оберегающий хозяина при помощи вербальной магии,то есть, при помощи слова или молитвы.