Год К. С. 11-й день Зимних Ветров

Толстуха Мэтьюс в Надоре не протянула бы и дня, а если б и протянула, вернулась бы в столицу тощей, как ручка от лопаты, но Луизе терять было нечего. Кроме головы, а для этого требовалось нечто поопасней герцогских кушаний. Капитанша опустилась в скрипучее кресло, скользнув безнадежным взглядом по гнутому серебру и коровьим мощам.

Домочадцы Повелителей Скал уныло готовились к ужину, а за стеной тупо скакал Невепрь. Тварь не брал ни Мирабеллин Создатель, ни Денизины демоны, ни сон, ни дневной свет. Грохот то замолкал, то возобновлялся с новой силой, и Луиза решила считать, что рядом забивают сваи. Что решила Мирабелла, капитанша не знала, но герцогиня была верна себе.

- Вознесем молитву во славу Создателя нашего, служителей Его и всех убиенных во имя Чести и Долга. - Даже будь надорские коровы моложе, а вина - старее, вдова Эгмонта превратила бы их в уксус с подметками одним своим видом. Надорская скупость имела определенный смысл - зачем тратиться, если даже лучший кусок станет драть горло.

- Мэдоси те урсти. - Отец Маттео поспешно залопотал ставшую за без малого два месяца привычной муть. Если б не скандалы и Эйвон, можно было свихнуться и решить, что время из Надора удрало, позабыв в развалинах один-единственный день, который, закончившись, тут же начинался заново.

Сударыня. - Замшелый слуга наполнил кубок Луизы торской кислятиной и поплелся дальше. Нужно попросить Левфожа привезти приличного вина, спрятать в спальне и пить ночами. Вместе с возлюбленным.

- На дворе ужасная погода, - завел беседу Реджинальд. - Какое счастье, что я успел вернуться до бурана.

- Старый Джек говорил, что метель должна стихнуть, - поддержал сына Эйвон, - но она не прекращается.

- Все в руке Создателя, - прошелестела Мирабелла, и безгрешный разговор увял на корню. Госпожа Арамона укрепилась духом и отправила в рот кусок скончавшейся от постов и праведности коровы, поняв наконец, почему медведи не сожрали святую Кунигунду. Не смогли прожевать.

- Создатель исполнен милосердия, - вяло откликнулся отец Маттео. - Молитесь, и он простит.

- Но не слабость веры и не отступничество, - напомнила герцогиня. - Еретиков, изменников, гордецов и прелюбодеев ждет Закат.

Лучше Закат, чем Рассвет, если он полон мирабелла-ми и похож на Надор, только с чего это герцогиня заговорила о прелюбодеях? Вспомнила почти святого мужа или разнюхала об Эйвоне? Луиза бросила взгляд на любовника. Тот горестно жевал, соперничая скорбностью лика с самым святым из развешанных по заплесневелым стенам мучеников.

- Кузина, - восседавшая рядом с супругом графиня Аурелия многозначительно вздохнула, - я видела сон. Мне явился наш дорогой Эгмонт, он был весь изранен…

Луиза злобно уставилась на пегую стену. Сны графине Ларак снились с удручающим постоянством и походили друг на друга, как дохлые пыльные бабочки. Было ли это следствием воздержания или желанием привлечь внимание великой кузины, капитанша не знала, но с каждым окровавленным Эгмонтом укреплялась в мысли, что Эйвон толстой дуре ничем не обязан.

- … наш милый Дик держал в руках меч святого Алана, - графиня возвысила голос, перекрывая мерное то панье Невепря, - он одним ударом отсек черную тень от

ног своего отца. Кровь из ран перестала течь, а сами раны стали источать сияние. Эгмонт поцеловал сына в лоб и растаял, обратившись в свет. Там, где он исчез, расцвели анемоны, а у ног вашего сына, кузина, лежал поверженный демон с головой черной птицы. Я проснулась под вой бури и ощутила запах анемонов… Я немедленно разбудила отца Маттео и рассказала ему. Он был потрясен…

- Конечно, эрэа, - уныло подтвердил священник, - было три часа ночи…

- Я уверена, это было пророчеством, - возвестила Аурелия. - Наш Ричард отомстил за отца, и душа кузена обрела мир.

- Герцог Алва - живое воплощение семи зол, - зеленоватые гляделки почти что сверкнули, - ему нет прощения ни земного, ни небесного!

- О да, кузина, - подхватила Аурелия, - убийца благородного Эгмонта наказан!

Луиза обернулась на Айрис, прикидывая, что бы опрокинуть, но девушка промолчала, только вцепилась в ворот платья. Ненастье отобрало у девочки последнюю радость, при такой погоде не погуляешь.

- В Горике я встретил одного знакомого… Мы вместе служили, - торопливо заговорил Реджинальд. - Его величество женится на дочери урготского герцога.

- Ложь! - отрезала Мирабелла. - Альдо Ракан не опустится до купчихи.

- Фома очень богат, - напомнил виконт, - а его величество нуждается в средствах. Содержать армию очень, очень дорого…

- Наль, - подала голос Айрис, - когда Робер получит твое письмо?

- Мой знакомый уже должен быть в Ракане, - Реджинальд застенчиво улыбнулся, - он обещал тотчас же доставить письма.

- Айрис, - герцогиня поджала губы, словно там было чего поджимать, - вам не подобает называть Повелителя Молний по имени.

- Мы любим друг друга, - Айри отодвинула нетронутую тарелку, - для меня он - Робер.

- Пренебрегая приличиями, вы позорите память вашего отца, погибшего во имя Великой Талигойи! - Надо быть последней дурой, пытаясь помирить нетопыря с чайкой. Леворукий бы побрал благие намерения…

Айри часто задышала, ее глаза сузились:

- Мой жених служит своему королю и своему отечеству. Я помню, что восстание поднял герцог Окделл. Я помню, что он проиграл и погиб. Робер не погиб, а победил. Он для Талиг… для Великой Талигойи сделал больше.

- Герцог Эпинэ достоин всяческого уважения! - выпалил Реджинальд и свалил тарелку. Полетели кости и брызги, но их было слишком мало.

- Эпинэ - Люди Чести, - Мирабелла выпрямилась в кресле, хоть это и казалось невозможным, - но в их роду были предатели и еретики. Повелители Молний вернулись на путь служения святому делу лишь недавно. Потомки предателя Шарля склонились перед потомком Алана. Ваш брат и повелитель, Айрис, дав согласие на брак, оказал Роберу Эпинэ честь. Если б не ваше предосудительное поведение, вы могли бы рассчитывать на большее.

На большее?! Это на что же? Алва для святой дуры в одной цене с Леворуким, Приддов мы не жалуем, остается красотун Альдо… Весело!

- Если б я осталась в Надоре, я бы сдохла, как Бьянко! - Девушка рванула воротник и захохотала. - Вы бы упрятали меня в склеп к отцу и были б счастливы! Но лучше в гробу, чем так жить… Чем жить с вами!

Опять! Святая Октавия, опять, но Айри винить не приходится. Она не кусалась до последнего…

Чем выше взлетел вчера на призрачных крыльях, тем тошней будет ползти по завтрашнему болоту. У радости свое похмелье, у погоды - свое… Луиджи смотрел на серые дворы, над которыми висели черные тучи, и с трудом верил, что снега могли обернуться бриллиантовыми россыпями.

От недавнего непонятного счастья остались режущие по живому осколки. Все еще чистый, отливающий бирюзой горизонт и тот не радовал, а тревожил. Капитан Джильди снял перчатку и голыми пальцами сгреб с перил отсыревший, слежавшийся снег. Делать было нечего, а идти некуда. Конечно, всегда можно пофехтовать, найти книгу или собеседника, напиться, в конце концов, но при этом ты останешься бездельничающим гостем. Старая Придда живет весенней войной, ей не до чужеземных капитанов, кого бы они ни взяли в плен. Хексбергская битва уже стала прошлым, а смотреть нужно вперед. Что может моряк на суше? В лучшем случае - убить парочку прохвостов. Это весело, но на войне твое место там, где от тебя больше проку.

Галеры не зависят от ветров, они могут прятаться среди островов, подходить к самому берегу… Это пригодилось осенью, пригодится и весной, когда Альмейда отправится к дриксенцам с ответным визитом. Война развязана, Золотой Договор нарушен, хотя правильнее сказать, что его больше нет…

- Господин капитан! - Молоденький порученец влетел на заснеженную галерею, даже не набросив плаща. - Вас просит монсеньор.

- Иду. - В Талиге несколько монсеньеров, но для капитана Джильди таковым является только Ворон. - Господин регент один?

- Сейчас у него командор Райнштайнер.

Значит, что-то не так с письмом для Фельсенбургов. Регент хочет, чтобы родичи кесаря вели переговоры с жадным фельпским капитаном. Что ж, деньги окажутся к месту. Можно выкупить «Влюбленную акулу» и откупиться от дуксов самому. Луиджи Джильди служит тому, кому дал слово, а не отрабатывает чужие сапфиры…

- Капитан Джильди к монсеньору! - бросил на ходу порученец, и здоровенные бергеры распахнули дверь.

В Старой Придде покушаться на регента было некому, но, отыщись убийца, ему бы не поздоровилось.

- Входите, капитан. - Герцог Ноймаринен возвышался у камина, еще несколько человек сидело у стола. - Сударыня, благодарю за помощь. Возможно, нам еще придется вернуться к этому разговору.

- Ничто… страшного. Я буду рада оказаться полезной бл… агородным людям. - Из-за герцогской спины показалась тоненькая фигурка в мужском платье, и Луиджи едва не заорал в голос.

- Капитан Джильди, - резко спросил регент, - вы знаете эту девушку?

- Я… - Огромные янтарные глаза, точеный носик, темно-рыжие волосы. - Нет, я вижу ее впервые. Я обознался.

- Жаль! Барон, пусть Карл проводит госпожу баронессу в ее комнаты и проследит, чтобы ее не беспокоили. И напомните ему о портнихе и женщине для услуг. Садитесь, Джильди.

- Благодарю. - Рядом с рослым бергером девушка казалась ребенком. На пороге она оглянулась, послав печальный взгляд молодому офицеру с каштановыми волосами. Нет, лицом она не походила на Поликсену, совершенно не походила, хоть и была настоящей красавицей…

- И все же, - герцог Ноймаринен явно решил докопаться до сути, - кого вам напоминает наша гостья?

- Одного из офицеров «Морской пантеры». - Зачем скрывать то, что давно не имеет значения. - Был такой галеас. Им командовала сестра бордонского дожа, ее офицерами были женщины. Та, о ком я говорю… Она умерла на моих глазах, а ваша гостья была в военном платье…

- Это неважно. - Ноймаринен разом утратил всякий интерес. - Капитан, вы на протяжении нескольких месяцев находились рядом с Алвой. Он что-нибудь говорил о гоганах?

- О ком? - удивленно переспросил Луиджи.

О гоганах, - невозмутимо повторил регент и медленно пошел вдоль стены. Об этой его привычке Джильди предупредили перед первой аудиенцией. - На подносе глинтвейн. Пейте.

Фельпец послушно взял кружку, некстати припомнив вечер на вилле Бьетероццо; на душе стало еще гаже, чем было. Мерзкая погода, мерзкие воспоминания, мерзкое настроение, а Вальдес прав: Руппи с его адмиралом в Эйнрехте делать нечего.

- Монсеньор, - генерал Ариго отодвинул стул и уселся рядом с вернувшимся бароном, - я переговорил с гонцом маркграфа. Вы правы, это не срочно.

- Мы не можем знать, что важнее в глазах Создателя: битва народов или же взмах крыла голубя, - проворчал регент. - Помнишь, кто сказал?

- Забыл! - Ариго без лишних слов притянул к себе кружку. Похоже, новости из Бергмарк были не из приятных.

- Капитан Джильди, - напомнил Ноймаринен, - вы вспомнили?

- Нет, - протянул Луиджи, - разве что… Монсеньор купил у гоганов лилии для мистерии.

- Ну хоть что-то, - проворчал Ноймаринен. - Я знаю, вы рассказали все, что могли, но герцог Придд и его спутница сообщили о новых обстоятельствах. Подумайте, не случилось ли в вашем присутствии чего-то, что невозможно объяснить с точки зрения здравого смысла?

Выходит, офицер с каштановыми волосами - тот самый герцог, чье появление положило конец веселью. Девушка была с ним, и она что-то знала… Что?

- Господин регент имеет в виду то, что люди просве щенные предпочитают не замечать, - пояснил бергер. - Не упоминал ли в вашем присутствии герцог Алва или кто-либо иной о выходцах, проклятиях, пророчествах и тому подобном?

Тому подобное было, и еще как, но бред о девушке на белом коне принадлежит только капитану Джильди и маршалу талигойскому.

- Я слышал, как порученец герцога рассказывал о своем отце. Тот стал выходцем, но это случилось до того, как Герард поступил на военную службу.

- Кто этот порученец? Как его имя? Как он попал к Алве?

- Кажется, заменил бывшего оруженосца. Куда тот делся, я не знаю. Герард Арамона предан Монсеньору до мозга костей… Хотя теперь он рэй Кальперадо.

- Росио сменил ему имя? - Регент резко остановился. - Почему вы не сказали это сразу?

- Не считал важным. - Джильди с удивлением оглядел собеседников, трое из четверых были встревожены. - Это произошло перед самым отъездом герцога из Урго-теллы. Он хотел обеспечить Герарду хоть какое-то будущее…

- Именно что «хоть какое-то». - Регент подошел к столу, взял остывшую кружку, но остался стоять. - В связи с чем Герард рассказал о своем отце?

- Капитан «Морской пантеры», о которой я говорил, была взята в плен. Позже она исчезла, а все, кто находились в доме, сошли с ума. Герард вспомнил, что так же было и с их слугами в каком-то маленьком городке. После этого семья уехала в столицу.

- Выходцы приходят за теми, кто лишил их жизни, а также за кровными родственниками, супругами и сожителями. - Бергер говорил о привычках нечисти, словно о диспозициях вражеских армий. - Непричастные их просто не видят, они не могут лишиться рассудка.

- Однако лишились. - Герцог Ноймаринен, не выпуская кружки, пустился в привычный путь. - Алва дал Герарду Арамоне новое имя, а герцог Придд столкнулся с выходцем, который искал своего убийцу, но был обманут гоганским заклятием…

- Вице-адмирал Вальдес к монсеньору, - рявкнуло у дверей.

- Я нужен? - Вопреки своему обыкновению, Ротгер не улыбался. Спор из-за пленных не прошел даром.

- Ты имел дело с выходцами? - в упор осведомился регент.

- Нет, - устало отмахнулся Ротгер, пробираясь к окну, - в Хексберг их не держат. Там слишком живут…

- Ротгер, - подался вперед Луиджи, - помнишь? Мы возвращались в Хексберг, солнце садилось очень странно. Ты еще сказал, что оно пляшет… И что плачут… Ты их называл девочками.

- Когда это было? - не замедлил взять след барон.

- Перед сражением, - попытался припомнить Джильди, - кажется, в десятый день Осенних Молний… Или в одиннадцатый…

- В одиннадцатый? - впервые подал голос Придд.

- Почему вы спрашиваете? - Какой странный и неприятный разговор, под стать погоде… Хоть бы снег пошел, что ли!

- Это может быть совпадением, - предупредил Придд, - но в одиннадцатый день Осенних Молний в Олларии разрушили гробницу Франциска Первого и Ок тавии. Один из рабочих погиб на месте в верхней церкви, остальные спустились вниз. Гробница располагалась в древнем храме. Судя по изображениям найери, он был посвящен Волне.

- Любопытно, - регент досадливо сунул кружку на каминную полку, - очень любопытно, но вы недоговариваете…

- То, что я сказал, не вызывает сомнений. - Какой ровный голос, о хорошем говорят иначе. - Что до остального, то меня насторожил ряд совпадений. Выходец, которого видели я и баронесса Сакаци, будучи живым, присутствовал при уничтожении усыпальницы. Церемонией распоряжался барон Айнсмеллер. В день коронации его разорвала на куски толпа. Правда, это было сделано по приказу господина Альдо.

Несколько человек, откровенно приветствовавших надругательство над Франциском и Октавией, погибли в Доре в первый день Излома. Там же, у фонтана, я видел очень странную девочку пяти или шести лет. Возможно, я был излишне взволнован, но мне показалось, что у нее нет тени.

- Это было днем? - не понял Ариго.

- Да, - подтвердил Придд, - но насчет тени я могу ошибаться. К тому же в Доре погиб и граф Рокслей, а он вел себя в усыпальнице достойно. Простите, я забыл сказать, что перед тем, как отдать приказ о разрушении храма, господин Альдо обрадовал собравшихся известием о вторжении дриксенских войск в Марагону и их несомненной победе.

- Вальдес! - Ноймаринен ухватил адмирала за плечо. - Ты должен вспомнить, когда в Хексберг плакали ведьмы.

- Когда плакали? - Ротгер вцепился в раму, за которой клубилось что-то черно-красное. - Они сейчас плачут… Плачут, как никогда раньше!

За окном выло, внизу - грохало, а по разгромленным комнатам гуляли сквозняки. Двери были распахнуты, сундуки - выпотрошены, на столах, скамьях, кровати валялось все, что могло валяться. Посреди сотворенного ею хаоса стояла Айрис в дорожной одежде. Девушка казалась даже не бледной - серой.

- Я еду! - объявила она. - Я сейчас еду…

Луиза закрыла дверь, подняла с пола голубую алатскую шаль, свернула, положила в сундук. Капитанша ничего не сказала, но Айрис вздернула подбородок.

- Я уезжаю, - почти выкрикнула она, - я не могу… Я здесь не останусь!… Только не здесь…

- На ночь глядя? - Луиза пригладила волосы и присела на выглядывавший из-под тряпок краешек кресла.

- Кузина, - простонал топтавшийся у окна Реджинальд, - ты… Ты не должна!… То есть погода и… надо дождаться Эпинэ…

- Нет! - закашлялась Айри. - Не здесь!… Будем ждать у Левфожа…

- Хорошо. - Нужно ее успокоить, пока не начался приступ. Успокоить, уложить, напоить чем-то вроде кошачьего корня. - Мы уедем, как только кончится метель. Старый Джек…

- Джек не знает! - Глаза девушки стали безумными, на скулах проступили красные пятна, после драки с братцем она была такой же. - Никто не знает!… Сэль, ты… Ты со мной?!

- С тобой, - дочка затравленно глянула в сторону окна, - только там снег…

- Там еще и темно, - напомнила Луиза. - Айрис, одна ночь ничего не решает. К утру ветер может и стихнуть.

- Я не останусь. - Айрис ничего не слышала и не желала слышать. Она держалась, сколько могла, не ее вина, что две старые дуры всеми копытами прошлись по больному.

- Кузина! - Реджинальд выбрал время и бухнулся на одно колено. - Я не оставлю вас.

- Виконт, - устало сказала Луиза, - вы про снежные обвалы помните?

- Помню. - Бедняга от волнения стал красным, а Селина - малиновой. Себя Луиза, к счастью, не видела. - Айрис, госпожа Арамона права… Дорога очень опасна, очень!… Днем проще.

- Я знаю, - Айрис порывисто встала, - я еду, а вы… Сэль, я… я не могу здесь!

А кто может? Но не бросаться же с головой в метель. Конечно, их будут искать. И найдут. Весной. Среди анемонов.

Айрис потянула из кучи тряпок плащ с капюшоном. Ну и что с ней прикажете делать? Треснуть по башке на глазах у влюбленного виконта и лучшей подружки и запереть? Луиза пожала плечами и поднялась:

- Айрис, что у тебя под нижним платьем?

- Рубашка, - в серых глазах мелькнуло что-то похожее на мысль, - шерстяная.

Правильно, - одобрила капитанша, - но лучше надеть еще одну. Реджинальд, если вы хотите сопровождать кузину, вам следует собраться. Селина, оденься, как Айрис, и помоги мне.

- Вы со мной? - Вызов на лице Айри сменился счастьем. Святая Октавия, и как ее, такую, обмануть?!

- Я дала слово Монсеньору, - изобразила обиду дуэнья. - Реджинальд, пригласите сюда вашего отца. Герцогиня сообщит ему о своем решении. - А он начнет блеять, и это займет еще какое-то время. От сборов Айрис остынет, а остальное должны доделать ночь и вьюга…

- Наль, не ходи! - Айрис вновь походила на встрепанную кошку. - Не смей!

- Почему? - Госпожа Арамона снова уселась. - Мы не сможем уехать тайно от конюхов и привратников. Если они нам помогут, у них будут неприятности, если они попробуют нас задержать, мы с ними не справимся. Граф Ларак ваш опекун, он разумный человек…

- Он - тряпка! - отрезала девица, но губы у злюки малость порозовели. - Как скажет матушка, так и сделает.

- Эрэа Мирабелла не успеет ничего сказать. - Жаль, нет под рукой вышивания, хотя это было бы слишком. - Граф Ларак узнает, что ты хочешь его видеть, и поднимется к тебе…

- Нет, - уперлась Айри, - не сюда! Пусть идет в конюшню.

- Они не пойдут. - От Ларса вовсю несло касерой.

- Тебя не спрашивают! - шикнула на конюха Айрис. - Неси седла! Живо!

- Ох, не пойдут… - предрек невольный убийца Бьян-ко, но за седлами пошел. Айрис нетерпеливо рванула дверь в денник. Серебристая Майпо радостно потянулась к хозяйке, но тут же отпрянула и, всхрапнув, уткнулась головой в дальний угол. Айрис, протянув руку, очень медленно двинулась следом, и Луиза поежилась. Капи-танша не то чтоб боялась лошадей, но предпочитала их не утешать. Может, взволнованная кобыла и приятней взволнованной бабы, особенно если та вроде Мирабеллы, но там, где человек распустит язык, конь врежет копытом. К чему это приводит, капитанша видела, но Айрис явно предпочитала объясняться не с маменькой, а с Майпо.

- Что с тобой? - Тонкие пальцы ласкали светлую гриву. - И не ешь ничего… Не нравится? Скоро у тебя будет хорошее сено…

- Эрэа, - угрюмо объявил обвешанный упряжью Ларе, - велите седлать?

- Выводи! - потребовала Айри. - Что ты ей задал? Она же не ест ничего!

- Что всем. - Конюх вздохнул, окутав госпожу и дуэнью касерным облаком. - Говорю же, не едят они… Беспокоятся… Как Невепрь задурил, так они и задергались. Один Баловник трескает, как не в себя, ну да он завсегда такой… Так выводить?

- Я сама! - Айрис ухватила недоуздок, Майпо фыркнула, но из денника вышла и даже позволила привязать к кольцам ремни. В глубине конюшни протестующе заржали. Похоже, у Наля дела шли не столь успешно.

- Айрис, дорогая! - Эйвон с негаданной прытью влетел в конюшню. - Куда ты?

- Я должна ехать, дядя, - Айрис была почти спокойна, - и я не останусь.

- Я… я тебя понимаю, - Ларак вел себя почти как мужчина, - но я прошу тебя остаться до конца бурана или хотя бы до утра.

- Нет. - Айрис потянулась за седлом, но Эйвон опередил родственницу. - Мы едем немедленно.

- Айри, ты не представляешь, что творится за стенами. - Губы и глаза Эйвона убеждали, а руки умело затягивали подпругу. Если б у него были приличные кони, он бы ездил не хуже Эпинэ, но что же делать?! Кошки б разодрали Аурелию, ведь все было почти хорошо! Айри перестала ненавидеть, да и Мирабелла начала походить на человека, и на тебе! Сияющие раны, отрубленная тень и все прахом…

- Сударыня. - Эйвон надел на Майпо уздечку и все-таки вздохнул: - Сударыня, я вижу, вы намерены сопровождать…

- Да. - Сил нет смотреть, как он ищет слова. - Это мой долг.

- Я не могу вас отпустить!

- Я же говорила! - Айрис вцепилась руками в повод Майпо. - Мы уедем! Мы все равно…

- Ты меня не поняла! - На лице графа появилось выражение одержимости. - Я не могу вас отпустить одних, даже с Налем и Ларсом. Я еду с вами! Буря, конечно, сильная, но если ты твердо решила…

- Дядя! - Айрис, не дослушав, с каким-то всхлипом бросилась Эйвону на шею. Граф обнял племянницу, но смотрел он не на нее. Закатные твари, а он вообще думает возвращаться?!

Ночь смешалась со снегом, и он стал черным. Воющая холодная каша вызывала оторопь и у людей, и у коней. Бедняги дали себя оседлать, но во дворе заупрямились, возродив в Луизе надежду. Теплая конюшня казалась ка-питанше восхитительно безопасной, но Айрис решила, а влюбленные Лараки подлили масла в огонь.

- Стой! Стой, заррраза! - Мимо Луизы с пронзительным ржаньем пролетела какая-то лошадь. Насчет бури у нее явно было собственное мнение.

- Баловник! - выкрикнул Эйвон, перехватывая повод Луизиной кобылы. И вовремя. Дурища шарахнулась в сторону, едва не налетев на Реджинальда.

- Скотина безрогая! - возопил Ларе вслед ускакавшему нахалу. - Вырвался-таки!

- Он хочет с нами! - Айрис торопливо запихнула волосы под капюшон. - Пусть идет!

Дурной пример заразителен. Упиравшаяся Майпо подчинилась и двинулась к воротам, Эйвон тоже справился со своим одром и потащил за собой Луизу. Селиной, за неимением Левфожа, занялся Наль.

Под прикрытием башен дело пошло легче. Обалдевшие привратники сняли запорный брус и налегли на утонувшие в снегу ворота. Если б только они были потяжелее, но занявшие гнездо мятежников солдаты выломали окованные железом створки и разбили подъемный механизм.

Гнедая Селины жалобно заржала и попятилась, но Наль был начеку. Дочка благодарно кивнула. Она тоже хотела сбежать…

- Граф, - смешанное со страхом раздражение требовало выхода, - похоже, из людей в здравом уме только я, а из коней тронулся только Баловник.

- Эрэа, кони, они те же дети, только очень большие. - На Эйвона обуявшая его даму злость не действовала. - Конюшня для них - дом. Там они чувствуют себя в безопасности. Насильно увести их туда, где им страшно, непросто. Дети ведь тоже прячутся под столом, даже если в доме пожар и спасения следует искать на улице.

- Сейчас не пожар, а буран, - напомнила Луиза, с ненавистью глядя на расширяющуюся щель между воротами, - но лошади умнее нас с вами. Эр, вы соображаете, что делаете?

- Доверьтесь мне! - потребовал любовник. - Скоро мы будем в безопасности.

Рехнулся. Все они рехнулись, а мчаться с доносом к Мирабелле поздно. Эйвон, конечно, свою даму не бросит, но молодняк сбежит. Значит, пропадем все.

Ворота пронзительно взвизгнули и подались еще на локоть. Первым, распустив хвост и едва не сбив то ли Томаса, то ли Джека, на мост вылетел ошалевший Баловник. Следом с жалобным ржаньем прыгнула пришпоренная Майпо.

- Когда кончится буран? - крикнул Эйвон, поудобней перехватывая повод Луизиной рыжули.

- Дед говорит, уже кончился, - усмехнулся то ли Томас, то ли Джек. - Никак не верит, что метет…

Эрэа, прикройте лицо, - посоветовал Эйвон, и они нырнули в метель. Луиза едва не задохнулась в чем-то холодном, мокром и остром, что просто не могло быть обычным снегом. Сразу стало не до страха. Женщина понимала, что они на крепостном мосту, свалиться с которого проще простого, но это больше не пугало. Эйвон что-то крикнул, но его голос утонул в визгливом вое. Ка-питанша, ничего не соображая, кивнула и зажмурилась, не понимая и не желая понимать, что с ней, а потом в уши ударили отчаянное ржанье и крик Айрис. Майпо била копытами на краю моста, не желая сделать и шагу. Обычно кроткую, лошадку точно подменили, она осаживала, то и дело вскидывалась на дыбы, колотя передними копытами воздух, и испуганно храпела. Ноздри кобылы широко раздувались, вытаращенные глаза казались белыми…

- Волки, - догадалась Луиза, - там, впереди, волки!

- Айрис, назад! - Эйвон обернулся к Луизе. - Вы удержите лошадь?

- Удержу!

Айри отступать не хотела, но Майпо, улучив момент, крутанулась на задних ногах и прыгнула со всей силы, едва не свалившись с моста. Она явно собралась в конюшню, но дорогу загородили четверо всадников. Лошадь захрапела, шарахнулась вбок и замерла. Ларак перевел дух, кивнул то ли подозрительно хватавшей воздух Айри, то ли возлюбленной, и послал коня на мост. Жеребец послушно сделал пару шагов и встал. Намертво.

Глава 5. РАКАНА (Б. ОЛЛАРИЯ)