Откровения мокрушника

Маркелов любил возиться с пистолетами. Втайне он считал, что каждый из них наделен душой, пусть и небольшой. Его личным оружием был «Макаров», по сравнению с вохровским «ТТ» он имел меньшие габариты, да и масса его была не столь велика. Но сейчас, потаскав «ТТ» в кобуре и попривыкнув к нему, Захар осознал, что этот пистолет очень даже грозное оружие. Во всяком случае, по мощности «ТТ» значительно превосходит табельный «Макаров». Маркелов не однажды хотел поделиться своими наблюдениями, но опасался встретить недоуменный вопрос сослуживцев: «Уж не многовато ли ты знаешь об оружии?»

Разбирать и собирать пистолет на дежурстве для него сделалось неким обязательным ритуалом. В этом занятии была масса преимуществ: во‑первых, возиться с оружием интересно всегда, во‑вторых, что делать, когда перечитана вся периодика за последнюю неделю, да и читать уже нет желания. А тут пополоскал «ствол» в оружейной смазке, вдумчиво протер его паклей, помечтал о чем‑то своем.

Глянул на будильник, а в приятном удовольствии уже пара часов пролетели. А тут обед совсем рядышком.

Маркелов вынул магазин и положил его на стол, от себя, чуть дальше положил стержень затворной задержки…

За спиной кто‑то одобрительно крякнул. Не оборачиваясь, Захар снял с рамки затвор со стволом.

– Любишь ты оружие, – услышал Маркелов голос Федосеева.

– А как же его не любить, если от него жизнь зависит… Те‑то двое не любили, вот поэтому и в могиле лежат, – проговорил Захар, слегка обернувшись.

Иван Степанович сел рядом. Маркелов задержал взгляд на усталом лице старика и невольно удивился переменам, что произошли с ним за прошедшие несколько дней. Он как будто постарел враз. Лицо почернело, под глазами образовались неприятные припухлости, а кожа и вовсе выглядела дряблой.

– Что с тобой, Степаныч?.. Неважнецки выглядишь. Я тебе всегда говорил, что молодые бабы до хорошего не доведут. Тебе бы старушку какую‑нибудь, но в теле. Вот и жарил бы ее себе потихонечку. И здоровье бы свое сохранил.

– А‑а, – неопределенно протянул Федосеев, и стул под ним слабо пискнул.

– Дело не в бабах. Здоровья‑то у меня на них еще хватит! – махнул он рукой. – Что‑то не спалось сегодня. А как засыпаю, так непременно в голову всякая мура лезет, даже не знаю, как от нее избавиться.

– Могу тебе посоветовать, батя, один рецептик, да вот не знаю, хватит ли у тебя на это здоровья, – широко заулыбался Маркелов.

Федосеев только отмахнулся:

– Да знаю я все эти ваши приемчики, сам молодой был! Напиться как следует. Да на бабу заскочить, так, что ли?

– А то! – улыбка Захара сделалась еще шире. Маркелов легко вошел в роль разбитного парня, и, что удивительно, подобная маска нравилась ему все больше.

И он всерьез остерегался, как бы эта личина не пристала к нему намертво. Захар уверенно расцепил «ствол» с затвором.

– Ловко у тебя это с оружием‑то получается. Уж не киллер ли ты, часом?

Хе‑хе‑хе! – мелко захихикал Федосеев. Не смеялись лишь глаза – напряженные, слегка строгие, они фиксировали малейшую мимику собеседника.

Маркелов отвлекся лишь на секунду. Встретились взгляды, словно молнии схлестнулись.

– Разве я киллер, батя? – едко усмехнулся Захар. – За мной всего лишь пять невинно убиенных душ. А вот скоро ко мне приедут друзья, так это действительно самые настоящие душегубцы, за каждым из них по дюжине мертвецов числится, – и он ловко извлек колодку ударно‑спускового механизма.

– И часто к тебе, Дима, дружки‑то наведываются? – праздно поинтересовался Федосеев.

Захар неожиданно расхохотался и, отсмеявшись, произнес:

– Да не очень часто… Только тогда, когда кого‑нибудь грохнуть нужно.

– Ну и шутки у тебя, – тоже хрипловато расхохотался Федосеев, но глаза его при этом оставались серьезными. По напряжению, что застыло в них, Захар видел, что старик верит каждому его слову. Сейчас он напоминал доверчивого и глуповатого иностранца, который верит в то, что Тверская улица – любимое место прогулки белых медведей.

– Да какие могут быть шуточки, батя? – самым серьезным образом уверял его Маркелов. – Слышал, вчера вечером на Кутузовском проспекте одного хмыря шмальнули?

– Ну, – не очень уверенно протянул Иван Степанович. – Что‑то такое припоминаю.

– Так это из нашей бригады ребята его срезали. Я тут с ними вчера перетирал. Так они рассказывали, что он так копыта вверх подкинул, как будто лось подстреленный. Потом после этого такая ржачка была, – довольно хихикнул Захар.

Маркелов произвел полную разборку пистолета. И сейчас, разложенный на составные части, пистолет представлял собой всего лишь груду небольших железок правильных геометрических форм и совсем не выглядел опасным. Трудно было поверить, что он может изрыгнуть из себя мощь, способную пробить насквозь бронежилет.

– Весело ты басни травишь, – вспыхнул уголек в глазах Федосеева.

– Эх, батя, да я не травлю… Травить я вообще не умею. Я просто пересказываю то, что было на самом месте. А если не веришь, так почитай в «Криминальной хронике», – и Захар вновь залился веселым смешком. – Я тут как‑то звонил им, так они мне так и сказали, что в Москве очень многим может не поздоровиться. Чего‑то ты посмурнел, батяня, может, тебе нехорошо? – выразил участие Маркелов. – Может, тебя недруги одолели? Так ты только скажи. Батя, да мы всех твоих врагов уделаем, ты только ко мне обратись, – соединил он затвор со стволом. – Работа, конечно, эта не бесплатная, сам понимаешь. Все‑таки у нас организация, а не богадельня какая‑нибудь. Так что с тебя возьмем по минимуму.

Я сам к пацанам с этим вопросом подойду. Перетрем как‑нибудь, все‑таки мое слово в нашей бригаде не последнее. Ты только обидчика покажи, – пристегнул Захар магазин, и вновь в его руках было грозное оружие. Маркелов направил «ствол» на плакат, на котором красовался молодой парень в мотоциклетной каске, и нажал на курок. Раздался звонкий щелчок. – Вот так ему в лобешник, и он лежит! Ну, как, батя, нравится тебе такой расклад?

Федосеев странно посмотрел на Захара, но ответить не успел – раздался настойчивый продолжительный звонок.

– Иди, посмотри, кто там! – распорядился Иван Степанович.

– Как скажешь, – поднялся Маркелов, – все‑таки ты у нас здесь за главного. – Прокрутив пистолет на пальце, он сдул с кончика ствола предполагаемую гарь и сильным толчком вогнал оружие в стандартную армейскую кобуру.

Если бы он обернулся, то увидел, бы как ему в спину сощурился Федосеев, а его правая рука, будто бы невзначай, прошлась по левой стороне куртки, там, где покоился «ствол».

Через секунду звонок прозвучал вновь и показался еще более нетерпеливым. Внутри ворохнулось неприятное предчувствие – подобную вольность позволить себе могли немногие. Зло сплюнув, Федосеев заторопился следом за Маркеловым.