Мари Бонапарт

Но вернемся к психоаналитикам. Карен Хорни не смогла получить одобрение Фрейда, хотя он полностью принял ее точку зрения, что неполноценность женщин имела также и социальные корни. Особое место в его сердце занимала Мари Бонапарт, несмотря на ее достаточно оригинальные исследования вагинального оргазма. Интерес к этой теме имел трагическую сторону, и такие сериалы, как «Даллас» или «Династия», бледнеют рядом с историей ее жизни, поэтому имеет смысл остановиться на ней подробно.

Прадедом Мари был младший брат Наполеона Бонапарта – Люсьен. В первые годы после Великой французской революции Наполеон воспользовался своим положением главы Совета пятисот, чтобы сделать брата консулом. Позже, на посту министра иностранных дел и посла в Мадриде, Люсьен сумел накопить огромное состояние. Любовная связь с одной дамой завершилась тайной женитьбой, что вызвало сильное неудовольствие Наполеона, однако к тому времени Люсьен уже мог позволить себе жить в Италии на широкую ногу. Наполеон предложил ему стать королем Италии, но лишь при условии, что его жена и их дети не унаследуют этот титул. Это был, конечно, удар ниже пояса, но зато оказалось возможным приобрести по сходной цене иные титулы. И папа Римский, во владение которого перешло поместье барона из семейства Фарнезе, способствовал Люсьену в получении этих земель близ города Канино так тот стал князем Канино.

Из большой семьи князя (десять детей от двух жен) самым буйным был, несомненно, дед Мари, Пьер. Уже в возрасте тринадцати лет он участвовал в драке с поножовщиной, а в пятнадцать его посадили в тюрьму за участие в подпольном движении за освобождение Италии. После целого ряда военных приключений в Южной Африке, где он заболел тропической болезнью, Пьер вернулся в Италию, где его вскоре приговорили к смертной казни за убийство офицера в связи с подготовкой покушения на папу Римского. Этот приговор был заменен пожизненной ссылкой. После многих странствий и приключений он, в конце концов, стал вести жизнь сельского помещика в Арденнах, в Бельгии. Главными его занятиями были охота и любовные приключения. В 1848 году настало время вернуться в Париж, где его, как казалось тогда, ждала политическая карьера. После смерти своей первой жены Пьер тайно женился на Нине, дочери владельца медеплавильного завода с Корсики. Их первым ребенком был мальчик, которого они назвали Роландом, – и выбор имени, по‑видимому, немало говорит нам о тех надеждах, которые отец возлагал на своего отпрыска. После того как Пьер совершил еще одно, непреднамеренное, убийство, на этот раз в возрасте 57 лет (жертвой оказался журналист, который был секундантом у человека, которого Пьер вызвал на дуэль), его опять выслали в Бельгию. Нина переехала в Англию, поскольку не могла больше выносить того, как обращались с ее детьми, которые в глазах закона были незаконнорожденными: им, соответственно, не давали права носить фамилию Бонапарт, как и не подтверждали их княжеский титул. Но через год право наследования удалось решить в их пользу.

В глазах Мари ее бабушка Нина была настоящей фаллической женщиной, той, кто полностью руководила ходом жизни собственного сына. Она нашла для него идеальную невесту – Мари‑Феликс Блан, дочь невероятно богатого биржевого магната и владельца нескольких казино. В день их свадьбы случилось скандальное происшествие: родители невесты и многочисленные гости напрасно ждали появления молодоженов, потому что они, по инициативе матери жениха, устроили своеобразный побег, уехав в загородный дом Нины… В ту пору соблюдение приличий в отношениях между лицами благородного происхождения и нуворишей явно не отличалось особенными тонкостями. Мари‑Феликс не часто видела собственного мужа, причем под давлением свекрови она довольно быстро согласилась написать завещание, по которому оставляла все свое состояние ему. Она умерла через два года после свадьбы, после родов. Нина поздравила сына с таким удивительным подарком судьбы. Ходили слухи, что и бабушка и отец Мари Бонапарт приложили руку к безвременной кончине Мари‑Феликс, о чем Мари, внучка Нины, конечно же слышала.

До наступления десятилетнего возраста за нею ухаживали бесконечно сменявшиеся няньки, особенно в ту пору, когда ее лечили от туберкулеза. С раннего детства Мари заполняла своими писаниями бесчисленное число тетрадок. Много лет спустя она опубликовала эти свои детские фантазии, снабдив их собственными интерпретациями, которые смогла создать во время проведения психоанализа. С ранних лет ее поглощали мысли, связанные со смертью матери и с репутацией деда, поэтому всю оставшуюся жизнь ее влекли к себе убийцы. Так, в 1921 году она была на галерее для публики все время, пока шел суд над Анри Ландрю, который был женат на десяти женщинах – и всех их убил. А в 1927 году она представила психоаналитическое исследование женщины‑убийцы, которая всех поставила в тупик явной бессмысленностью своего поступка. Отвращение и восхищение – эти два чувства постоянно боролись в душе Мари.

В годы между двумя мировыми войнами, кстати, Мари оказалась в хорошей компании. Сюрреалисты тогда превозносили Виолетту Нозьер, женщину из Парижа, которая с раннего возраста вела двойную жизнь: днем она идеальная дочь, а ночью – женщина‑вамп. В 1933 году она отравила собственного отца, за что была приговорена к казни, однако впоследствии приговор был смягчен. В 1978 году Клод Шаброль снял о ней фильм, главную роль в котором сыграла Изабель Юппер. А Жак Лакан, глава французских психоаналитиков, был заворожен делом сестер Папен, которые зверски убили свою хозяйку и ее дочь, – этот случай вдохновил Жана Жене на создание известной пьесы «Служанки». В последние два года жизни Мари Бонапарт стала бурно протестовать против вынесения смертных приговоров. В возрасте 77 лет она даже отправилась в США, чтобы просить о помиловании известного тогда убийцы, Кэрила Чесмэна, и была глубоко разочарована, когда ее усилия не принесли плодов и он все же был казнен.

В целом, можно сказать, что Мари была несчастлива с детства, что росла она в полной изоляции и отчаянно желала быть любимой собственным отцом. Вся ее жизнь была наполнена страхами и чувством собственной неполноценности. Еще в шестнадцать лет ее попытался шантажировать секретарь, которому она написала несколько любовных писем. В 25 лет Мари вышла замуж за сына короля Греции, который был также датским принцем. Муж был на тринадцать лет старше ее и мог бы сыграть роль отца в ее жизни, но, увы, весьма вероятно, что он оказался гомосексуалистом и испытывал сильное чувство к другому мужчине, хотя и нельзя с уверенностью сказать, что эти чувства были взаимными. В любом случае, к собственной жене принц почти не проявлял интереса. У Мари, в свою очередь, было некоторое количество любовников, которые приобщили ее к миру науки и искусства.

Комплексы самой принцессы были связаны как с ее внешностью, так и с ее женским началом. Больше всего ее огорчала неспособность испытывать «нормальный оргазм». У нее уже было несколько пластических операций, когда она познакомилась с венским гинекологом Йозефом Хальбаном; они совместно разработали теорию, которая бросила вызов существовавшим идеям психоанализа. Ее главная мысль состояла в том, что ни одна женщина не сможет дождаться того, чтобы ее мужчина понял, что его любимой нужно нечто большее, чем обычная пенетрация. Мари хорошо знала, каким мощным средством для получения женского оргазма является стимуляция клитора, и сделала вывод, что проблему можно решить, исправив существующее строение половых органов, так сказать, помочь природе.

В 1924 году Мари Бонапарт, под псевдонимом А. Э. Нариани, опубликовала в журнале «Брюссель Медикаль» результаты исследования двухсот женщин в Париже и Вене: она провела анатомические измерения расстояния между головкой клитора и отверстием мочеиспускательного канала и установила, что его длина может составлять от 1,25 до 3,5 см. В соответствии с этим она разделила женщин на три группы: для случая «параклиторидии» это расстояние было меньше 2,5 см; в случаях «телеклиторидии» оно было больше 2,5 см. А расстояние, точно равное 2,5 см (в исследованной ею группе таких случаев было 10 процентов), она называла «мезоклиторидией». В одной группе из 43 женщин, среди которых она провела опрос об их половой жизни, все женщины, получавшие оргазм не благодаря коитусу, а только путем мастурбации, попали в категорию «телеклиторальных». Имелась явная корреляция между расстоянием от клитора до уретры и высотой тела, и Бонапарт сделала предположение, что репутация скандинавских женщин как «холодных» может и в самом деле иметь генетическую причину. Анатомия в таком случае действительно определяет женскую судьбу, однако Хальбан верил в то, что он способен изменить положение вещей с помощью хирургического вмешательства. В 1932 году он опубликовал в своем «Учебнике по проведению гинекологических операций» отчет о переносе клитора, который он назвал «клиторикатезисом».

Благодаря подрезанию связки, которая прикрепляет клитор к лобковой кости, клитор можно отвести и кожу вокруг него сшить плотнее. Стоит заметить, что точно такой же надрез делается при проведении операций у мужчин – для увеличения длины пениса (вокруг чего в 1990‑е годы велось столько ожесточенных дебатов). В последнем случае также освобождают связку. Хальбан утверждал, что у двоих из своих пациенток он также укоротил часть малых половых губ, а слизистую мембрану между клитором и выходом мочеиспускательного канала также можно было подрезать, чтобы укрепить положение головки клитора вблизи от входа во влагалище. К моменту выхода своей книги в свет Хальбан сделал пять подобных операций, однако он проявил осторожность, ничего не сообщив о том, сколь успешным был их исход.

Лишь в 1949 году Бонапарт сообщила о пяти подобных случаях; и мы можем предположить, что она писала о тех же пяти женщинах, которых оперировал доктор Хальбан. В двух случаях у нее не было никаких данных о послеоперационном состоянии пациенток, а еще двое из них сообщили, что после операции у них при коитусе стали возникать приятные ощущения, однако вагинальных оргазмов они не испытывали. Пятая пациентка горестно сожалела о своем решении сделать эту операцию и попыталась преодолеть свое разочарование с помощью короткого курса психоаналитического лечения. Эта женщина сделала операцию только потому, что получала оргазм лишь в положении верхом на партнере (во время коитуса), а ей этого было мало. Психоаналитическое заключение, которое сделала Бонапарт, состояло в том, что у этой женщины комплекс маскулинности был исключительно сильным; другими словами, она получила бы удовлетворение только в том случае, если бы хирург смог снабдить ее пенисом.

Трагедия принцессы состояла в том, что она сама подверглась подобной операции, притом не однажды, а три раза, – успеха же они не принесли. Для сообщества психоаналитиков это стало большим недоразумением, ведь всякий посвященный знал об этих операциях, а сделала их Мари, пока проходила курс психоанализа на практике: ее лечил сам Фрейд! Для любого психоаналитика самая идея подобной операции была отвратительна – своей примитивностью. Хотя Фрейд делал все, что мог, желая избавить Мари от ее фиксаций? в особенности от активной фиксации на клиторе, сама пациентка обходными путями стремилась к тому, чтобы орган, от использования которого ей следовало бы отказаться, стал бы играть главную роль в получении ею удовольствия… И все это в условиях, когда плохой результат было нетрудно предсказать. Она трижды отвергла рекомендации Фрейда. В те годы Фрейд снабжал ее литературой по клитородектомии – это можно рассматривать как отчаянный поступок с его стороны, даже, возможно, в известной мере садистский, как попытку довести до ее сведения то, что даже так называемые «примитивные племена» понимают: чтобы помочь девушке стать женщиной по‑настоящему, надо подавить роль ее клитора… Впоследствии принцесса Мари провела исследования женщин, у которых была осуществлена клитородектомия. В одной из статей она не скрывает «хирургических прегрешений» своей молодости и смиренно признает, что ее тогдашние идеи были ошибочными, а также «парааналитическими»…

Неизвестно, когда она это осознала. Мы не знаем, просила ли Мари когда‑либо прощения у Фрейда за то, что изменила его идеям. Ее переписка с Фрейдом опубликована лишь частично, а те письма, что писала она ему, написаны уже в конце жизни Фрейда. Именно тогда принцесса предприняла колоссальные усилия для того, чтобы вызволить старого и больного еврея Фрейда из фашистской Австрии и переселить его в Лондон. Фрейд всегда относился к ней с большим уважением. Именно в письме к Мари он осмелился признаться, что все‑таки так и не получил ответа на животрепещущий вопрос: «Was will das Weib» («Чего же хотят женщины?)…

С того времени мы узнали очень много о жизни Фрейда. И в частности о том, что он не был противником модных, хотя и иррациональных способов лечения: он и сам проделал так называемую «процедуру омолаживания» – одну из тех, что были столь популярны в те годы; в его случае это был метод Штайнаха, а именно подкожное иссечение семенников. Идея этой процедуры состояла в том, что после нее выработка спермы останавливается, а вот производство тестостерона возрастает. Сегодня оправдание подобного хирургического вмешательства не менее сомнительно, чем в случае операции по изменению положения клитора.

Интересно было бы узнать, встречались ли когда‑либо Фрейд и Хальбан, и если да, то обсуждали ли они тех из своих пациентов, кто обращался к ним обоим. Давайте представим себе их встречу в фойе венского Бургтеатра, во время премьеры одной из самых скандальных комедий современных нравов, которую написал еще один из их современников – Артур Шницлер. Воображаю, насколько трудно было бы им разговаривать друг с другом! Интересно знать, смог бы Фрейд открыто обвинить коллегу в том, что он бессердечно эксплуатировал проблемы несчастной женщины? И что бы ответил ему Хальбан?..

Неизвестно также, продолжал ли Хальбан делать операции по переносу клитора. Как мы знаем, он сообщил лишь о пяти случаях в 1932 году, а в 1949 году Мари Бонапарт написала о пяти женщинах, про операции которых стало известно ей. Не исключено, что оба они убедились в том, что были неправы, но хватило ли у них мужества признать это? В работе Всемирного съезда сексологов в 1980 году один из американских исследователей участвовал вместе со своей на удивление красивой, но очень молчаливой супругой. В коридорах шептались, что ей была сделана операция, позволившая усилить приятные ощущения от оргазма. Не напоминает ли вам это операции Хальбана? А в 1983 году гинеколог Дж. С. Бёрт и психиатр А. Р. Шрамм опубликовали отчет о проведении операции, которую они назвали вульвовагинопластикой – с вытяжением и переориентацией в заднелатеральном направлении. Главным показанием для совершения подобной операции были хронические воспаления мочевого пузыря вследствие коитуса, а также боли во внутренних половых органах. Целью хирургического вмешательства было изменение угла расположения влагалища в области малого таза, так чтобы при ударах пениса не происходило столь сильного трения о дно мочевого пузыря. Для этой цели Бёрт сшил малые половые губы в задней части и с каждой стороны подвернул часть стенки влагалища. В результате этого, помимо прочего, пенис стал лучше контактировать с клитором и стала меньше вероятность того, что головка мужского полового члена будет доходить до шейки матки. Отрицательное последствие произведенного вмешательства заключалось в том, что стал практически невозможен коитус в положении сзади (Фрейд называл это по‑латыни «а терго»). Чтобы сделать сексуальный контакт еще больше интенсивным, Бёрт решил сочетать вагинальное вмешательство с обрезанием, для этого он частично удалил крайнюю плоть клитора.

Бёрт и Шрамм с большим энтузиазмом говорили о полученных результатах: у прооперированной женщины боль при коитусе пропала, больше не было воспалений мочевого пузыря, ей также требовалось гораздо меньше усилий для достижения оргазма. Три четверти женщин, подвергнутых такой операции, признали, что до нее они время от времени изображали оргазм, вводя своих мужей в заблуждение; после нее лишь половина женщин все‑таки по‑прежнему симулировали оргазм. Авторы этого доклада были истинными фрейдистами, судя по тому, какие они задавали вопросы: они спрашивали, например, от оргазма какого типа были бы готовы отказаться их пациентки, если бы у них был выбор. Большинство удовлетворенных пациенток (80 %) заявили, что отказались бы от клиторальных оргазмов. У Шрамма, психиатра по образованию, даже возникло впечатление, что психотерапия не смогла бы столь положительно повлиять на женскую натуру и на супружескую интимную жизнь. Однако все же эта операция Бёрта не произвела серьезных перемен в сексологии, а самого Бёрта впоследствии в прессе обвинили в том, что он якобы, порой выполнял свои операции без согласия пациентки, пусть и с лучшими намерениями.