На современном этапе

Общая политика безопасности и обороны Евросоюз (ОПБО) представляет собой сотрудничество между входящими в него государствами в области обеспечения безопасности и обороны. В развитии ОПБО выделяют четыре этапа: первый этап (1992–1997 гг.), в основе которого лежат Маастрихтский и Амстердам-ский договоры; второй этап (1998–2002 гг.), включающий в себя решения, последовавшие за британо-французской Декларацией Сен-Мало 1998 г.; решения, принятые на саммитах в Кельне, Хельсинки, Ницце, Лакене; третий этап (2003–2008гг.), базирую-щийся на договорённостях «Берлин-плюс» и принятой Европей-ским советом в декабре 2003 г. Европейской стратегии безопас-ности; наконец, четвёртый этап (с 2009 г.), который начался с вступлением в силу 1 декабря 2009 г. Лиссабонского договора[112].

На первом этапе развития ОПБО происходило формирование её правовых основ. Маастрихтский договор подтверждал го-товность западноевропейских стран решать проблемы безопасности Союза, в том числе развивать единую оборонную полити-ку. Существует мнение, что Маастрихтский договор превратил Западноевропейский союз (ЗЕС) в главный инструмент коорди-нации стран ЕС в сфере безопасности[113]. Тем не менее, характер отношений между ЗЕС, ЕС и НАТО оставался крайне противоречивым. В определённой степени ситуацию прояснила Петерсберская декларация 1992 г., в соответствии с которой за ЗЕС был закреплён статус «оборонительного компонента Европейского Союза». Страны ЗЕС намеревались наладить совместное с ЕС планирование трёх типов миссий: по поддержанию мира, миротворческие, гуманитарные и спасательные. Эти инициативы получили одобрение и со стороны НАТО, предоставившей ЗЕС доступ к своим ресурсам.

На втором этапе развития ОПБО происходило формирование её институциональной структуры. Совместная декларация Президента Франции Ж. Ширака и премьер-министра Великобритании Т. Блэра в Сен-Мало в 1998 г. дала толчок к созданию Европейской политики безопасности и обороны. В 1999 г. Европейский Совет в Кёльне принял решение о том, что ЕС как субъект мировой политики должен обладать всем необходимым спектром возможностей для проведения независимой политики, включая активное участие в операциях по урегулированию международных конфликтов и кризисов, подкреплённых соответствующими военными ресурсами. На саммите в Хельсинки в том же году было объявлено о создании Европейских сил быстрого реагирования общей численностью 50-60 тыс. человек, которые могли бы быть развернуты в течение 60 дней сроком как минимум на один год для выполнения всего спектра Петер-сбергских миссий[114].

В рамках Союза была создана система военно-политиче-ских, гражданских и других вспомогательных органов: Комитет по политике и безопасности, Военный комитет ЕС, Комитет по гражданским аспектам управления кризисами и Военный штаб ЕС. Кроме того, решения в рамках саммитов в Ницце (2000 г.) и Лакене (2001 г.) стали очередным подтверждением значимости НАТО в обеспечении европейской безопасности.

С 2003 г. начался новый этап развития военно-политической интеграции ЕС, который характеризуется практическим вопло-щением ЕПБО. Европейский союз в рамках ЕПБО осуществил две полицейские миссии: в Боснии и Герцеговине (EUPM) и Македонии (Proxima); а также две военные – в Конго (Artemis) и Македонии (Concordia).

В марте 2003 г. были заключены договорённости «Берлин плюс», определявшие условия использования ЕС имеющихся ресурсов НАТО. Благодаря этим соглашениям ЕС получал доступ к оперативным разработкам, вооружению и инфраструктуре Североатлантического альянса. Однако, опираясь на ресурсы НАТО (в основном американские), ЕС оказывался в ещё большей зависимости от политики США, поскольку американский отказ от договорённостей был способен привести к утрате ЕС оперативных возможностей для проведения самостоятельных операций.

В декабре 2003 г. была принята Европейская стратегия безо-пасности, ставшая концептуальной основой ЕПБО. В ней чётко сформулировано представление о Европейском Союзе как о глобальном субъекте мировой политики[115], разделяющем ответ-ственность за обеспечение безопасности в общемировом масштабе. В связи с этим задачи дальнейшего развития ЕПБО становились более амбициозными, включая проведение более активной внешней политики и политики в области безопасности, а также создание соответствующего военного и политического потенциала для проведения расширенного спектра Петерсбергских миссий, в том числе силовых, за пределами географических границ ЕС.

С принятием Лиссабонского договора механизм ЕПБО претерпел ряд системных и концептуальных изменений. Сфера бе-зопасности и обороны приобрела новый статус – отдельного на-правления политики ЕС и стала носить общий для стран ЕС ха-рактер. Важным нововведением явилось создание в рамках ЕС «постоянного структурированного сотрудничества», которым оп-ределяются конкретные цели в выполнении миссий, а не общие задачи. Договор значительно расширил круг гражданских и во-енных операций, которые государства-члены поручают проводить ЕС. В Лиcсабонском договоре появилась статья о взаимопомощи в случае вооружённой агрессии против государств-чле-нов ЕС в соответствии со статьей 51 Устава ООН[116]. Договор способствовал прекращению деятельности ЗЕС в 2011 г., поскольку функции коллективной обороны переходили в сферу ведения ЕС.

За более чем полувековую историю европейские страны до-стигли определённых результатов в области безопасности и обо-роны, однако, наряду с достижениями, военно-политическое со-трудничество стран ЕС в настоящее время сталкивается с рядом проблем, которые мешают его дальнейшему развитию.

Во-первых, в отличие от многих других сфер компетенции Европейского Союза, Общая политика безопасности и обороны разрабатывается и проводится при неукоснительном соблюдении принципа суверенного равенства государств-членов, без ис-пользования «наднациональных» механизмов. Юридически обя-зательные акты Союза в рамках ОПБО принимаются исключительно его межправительственными институтами (Европейским советом и Советом Европейского Союза) и только на основе единогласия государств-членов. Участие каждого государства-члена в военных и невоенных мероприятиях Союза осуществля-ется строго на добровольной основе.

Во-вторых, европейская безопасность по-прежнему в значи-тельной степени зависит от США. По мнению директора Европейского центра Карнеги Яна Техау между Европой и США по-сле Второй мировой войны была заключена «великая трансатлантическая сделка», которую в настоящее время следует пере-смотреть. По мнению эксперта, европейцы должны в большей степени поддерживать деятельность США по обеспечению бе-зопасности в регионе (в том числе и финансовом плане), ориен-тироваться на НАТО и отказаться от попыток укрепления обороноспособности за счёт собственных сил[117].

В-третьих, сложности возникают и на уровне финансового обеспечения военно-политического сотрудничества стран ЕС. В настоящее время наблюдается отсутствие у европейцев единст-ва в вопросах военных расходов на нужды вооружённых сил. Безусловно, причиной этому служит экономический кризис по-следних лет, способствовавший сокращению военных бюджетов европейских стран. Из 26 европейских стран-членов НАТО толь-ко 6 расходуют на военные цели более 2% ВВП[118]. По мнению О. Бычковской, недостаток ресурсов и противоречия по вопросу системы финансирования операций в рамках ЕС и НАТО ак-туализируют вопрос о повышении эффективности управления финансами (за счёт внутренних реформ в рамках НАТО и развития коллективных механизмов финансирования в ЕС)[119].

Наконец, ещё одной важной проблемой формирования воен-но-политической интеграции ЕС является нехватка военных ре-сурсов. Несмотря на то что общая численность вооружённых сил стран ЕС составляет около 2 млн человек, только ¹/₁₀ их часть может быть использованы для проведения операций за пределами Союза[120]. Вооружённые силы ЕС характеризуются преобладанием сухопутных войск, ориентированных на территориальную оборону. Европейские страны испытывают серьёзные трудности с формированием профессионального корпуса военнослужащих, полицейских сил, групп экспертов в области установления правопорядка, а также гражданских специалистов для проведения военных и миротворческих миссий[121].

Что касается перспектив формирования военно-политиче-ского сотрудничества стран ЕС, то значительная часть экспертов убеждена в нереалистичности идеи создания «европейской армии»[122]. С их точки зрения, появление общеевропейской армии в ближайшей перспективе невозможно по политическим (не-готовность стран-членов ЕС поддержать этот проект) и экономи-ческим соображениям (серьёзные финансовые проблемы Европы).

Тем не менее, ряд исследователей указывают на то, что будущее ЕС в сфере безопасности и обороны в значительной степени может быть связано с его развитием не в военном, а в гражданском направлении[123]. В то время как применение США преимущественно силовых методов в разрешении конфликтов вызывает крайнее раздражение во многих странах (особенно бывшего Третьего мира), используемые ЕС инструменты «мягкой силы» способствуют усилению ЕС как «нормативной» дер-жавы.

С нашей точки зрения, возможность обособления ЕС от военно-политического влияния США представляется сомнительной. Однако характер трансатлантических взаимоотношений, ве-роятно, будет меняться в сторону большей самостоятельности ЕС в области обеспечения безопасности в регионе. Это совсем не означает, что ЕС станет конкурировать с НАТО за право быть гарантом безопасности. Напротив, признание ЕС своего военно-технического отставания на фоне снижения внимания США к Европе (и связанное с ним нежелание США тратить зна-чительные средства на оборону региона) усилит стремление ев-ропейских стран развивать собственный ВПК. В настоящее вре-мя страны ЕС находятся в сильной зависимости от США в пла-не средств боевого обеспечения (разведки, связи, управления, радиоэлектронной борьбы, тылового снабжения и перебросок на дальние расстояния с применением транспортной авиации, использования высокоточного оружия)[124]. Об этом свидетельствует опыт участия европейских стран в операциях НАТО.

Безусловно, экономические проблемы могут оказаться серь-ёзным препятствием для реализации планов углубления военно-политического сотрудничества стран ЕС. Тем не менее, эко-номический кризис в Европе не надо воспринимать исключительно негативно, ведь он способен подтолкнуть страны ЕС к объединению усилий в развитии ОПБО для дальнейшей оптимизации расходов на оборону.

Peter W. Schulze*