Студопедия.Орг Главная | Случайная страница | Контакты | Мы поможем в написании вашей работы!  
 

Глава III государственные средства 2 страница



* Lehrbuch der politischen Oekonomie... Grundlegung (Ad. Wagner). §§ 99, 100.

______________________

Можно сказать, что эта последняя точка зрения в некотором отношении даже хуже предыдущей. Та по крайней мере полагает себе идеальною целью справедливость, хотя она осуществляет ее совершенно превратным образом, здесь же сознательно полагается целью несправедливость. Государство должно пользоваться своею властью, для того чтобы отнимать у одних и давать другим. Нельзя не признать, что тут есть фальшь в самом принципе. В истории мы видим классы, обремененные податями, и другие, от них изъятые. Это происходит главным образом оттого, что государство придает последним иное значение, нежели податных сил. Так по средневековому воззрению дворянство давало государству свою службу, духовенство - свои молитвы, третье сословие - свои деньги. Но высшее государственное развитие ведет к уничтожению этих различий и вследствие того к распределению общественных тяжестей равномерно на всех. Это процесс медленный, в котором государство идет, соображаясь с практическою возможностью. Нередко при полном юридическом равенстве главное бремя податей все-таки остается на массе, потому что она в своей совокупности представляет несравненно большую податную силу, нежели ничтожное меньшинство зажиточных классов. Но высшею целью все-таки остается справедливость, то есть пропорциональное равенство. Требовать же, чтобы государство воспользовалось податною системою для уравнения состояний, значит делать его безусловным распорядителем частной собственности и частной жизни, чем оно в благоустроенном обществе никогда не должно быть. Это извращение нравственного существа государства, обращение правомерной и благодетельной власти в насилие и беззаконие.

Поэтому нельзя признать правильным и прогрессивный налог, за который стояли и отчасти доселе стоят некоторые даже значительные экономисты. В пользу его говорят, что богатому легче нести тяжести, нежели бедному. Лишение известной доли дохода для последнего чувствительнее, нежели для первого, ибо он принужден бывает сокращать даже необходимые расходы, тогда как богатый теряет только излишек. Но тяжесть податей не может соразмеряться с субъективным чувством, которое не подлежит оценке. Для человека, стоящего на известном уровне жизни, лишение известной доли дохода может быть даже чувствительнее, нежели для более бедного, не имеющего тех же потребностей. Если основанием для распределения налогов должна служить справедливость, то тяжесть их не может соразмеряться ни с чем иным, кроме имущества. Иначе мы впадем в область чистого произвола, ибо нет причины, почему бы прогрессия остановилась на известном пределе, почему бы она не была больше или меньше. При такой системе от воли государства зависит отнять у зажиточных классов все, что ему угодно. По выражению Милля, это - "обложение пристрастное, которое равнялось бы смягченной форме грабежа"*.

______________________

* Mill J. S. Principles of Political Economy. Ch. II. § 3.

______________________

Нельзя согласиться и с доводом Штейна, который, бывши долго противником прогрессивного налога, окончательно склонился в его пользу, хотя в ограниченном размере. Причину высшего обложения крупных капиталов он полагает в том, что больший капитал, давая больший избыток над потребностями, имеет и большую силу для образования новых капиталов. Эту-то высшую силу следует облагать соразмерно с ее производительностью*.

______________________

* Stein L. Указ. соч. S. 325-326; 1. S. 421 (изд. 1878 г.); ср.: Stein L. Volkswirthschaftslehre. 1878. S. 418-419.

______________________

Эта теория имеет как будто некоторую заманчивость, а между тем она страдает весьма существенными недостатками. Если сила капитала означает его производительность, то последняя выражается именно в доходе, а потому, когда капитал облагается соразмерно с приносимым им доходом, то он облагается сообразно с своею силою. Это и есть пропорциональный налог. Но если мы под силою капитала будем разуметь не способность его приносить доход и способность давать излишек за удовлетворением потребностей, то мы не только потеряем всякое мерило, но мы будем облагать то, что менее всего подлежит обложению. В самом деле, в силу чего от дохода остается излишек, который обращается в новый капитал? Единственно в силу сбережения. Капитал не сам собою рождает новый капитал, это происходит не иначе, как через посредство человеческой бережливости. Облагать же бережливость и несправедливо, и не хозяйственно. Сколько человеку нужно на удовлетворение его потребностей и сколько он в состоянии сберечь, об этом никто судить не может: это дело чисто личное. А потому государство не имеет ни малейшей возможности установить здесь какое бы то ни было мерило: всякое будет чистым произволом. Но облагать бережливость и притом совершенно произвольным путем в высшей степени вредно для народного хозяйства. Существеннейший интерес как общества, так и государства состоит, напротив, в том, чтобы бережливость по возможности поощрялась: ей следует дать полный простор. Чем быстрее растут в стране капиталы, тем выше общее благосостояние. Сберегаемый излишек заплатил уже государству свою дань, уделивши ему соразмерную часть общей суммы дохода; остальное должно находиться в полном распоряжении лица. Через это накопляемый капитал делается источником нового дохода как для самого владельца, так и для государства, которое с этого нового дохода будет взимать новую подать. Облагая в высшем размере этот излишек, государство тем самым умаляет прирост капиталов и подрывает источник собственных своих будущих доходов. Это опять способ действия диких народов, которые рубят дерево, чтобы сорвать плод.

Рядом с усиленным обложением крупных доходов социальная точка зрения требует и освобождения мелких. Еще Бентам предлагал изъять от податей наименьший размер дохода, необходимый для существования, и ту же сумму вычитывать и из всех высших доходов, признавая ее свободною от подати. Милль поддерживает это предложение, считая несправедливым облагать в одинаковой мере необходимое и излишек. За то же начало стоит и Штейн, который существенным требованием свободы признает возможность возвышаться по общественной лестнице и видит противоречие этому требованию в податной системе, облагающей необходимое и тем лишающей человека возможности приобретать излишек. Это освобождение наименьшего размера средств существования он называет "социальным изъятием от податей" (die sociale Steuerfreiheit)*.

______________________

* См.: Mill J. S. Principles of Political Economy. V. Ch. II. § 3; Stein L. Lehrbuch der Finanzwissenschaft. 1875. S. 321 и след.

______________________

Этот последний довод нельзя признать основательным. Возможность для рабочих классов возвышаться по общественной лестнице должна вытекать из всего экономического быта, а не из дарованной им привилегии. Главным определяющим началом является здесь не податная система, а отношение капитала к народонаселению, от чего зависит высота заработной платы. Изъятие пролетариев от податей может даже идти наперекор цели, способствуя их умножению. Вообще, влияние государства в этом деле должно быть более отрицательное, нежели положительное. Первая и главная его задача состоит в том, чтобы относительно всех соблюдать справедливость, открывая равное поприще для всех и не обременяя одних в ущерб другим. Как же скоро мы становимся на точку зрения справедливости, так нет сомнения, что богатые и бедные равно должны нести общественные тяжести, каждый соразмерно с своими средствами, ибо все равно суть граждане государства. Привилегированного изъятия от податей не должно быть ни для кого, ибо оно составляет изъятие от гражданских обязанностей. Как все одинаково призываются к защите отечества, так все одинаково должны помогать ему своими средствами. В этом состоит достоинство гражданина, которого не должен быть лишен и пролетарий. С другой стороны, однако, нельзя не согласиться, что уплата податей может быть чрезвычайно обременительна для человека, едва имеющего насущный хлеб. Если во имя справедливости все должны быть обложены равномерно, то человеколюбие может требовать изъятия. Но тут уже мы становимся не на точку зрения государственных финансов, а на точку зрения благотворительности.

Благотворительность же касается не целых классов, а отдельных лиц. Во имя человеколюбия можно, конечно, допустить изъятие от налогов для тех лиц, которых крайняя бедность будет доказана. Здесь вопрос переносится на практическую почву. Он решается участием местных органов в распределении податей.

При существовании косвенных налогов, падающих преимущественно на низшие классы, вопрос об изъятии наименьшего необходимого дохода от прямых податей может представляться и требованием справедливости. Тут уже дело идет не о привилегии, а об уравнении. В действительности косвенные налоги весьма часто имеют именно этот характер; в таком случае, справедливо снять с низших классов соответствующее бремя прямых податей. Такая замена прямых налогов косвенными в обложении низших классов представляет, как мы увидим далее, весьма существенные выгоды. К этому рано или поздно склоняется финансовая система, соображающая идеальные требования справедливости с действительными средствами плательщиков.

Мы приходим здесь к вопросу об отношении теоретических начал финансового управления к практическому их приложению. В теории все кажется просто и ясно: надобно взимать налоги пропорционально доходу каждого, таково высшее требование правды. Но как скоро мы хотим осуществить это начало в действительном мире, так перед нами возникают бесчисленные затруднения. Если мы взглянем на то, что происходит в жизни, мы увидим, что расстояние между теориею и практикою весьма значительно. Теория отправляется от чистых начал справедливости, практика же берет деньги там, где их можно найти. Между этими двумя направлениями происходит взаимодействие, которого история чрезвычайно поучительна. Случалось, что практика, откинув в сторону всякие понятия о соразмерности податей, старалась взвалить все бремя на те классы, которые менее всего были в состоянии за себя стоять. Но через это государство уничтожало главные источники своих доходов, а так как с неимущих ничего не возьмешь, то с возрастанием расходов оно все-таки принуждено было искать денег там, где они обретались, то есть приблизиться к требованиям справедливости. С другой стороны, случалось и то, что государство, совершенно покинув практическую почву, задавалось чисто идеальными требованиями. Такое явление было в первую Французскую революцию. Но тут настоятельная нужда заставляла его снова возвратиться на землю и принять в соображение жизненные условия. Из этого двоякого течения возникла в европейских государствах система податей, которая, далеко не представляя осуществление идеала, приближается к нему однако настолько, насколько позволяют существующие практические данные и местные особенности каждой страны.

Главная трудность для установления пропорционального налога заключается в невозможности определить доход каждого. Есть доходы, которые подлежат приблизительно верной оценке, но другие совершенно ей не поддаются. Если правительство захочет само определить все доходы, то обложение будет и стеснительно, и произвольно, и неравномерно. Свободное движение жизни с ее бесконечным разнообразием ускользает от правительственного контроля. Вследствие этого законодательства, устанавливающие общую подать с дохода, принуждены довольствоваться собственным показанием лиц. Но тут является другого рода препятствие. Так как проверить собственные показания в большинстве случаев весьма затруднительно, то в результате честные граждане облагаются в большей мере против бесчестных. Терпимою эта неравномерность становится только тогда, когда подать поглощает собою лишь весьма небольшую часть дохода: тогда нет слишком больших побуждений к утайке. К этому и приходят современные законодательства. Но в таком случае подоходный налог не в состоянии удовлетворить всем потребностям государства. По общему признанию, он может только восполнять, а не заменять другие налоги. Следовательно, надобно искать иного пути.

Этот путь состоит в разделении податей по источникам дохода. Надобно взять каждую отрасль отдельно и по некоторым внешним признакам стараться определить ее доходность. Разумеется, тут можно принять в расчет только среднюю доходность производства. Но именно это определение средней доходности по внешним признакам представляет громадные затруднения. Отсюда рождается сложная система податей, которая старается обнять все источники дохода, но может сделать это лишь весьма неравномерно, ибо они неодинаково поддаются определению. Теоретическое требование остается идеалом для законодателя, но практика приближается к нему только издалека. Она должна принять в соображение и возможность справедливой оценки, и большую или меньшую стеснительность взимания, и необходимые при этом издержки, и, наконец, экономические требования общества. Подать должна быть не только справедлива, но и возможно менее стеснительна для промышленности и для частной жизни. Иначе она может обратиться в невыносимый полицейский гнет и парализовать все промышленное развитие страны. Здесь область, где вторжение государства в частную жизнь и в частную деятельность грозит серьезною опасностью свободе граждан.

Из различных источников дохода всего более, по-видимому, поддается правильной оценке земля. Она представляет объект видимый и неизменный, производство здесь однообразное и явное. Однако и тут определение настоящего дохода сопряжено с значительными затруднениями. Точное определение совершается посредством кадастра, операции сложной и трудной, требующей громадных издержек и возможной только при весьма искусном личном составе. Во Франции кадастрация земель продолжалась более сорока лет, поглотила 150 миллионов франков и все-таки не привела к удовлетворительным результатам. Оказалось, что сделанные в начале оценки были весьма неточны. Кроме того, с течением времени в доходности земель произошли значительные перемены, вследствие которых кадастральные цифры перестали соответствовать действительности. Требовался пересмотр, но тут представилось новое затруднение. Поземельный налог менее всех допускает изменение цифр. Он поглощает известную часть дохода, доходом же определяется самая ценность земли, которая представляет соответствующий доходу капитал. Вследствие этого налог ложится на землю как постоянная гипотека, на столько уменьшающая ценность и доходность участка; при переходе имений из рук в руки уплачивается ценность, соответствующая доходу за вычетом подати. Если подать низка, покупщик платит больше, если она высока, он платит меньше. При таких условиях всякое изменение подати несправедливо изменяет положение владельца: возвышение налога отнимает у него часть капитала, понижение составляет для него чистый подарок. Точно так же и при разделах, когда выделяемая сумма остается долгом на имении, всякое возвышение подати несправедливо поражает остающегося владельца, ибо она падает на него целиком, тогда как в сущности он владеет только частью ценности имения. К этому надобно прибавить, что земледелие требует долгосрочного кредита, а чтобы пользоваться им, надобно рассчитывать на постоянство дохода, следовательно и на постоянство податей. По всем этим причинам некоторые весьма значительные экономисты, например Ипполит Пасси, безусловно противятся всякому изменению поземельного налога, как бы он ни был неравномерен. Они утверждают, что эта неравномерность сделалась уже достоянием жизни и что всякое ее изменение будет нарушением приспособившихся к ней интересов.

Законодательства, как французское, так и прусское, стараются разрешить вопрос тем, что поземельный налог обращается в подать, взимаемую путем распределения. Общая сумма налога остается неизменною, приблизительно неизменным остается и распределение ее по областям, внутри же областей распределение по округам, общинам и, наконец, по отдельным лицам предоставляется местным комиссиям, которые принимают за основание кадастральные данные, но соображаются и с изменяющимися обстоятельствами. Таким образом, колебания происходят лишь в ограниченных размерах, через что уменьшается их вредное действие. Но настоящее уравнение через это все-таки не достигается, и вопрос о пересмотре кадастра остается открытым. Во Франции он возбужден, но ввиду значительных представляющихся при этом затруднений, к нему доселе не решаются приступить.

Теоретически, конечно, невозможно стоять за безусловную неизменность налога. Это значило бы признать раз установившуюся случайность за норму и лишить государство законно принадлежащего ему источника дохода. Но ввиду того что интересы приспособляются к существующему порядку, нельзя не признать, что тут следует поступать с крайнею осторожностью и постепенностью. Иначе вместо желанной равномерности получится несправедливое отягощение одних и облегчение других.

Гораздо меньше затруднений представляет подать с строений, тесно связанная с поземельным налогом. Она имеет в виду обложение дохода, получаемого с домов. Поэтому она должна сообразоваться с наемною платою, за вычетом издержек и погашения. Но так как дома отдаются внаймы и составляют предмет дохода главным образом в городах, то это подать по существу своему городская. В селах же, за исключением пригородных дач, она естественно должна соединяться с поземельным налогом.

Подать с жилищ может однако иметь и другое значение. Даже когда законодатель прямо имеет в виду обложить доход домовладельца, она легко может быть перенесена на нанимателя посредством возвышения наемной платы. Против этого законы бессильны. Но иногда законодатель прямо имеет в виду обложить не хозяина, а нанимателя. В таком случае налог перестает быть податью с недвижимого имущества, он становится налогом на движимость. И тут он падает на доход, а так как этот доход может проистекать либо от промышленного капитала, либо от личной деятельности владельца, то и налог на наемное помещение принимает двоякий характер: налог на промышленные помещения составляет существенный элемент общего промышленного налога, налог же на жилые помещения составляет форму личного налога на хозяина. Через это мы от недвижимой собственности переходим к другим источникам дохода.

Промышленным налогом облагается доход с промышленного капитала. Если по внешним признакам нелегко определить доходность земли, то здесь эта трудность несравненно больше. Один стоячий капитал подлежит оценке, оборотный же капитал ускользает от всякого определения. Поэтому чем больше в предприятии преобладает последний, тем менее оно подлежит правильному обложению. Торговые обороты и кредитные операции, которые приносят иногда громадные доходы, можно сказать, менее всего участвуют в удовлетворении государственных потребностей. Самый доход с стоячего капитала до такой степени зависит от состояния рынка и от более или менее хозяйственного ведения дела, что постоянной нормы тут установить невозможно, а потому государство принуждено довольствоваться весьма слабым обложением. Сравнительно с земледелием промышленность несет мало тяжестей.

Главная форма, в которой совершается обложение, есть патент. Установляются многочисленные разряды, отчасти по местностям, отчасти по объему производства, и по ним распределяются различные предприятия. Местные разряды имеют значение преимущественно для ремесел, которые пользуются местным сбытом и которых доходность зависит поэтому от густоты населения. Для фабрик и заводов, сбывающих свои произведения на дальних рынках, местное положение не имеет значения. Тут принимаются в расчет обширность помещения, количество машин и орудий, число рабочих. Во Франции, где это законодательство получило наибольшее развитие, к постоянной цифре поразрядного налога прибавляется изменяющаяся такса, соразмерная с наемного ценностью помещения. Из всего этого образуется весьма сложная система, которой затруднительность в применении видна из того, что пререкания по патентному сбору количеством дел превышают вдвое пререкания по всем остальным прямым податям, а если принять в расчет сумму тех и других, то превышение оказывается в 14 раз. И при всем том равномерность все-таки не достигается, и значительнейшая часть промышленных доходов почти совершенно ускользает от обложения.

Совершенно не подлежат патентному сбору те доходы с капиталов, которые получаются с долговых обязательств, частных или государственных. Спрашивается: не следует ли обложить их особым налогом?

Что касается до частных ссуд, то в огромном большинстве случаев они делаются для промышленных целей, все равно происходит ли это путем личных сделок <или> через посредство банков. Ссужаемый капитал помещается в промышленное предприятие и облагается вместе с последним. Поэтому особый налог на ссуды равнялся бы двойному обложению. Уплачивать его приходилось бы все-таки заемщику, ибо неизбежным последствием подобного налога было бы возвышение процента. А так как, с другой стороны, этому налогу не подлежали бы промышленники, работающие с своим собственным капиталом, то очевидно, что тут водворилась бы неравномерность самого худшего свойства. Бремя пало бы единственно на нуждающихся, и кредит сделался бы дороже.

Несправедливость двойного обложения не имеет места там, где промышленный налог взимается с дохода за вычетом долгов. Если в акционерном предприятии облагается дивиденд, то нет причины не облагать и облигации, ибо дивиденд получается за вычетом процентов по облигациям. Но так как акционерные предприятия через это были бы поставлены в иные условия, нежели другие, то обыкновенно этот способ обложения к ним не применяется. Доход с акций облагается только общим подоходным налогом.

Наконец, вовсе не входит в состав промышленных предприятий капитал, ссужаемый государству. Но тут возникает вопрос: насколько государство имеет право облагать налогом своих собственных кредиторов? Нет сомнения, что особого налога на доход с государственных кредитных бумаг не может быть. Государство обязалось платить известный процент по заключаемым им займам, облагать этот доход налогом значит произвольно уменьшать процент, то есть отказываться от исполнения своих обязательств. Но, с другой стороны, если все доходы одинаково облагаются общим налогом, то несправедливо делать исключение для государственных кредиторов. Через это они были бы поставлены в более выгодное положение, нежели прежде, ибо кредит, даваемый государству, соразмеряется с тою прибылью, которую можно получить в других отраслях производства. Если последние облагаются новым налогом, то нет причины делать изъятие для первого. Надобно только заметить, что подобное обложение может невыгодно отразиться на будущем кредите государства. При заключении новых займов кредиторы будут принимать во внимание не только существующее обложение, но и возможность повышения налога. В особенности это невыгодно для государств, которые заключают займы иностранные.

В общем итоге очевидно, что по самому свойству капитала, обложение его всегда незначительно. Государство не может существенно увеличить промышленные налоги, иначе как в ущерб и самому себе и экономическому развитию общества. И чем выше налог, тем скорее большинство капиталов ускользнет от обложения. Подать будет падать крайне неравномерно, промышленность будет стеснена и получит неправильный ход, кредит вздорожает, капитализация сократится, а между тем государство с огромными издержками все-таки получит лишь весьма небольшой доход. Вследствие этого легкость обложения составляет здесь коренное начало финансового управления.

Совершенно иной характер имеют подати на труд. Тут можно опасаться лишь одного, именно, чтобы они не были слишком тяжелы. Таковыми, действительно, они обыкновенно бывают в странах, где при недостатке капиталов и при обилии земли труд составляет главный источник дохода.

Правомерность обложения труда не подлежит сомнению. Мы видели уже, что все граждане должны нести свою долю тяжестей, следовательно, и трудящиеся. И чем большее участие в производстве падает на долю труда в сравнении с землею и капиталом, тем эта тяжесть должна быть больше. Поэтому в бедных странах главное бремя податей неизбежно лежит на рабочем классе. Это бремя может быть чрезвычайно велико; тут главный вопрос состоит в том: каким образом можно сделать его возможно более равномерным?

Самую обыкновенную форму обложения труда составляет поголовная подать. Основание ее заключается в том, что физические силы людей приблизительно равны, а потому и получаемый с них доход облагается одинаково. Сама практика приводит к этому законодательства, которые значительную часть податного бремени возлагают на физический труд. В этом отношении история русской податной системы весьма поучительна. В древности у нас существовала посошная подать. При подвижности населения иная система была неприложима, ибо земля составляет постоянный, видимый податной объект, а бродячие рабочие силы уловить было невозможно. Но, с другой стороны, земля получала хозяйственное значение единственно вследствие приложения к ней рабочих рук. Громадные пустынные пространства не приносили никакого дохода. Отсюда необходимость облагать только обработанные земля. Но так как при беспрерывных переходах населения количество обработанных земель постоянно менялось, то из этого не могло выработаться никакой правильной системы. Вследствие того с развитием государственных потребностей пришлось искать иного исхода и перенести податное бремя на настоящий предмет обложения, то есть на рабочие руки. И точно, Московское государство, с одной стороны, прикрепляет рабочих к местам, с другой стороны, заменяет постепенно поземельную подать иными формами, падающими на лица. Первым шагом в этом направлении было введение подворной подати. Двор был центром обработанного пространства земли, а потому, казалось, мог служить единицею обложения. Но при переходах или побегах крестьян самые дворы нередко оставались пусты. Притом же для избежания налога в одних дворах сосредоточивалось много рабочих рук, а другие покидались. Поэтому законодательство силою вещей окончательно принуждено было сделать податным объектом то, что приносило настоящий доход, то есть рабочую силу. При Петре введена была подушная подать, причем, однако, душа была принята только за единицу обложения, самое же распределение было предоставлено обществам. Таким образом, земля обратилась в придаток к рабочей силе; а так как души, или тягла, облагались одинаково, то каждая единица наделялась равным с другими количеством земли.

Все это однако могло быть более или менее разумно, только пока земли было много и она не имела самостоятельной цены. С увеличением же народонаселения и с соответствующим уменьшением свободных земель распределение податей единственно на основании рабочей силы должно было сделаться весьма неравномерным. В одном месте земли было мало, в другом много; в одном месте она почти без труда давала обильную жатву, в другом и при значительном труде получался скудный урожай. Вследствие этого физический труд перестал быть настоящим мерилом дохода.

К неравномерности при изменившихся условиях присоединяется и стеснительность подати. Поголовная, или подушная, подать уместна там, где податные лица прикреплены к месту жительства, ибо тут их легко найти. Но как скоро в обществе водворяется свобода, так взимание личной подати значительно затрудняется. Надобно следить за лицами во всех их передвижениях, а это возможно только при весьма стеснительной системе, ограничивающей свободу движения граждан и подвергающей их обременительным формальностям.

Тем не менее сразу отменить личную подать не представляется ни справедливым, ни полезным для государства. Пока земля в сравнении с народонаселением находится в изобилии, а капиталы, напротив, скудны, труд занимает в производительности такое место, что снять с него податное бремя и перенести его на землю и промыслы нет возможности. Только при относительно высоком промышленном развитии и при умножении капиталов можно обойтись без прямых налогов на рабочую силу, ограничиваясь одними косвенными податями. Труд и в последнем случае продолжает подлежать налогу, ибо совершенное его изъятие было бы несправедливостью, но он облагается иным путем, о котором будет речь ниже. Самые прямые подати на труд не совершенно исчезают даже при высшем экономическом развитии, но они ограничиваются наименьшим размером. Так например, во Франции еще со времени Революции установлена личная подать (contribution personnelle), равняющаяся цене трехдневной работы с каждого лица. Этим утверждается коренное начало, что каждый гражданин должен не только косвенно, но и прямо участвовать своими средствами в удовлетворении общественных нужд.

Существенный недостаток всякой поголовной подати состоит в том, что она все лица облагает одинаково, а потому может постигнуть только низшую форму труда, физическую работу. Между тем высший труд дает и высший доход, и этот доход должен по справедливости был обложен. Но по каким признакам возможно это сделать? В самом лице нет признаков, по которым можно было бы судить о большей и меньшей доходности его работы. Чтобы прийти в этом отношении хотя бы к отдаленно верной оценке, существует только одно средство: надобно принять в соображение то, что человек на себя расходует. Это и стараются делать законодательства. Французский закон с личною податью соединяет так называемую подать с движимости (contribution mohiliere), которая соразмеряется с наемного платою за лично занимаемую владельцем квартиру. В Пруссии в 1820 г. взамен отмененных личных податей введена была классная подать (Klassensteuer), распределяющая податные лица по классам, сообразно с оценкою их хозяйственных расходов.

Французская система имеет ту выгоду, что она основывается на простом и ясном признаке, не требующем стеснительного вмешательства в частное хозяйство. Но как французская, так и прусская системы имеют ту невыгоду, что люди семейные, которых расходы увеличиваются несоразмерно с доходами, обременены более других. Кроме того обе системы поражают не один доход с труда, а также и всякие другие, уже обложенные податью. Очевидно, что землевладелец, капиталист, фабрикант, ремесленник производят свои расходы точно так же, как художник, врач или адвокат, хотя первые уже уплатили государству часть своих доходов, а вторые нет. Вследствие этого классная подать, падающая на потребление, является как бы видом общего подоходного налога. Так она и была понята в Пруссии, когда в 1857 г. там введен был подоходный налог. Классная подать, соразмеряющаяся с потреблением, оставлена была для доходов ниже 1000 талеров; доходы же, превышающие 1000 талеров, подчинены подоходному налогу.





Дата публикования: 2015-02-20; Прочитано: 152 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!



studopedia.org - Студопедия.Орг - 2014-2024 год. Студопедия не является автором материалов, которые размещены. Но предоставляет возможность бесплатного использования (0.013 с)...