Рождество

(ВКЛ.: Barlow Girl – Never Alone)

Утром Георг и Анели уехали домой, пожелав мне счастливого пути, а пара Шеффер вызвалась провожать на самолёт, строго-настрого запретив вызывать такси. Всю дорогу Оксана строила планы на моё триумфальное возвращение в объятия Тома, а я радовалась и одновременно боялась. Боялась того, что Тому буду не нужна к тому времени. Если только вообще что-то значу для него. Да, мне многое рассказали про его изменившееся поведение, но я не умею верить. Я никогда никому не верю. Я даже собственным глазам и ушам не верю, что говорить о людях, окружающих меня. Нет, я не считаю их лгунами, я просто не уверена, что правильно понимаю мысль, выражаемую другим человеком. Потому и не верю. Я ведь вполне могу интерпретировать по-своему и увидеть любовь там, где её и в помине нет….

А как же хочется верить. Как хочется…

Огромное здание аэропорта встретило нас шумом передвигающихся каров, важно перевозивших старичков от входа к терминалам и обратно, смехом малышей, резвившихся неподалёку, и голосом, сообщающим на нескольких языках о прибытии и отправлении рейсов. Эскалаторы медленно перевозили сонных пассажиров, а я глазела по сторонам, словно впервые в жизни вижу такое большое и современное помещение.

Густав, оставив нас с Оксаной у входа, скрылся в толпе людей, чтобы через какое-то время вернуться и утащить в сторону терминала, с которого мне следовало пройти регистрацию. Народу на наш рейс почти не было. Почему-то стало интересно, куда же спешат люди в Рождество, о чём я и попыталась узнать у Шеффера. Он как-никак частый гость в подобных заведениях. Ответ был ожидаем: люди возвращаются домой, встретив праздник на Родине. Логично. А русские, как всегда, будут праздновать до самого православного Рождества. Не завидую я соседям таких гостей. Значит, рейсы в направлении России будут забиты до отказа не раньше 7 января, уже нового года.

Сейчас выход к терминалу пуст. Пара мужчин с дипломатами и мамочка с малышом на руках. Вот и все, кто сегодня составит мне компанию. Не густо.

Проболтавшись какое-то время по зданию, я попрощалась с подругой, пообещав завтра же заняться поиском песни, и ушла на паспортный контроль, снова погружаясь в воспоминания о Томе. Я многое отдала бы сейчас за то, чтобы просто увидеть его. Например, там, через стеклянную границу, символично разделяющую два государства. Теперь я на территории России. И пусть это германский аэропорт, дружеское государство весело помахало мне ручкой, пожелав счастливого Рождества в тот момент, когда пограничник дружелюбно улыбнулся мне, возвращая паспорт с очередной отметкой на одной из страниц.

Медленно плетусь между рядов пустующих сидений и сажусь на одно из них, прямо напротив той самой стены-границы, наблюдая за проходящими и пробегающими мимо людьми. Все они куда-то едут. Кто-то торопится, кому-то, как мне, не слишком хочется улетать, но время неумолимо отсчитывает мгновения, неизбежно приближая отъезд.

Продолжаю всматриваться в лица людей, пытаясь угадать настроение. Большинство из них в рождественской эйфории: веселятся, шутят, поздравляют друг друга. Но есть и такие, как я, грустные и потерянные. Например, парень с милым букетиком. Кого-то ждал. И этот кто-то так и не прилетел. Парень ещё раз посмотрел на табло, потом на терминал. Подошёл к администратору, видимо поинтересовался, все ли пассажиры прошли контроль, а возможно спросил, была ли среди пассажиров его девушка. Получив ответ, он покрутил в руке букетик и с грустной улыбкой вручил его оператору. Развернувшись, побрёл в сторону выхода. Но тут на него налетела хрупкая девушка, больше похожая на мальчика подростка, до этого стоявшая в стороне и наблюдавшая, как и я, за парнем. Брюнет удивлённо вскинулся, но увидев, кто именно так бесцеремонно повис на нём, подхватил её на руки и закружил по залу.

Вот, ещё одна счастливая пара.

Немного завидую этим двоим. По-доброму.

Влюблённые скрылись за поворотом, а я снова стала наблюдать за спешащими на свои рейсы пассажирами.
Объявили посадку самолёта из Лос-Анжелеса. Сердце тревожно ухнуло и забилось. Это странно конечно, нельзя вот так реагировать на любое упоминание о нём, но я не могу ничего с собой поделать. Пассажиры стали быстро выходить из коридора, а я с особой внимательностью вглядываться в каждого из них. Нет, я не ждала Тома, но так сильно надеялась, что вот сейчас, вот следующий парень будет он…

Замираю, в неверии уставившись в сторону входа. Но мои глаза не могут так сильно меня подводить. Я же не настолько больна, чтобы страдать галлюцинациями…

Прямо из-за спины огромных размеров женщины в розовой курточке со стразами и салатовых блестящих лосинах, вышли близнецы. Сначала Билл, сосредоточенно высматривающий свободное пространство вокруг необъятной дамы, чтобы хоть немного протиснуться и пройти вперёд. Дама на его действия опасливо оглядывалась и, казалось, вот-вот заорёт, что её посмели домогаться.

Следом шёл Том, растерянно оглядываясь по сторонам. Я не могла насмотреться на него. Он действительно сильно похудел, даже скорее осунулся. Джинсовая курточка, уже неизменная МОЯ кепочка и серые спортивные штаны. В целом небрежно, но для меня неотразимо.

Я медленно поднялась с уже насиженного места и подошла к стеклу. Прислонившись лбом к холодной поверхности, я смотрела на Тома. Не отрываясь. Стараясь впитать в себя каждую чёрточку такого близкого и такого далёкого парня. И любовалась им сквозь пелену застилающих глаза слёз. Нет, я не рыдала, они сами текли, не останавливаясь. То ли от счастья, то ли от грусти. Парни целенаправленно шли куда-то, а я, словно шпион, наблюдала за ними. Что-то их привело сюда. К кому-то они приехали в гости. А я снова улетаю. Улетаю от Тома. И вот он, рядом, только протяни руку и дотронься. Но эта стена. Эта граница.

Парни скрылись в толпе, а я ещё долго стояла так, прислонившись лбом к стеклу, заставляя людей удивлённо оборачиваться на меня и всматриваться. Кто-то останавливался, задавая немой вопрос и, получая в ответ неопределённую ухмылку, продолжал путь. Кто-то равнодушно проходил мимо, не замечая странную девушку за стеклом, нервно закусывающую губу и растерянно улыбающуюся своим мыслям.

Наверное, я счастливый человек, раз мне суждено было увидеть Тома. Я летела к нему, и я его увидела.
«Бойтесь мечтать – желания исполняются».

В следующий раз надо мечтать о чём-то более осязаемом. Хотя бы о поцелуе….

Кто-то тронул меня за плечо, и я обернулась. Передо мной стояла стюардесса и предлагала пройти в самолёт. Я почти пропустила посадку.

Ещё раз посмотрев в толпу, где скрылись близнецы, я пошла вслед за девушкой в форменном костюме.
Я обязательно вернусь, Томми. В следующий раз только к тебе и никому больше.

POV Том

(ВКЛ.: Imagine Dragons – Lost Cause)

Поговорили….

Весь выпитый за последние сутки алкоголь тут же выветрился, стоило мне увидеть причину своего плохого настроения. Мари. Собственной персоной.

Только Билл знает, чего мне стоит каждый новый день, начинаемый, к слову, с чашки крепкого кофе и заканчиваемый ей же. Больше ничего не помню из каждого прожитого дня, начиная с того самого, когда я, прилетевший на крыльях собственных чувств, не обнаружил ее в номере. Сейчас, когда прошло уже два месяца, жалею, что не поехал следом. Возможно, смог бы ее остановить. Кто знает….

Вот и вчера, в последний момент, отказавшись от поездки к друзьям, я начал методично накачиваться. Брат только и мог, что заставлять хоть немного поесть. Билл давно смирился с моим поведением, и молча терпит мои выходки. Иногда подобные запои оканчиваются разносом пары комнат. Благо дом большой и мы не замечаем особого дискомфорта от проводимого ремонта, просто перебираясь на это время в другое крыло. Даже Рие иногда достаётся, но она с терпеливостью азиатской женщины молча выносит мои заскоки, чтобы утром снова сидеть у моей кровати с таблеткой от головной боли и стаканом воды. Из неё получилась бы идеальная жена. Иногда мне жаль, что ничего к ней не испытываю…. Но момент жалости быстро проходит, и я снова понимаю, что хватит с неё статуса официальной девушки Тома Куалитц.

«Что же ты со мной сделала, Мари?»

Первое время Билл пытался завести разговор на волнующую меня тему, но я запретил упоминать о ней. Что бы он ни пытался до меня донести, мне этого больше не надо. Хватило той синей папочки, которую я изучил гораздо позже. Оказалось все не так плохо, и возможно она не лгала мне, но я не смог ей простить ее же мужа. Решив, что теперь буду ждать ее шага навстречу, сам же тем временем буду всячески избегать всего, что может напомнить о ней. Кроме кепки. Странно, но именно эта бейсболка спасает меня от опрометчивых поступков. Нельзя сказать, что я веду себя хорошо, но могу еще хуже. Билл знает.

Когда Густав пригласил нас к себе на рождество, я, терзаемый предчувствием встречи с Мари, тут же согласился. Но позже, вспомнив о данном самому себе обещании, решил остаться. Несмотря ни на что. Брат без меня не поехал. Он вообще боится оставлять меня одного. Не знаю, как это объяснить, но я превратился в психа, этакового неуравновешенного маньяка. Знаю, что это ненормально, но помощь принимать упорно отказываюсь.

- Собирайся. – Я заглянул в комнату, где пьяный Билл пытался выключить ноут.

- Куда? – не отрываясь от своего занятия, спросил брат.

- В Германию летим.

- Ты уверен? – захлопывая крышку и разворачиваясь на стуле в мою сторону.

- Да, - уверенно отвечаю. – Обещаю, это в последний раз. Если ничего не получится, больше не вспоминаю о ней.

- Записать что ли…, - Билл задумчиво покрутился в кресле. - Вы опять с ней не встретитесь, ты начнёшь беситься и срывать на всех зло. А я снова буду выслушивать бесконечное нытьё, - закончив перечислять предположения, всё-таки встал и скрылся за дверью ванной.

- Можешь не записывать. Я всё решил. Если она уедет, я никогда больше не побегу за ней. И обещаю больше не устраивать истерик, - крикнул я вслед закрывающемуся брату.

- Ok, но ты мне обещал. – Так же послышалось из-за двери, и полилась вода.

- «Трезвеет», - подумал я и ушёл искать плеер в дорогу.

Вскоре Билл собрался, и мы ближайшим рейсом вылетели в Гамбург.

Весь перелёт я крутился и не находил себе места. Миллион раз ругал себя за малодушие и отказ от приглашения. Что ж я за человек-то такой? Мари ехала, можно сказать прямо в мои объятия. Так ведь нет, мне нужно было вспомнить про никому ненужные принципы и остаться в этом грёбанном ЛА. Уже 12 часов я мог бы наслаждаться обществом русской, вместо ненавистного уже навязчивого присутствия филиппинки.

Паспортный контроль прошли на удивление быстро, словно кто-то свыше решил помочь нам встретиться. Внутренний трепет волнами накатывал снова и снова, периодически оглушая и вырывая из действительности. В такие моменты выручал Билл, непрерывно контролирующий моё состояние, и автопилот, любовно встроенный в моё бренное тело тем самым невидимым и великим.

- Каулитц! Что вы здесь забыли? – Удивлённый Густав поймал нас на выходе из аэропорта.

- К вам едем. Уже не ждёте? – двоякое чувство посетило меня: с одной стороны, я очень рад видеть барабанщика, по которому, как оказалось, соскучился гораздо больше, чем думал, а с другой - совсем не понятно, что они забыли в международном аэропорту. Надеюсь, они не Мари провожают.

- Провожали подругу Оксаны, - почему-то безрадостно ответил барабанщик, и медленно отступавшее до этого момента беспокойство накрыло меня новой волной.

- Мари? – выдохнул я, всё ещё надеясь на чудо и общительность подруги барабанщика. Ведь у русской могут быть другие подруги? Да? Ведь могут?

- Да, - почему-то виновато ссутулился Шеффер. Не помню, чтобы я ему рассказывал о наших отношениях.

- Давно? – переспросил я, тут же осматриваясь по сторонам в поисках информационного табло, чтобы узнать, у какого выхода искать девушку.

- Самолёт только что взлетел, Том, - положив мне руку на плечо и развернув в сторону большого табло, тихо сказал брат. Несколько секунд я тупо пялился на светящиеся буквы и приписку «отправлен». Буквы моргнули и одна за другой стали сворачиваться, пока вся надпись не заменилась следующей по списку.

- Сука! – Выкрикнул я и швырнул о стену свою дорожную сумку, которую крепко сжимал до этого.
Густав и Билл молча наблюдали за моими метаниями, явно пережидая первую волну гнева. Оксана испуганно жалась к стене, видимо просчитывая шансы скрыться до наступления апокалипсиса. Впрочем, я быстро взял себя в руки и, подобрав сиротливо валявшуюся у стены сумку, направился в сторону касс. Больше меня ничего не держит на этом континенте. Хватит метаться и нарушать собственные обещания. Я улетаю в штаты и живу своей жизнью. Без Мари.

(ВКЛ.: Tyga – Rack City)

Яркие вспышки световых спецэффектов, отражаются в клубах дыма, поднимающихся к потолку и извивающихся причудливыми узорами, тут же растворяясь в плотном тумане. Голоса тонут в громкой музыке. Впрочем, и без шумовых помех извне я не услышу никого и ничего. Мне это не нужно. Я поглощён собственным несчастьем. Пожалейте меня кто-нибудь…

Продолжаю алкогольный марафон, вливая в себя стакан за стаканом коричневую сорокоградусную жидкость, любезно подливаемую официантом. Всё вокруг плывёт и качается, сливаясь в разноцветную муть, и я не знаю отчего: оттого, что чертовски пьян, или от того, что блуждающие огни прожекторов так неоднозначно отражаются в плотном тумане табачного дыма.

Звуки битов пробивают грудную клетку, внутренности сворачиваются от каждого нового удара. А мне плевать. Я амёба. Я упиваюсь своей болью. Звук глухо проникает сквозь затуманенное сознание, больше отбивая печень, нежели сбивая барабанные перепонки.

Опрокидываю очередной стакан виски и сразу затягиваюсь сигаретным дымом, только потом выдыхая алкогольные пары вместе с никотином. Расслабляющая волна накрывает сознание, и я глупо улыбаюсь, пытаясь сфокусировать взгляд на извивающихся телах.

«Кажется, этих двух я сегодня снял»

На столик завалились две длинноногие блондинки и стали эротично извиваться по поверхности, поочерёдно оказываясь в непосредственной близости со мной то одной, то другой оголяющейся частью тела. В конце концов, одна из них оседлала меня, запуская руку в штаны, а другая, оказавшись рядом, впилась в мои губы мокрым поцелуем, вцепившись тонкими пальцами в подбородок.

Плевать.

На то, что эти пальцы доставляют боль.

Плевать.

Завтра на лице будут синяки.

Плевать.

Поцелуй скорее противен, чем приятен, хотя она явно умеет это делать.

Плевать.

Сидящая на коленях блондинка слишком яростно орудует проворными пальцами в попытке довести меня до оргазма.

Плевать.

На всё.

Сбрасываю руку со своего лица, отталкивая девицу, что сидела рядом, снова затягиваюсь сигаретой и, ухмыльнувшись, выпускаю дым в лицо той, что сидит на коленях. Блондинка морщится, но темпа не сбавляет, начиная крутить своей тощей задницей в районе моего паха. Одобрительно скольжу рукой по её бедру и сильно сжимаю упругую ягодицу. Девушка подаётся вперёд и издаёт глухой стон наслаждения, откидывая голову назад и демонстрируя длинную шею. Провожу ладонью свободной руки по открытой части тела и сжимаю пальцы на горле, заставляя девушку хрипеть. Странно, но это ей нравилось. Захотелось сжать пальцы, полностью перекрыв кислород этому развратному созданию.

Не знаю, насколько далеко я бы зашел в исполнении своего желания, если бы не вмешалось провидение. Наблюдавшая за нами блондинка вскрикнула и начала хлопать по спине моей жертвы, пока не попала по моим пальцам. Мимолётное обжигающее касание от сбитого с сигареты тлеющего табака и блондинка соскочила с моих колен, начиная визжать и крутиться словно собака, гоняющаяся за хвостом. Её волосы забавно полыхали и я, ухмыльнувшись представившемуся зрелищу, осушил стакан, который только что подхватил с края стола. Подруга догадалась выплеснуть на пылающие волосы блондинки воду, что так и стояла не тронутой с начала вечера и вместе они удалились. Видимо в уборную.
Продолжаю лениво шарить взглядом по танцующим телам, загадочно извивающимся в клубах дыма.

На переходе между песнями звучит голос ди-джея. Быстро перемещающиеся лучи замирают, чтобы изменить цвет и возобновить свой бег в новом, бешеном ритме. Огромные прожектора, словно пульсары, быстро сменяли режим, отчего движения танцующих становились отрывистыми.

Завораживает.

(ВКЛ.: Kevin Rudolf – In The City)

Мою идиллию нарушила груда мышц, нарисовавшаяся из ниоткуда и загородившая весь обзор на танцпол. Не то, чтобы мне интересно происходящее за его спиной, но тип этот меня раздражает. Мерзко хихикая, затягиваюсь и, подняв голову вверх, выпускаю струйку дыма в лицо огромному мужику, физиономию которого невозможно разглядеть из-за луча света, бьющего ему в спину и мне в глаза. Может он соблаговолит вкатить мне так, чтобы я надолго отключился. А лучше сразу до амнезии. Снова хихикаю, представляя заголовки газет: «Том Каулитц в реанимации», «Чем закончилась ночь Тома Каулитц в элитном клубе ЛА».

- Бла-бла-бла, - озвучиваю последнюю часть мысли. М-да, глубокомысленно.

А, плевать!

Огромная рука заторможенно, словно в замедленной съёмке, тянется ко мне. Её очертания двоятся, расплываются, порождая во мне истерический смех: «Восьмикрылый семирук». Бляяядь. Там вроде семихуй был…. Вот теперь начинаю ржать, отчётливо представив себе это нечто.

Рука аккуратно вынимает сигарету из моих губ и тушит её в пепельнице.

О, а у нас на столе даже пепельница была….

Чудище заморское наклоняется надо мной, подхватив под локоть, поднимает с дивана и молча куда-то ведёт.

- «Сейчас меня будут бить», - проносится в моей голове. – «Возможно ногами…. Интересно, а это кто?»

Громадина подхватывает меня за талию, за что получает по наглой руке. «Я чё, девка, лапать меня?» Ответного удара не последовало. Меня просто притянули ближе к себе и потащили в сторону подсобок.

- А ты кто? – озвучиваю мучающий меня вопрос и пытаюсь поднять голову, чтобы рассмотреть «собеседника».

- Допился, - ответил мне знакомый голос.

- Алекс? – Меньше всего ожидал увидеть футболочника в этом клубе.

- Кого-то другого ждал? – усмехнулся парень.

- А где Билл? – Я попытался затормозить, но пьяное тельце не желало слушаться, и я стал покорно перебирать конечностями в сторону подсобок.

- Дома ждёт. Уже извёлся весь. Ты бы хоть брата предупреждал, - отчитывал меня друг.

- У меня причина, - проворчал я. – И вообще: куда ты меня ведёшь?

- Знаем мы твою причину. К чёрному ходу.

- А чё к чёрному? Я звезда! Хочу лимузин и красную ковровую дорожку, - продолжил выпендриваться я.

- Ага. Сейчас. Оператор уже встречает. Давно фотки у Тони не выкупал? – буркнул Алекс и замолчал. До самого дома он больше не проронил ни слова.

- Ну, и где тебя носит? – брат с порога обрушился на меня с претензиями.

- Там, - расплывчато ответил я, махнув рукой в сторону улицы, и скатился по стене на пол.

Дома. Хорошо.

- Спасибо, Алекс, - поблагодарил брат нашего общего друга и закрыл за ним дверь.

Мамочка, блин. Сейчас нотации будет читать.

Но мои ожидания не оправдались: брат молча стянул с меня кроссовки и куртку, сгрудил меня себе на плечо и, пошатываясь (ну да, я тяжёленький), унёс в меня в спальню, где просто свалил на кровать и вышел, закрыв дверь на замок.

«Не доверяет? Тоже мне брат»

- Ты меня никогда не поймёшь, - крикнул я в сторону двери и подтянул ноги на кровать.
Замок снова щёлкнул и в проёме появился Билл.

- Куда уж мне, - проворчал он и с характерным стуком поставил стакан на тумбочку. – Утром выпьешь, тут таблетка.

Я перехватил запястье брата и потянул на себя, заставляя сесть на кровать.

- Ты обещал, Том, - тихо продолжил Билл и посмотрел на меня.

Падающий из коридора свет пробивался сквозь растрёпанные волосы брата, создавая своеобразный нимб над его головой.

«Святой бля. А я вот не святой совсем. Я грешник»

- Завтра начинаю новую жизнь. Должен же я попрощаться с Ней, - стал оправдываться я.

- Может, тогда завтра и поговорим? – брат попытался встать, но был притянут обратно.

- Ты не понимаешь меня! – снова набросился я на него с упрёками. – Ты тоже должен был влюбиться. И тогда ты знал бы, что я сейчас испытываю. Ты бы тоже мучился! И понимал меня…

Брат молча выслушивал мой бессвязный бред и нелепые упрёки, а я продолжал выливать на него все скопившиеся эмоции. Боже! Какая же я истеричка, оказывается.

- Тебе нужно проспаться, - заключил Билл, дослушав мою получасовую тираду. А потом встал и вышел, прикрывая за собой дверь, но, уже не закрывая на замок.

«Доверяет», - подумал я, тут же засыпая.

Утро встретило меня головной болью и неизменной в подобные утра обеспокоенной физиономией Рии. В руках она держала стакан и таблетку, которые с вечера принёс Билл, и нервно покусывала пухлую губу. Я молча выпил предложенное и устало упал на подушку, тут же прикрывая глаза. Даже думать больно. Холодная сухая ладошка накрыла мой лоб, даря несколько мгновений облегчения, и я благодарно простонал. Вот она, моя женщина. Всегда покорная. Всегда готовая помочь. И всегда с таблеткой от головной боли.