Глава 17. Грунт понял, что пора делать ноги

Грунт понял, что пора делать ноги. Надо было слинять из Москвы на месячишко‑другой, а потом вернуться и поглядеть, что тут происходит. Правда, оставались двое – Арефьев из Шереметьево и Митька – его, можно сказать, подельники, которые неминуемо наведут ментов на его след. Правда, Николай Иванович уверил его, что он. Грунт, так чисто провернул дело, что следствие уже в тупике. И что через месяц‑полтора расследование и вовсе заглохнет.

Они поговорили по телефону позавчера – куда подробнее, чем в тот вечер… Кирюха выяснил, что его работой довольны и что, когда шум уляжется, возможно, он снова понадобится. Николай Иванович очень прозрачно так намекнул ему об этом, но Грунт же не мудель сопливый, он все с лету схватил. И его обуяла ужасная гордость. Кажется, он скоро и впрямь заделается классным киллером.

Коля посоветовал ему на некоторое время исчезнуть из столицы. Так что, бросив все как есть в Одинцово, он сегодня рванул к себе в московскую квартиру, чтобы наскоро собрать кое‑какие вещички и, главное, прихватить спрятанную в ванной сумку с бабками. В кармане у него уже лежал билет на самолет до Ларнаки.

Покрутится на Кипре у знакомого пацана Валеры – тот держит там турфирму, привозит русских туристов…

Эту квартиру Грунт использовал нечасто – в основном для приема нужных людей да для блядок. Квартира была в добротном доме, в самом центре. Он купил ее по случаю у какой‑то старухи, у которой помер муж три года назад, и она решила съехать в однокомнатную на окраину…

«Форд– сиерра» остановился в самом начале переулка. Грунт на всякий случай поставил «форд» подальше от дома и пошел пешком. Подойдя к подъезду, он огляделся по сторонам: вроде все чисто. Никаких подозрительных тачек. Грунт уверенно взялся за ручку входной двери…

* * *

Дом 16 по Калошину переулку стоял возле недавно вырытого котлована под новостройку. Конечно, никакого кодового замка во входной двери этого древнего кирпичного уродца не было. Сержант легко взбежал по лестнице к лифту. Судя по потертой табличке на стенке лифта, квартира 45 находилась на шестом этаже. Уже нажав было кнопку, он услышал, как хлопнула дверь подъезда.

Сержант машинально выглянул через застекленную дверцу лифта и увидел крепкого широкоплечего парня лет тридцати с небольшим, коротко стриженного, с толстой шеей и чуть приплюснутым широким носом. «Перебили на ринге или в уличной драке», – определил Сержант. На руке у стриженого болтался мобильник в кожаном чехле. «Неужели?» – с интересом подумал Сержант и даже распахнул дверь лифта.

Парень, проехав взглядом по незнакомцу, что‑то буркнул нечленораздельное и отвернулся.

– Мне на седьмой, – бросил Сержант и нажал на кнопку "б".

Обладатель мобильника снова проутюжил его взглядом – на сей раз повнимательнее. В его черных глазах блеснула угроза. Но Сержанта это не колебало. Интуиция охотника подсказывала ему, что он на верном пути.

Сегодня ему везло.

Лифт дополз до шестого. Стриженый с грохотом распахнул дверь и быстро устремился налево в холл. Сержант доехал до седьмого, шумно вышел и тихо, по‑кошачьи, спустился на шестой. Он увидел, что в левом холле шестого этажа находились четыре квартиры. Одна из них была сорок пятая. К ней‑то и подошел стриженый. Дождавшись, когда он отопрет и распахнет дверь, Сержант в два прыжка оказался у него за спиной и, с силой втолкнув его в квартиру, захлопнул дверь и прошипел:

– Ты Грунт?

Стриженый даже не обернулся. Но Сержант сразу заметил, как напряглись бугры мышц под рубашкой, как налились кровью вены на толстой шее, как он весь подобрался, готовясь к атаке. Сержант не стал ждать. Он схватил противника за левое плечо, сильно сжал, сделав свой коронный болевой захват, и резким коротким ударом кулака по затылку свалил парня на пол.

Наклонившись над ним, Степан задал еще один вопрос:

– Кто тебя послал в Шереметьево?

И тут Грунт встрепенулся. Он вывернулся из‑под руки Сержанта, вскочил на ноги и, отведя согнутую в локте правую руку в сторону, резко выбросил ее назад.

И тут же взвыл от нестерпимой боли: Сержант перехватил руку и с размаху ударил ребром ладони по локтевому суставу.

– Со мной в казаки‑разбойники не надо играть! Со мной лучше в дочки‑матери. Я по‑хорошему, и ты давай по‑хорошему. А если хочешь по‑плохому, то, парень, думаю, ты еще не знаешь, что такое по‑плохому! Ты на кого лезешь, сосунок!

И словно для того, чтобы придать своим словам весомость, Сержант нанес стриженому первый серьезный удар – кулаком в лицо. Грунт отлетел к противоположной стене коридора и с глухим стуком впечатался спиной в дверь санузла. Развернувшись на каблуках, он заревел, точно раненый кабан, и бросился вперед. Он буквально ослеп от ярости. Ему было обидно, что какой‑то толстый хрен сумел завалить его одним ударом, и от этой обиды клокочущая в нем ярость становилась еще острее.

Но ему не пришлось сделать и трех шагов, как резкая боль пронзила ему нос и отдалась в затылке. В носу громко хрустнул хрящ, и из обеих ноздрей тотчас хлынула потоками кровушка. Грунт даже тихо взвизгнул.

Он упал на колени и закрыл кровоточащий нос обеими руками.

Сержант подошел к Грунту и, собрав в кулак воротник рубашки, чуть приподнял его с колен.

– Ну что, дурашка, больно? – проговорил он Грунту в ухо тихим спокойным голосом. – Я же тебя предупреждал, дурня, не лезь! А теперь повторяю вопрос: кто тебя послал в Шереметьево? На размышление даю тридцать секунд.

– Ты кто такой, мужик? – прохрипел Грунт. – Ты сдурел, я ща пацанов вызову, они тебя порвут на сто кусков!

– Сержант я, может, слыхал? – бросил плотный блондин. – Я пришел узнать, кто тебе «заказал» Шелехова!

Грунт замычал что‑то нечленораздельное.

– А? – переспросил Сержант, шутки ради приложив ладонь трубочкой к уху.

Услышав слово «Сержант», Кирюха просто охренел. Конечно, он слышал имя знаменитого киллера‑профессионала – как не слышать. Но даже сейчас, когда он, избитый в кровь, лежал на полу своей московской хазы, он не мог поверить, что к нему в гости пожаловал самый настоящий Сержант. Тот самый, который, как говорили, был верным друганом Варяга и выбросил с пятнадцатого этажа сибирского беспределыцика Коляна Радченко…

И он решил немного выиграть время, оклематься, а там, глядишь, может, замочить этого здоровенного хмыря, Сержант он или не Сержант…

– Сам я пошел. Один я был. Никто не посылал. Я, бля, даже и не знал, что это депутат. Вот те крест! Мне пацан знакомый из VIP‑зала стукнул, я Шелехова этого и хлопнул на шоссе. Бабки взял. Если ты за бабками пришел, так и скажи.

Можем договориться. В ванной они…

– Ты мне мозги не крути, сопля! – прошипел Сержант. – Ты мне скажи, кто тебя на это дело надрючил? Ты что ж, Грунт, меня за мудака принимаешь, думаешь, я так и поверю, что ты сам в засаду залег? Кто тебя навел?

Грунт вспомнил Колю – Николая Ивановича из кафе «Парус» на Речном вокзале, и по его спине пробежал холодок. Вспомнил его подчеркнуто обходительную манеру разговаривать. Вспомнил его пронзительный стальной взгляд.

И его братву – спецназовских бугаев в пиджачках и галстуках. «Нет, – подумал Грунт, – Колю сдавать нельзя. Если он заложит Колю, тогда ему точно хана. А с этим боровом он, может, еще сумеет сговориться».

– Пусти, мужик, – прохрипел Грунт. – Я ж тебе говорю: бармен из VIP‑зала навел…

Тут Сержант рассвирепел не на шутку. Он ударил Грунта наотмашь по левому уху, так что тот резко дернул головой, будто деревянная кукла, и повалился на бок.

"Нет, – подумал Сержант, – похоже, парень не скажет ничего. Он с легкостью сдал Арефьева из аэропорта Шереметьево, но как только он вспоминал еще кого‑то, в его глазах вспыхивали огоньки страха, животного страха… Ведь ясно, что Грунт – пешка, напуганная до смерти. И из‑за страха своего ничего ему не скажет, а будет только талдычить: «Я один, я один».

– Значит, не хочешь колоться, Грунт? – сумрачно пробормотал Сержант. – Ну что ж, вольному воля.

Он вытащил из внутреннего кармана пиджака пластиковый «пинчер». Грунт с удивлением поглядел на диковинную пушку и перевел взгляд на Сержанта.

– Ты что, мужик, ox…л? Я же тебе правду сказал…

– Возможно, – сухо отозвался Сержант. – Возможно, ты и впрямь мало знаешь. А может, и много. Но в любом случае ты теперь знаешь, что я ищу тех, кто заказал Шелехова. А мне это не с руки. – Он с сомнением посмотрел на Грунта. – А то, может, память к тебе еще вернется?

И тут Грунт резво бросился в комнату направо. Там была раскрыта балконная дверь. Кирюха решил спрыгнуть на балкон пятого этажа – к Лидке, молодой бабе‑бобылке, которая сейчас явно была на работе. Он прорвется к ней в хату, и там пусть этот хренов Сержант попробует его взять!

Он выбежал на балкон, не забыв закрыть за собой дверь, быстро перелез через перила и, ухватившись одной рукой за стальной прут, повис, пытаясь нащупать ногами перила нижнего балкона. И вдруг потная ладонь соскользнула со стального прута, и Грунт, отчаянно загребая ногами в воздухе, полетел вниз… В полете он впендюрился головой в огромный ящик с рассадой, выставленный кем‑то на балконе то ли четвертого, то ли третьего этажа…

Распахнув застекленную дверь, Степан выскочил на балкон и устремил взгляд вниз: на асфальте лежало тело здорового мужчины с нелепо закинутыми за голову руками. Вокруг головы уже бурела лужа крови.

«Грунт лег на грунт», – невесело подумал Сержант и скрылся в комнате.

Теперь надо было поскорее сматываться.

Он вспомнил про деньги. Грунт, который надеялся откупиться от него, точно указал место. Сержант вошел в ванную и там обнаружил спортивную сумку, набитую пачками долларов.

"Интересно, кто же так напугал беднягу? Похоже, что «заказчиками»

Шелехова были и впрямь серьезные люди, очень серьезные люди", – подумал Сержант, быстро сбегая вниз по лестнице: в лифте уже кто‑то поднимался наверх.

Сержант по мобильнику позвонил в приемную Варяга. Но трубку никто не снял. Что за хрень? Сержант посмотрел на часы. Он и не заметил, как пролетел день. Восьмой час. Но все равно не может быть, чтобы в офисе никого не было.

Немало удивившись, Сержант набрал мобильный номер Варяга. Но механический голос ответил ему, что абонент временно недоступен. В городской квартире Варяга тоже никого не было. Тогда Степан, уже совсем теряясь в догадках, позвонил на Никитину Гору, на дачу Нестеренко. Он дал звонков двадцать, а может быть, и тридцать, – безрезультатно.

«Ну ладно, – подумал Сержант, – Варяг мог внезапно уехать по делам после вчерашнего большого сходняка, но куда делась Лена? Почему ее нет ни в офисе, ни на даче? И самое главное – куда запропастилась Лиза? Уж девочка‑то должна сидеть на даче безвылазно, раз отец строго‑настрого наказал ей никуда не выходить за пределы участка».

«Придется ехать к Варягу на Никитину Гору», – подумал Сержант. Ему все это очень не нравилось.