Арсенал и физическая подготовка

К первым тренировкам мы подходили очень серьёзно, боялись, что кого-нибудь из нас могут отстранить от участия в шоу, если не будем соответствовать. Вадим требовал чёткого выполнения всех элементов разминки (единственное, что он усвоил хорошо в Канаде). Так мы бегали кругами по залу, приседали, отжимались и растягивались. Русскому Размеру отжиматься было тяжело и неудобно, а у Терминатора наоборот, поначалу не хватало сил. Появляясь в Капотне 4 раза в неделю, мы довольно быстро пришли в неплохую физическую форму, повысили свою выносливость. Однако уже год спустя, и президент и реслеры смотрели на все эти вещи сквозь пальцы, каждый делал только то, что считал нужным. Иногда Вадим вспоминал об этом и на собственном примере начинал показывать, как нужно разминаться. Обычно, его хватало на пару раз.

Однажды ему нужно было пропустить пару занятий, и он, после некоторых раздумий, назначил Дренчера ответственным за тренировки. Мне было довольно обидно это услышать тогда, ведь я считал себя более ответственным, чем Небесный Ястреб, но тот был более подготовлен физически.

После разминки мы забирались на ринг и начинали отрабатывать все приёмы подряд, какие только приходили нам на ум. Мы даже загодя писали на листочках всё, что хотели попробовать, и если не знали, как называется тот или иной приём, придумывали своё название или короткое описание. А после, выстраиваясь в очередь, делали их друг другу. Иногда приходилось по нескольку раз упрашивать Терминатора или Крими выполнить задуманное. Крими просто не понимал, что от него хотят, а хитрый первый чемпион, хорошо разбиравшийся в этом, пытался всячески уклоняться.

Со временем, когда в федерацию стали приходить всё новые бойцы, времени на подготовку к матчам отводилось всё меньше и меньше. Иногда доходило до того, что на ринг выходили люди практически с нулевым опытом, только научившись плохо падать. Это сильно раздражало нас, «ветеранов», потому что мы готовились к первому шоу несколько месяцев, не вылезая из Капотни и строго выполняя все требования президента-тренера. И я говорю не про такие экзотические матчи, как Пресс против борца сумо Рамазана, а про обычных борцов, как, например, Вихрь и Медведь из Ярославля. Вот как описывает Драммер одно из первых выступлений:

В общем, у нас был таг-тим фейсов, чтоб защищать честь родного города от Пресса и Кувалды. Проблема была в том, что ни Вихрь, ни Медведь не знали что такое рестлинг.

Место проведения боя перенеслось в Москву, на «Опасную зону», и за 8 дней, сняв борцовский зал в Ярославле, ежедневно, мне, знавшему рестлинг только по ТНТ, приходилось объяснять им, что это такое.

Один раз приезжал Вадим, показывал им, объяснял, один раз они приезжали в Москву, чтобы научиться бегать и падать (это за одно занятие). В общем, у нас была высокопрофессиональная команда.

…Зал на самом деле стоял на ушах, а наших ребят ПиК вытягивали, как могли. Медведь, которого хоть и учили, как страховаться при DDT, просто подпрыгнул и воткнулся с пол головой. Публика кричала, я помогал из-под тишка за рингом, бой продлился 17 минут (неплохо для ребят с 8-дневной подготовкой?) и закончился победой фейсов. Это был самый сильный по накалу матч за то время.

Мы не были профессионалами и знали это, но на наших глазах творился настоящий беспредел – выпустить на ринг людей с недельной подготовкой, которые не знали, что такое реслинг. Сейчас для Драммера это повод, гордо бравируя, похвалиться. Я же считаю, что ему сильно повезло тогда, что из его подопечных никто не сломал себе шею, потому что в этом случае ему бы пришлось уже в одиночку в незнакомом городе спасать своих протеже (Вадим никогда не любил возиться с травмированными).

Нужна нам была такая спешка? Стоило ли, во что бы то ни стало выводить на ринг неподготовленных людей?

Нет.

Но самое главное заключается в том, что такие действия морально разлагали коллектив, разбивая его на два лагеря. Нас, тех кто летом впервые спустился в подвал ДК МНПЗ, незаслуженно отталкивали, давая предпочтение чёрт знает кому. Конечно, Корягин не мог взять и просто так пропихнуть ярославцев и ПиК в мейнэвент, это уж слишком, но всячески охаживать неподготовленных бойцов было в его силах и правилах.

Позже такая практика применялась неоднократно.

Приёмы в арсенал каждого реслера набирались по принципу – кто во что горазд. Вадим не объяснил нам никаких правил, да он их и не знал. Интуитивно мы догадывались, что нужно использовать только те приёмы, которые соответствуют параметрам и образу реслера, но на практике это правило не выполнялось. При этом о количественном ограничении, мы ничего не желали слышать в принципе. С другой стороны, когда тебе говорят, что в будущем ты будешь выступать на детском утреннике или в психбольнице, то разговор о количестве приёмов вести неуместно.

Отсутствие ограничений в приёмах сказывалось очень негативно практически на всех матчах того времени – у реслеров пропадала всякая индивидуальность. Каждый стремился провести всё, что когда-либо видел и старался добавить ещё парочку новых движений, разученных за последнюю неделю.

Казусы с несоответствием приёмов параметрам, порой, доходили до маразма, например у Русского Размера в его нереальном арсенале были такие приёмы как Суперкик и Бомба лебедя.

Вадим занимался тем, что пытался адаптировать иностранные названия на русский лад. Но на Шлагбауме, который являлся вольным переводом от closeline, его фантазия закончилась. Больше всего он напирал на непонятные Мордобастеры и Шееломы, которые с его полушутливой интонацией звучали довольно вычурно. А некоторые вещи звучали и вовсе неубедительно, являя собой смесь иностранного перевода и российской надбавки. Так, например, когда Кувалда готовился к своему первому выступлению, то у него возникли проблемы с выбором финишера. Пробовали всякое: и бомбу и чокслэм, но ничего не смотрелось для Васи, как финальный приём. Тогда Вадим предложил ему провести Pedigree. Ну, родословная она и есть родословная – слишком уж знаменитый личный приём, на мой взгляд, чтобы так акцентировать на нём внимание. К тому же мне казалось, что для Кувалды он как-то не подходит. Однако то ли Вадим уже устал, то ли сам Василий был уже согласен на всё, но финишер был выбран.

- А как назовём? – спросил реслер.

- Ну, ты же из Белоруссии? Вот и назовём его Белорусской родословной, - ответил президент, ничуть не сомневаясь.

То, что у Трипл Эйча был гиммик франко-канадского аристократа и приём с таким названием был в тему, никак не смутило нашего президента. Выход был найден. А то, что Василий не аристократ, так это наш местечковый прикол.

Впрочем, наши собственные попытки облагородить дропкики и легдропы, тоже зачастую оканчивались провалом. Помню, как-то я предложил называть легдроп Топором, а легдроп с топ-ропа Топором палача.

В то время в моём личном арсенале насчитывалось около сорока различных приёмов от инцигири до Подножья скалы, которое я провёл один раз в жизни Русскому Размеру. Вспоминать и описывать их все не имеет смысла, стоит остановиться лишь на некоторых:

Оседлай молнию – так я назвал свою Хуриканрану и мне нравится это название.

Бабочка – финишер, который был со мной с самого начала. Силовой и одновременно изящный. Это название я украл у Фоменко, который однажды озвучил так подобный приём у Скотта Штайнера.

Дыхание смерти – громоздкое и неудобное название, которое я специально подгонял под свой гиммик. Однако в моём исполнении он выглядел намного хуже, чем в исполнении Криса Бенуа. Поэтому я от него отказался в итоге.

Гвоздь (double stomp) – более адекватный и универсальный финишер, который пришёл на смену Дыханию. Его я подсмотрел у реслера CZW Sick Nick Mondo. Уж не знаю, как зрителям, но мне казалось, что он идеален для моей комплекции. Название мне тоже неимоверно нравилось, да и к образу подходило.

Конец аудиенции – нечто среднее между пауэрслэмом и гробовой плитой со ступенек. К сожалению, я так и не смог раскрыть весь его потенциал (не успел), хотя у меня были на это планы и на тренировках я даже пару раз поднимался на ступеньки с огромным Кентом на плечах. Я планировал применять его только в «самых крайних случаях», когда противника не удалось успокоить основными средствами. Сам приём, несмотря на кажущуюся простоту, требовал больших энергозатрат и хорошей концентрации, чего тяжело сохранить к концу матча. Я сделал его всего два или три раза. И каждый раз выходило не то, что я задумал. Первый опыт был поставлен на Вовочке, который весил легче чем я тогда, и нам более-менее удалось удивить публику. Второй раз случился в хардкор матче против Кувалды. Взвалив себе на плечо такого громоздкого противника, я неуверенно преодолел первую ступеньку из двух. Затем занёс было ногу, чтобы подняться выше, но вдруг почувствовал, как вся конструкция чуть не завалилась подо мной. Так, балансируя с девяностокилограммовым грузом на плече, я кое-как собрался, преодолел последний рубеж и рухнул вниз, положив Кувалду ровно на спину. Ожидаемого эффекта не получилось, к тому же я выставил руки. Несколько раз мы отрабатывали этот приём на тренировке, но никто не желал принимать пайлдрайвер со ступенек, логично не доверяя мне свою шею.

Я был первым, кто придумал расписывать матч «в столбик», точнее в два. Поскольку все своим матчи я писал всегда сам, то мои партнёры ничего не имели против такого метода отображения. Несмотря на то, что сам способ подготовки к шоу был крайне неверен, всё же именно такая система была более удобна для восприятия и запоминания. А также давала возможность для небольшой импровизации (важно помнить лишь начало и конец очередной серии противника, а что он вставит между приёмами – не так важно). Однако Вадим, составляя матчи для всех остальных, упорно не желал пользоваться моей системой и продолжал записывать всё в одну строчку. Из-за этого противникам требовалось на запоминание гораздо больше времени, да и ошибки во время матча случались гораздо чаще и последствия от них были хуже, чем в моих боях.

Никто упорно не хотел брать мою систему за пример, что поначалу меня злило. Но спустя некоторое время я махнул рукой и лишь посмеивался над теми, кто на тренировке посреди собственного матча вдруг хватал листочек и судорожно искал продолжение своей серии среди нагромождения строк.