The End 4 страница

Вернувшись в гостиную, мы обнаружили уже дремлющих детей, почти сползших с дивана. Билл присел на корточки и потрепал обоих по головам.

- Так, надо придумать, как мы будем спать, – шепчет, развернувшись.И все-таки неудобно стеснять их.

- Билл, а Том с нами будет спать? – сквозь сон спрашивает Джеки. Билл ему кивает.

- Так, у меня всего две комнаты, - встает и чешет подбородок. – Как мы разместимся?

- Хм, – тоже задумываюсь, хотя думать ни о чем не могу, кроме как о том, что сегодняшнюю ночь мы проведем вместе. В разных кроватях, но все равно вместе.

- Билл, - Матильда садится на диване и трет глаза.

- Да, детка? – оглядывается парень.

- Давайте все здесь спать? – хлопает ладошкой по дивану.

- Малышка, мы не уместимся все, – улыбается ди-джей. Мэт выпячивает нижнюю губу.

- Я хочу, чтоб мы все спали здесь, – обиженно тянет она, готовая расплакаться из-за такой мелочи в любой момент. Хотя я тоже готов плакать, если это поможет. Осматриваю комнату, и мой взгляд останавливается на двух креслах, каждое размером с полдивана.

- Билл, - окликаю я. – А кресла раскладываются?

- Да, а что?

…

Через пятнадцать минут наше огромное ложе, составленное из дивана и двух кресел, было готово. Благо, что вся мебель у Билла квадратная, и границы между предметами мебели почти нет. Мы совместными усилиями застелили большущую постель двумя простынями, положили туда четыре подушки. Билл притащил три одеяла.

И вот, спустя ещё несколько минут дети, умывшись, развалились в середине импровизированной кровати, оставляя нам края по обе стороны от себя.

- Иди в ванну, полотенца в стопочке, увидишь.

Я не смел ослушаться и оставил Билла, поправлявшего одеяло у двойняшек.

Ещё некоторое время спустя мы все четверо распластались на белом диване, однако спать не хотелось.

Я лежал, вслушиваясь в тишину, выхватывая из нее дыхание человека, лежавшего на другой стороне.

- Том, ты спишь?

4.

- Том, ты спишь?

- Нет, Билл, не сплю, – так же шепотом отвечаю ему, а детки уже сопят, повернувшись друг к другу.

- Том, а почему ты все-таки согласился к нам сам приехать? - вкрадчиво интересуется он, а я краснею. Тут даже думать не надо. Если бы были другие дети, и не было Билла, я бы и не рыпнулся никуда, а тут.

- Ну, - облизываю вмиг пересохшие губы, – Просто я долго Кляйнеров не увижу и знаю, что соскучусь по этим шмакодявкам. Вот и решил, что должен их сегодня обязательно повидать, – как-то нелепо оправдываюсь я.

- М, – понимающе тянет Билл.

- Билл, а ведь я так и не знаю, кем ты детям приходишься? Может, просветишь? – меня и правда уже замучил этот вопрос.

Билл хихикает, тоже шепотом.

- Ну, они дети моего босса, – затихает. Я выдыхаю. - А ты что думал? Что я им отец что ли? – снова смеется.

- Нет, конечно, – уже с улыбкой говорю я.

Так мы проболтали, наверное, полчаса, а то и больше, пока Билл не задал вопрос следующего содержания:

- Том, а у тебя есть любимый человек?

Он привел меня в полное замешательство, так как ответа на этот вопрос я не знаю.

Билл. Кто он мне? Любимый, но пока не знает об этом? Или же всё это мои выдумки, и меня просто к нему из-за чего-то совершенно другого тянет? Да и как можно любить человека, которого практически не заешь? А Билла я знаю лишь на сотую долю процента, я в этом уверен. Ведь Каулитц всегда так противоречив, что я абсолютно теряюсь в догадках о том, какой же он настоящий.

- Я не знаю. Наверное, нет, – я все же решаюсь ответить. Тут мы как-то странно одновременно вздыхаем.

- А у тебя? – переадресовываю ему его же вопрос.

- Нет, – твердо отвечает, я мысленно выдыхаю и улыбаюсь в темноте. – Мне он не нужен, – вдруг продолжает Билл.

- Это как? – не нужен? Совсем? Так не бывает!

- Так… Мне вполне хорошо и одному. Я одиночка по жизни. Я самодостаточен и без всяких там, - категорично.

- Так нельзя, все хотят, чтобы их любили, – не теряю надежды я.

- А я не хочу! – да быть того не может! Так и хочется закричать: “Ты же романтик, Билл!”

- Да ну?

- Да, я не нуждаюсь в этом, – уже тише и не так решительно говорит он. И тишина. И каждый думает о своем. И я уверен, что Билл сейчас просто прячется за ширмой своей уверенности, самодостаточности, одиночества. Вот только зачем?

Нашу свистящую тишину вдруг разрывает звонок мобильного, но не моего.

- Блин! – Билл вскакивает с кровати и уносится в прихожую, откуда доносится звук.

Прислушиваюсь. Сначала Билл обильно поливает кого-то на том конце провода потоком матерных слов, а потом говорит что-то вроде: «Не звоните больше сюда!». Звук удара, видимо, Билл швырнул куда-то телефон, ещё минута, тихое “Бл*дь”, шаги по ламинату, и Билл возвращается в постель.

Черт, как же хочется поинтересоваться, кто посмел звонить ему во втором часу ночи, но, наверное, такого права у меня нет.

- Заколебали, – устало выдыхает он, накрываясь одеялом. Как только ему не жарко в трениках и футболке, еще и под толстенным одеялом?

- Кто? – молчит. Потом тяжело вздыхает и отвечает:

- Не знаю, - опять замолкает, – Звонят тридцать раз на дню, шлют пустые смс-ки, а номер не определяется, – злобно выдает Билл.

- Серьезно? – я в шоке.

- Нет, я, шутки шучу! - черт, правда. – Уже несколько месяцев этот цирк.

- Билл, так ведь это не нормально, надо в полицию заявить! – это действительно страшно. Ведь это может быть маньяк какой-нибудь, черт, Билл.

- Там решат, что я параноик! Мне ведь не угрожают, а тупо дышат в трубку, – рассержено шипит Каулитц. А на мой взгляд, это как-то жутковато, когда тебе целыми днями названивает неизвестно кто. Ох, будь моя воля, я с Билла глаз не спускал и везде за ним таскался, только бы с ним всё было хорошо. Жаль, что ни прав, ни возможностей делать это у меня нет.

- Но это реально странно, - черт, даже голос задрожал. – Нормальные люди так не поступают.

- Знаю.

- Может, все-таки стоит обратиться в… - не успеваю закончить, так как Билл почти в голос перебивает меня.

- Слушай, ты думаешь, я не думал об этом!? – взрывается он, – Да я голову себе свернул на этих звонках! Но, хоть убей, не знаю что делать! И в полицию не пойду! – цедит сквозь зубы. Такое ощущение, что, если бы я лежал сейчас рядом, он бы врезал мне.

Так, судя по всему, нужен другой подход.

- А никто из знакомых не способен на подобное? – уже совсем с другой, более спокойной и безразличной интонацией спрашиваю я, надеясь на адекватный ответ.

- Без понятия, - бросает озлоблено и замолкает на несколько секунд, – Я уже подумал на всех, на кого только мог, - обреченно вздыхает, – Даже на тебя, - усмехается.

- На меня? – удивляюсь, жаль, не видит мои большие невинные глаза, хотя не до шуток, конечно.

- Ну да, - равнодушно. – Хотя это бред … - вздох. – Ведь бред? – с надеждой.

- Конечно бред! – Боже мой, второй раз за всё время, проведенное здесь сегодня, чувствую этот порыв – сжать в объятиях и шептать что-то успокаивающее на ушко.

- Спасибо, - сдавленный хриплый шепоток.

- Не за что.

- Нет, есть! – тихо. – Черт, Том, я не знаю, какого хр*на, но мне так хочется тебе доверять…

Воздуха мне!

- Это чертовски странно! Я никогда не нуждался в таких вещах, никогда никому ничего не доверял! Никого не подпускал к себе так близко! А ты… Совершенно необъяснимо. Ты каким-то неведомым образом всего за несколько раз, которые мы виделись, подобрался так близко. И это не нормально! – восклицает. – Я сильный! Мне никто-никто не нужен! А ты… Да черт тебя знает, но тебе так хочется верить! Хочется знать, что не из корысти ты так хорошо ко мне относишься! Ведь так? – но он не ждет ответа – это риторический вопрос. – Смешно, но я, кажется, впервые за несколько лет чувствую потребность рассказать кому-то что-то о себе, - не прекращает монолог, а я пытаюсь осмыслить поток сказанного им. – Быть может, потому что все, кому я верю, остались в Кельне, а здесь я один, совсем. А ты, ты… Нет ощущения, что я знаю тебя давным-давно, но так хочется отчего-то тебе верить. Ты не чародей какой-нибудь, случаем? – и опять не ждет ответа, – У меня как будто в кой-то веки появляется друг, хотя, черт! Зачем тебе такой друг, как я? Нет, тебе он явно не нужен! Но зачем же ты тогда так… - задыхается. – Так близко?

И теперь слово за мной.

- Билл, - на другой стороне кровати слышится приглушенный всхлип. У вас когда-нибудь было ощущение, что вы услышали то, что не должны были? Вот именно такое ощущение у меня сейчас. И знаете, я, кажется, понял. Понял Билла. - Билл, ты плачешь? – как можно мягче.

- Нет, – и сдавленный всхлип.

- Эй, не плачь, - заботливо тяну я. – Просто пойми, что не все люди сволочи в этом мире, и есть ещё такие, которым ничего от тебя не нужно, кроме твоего общения. - а что я мог? Признаться ему в любви? Да я даже не знаю, нравлюсь ли ему. Может, он вообще натурал, а может и ярый гомофоб! Хотя верится с трудом, но вероятность существует.

Вроде бы всхлипов больше нет.

- Не знаю, – дрожащий голос.

- Поверь, прошу… – да если бы ты знал, Билли, что для меня счастье просто видеть улыбку на твоих губах! Если бы ты знал.

А в ответ лишь тишина.

Господи, Билли. Тебе одиноко и страшно, вот в чем вся беда. Тебе боязно кому-либо довериться, видимо тебя уже предавали, но таков наш мир. И предательство давно стало привычным делом. Тебе одиноко и страшно, как маленькому ребенку, которого бросили, да ещё и пугают. Эти звонки только нагнетают твое состояние, только сгущают тучи, закрывая небо. Затягивая его в свои темные удушающие объятия. А тебе просто хочется убежать, спрятаться от всего этого. А когда появляется кто-то, кому хочется верить, ты отталкиваешь от себя, боясь вновь обжечься, вновь пострадать, и это вполне оправдано, но… Билл, я обещаю, что не дам темноте закрыть твое небо, я покажу тебе тот свет, которым ты озаряешь всё вокруг.

Я не дам тебя в обиду, я обещаю. Я клянусь тебе. Пусть только в своих мыслях, но клянусь.

Я понял, Билли. Я понял, тебе нужен человек, которому ты, прежде всего, будешь доверять, а значит, я должен стать для тебя им, я должен стать для тебя настоящим другом.

Пусть так, пусть так будет даже всегда, лишь бы ты не загонял себя в угол, лишь бы видел ясное небо, которое, я надеюсь, когда-нибудь для нас станет общим. Только позволь мне быть рядом. Доверься.

- Том?

- Да?

Кажется, каждый из нас настолько переполнен сейчас эмоционально, что вся интонация в словах потерялась.

- Ты, это, - мнется. – Короче, забудь. Меня всегда ночью на откровения пробивает. В общем, не парься, ладно? Это бред какой-то, просто я не выспался и всего-то, – интересное оправдание, но я и так уже все уяснил, что должен был.

- Как скажешь.

- Спокойной ночи, – индифферентно бросает и поворачивается на бок, теперь я вижу только его спину.

- Спокойной, – устало выдыхаю я и мысленно добавляю: “сладких снов, Билли, и пусть мне приснишься ты”.

…

Несмотря на тяжелый разговор и такие же мысли, заснул я быстро, сказалась усталость. А проснулся я ещё не утром – сквозь окно просачивался лунный свет. А помешал моему сну Джек, который сонно перелезал через мое не менее сонное тело.

- Джеки, ты куда? – хриплю ещё сквозь сон.

- Я писать хочу, – ноет малыш.

- А, идем, конечно, – еле-еле встаю и иду вслед за ребенком в сторону ванной. Тут включаю свет и жду, пока Джек справляет нужду, потом отправляю его назад в комнату и делаю свое дело, не отличающееся, впрочем, от дела Джека.

Вернувшись обратно, в темноте обнаруживаю Джека, уже сопящего, на всей левой стороне дивана, а компанию ему составляет Матильда, пододвинувшаяся поближе к брату. Так, а мне теперь видимо придется спать на полу. Или я могу лечь между Мэт и Биллом, но это уже верх наглости, да и опасно все-таки. Я же не железный.

Очень интересно, какая реакция будет у Каулитца, если он проснется со мной, скажем, не в обнимку, но совсем рядом? Не поколотит же он меня, правда ведь?

На полу спать явно не вариант. Выбора у меня нет.

Аккуратно забираюсь на диван, стараясь не потревожить ни Мэт, ни Билла и не содрать коленками все простыни окончательно. А одеяло-то теперь у Джека. Черт! Ещё и под одно одеяло, бл*, шикарно! Только не просыпайся, умоляю.

Кое-как устраиваюсь на кровати, силясь не задеть Билла. Беру кончик одеяла и, чуть приподняв его, тащу на себя. Попутно замечаю валяющиеся на полу скомканные шмотки, украдкой заглядываю под одеяло и… О мой Бог! За что? Билл теперь в одних боксерах, точь-в-точь как я. Том, держись! Я сам себе сочувствую.

Медленно выдыхаю и закрываю глаза. Билл спит на животе, отвернув от меня голову, а я готов поспорить, что у него ангельское выражение лица, когда он спит. Ещё у него, наверное, мягкая и нежная кожа, а у меня руки так и тянутся, чтоб проверить.

Провести ладошкой по спине? Он же не проснется? Ух, ну я и извращенец!

Ну ведь я только потрогаю. Всего на миг. Правда, я ведь не насиловать его собрался.

Только одно прикосновение. Он же меня не прибьет. Нет, стоп-стоп-стоп!

Неправильно, нельзя так! Нельзя-нельзя-нельзя! Или можно? Черт.

- Билл? – ответа не следует, значит спит. Зажмуриваюсь посильней и все-таки протягиваю руку вперед. Осторожное касание и … да, нежнее нежного. Томас, ты таки извращенец!

Бережно веду ладонь по горячей коже лопатки и улыбаюсь как ненормальный. Какое счастье. Ещё с секунду поглаживаю большим пальцем, задерживая руку на спине, и возвращаю её назад, тут же укладывая себе под щеку.

Билл что-то недовольно мычит и разворачивается ко мне лицом. Слава Богу, не проснулся.

Не могу подавить желание и ещё раз провожу ладонью по его плечу, утопая в ощущениях. Так вот ты какой, Билл. Ангел, Билл. Ты ангел.

Как только я убрал руку, Билл опять что-то замычал, а потом неожиданно придвинулся ближе, сокращая и так минимальное расстояние между нами. Затем он заерзал и неосознанно дал мне коленкой между ног, что заставило меня согнуться так, что макушка Билла уперлась мне в кадык. Я замер, а Билл вновь заерзал и, о ужас, обнял меня! Я не нашел ничего лучше, чем обнять в ответ. Всё равно он спит и ничего не понимает. Безусловно, тут же стало жарко, во-первых, из-за его близости, во-вторых, из-за того, что теперь не только одеяло согревало меня. Но я был на седьмом небе. Пускай во сне, зато как приятно. Блаженно выдыхая и прикрывая глаза, я вновь погладил Била по теплой спинке, на что он застонал что-то не связное, вроде:

- Не мшай спть, Итн.

Итн? Это имя? А может ты мне наврал, что тебе никто не нужен и у тебя уже есть любимый человек. Не знаю, но я определенно завидую этому “Итн”!

Хотя сейчас я самому себе завидую. И пусть не мое имя ты сейчас шепчешь, но ты со мной и меня обнимаешь, утыкаясь носиком в шею и обжигая дыханием.

Пусть так, пусть пока так. И я буду для тебя тем, кем ты захочешь сам, я обещаю. Спи сладко, и, может быть, я приснюсь тебе.

Билл придвинулся ещё ближе, практически вжимаясь в мое тело, а в довершение, требовательно раздвинув мои ноги, засунул свою правую ногу между моих, и, в конце концов, сладко засопел мне в шею.

Так вот, какое ты, счастье. Хоть и мимолетное.

Pov author

Ровно в восемь утра под подушкой Тома раздалась настойчивая вибрация будильника. Ещё ночью парень переложил телефон на новое место. Том, почувствовав движение трубки, поморщился, а потом блаженно улыбнулся, просыпаясь и чувствуя теплую тяжесть на своей груди. Он открыл левый глаз и обнаружил на себе Каулитца, довольно почивавшего на его животе. Том улыбнулся ещё шире, обнаруживая руки Билла, обвившие его тело, и ноги, переплетенные с его ногами.

Трюмпер было решил тихонько вылезти, но понял, что в любом случае разбудит парня, пока будет выпутываться из-под одеяла и его тела. Он вдруг представил неловкость, которую придется испытать обоим. Билл может не так понять, да и Тому ещё предстояло выдать объяснение по поводу своего местонахождения рядом с Каулитцем.

Он всё раздумывал над ситуацией и своими дальнейшими действиями, как внезапно Билл зашевелился, что-то забормотал. Потом уткнулся носом в грудь Тому и застонал. Том поспешно закрыл глаза, предоставляя Биллу возможность краснеть в одиночку.

Билл приоткрыл глаза и первые несколько секунд после пробуждения не двигался, ощущая теплую кожу под своей щекой. Затем Каулитц освободил руки и, приподнявшись на них, тихо охнул, увидев на чем, а точнее на ком он спал. Том еле сдержался, чтобы не улыбнуться.

Билл поспешно слез и отодвинулся на несколько десятков сантиметров. Том не смог подавить вздох разочарования, однако со стороны этот вздох казался лишь сонным дыханием.

Единственная проблема, оставшаяся у Билла, заключалась в его собственной ноге, зажатой между ног Тома. Сперва он хотел её вытащить, но передумал. Уж больно хотелось увидеть смущенного Тома.

- Том, – тихонько позвал Билл, дабы не разбудить малышню, мирно посапывающую на другой стороне дивана.

Реакции не последовало.

- Том! – чуть громче повторил Билл, прикасаясь рукой к плечу парня. Том открыл глаза и якобы сонно покосился на Билла, который не сдержался и улыбнулся, тут же отворачиваясь. – У тебя телефон звонит

- Доброе утро, - прошептал Том, – Это будильник, – добавил он, разжимая свои ноги и позволяя Биллу вытащить свою конечность, что он и сделал, правда нехотя.

Трюмпер извлек из-под подушки дребезжащую мобилку и вырубил.

- Ты как тут оказался? – Билл лежал, повернув голову к Тому, который точно также повернулся к нему.

Том улыбнулся.

- Мы с Джеком ходили в туалет, а когда я вернулся, он занял всё место на той стороне, – объяснил он.

Билл расплылся в улыбке и смущенно потер нос, понимая, что ночью ему было тепло и уютно в объятиях, однако тогда он принял ощущения за приятный сон. Парни так и лежали, глядя друг на друга, пока Том не спохватился, что ему пора на учебу. И через минуту он, перелезши через Билла и заставив того изрядно залиться румянцем, унесся в ванную. Билл лишь наблюдал за пятками, скрывающимися в коридоре, и потягивался, с улыбкой вспоминая сон, оказавшийся реальностью.

…

Через полчаса Билл, натянувший футболку и треники, пытался пригладить растрепанные сном волосы, а Том натягивал кроссовки.

- Ну, я пошел? – выпрямившись, Том поправлял бандану. Билл кивнул, он опирался на стену левым плечом и изучал красавца напротив. – Детям пламенный привет! Не скучайте, я скоро приеду! – подмигнул Том брюнету. Билл не улыбнулся даже, он стоял и кусал губы.

- Прости меня за вчерашнюю истерику? – виновато поднял глаза на Тома.

- Всё хорошо будет! – Том осторожно похлопал Каулитца по плечу.

- Спасибо, – смущенно улыбнулся тот.

- Ну, так я пошел? – Том уже стоял в дверях.

- Да, вали-вали, – засмеялся Билл и почти вытолкал Трюмпера за дверь.

Так и расстались два человека, не зная, что будет дальше; что расстаются они больше чем на три недели; что один другому будет необходим как воздух; что уготовила им судьба.

5.

Pov Tom

И завертелось.

Франция, Париж, рядом придурок-друг, озабоченный к тому же. Девочки, баскетбол, соревнования, обводки, трехочковые и некуда деваться, не сбежать.

Каждый день выматывающие матчи, тренировки. И всем наплевать совершенно на твое душевное состояние. Совершенно.

Хотя, если первые пару дней мои мысли витали где-то не здесь, то после их просто не осталось. В голове лишь баскетбольный мячик, отбивающий удары по паркету, пасы Дирка и вновь трехочковый.

- Томас, нет, ну ты видел, как мы их уделал? Да мы просто их растоптали! – Дирк восторженно прыгал по раздевалке после победы над командой Шведского университета.

- Да-да, видел я. Если ты не заметил, то я ещё и участвовал в этом, – я лишь устало улыбнулся, натягивая толстовку и выходя из раздевалки.

- Трюмпер! У нас же две игры, и мы в финале! – услышал голос напарника по команде уже из-за дверей.

Да, действительно, так и есть. две игры, потом финал и домой. Только вот, что там, дома? А там что-то призрачное и, наверное, уже ускользнувшее. Глупо что-то строить из себя. Кого я там собрался играть? Верного друга? Ага, флаг мне в руки!

Скорее всего, самым правильным будет – оставить Билла в покое и не обманывать ни себя, ни его. А то получится, что я вру и притворяюсь тем, кем не являюсь. Это, по меньшей мере, глупо. Да и он уже забыл, что говорил мне, забыл про меня в принципе. Зачем человеку с такой насыщенной жизнью как у Каулитца какой-то непонятный студент, настойчиво пытающийся пролезть в его жизнь. Это скорее неприятно. Он же сказал, что никто ему не был нужен, так зачем ломать его жизнь, это не то. Совсем не то.

- Сегодня отмечаем победу! – Дирк подмигнул мне, усаживаясь на сидение сзади и уже подхватывая чуть ли не на руки какую-то девушку. Мне осталось только прижаться лбом к холодному стеклу и смотреть на вечернее небо Парижа, отчего-то плачущее монотонным дождиком.

- Том, ты чего хмурый такой? – на соседнее сидение грациозно приземлилась Дезире, капитан нашей группы поддержки. К слову, это она должна была остаться за меня на танцах, но в последний момент всё изменилось.

- Не знаю, Дез, просто не в духе, – я состроил подобие милой улыбки.

- Не заморачивайся, финал впереди! – блондинка погладила меня по руке, заглядывая в глаза. Клеится? Не знаю.

- Спасибо, я помню, – ещё одна улыбка. – Дез, могу я один побыть?

- Да, конечно, – обиженная мордашка и поджатые губы. Дезире ушла, впрочем, оставив меня в желанном, но холодном и удушающем одиночестве.

- Слушай, друг, да она хочет с тобой замутить, а ты как истукан сидишь? Сдурел? – Дирк никак не успокаивался и пытался меня свести с десятком девочек, намекая, что засиделся я в женихах.

- Угу, – буркнул я, даже не глядя на его свесившееся с заднего сидения тело.

- Ты что, парень, с дубу рухнул? К тебе подкатывает сама Дезире, а ты тормозишь? У-у-у, как всё запушено! – Дирк ощутимо пихнул меня в плечо. – Вот погоди, сегодня закатим пати, и всё будет пучком!

- О, Боже мой, Дирк, только очередного выяснения отношений с руководством мне не хватало!

Дело в том, что после одной из наших побед к нам нагрянуло «начальство» в виде тренеров, и нам нешуточно влетело за алкоголь, строго запрещенный во время соревнований. Никто даже предположить не смог, откуда Дирк притаранил такое количество виски и мартини. Ну, а сам виновник всё отрицал. Я, конечно, тоже попал под горячую руку, но повезло, что мы являемся ведущей связкой в команде, и без нас они загнутся. Так что нас оставили в покое, но рецидива ой как не хотелось.

…

Финал. А, собственно, никто и не сомневался, что мы до него дойдем. Позади шведы, итальянцы, греки, англичане и ещё тьма команд. А впереди только французы. Несгибаемые практически, стальные. И мы немцы. Железные и, надеюсь, успешные.

И вот, наши черлидеры уже скачут на паркете.

Я всегда дохожу до финала, но дальше… Будто что-то держит.

Неожиданно случается какая-нибудь нелепость, и всё коту под хвост. Так всегда, словно говоря «Ещё не время», судьба уводит меня от, казалось бы, заслуженного приза, титула. Господи, пусть сегодня всё будет по-другому?

Начали. Без труда первым перехватываю мяч и, теперь только скрип кроссовок, пасы Дирка и трехочковые, штрафные и игра.

…

Боже мой, как незаметно летит время.

И вот, Дирк орет со стороны “не спи!”, и в меня влетает мяч, бросок, и он в сетке.

99:96 – не в нашу пользу, и четыре минуты до конца.

- Успеем! - говорю я себе, крепче сжимая кулаки. И даже ненавидящие едкие взгляды соперников нисколько не коробят, я их не вижу, их нет.

Судья крутит пальцами и свистит. Что? Пробежка? Да вы сдурели? У меня и так всё в замедленном темпе, точно кто-то сидит в голове и нажимает на кнопку медленного воспроизведения.

Пас, и я веду мяч. Раз, два, три, четыре. Так я считаю детям, а теперь себе. Бросок, есть! И три очка наши! 99:99!

Пас, и мяч у меня. Толчок со стороны, нога заворачивается немыслимым узлом, и я беспомощно валюсь на пол. Что? Нет, нет, нет…

Адская боль, и через минуту врач запрещает мне доигрывать матч, не принимая никаких отговорок, и всё, как я говорил. Точь-в-точь! Но за что?

Две минуты. И мы в пролете. Знаете, самое обидное – это получать второе и четвертое места.

Я и не заметил, как Дезире повисла у меня на шее, пытаясь успокоить. Я правда не заметил, как она начала меня целовать. Всё смешалось.

Подавленные игроки, кислые лица группы поддержки, мрачные тренеры. Церемония, сразу после которой медали были свалены в кучу и закинуты подальше. А дальше бездна, пропасть, где определенно был Дирк с пошлыми намеками и Де-зи-ре.

А ведь правда, сколько можно жить надеждой? Пора меняться. Пора менять жизнь! Изменить все! А слабо ли мне? Нет. Начнем сегодня же.

- Дез?

- Да?

- Как тебе нравится статус моей девушки?

- Определенно нравится! – настойчивый поцелуй, и скорее всего захлопнувшаяся дверь назад, в сомнительное прошлое. И только бы не закричать «Билл», кончая, а почему-то так хочется.

Pov Bill

Глупо ворошить прошлое. Ещё глупее возвращать прошлые отношения.
Но на тот момент мне показалось, что это единственное, в чем я был прав. Пальцы сами набрали номер Итена, и из динамика тут же послышался довольный, грубоватый слегка голос. Так случается.

Как бы глупо это ни было, я это сделал. Однажды уйдя от своего парня, я сам вернулся. Даже не так, я сам попросился обратно, под его крыло. Самое смешное, что отношений как таковых у нас не было. Ни быта, ни романтики, ни интриги, ничего. Просто был регулярный крышесносный тр*х. Вот, наверное, к нему я сейчас и вернулся.

Скорее всего от безысходности, да и воздержание затянулось. В общем, я посчитал, что возобновлением взаимоотношений с Итеном я убиваю сразу двух зайцев. Во-первых, я получаю шикарный секс, а во-вторых, человека, которому могу доверять, так как знаю его уже приличное количество времени.

Признаться, чувствую я себя во всем этом паршивенько. Кажется, что пользуюсь парнем, как последняя тварь, но Итен тоже не ангел. И у нас с ним, скажем так, взаимовыгодный союз. Расчет, если хотите. Но так легче. Хоть несколько раз в неделю просыпаться не с ощущением холода и одиночества, а в теплых объятиях. Иллюзия защиты. Иллюзия надобности кому-то.

Все три недели, пока Тома не было в городе, я думал над его и своими словами тогда ночью. И понял, вновь понял, что верю ему. Как последний идиот, но верю. Я наивный, доверчивый, знаю. Но это, как волшебство, просто не имеет объяснения. Никакой логики, просто доверие.

Спустя три недели у меня выдался особенно трудный день, меня домогался Пит. Он зажал меня в углу, чего раньше он себе никогда не позволял. А я лишь глотал воздух, не в силах ни выбраться, ни закричать от страха. Слава Богу, пришел Джо, и этот извращенец отпустил меня. Плюс в тот день мне звонили с неизвестного номера столько раз, что, в конце концов, я не выдержал и с размаху швырнул телефон в окно. К вечеру я был раздавлен настолько, что не мог и двух слов связать. Мне чисто физически надо было выговориться, и я не знал к кому бежать со своими проблемами. Кому я мог рассказать? Да никому, по сути. Лесли не должна знать о проблемах с боссом, а больше-то у меня никого более-менее близкого в Гамбурге нет. Вот тогда-то мой мозг и подкинул мне мысль о Томе. Однако порывшись в карманах, я не обнаружил телефона и с сожалением вспомнил, что избавился от него.

Но был ещё один выход. И я им попытался воспользоваться. Я поехал в студию, куда несколько раз возил младших Кляйнеров. Я дергано ехал по шоссе и несколько раз чуть не промчался мимо светофора на красный свет. Вылетев из машины на подкашивающихся ногах, я зашел в здание, даже не взглянув на него. А когда рванул через турникет, тот мне не поддался. Я бешено воззрился на охранника, который с невозмутимым видом поинтересовался, куда это я.

Я, напрягши свои мозги до предела, вспомнил-таки название танцевальной секции. Но озвучив его, получил весьма шокирующий ответ.

- Ох, молодой человек, вы что, не знали? У нас на пятом этаже пожар был! И сейчас там идут восстановительные работы, а все организации оттуда съехали.

Минуты две я так и стоял в ступоре, раскрыв рот. А потом понял, что к чему. Отчего-то стало ещё страшней. На душе не просто скребли кошки, они там выли. Делиться своими переживаниями резко стало не с кем. А после слов о пожаре мне поплохело в принципе. А если там был Том? Хотя охранник мне бы сказал об этом.

Так я потерял всякую связь с Томом. Кляйнер меня не заставлял больше возить детей на танцы. А попроси я его об этом, сами подумайте, как бы это смотрелось со стороны.

Вот тогда стало скверно по самое горло. И я сделал то, что сделал. Я пошел в ближайший магазин, купил мобильный и набрал на автомате номер, который помнил наизусть. Итен откликнулся сразу, и в эту же ночь мы вновь переспали. Стало легче и спокойнее, но ему я так и не рискнул, ни о чем рассказать. Знаю, что он меня ценит, хотя, наверное, и не любит. Он ревнивый и за меня пасть порвет любому. А если бы я ему рассказал о Пите, то от того бы уже и мокрого места не осталось, а я все-таки работой дорожу. О звонках рассказывать тоже не стал. Не хочу опять слушать о том, какой я параноик, или о том, что надо идти в полицию.